Соответствия─ И больше он ничего не сказал? ─ вскользь интересуется Гермиона, обмакивая перо в чернильницу и дописывая несколько предложений в эссе по Трансфигурации.
─ Нет. По-видимому, он и так сболтнул лишнего.
Том напряжен: скрестив руки на груди, он чинно мерит шагами гриффиндорскую гостиную, останавливаясь, только получив новый вопрос.
─ Но ты думаешь, что Дамблдор должен знать об этом пророчестве?
─ Должен. Может быть, он и говорил мне о нем, а я забыл?
Рон бросает распечатанный конверт на стол между Томом и Гермионой и садится рядом.
─ Папа прислал ответ. Отдел Тайн находится в Министерстве Магии, на одном уровне с залом суда. Никто толком не знает, чем занимаются их сотрудники, но то, что ты видел во сне, – это зал пророчеств.
Том замирает в удивлении: брови вразлет, по-детски широко распахнутые глазища.
─ И...он хочет выманить меня туда? Но зачем?
─ Пророчество может взять только тот, о ком оно составлено, ─ со знанием дела отвечает Рон.
Тишину гостиной разрывают лишь потрескивание поленьев и тяжелое дыхание Тома. Нахмурившись до тонкой морщинки, Гермиона ровными движениями сворачивает пергамент и перевязывает его лентой.
─ Тогда Он тоже может его взять. Почему это должен делать Гарри? – спрашивает она, откладывая эссе в сторону.
Том пожимает плечами.
─ Он надеется, что содержимое этого пророчества в чем-то меня убедит.
─ А значит думает, что ты и раньше ничего не знал о его содержимом. Ты обещал рассказать все Дамблдору, ─ говорит Рон, глядя на друга долгим испытывающим взглядом, и Том намеренно уходит в тень.
─ Да, похоже, придется задать ему несколько вопросов.
─ Ты собрался к нему прямо сейчас?
─ А почему нет? В пароле опять какие-нибудь сладости, подберу.
Гермиона осторожно и ласково сжимает его плечо ладонью.
─ Удачи, Гарри.
─ Спасибо.
***
В кабинете Дамблдора всегда что-то звенит или жужжит, крутится волчком, рассыпается и восстанавливается: Том ждет этого, как ребенок – Рождества, а потому, как только поднимается по винтовой лестнице, оказывается неприятно удивлен – зловещая тишина встречает его пугающей и отталкивающей от себя тайной.
─ Профессор?
Его голос – мягкий, словно патока, – звучит необыкновенно напряженно и остро.
Феникс покорно склоняет голову перед чем-то неизведанным и величественным. Черные глазки-пуговки накрывает царственный сон, а перья вспыхивают, как от спички, и превращаются в горстку пепла.
Том отшатывается, мучительно оглядываясь по сторонам, и что-то лепечет появившемуся из-за угла Дамблдору. Но тот только таинственно улыбается и вынимает из пепла неоперенного птенца.
─ Добрый вечер, Гарри. Ты выглядишь обеспокоенным, ─ тихое приветствие заставляет Тома вздрогнуть и обернуться до головокружения быстро.
─ Простите, что без приглашения, профессор. Но я не мог не прийти к вам, ─ он выпаливает это скомканной скороговоркой и шумно сглатывает, будто бы в горле застрял комок из страха и сомнений.
Дамблдор терпеливо ждет, без тени волнения на лице, и на мгновение Тому кажется, что вот он – спасительный якорь, стоит только зацепиться, и можно плыть, ни о чем не задумываясь. Но наваждение спадает также быстро, как и появляется.
Взъерошив волосы, Том начинает говорить сдержанно и боязливо:
─ Волдеморт, он каким-то образом общается со мной… у меня в голове.
Улыбка сходит с лица директора, как лавина – с горы. Он, излучающий уверенность и спокойствие, неожиданно становится маленьким и беспомощным, словно жалкая деревянная копия настоящего Будды.
─ Во сне? Ты видел его или только слышал? ─ глухо.
Том вскидывает голову и, наблюдая за старым волшебником будто бы свысока, отвечает:
─ Во сне. Я слышал только его голос, но он мог управлять тем, что я вижу. Он показывал мне Отдел Тайн. Комнату, в которой хранятся пророчества…
─ И пророчество, сделанное о вас обоих, ─ заканчивает за него Дамблдор, сцепив узкие узловатые пальцы в замок.
Том медленно кивает.
─ Я не хотел рассказывать тебе об этом раньше, чем ты вспомнишь свою жизнь, но теперь откладывать невозможно, ─ голос директора звучит и твердо, и обреченно.
─ О чем или о ком, профессор? Я видел там ваши инициалы.
Дерзкий вопрос срывается с языка быстрее, чем Том успевает подумать. Он с вызовом смотрит на опустошенного, почти разбитого Дамблдора: тонкие нити бровей приподняты в удивлении, глубокая сетка морщин прорезается от уголков губ – вниз.
Феникс пронзительно клекочет, купаясь в лучах закатного солнца.
─ О чем или о ком, сэр? И давно вы знаете о моем отце? Почему вы ничего мне не сказали?! ─ Альбус следит за Риддлом, мечущимся в кабинете Трансфигурации, тяжелым непроницаемым взглядом.
─ Чтобы уберечь тебя от необдуманных поступков, Том. Я понимаю, что ты зол…
─ Да ни черта вы не понимаете! Как вы вообще можете рассуждать об этом! ─ он задыхается, выплевывая обвинения одно за другим, – Дамблдор молчит, ожидая затишья. Они оба не первый день ходят по замкнутому кругу из лжи и недомолвок, но каждый из них боится его разорвать.
─ Тебе нужно успокоиться, тогда мы сможем поговорить.
─ Мне ничего от вас не нужно, ─ зло отвечает Том и уходит, намеренно хлопнув дверью. Дамблдор уверен, что круг все еще не разорван, но, когда Риддл не приходит на следующий день, и через день, и через неделю – Альбуса, наконец, накрывает оглушающая тишина.
─ Пожалуй, я даже не знаю, с чего начать, Гарри.
Легкое сопротивление, попытка уйти от разговора – лишь видимость, потому что впервые они чувствуют, как сильно им необходим этот разговор.
Дамблдор садится в директорское кресло и жестом приглашает гостя занять место напротив. Том, покорно и вежливо улыбнувшись, доверительно смотрит волшебнику прямо в глаза:
─ С самого начала, сэр.
