IXДрако было неспокойно. Беспокойство зародилось где-то на уровне солнечного сплетения и начало быстро разрастаться, приближаясь к грудной клетке. А добравшись туда, так и застыло тяжёлой каменной глыбой.
Малфой был уже на выходе из столовой, когда услышал, как Тёмный Лорд приказал Беллатрикс и Долохову задержаться. В любой другой день он бы порадовался, что задержаться приказали не ему. Но не в этот раз — беспокойство почему-то переросло в панику. Виски сжало, как при трансгрессии. Голова отозвалась болью.
— В чём дело? — спросил у Малфоя Рудольфус Лестрейндж, когда Драко застыл в дверях, не давая ему пройти.
— Действительно, — буркнул себе под нос Драко и наконец вышел из столовой.
Воспользовавшись тайным переходом через гостиную, Малфой вдвое сократил путь к своей спальне и теперь мерил шагами комнату и не мог успокоиться. Ему хотелось вернуться назад в столовую. Объективной причины тому не было. Словно какая-то неведомая сила тянула за руку, заставляя вернуться, ворваться в столовую и… А вот что дальше — загадка.
Драко тихо выругался. Да что же это, Мерлиновы кальсоны, такое? С какой стати его начало тянуть туда, где находится Тёмный Лорд? Это же самоубийство!
Раздался хлопок, заставляя Драко вздрогнуть от неожиданности, и в комнате материализовался один из домовых эльфов семейства Малфоев.
— Хозяин Драко, — подобострастно произнёс он и поклонился так низко, что его большие, немного сморщенные уши коснулись пола.
«Хозяин» вопросительно посмотрел на эльфа, ничего не ответив на приветствие.
— Вам пришло письмо, — известил эльф, протягивая скрученный в трубочку лист пергамента.
— Можешь идти, — приказал Малфой, принимая письмо.
В глаза сразу бросилась надпись «Драко Малфою от Аморет Готье». Драко с недоумением посмотрел на пергамент. С какой стати Аморет решила ему написать? Они не виделись уже более года (и хвала Мерлину!), да и никогда хорошо не общались. Аморет училась в Шармбатоне, и если бы не дружеские отношения между Люциусом и мистером Готье, то не контактировала бы с Драко и вовсе, поскольку они с Малфоем-младшим ужасно друг друга раздражали. Если им доводилось пребывать в одном помещении больше десяти минут, то у них обязательно находился повод для ссоры.
Драко на всякий случай проверил письмо на наличие проклятий. И даже слегка удивился, когда оно оказалось «чистым». Покрутил его в руках, словно ища какие-то зацепки, и тяжело вздохнул, когда таковых не обнаружилось.
О, даже если бы вы не знали Драко Малфоя, то без труда догадались бы, что читать послание ему очень не хотелось. Вряд ли в письме от Аморет могло быть что-то приятное или, на крайний случай, нейтральное. И Малфой оттягивал прочтение, наматывая круги по комнате и размышляя. Или не совсем размышляя — в голове было пусто, ни одной разумной мысли. Драко и Аморет не объединяли ни общие дела, ни общие темы, ни общие увлечения, ни даже общее прошлое. Отнюдь — только общая неприязнь. Так о чём Готье могла ему написать?
Единственным достоинством письма от Аморет было то, что оно наконец отвлекло Малфоя от его беспричинного беспокойства.
Драко тяжело вздохнул, понимая, что дальше откладывать нет никакого смысла, развязал ленту и медленно развернул пергамент.
«Здравствуй, Драко!
Я обещала писать тебе, помнишь?..»
Малфой недоумённо нахмурил брови. Аморет обещала ему писать? Мерлин упаси, быть такого не могло! Глаза машинально скользнули на подпись снизу, будто бы желая удостовериться, правильно ли он понял личность адресата. Подпись «А. Г.» была выведена с особой тщательностью и существенно отличалась от остального текста. И если почерк Аморет Драко видел впервые, то подпись почему-то показалась знакомой. Драко пригляделся. Одна из завитушек буквы «А» сильно напоминала «с». Малфой улыбнулся. Сначала несмело, а когда пробежался глазами по строчкам — победно, радостно, с облегчением. «Ас. Г.» — так мог подписаться только один человек, и его письма были только в радость. Астория Гринграсс.
Сердце сделало кульбит: с ней всё в порядке, и она даже нашла способ с ним связаться так, чтобы не выдать свою личность и не подставить Драко перед Тёмным Лордом.
Астория появилась в жизни Малфоя, когда ему было пять лет. Драко не помнил, в чьём поместье старшие тогда что-то праздновали, и почему у него самого было отвратительное настроение, но один эпизод того дня прочно засел в голове.
Как только подвернулась возможность, Драко улизнул в сад. В тот день его раздражало всё, а в первую очередь — Грегори Гойл и Винсент Крэбб, поэтому никакого желания находиться в особняке вместе с ними у него не было.
Драко так и хотелось выместить на ком-нибудь своё недовольство, но в особняке нельзя — родители будут недовольны, если заметят. В саду не заметят, значит в саду — можно. А тут и подходящая кандидатура попалась — под одной из яблонь стояла невысокая девчушка и пыталась достать маленький красный мячик, застрявший на дереве. Она вставала на носочки, подскакивала, тщетно стараясь ухватиться за ветку, и всё тянулась и тянулась к своему красному мячику, упрямо поджимая губы. Малфой подошёл, без труда нагнул ветку и достал мяч, и уже открыл было рот, чтобы выдать ядовито-уничижительную насмешку, но не успел. Девчушка посмотрела сначала на мячик в его руках, потом на него самого и радостно улыбнулась. Тепло, искренне, несмотря на то, что выражение лица Малфоя было убийственным. Она забрала в ошарашенного Драко мяч и ещё раз улыбнулась. Он не хотел улыбаться в ответ. Нахамить — да. Унизить — да. Но губы дрогнули, сложившись в несмелую улыбку, и на душе стало теплее.
Девчушка деловито зажала красный мяч под мышкой и побежала в сторону поместья. У самых дверей притормозила и обернулась.
— Меня, кстати, Астория зовут, — сказала она и исчезла за дверьми.
Её улыбка врезалась в память Драко намертво. Казалось бы, маленькая, совсем незначительная деталь, на которую и вовсе не стоило бы обращать внимания, но как раз она и стала одним из лучших детских воспоминаний
С того дня и началась дружба, какую Драко старательно скрывал от друзей-мальчишек, — засмеют же! — но отказаться от которой не мог. Астория казалась Малфою необычной, — в его тогдашнем понимании девчонки были обидчивыми плаксами, предпочитающими настоящим развлечениям скучные игры с волшебными куклами, — она же была совершенно другой. Лёгкой на подъём, улыбчивой. В её глазах плясали черти, когда она выдумывала очередную игру, и Драко загорался её энтузиазмом, поддерживал каждую идею и хранил поведанные громким шёпотом секреты так же бережно, как и свои.
Виделись они редко, ведь отношения между семьями Малфоев и Гринграссов были на уровне хороших знакомых, но никак не друзей. Тем не менее, их дружба сохранилась и только крепла со временем.
Драко с нетерпением ждал, когда Астория поступит в Хогвартс, и они наконец смогут видеться чаще и вместе учить уроки в общей гостиной. К огромному разочарованию Драко, Асторию распределили на Когтевран.
— Ты только не расстраивайся, — сказал он ей на следующий день. — Родители, конечно, сразу не одобрят, но…
Астория заливисто рассмеялась — так, как смеялась только с ним, — и Драко растерялся. Зря он что ли её утешать готовился?
— Мои родители одобрят, Драко. Я и сама хотела на Когтевран, они знают.
Малфой тогда нахмурился, буркнул в ответ что-то невразумительное и ушёл. Это был не первый раз, когда он совершенно не понимал Асторию. Она же чистокровная! Истинные чистокровные не могут хотеть учиться на каком-либо другом факультете, кроме Слизерина, не могут предпочесть Слизерину Когтевран! Тогда почему? Он не смог найти ответ на этот вопрос.
Через три года Астория снова его удивила.
— Ты представляешь? Поттер не врал! — вещал Малфой, сжимая в руках присланное отцом письмо. — Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся, он будет жить у нас в поместье! Скоро придёт конец всем грязнокровкам и маглолюбам.
Астория не засмеялась и даже не улыбнулась.
— Чего ты радуешься, Драко? Разве не понимаешь, что это значит? Будет война.
Драко беспечно пожал плечами.
— Нам-то чего бояться?
А через два года узнал чего. И хоть и кичился своей причастностью к делам Тёмного Лорда перед сокурсниками, Астории ничего не сказал — было стыдно. Ни перед кем стыдно не было — только перед ней. А она и не спрашивала, делала вид, что ничего не замечает, а потом вдруг выдала:
— Я знаю, что все эти несчастные случаи, — она изобразила пальцами кавычки, — твоих рук дело.
Он открыл было рот, чтобы опровергнуть или оправдаться — сам ещё не решил тогда, какую линию поведения выбрать, но она подняла руку ладонью вверх, останавливая его.
— Нет, не говори ничего. Просто… не натвори глупостей, ладно? Подумай, зачем тебе это? За что ты сражаешься? В руках чистокровных семей сосредоточены всё золото и власть, что ещё нужно? Разве тебе мешают жить маглы или маглорожденные? Разве для тебя имеет значение, есть они или их нет, когда ты можешь получить всё, что хочешь, независимо от этого? Так какое тебе до них дело? Зачем их уничтожать? Да ни один ответственный пост в Министерстве не занимает маглорожденный волшебник! Так в чём суть этого противостояния? Зачем это тебе?
— Они ниже нас, они загрязняют наш мир…
Астория хмыкнула:
— Ты говоришь словами своего отца, Драко.
— А ты — своего, — буркнул он.
— Да, — легко согласилась она. — Но ты просто подумай над этим, ладно? — Астория снова тепло улыбнулась, и он нехотя кивнул: не мог ей отказать, когда она так ему улыбалась.
Именно в тот день его принципы пошатнулись — совсем чуть-чуть, но пошатнулись.
А после шестого курса Гринграссы покинули Англию. Не прощаясь, никому ничего не говоря. Драко знал, что к ним, по приказу Того-Кого-Нельзя-Называть, наведывались Пожиратели во главе с Долоховым, требовали принять Метку и поддержать Тёмного Лорда. Гринграсс-старший отказался, и завязалась потасовка, но её целью было не убить, а предупредить, так что жертв не было. После этого случая Гринграссы исчезли в неизвестном направлении. Тёмный Лорд был зол, но не дал задания их искать — видимо, его мысли занимало что-то другое. А Драко после этого случая всё чаще вспоминал слова Астории и всё охотнее искал ответы на заданные ею вопросы. Ответы, доказывающие её правоту.
С каждым днём идеи Тёмного Лорда казались Драко всё более чужеродными, и он боялся. Боялся, что Лорд прочтёт это в мыслях, что накажет за такое всю семью, но ничего не мог поделать с убеждениями, пустившими корни в благодатную почву его сомнений. Не вырвешь — не забудешь.
И теперь Драко стоял посреди своей спальни, сжимал в руках письмо Астории и улыбался во весь рот. Впервые за весь этот год — искренне, радостно. Она не забыла, она помнит глупое обещание, данное ею в десять лет: «А если мы будем жить в разных странах, когда вырастем, то я раз в неделю буду отправлять тебе письмо». На душе стало теплее, будто бы Астория вошла в комнату и улыбнулась ему. И уже неважно, что война в самом разгаре, и неважно, что в его доме живёт Тёмный Лорд — пока у него есть друг, который готов рисковать своей безопасностью, чтобы поддержать его, он сможет преодолеть все трудности.
Драко перечитал письмо трижды, ощущая обволакивающее тепло, что, подобно Патронусу, могло защитить от мрака. Затем достал из ящика небольшую шкатулку и поставил его туда. Он обязательно найдёт способ прислать Астории ответ. Обязательно. А пока…
Навязчивое желание вернуться в столовую так и не прошло, и Драко решил, что лучше пойти и посмотреть, чем потом мучиться от желания узнать, почему его так туда тянуло. Он нарочито медленно вышел из своей комнаты и поплёлся в сторону столовой. Давал себе возможность передумать, но так ею и не воспользовался. Тихонечко подошёл к двери и прислонился к ней ухом.
«С ума сошёл? А если Тёмный Лорд заметит?» — возмущался здравый смысл, а сердце выделывало кульбит за кульбитом.
Драко проигнорировал обоих, вслушиваясь в тишину по ту сторону двери. Так ничего и не услышав, он рискнул аккуратно приоткрыть дверь и заглянуть в образовавшуюся щель: никого не было видно. Малфой приоткрыл дверь шире, а затем отворил полностью. В столовой было пусто.
Ну вот, бессмысленную вылазку совершили, неуёмное любопытство удовлетворили — пора обратно к себе в комнату. Но нет, беспокойство становилось сильнее. Драко решил было сходить к тётке, узнать, не говорил ли Тёмный Лорд о нём или о семье Малфоев в общем — не зря же его так мучило плохое предчувствие! Но в последний момент передумал и свернул в сторону спальни Долохова.
Дверь в спальню оказалась приоткрытой, и Драко уверенно вошёл внутрь. Да так и застыл, словно громом поражённый. То, что он увидел, вызвало шок, недоумение и острый приступ головной боли. Малфой на ощупь закрыл за собой дверь, схватившись за голову и опёршись о стену: обстановки спальни он не видел, перед глазами мелькали воспоминания. Егеря, Поттер с Грейнджер и Уизли, Грейнджер в подземелье, Грейнджер в личине Долохова, Грейнджер, которая чуть не попалась по глупости, Грейнджер, направившая на него волшебную палочку. Обливиэйт.
Малфой разозлился: да, у неё были все основания так поступить, но, чёрт подери, почему нельзя было сначала поговорить? Да он её спас, в конце концов! И хоть Грейнджер и не знала о том, что он для неё сделал, — обидно всё равно было. Впервые в жизни решил помочь — и такая благодарность…
— Грейнджер, — рявкнул злобно.
Она не отреагировала. И только после этого, прекратив лелеять свою обиду, он заметил её немигающий взгляд, направленный в потолок, трясущиеся руки и безучастное выражение лица.
А потом было Укрепляющее зелье и чёртово скоропалительное решение Драко, вызванное скорее радостью из-за письма Астории и собственным идиотизмом, чем желанием помочь. Если кто-то из Пожирателей Смерти узнает и донесёт Тёмному Лорду, Драко конец. Остаётся только надеяться, что никто из обитателей мэнора не заметит ряби, что всегда оставляют Дезиллюминационные чары.
Драко не спал до полуночи, планируя, размышляя.
— Сладких снов, — шепнул он сам себе, задул свечу и лёг на спину. — Завтра будет долгий день…
