Глава 9. Спорные решенияО чëм именно говорили папа и Урахара, Ичиго не знал и знать не желал. Его внимание было полностью сосредоточено на брате — Урью постанывал, и парень боялся, что приложил его слишком сильно. Живот сводило от собственной жестокости, но он всë ещë считал, что это было единственно верным решением.
Наконец, взрослые закончили свой серьёзный разговор за закрытыми дверями, и Рюукен вышел к своим детям, спокойный и сосредоточенный, как и всегда. Он быстро осмотрел повреждение и осторожно провëл пальцами по коже под сохранившийся цепочке. Папины переживания выдавали только сжатые губы и слегка бледноватый вид — вряд ли кто-то, кроме Ичиго, смог бы распознать его истинное состояние. Урахара ещë немного потоптался на пороге, но потом вздохнул и покинул их дом. Если он и хотел что-то сказать, это осталось между ним и Исидой-старшим.
— Поднимай его, — стоило бывшему шинигами уйти, как Рюукен пришëл в движение, — надо перенести Урью в семейное хранилище.
Справились они быстро. При худшем варианте развития событий их могли бы застать соседи, но они жили в хорошем районе, а время было уже позднее, так что им удалось дотащить брата до машины незамеченными.
Урью ненадолго пришëл в себя, но Рюукен сразу же дал ему обезболивающее из тех, которые простые люди получают только по рецептам, и его снова вырубило. Потеря креста, шоковое состояние, потенциальное сотрясение — слишком много свалилось на плечи младшего Исиды, и отключка была одним из лучших вариантов преодоления всего этого. Они не на поле боя, чтобы биться до последнего — пусть брат и вышел против шинигами, всë в любом случае уже закончилось.
Для Исиды Урью и Кучики Бьякуи, по крайней мере. В мире Куросаки Ичиго всë только начиналось.
В этот вечер Исида Рюукен был самым идеальным водителем из возможных. Полностью сосредоточенным на дороге, безукоризненно соблюдающим правила, сконцентрированным настолько, что смотреть больно. Наверное, именно поэтому Ичиго и не смотрел.
Добрались они быстро. Подняли Урью, занесли в неприметное здание на окраине и спустили вниз, туда, где квинси веками хранили свои секреты.
— Клади его, — скомандовал отец, — я поищу подходящий крест.
— Я думал, ты предпочтëшь, чтобы Урью больше никогда им не пользовался, — пошутил Куросаки, — тогда он бы не смог влипать в неприятности.
Это нервы, конечно же. Ичиго знал, что папа никогда бы так не поступил. Но Рюукен воспринял его слова слишком серьёзно.
— Никогда больше так не говори, — отец смотрел так, что Куросаки сразу захотелось сквозь землю провалиться, — я горжусь тем, кто я есть, горжусь тобой и горжусь Урью. Неважно, как сильно он заблуждается, но я никогда не лишу его нашего наследия. Я соберу лук и встану за его спиной, даже если горячность Урью обернëт против нас Общество Душ. Такова моя Гордость Квинси.
Ичиго стало ещё хуже. Он видел, как папа стреляет, лишь раз в жизни — в глубоком детстве, когда они шли с занятий по карате, и он был слишком глупым для настоящего квинси, потому что не смог отличить призрака от приманки пустого. Он помнил девочку в пончо, которая стояла на берегу реки — потом отец закрыл его собой, и всё закончилось, не успев начаться.
С тех пор на папиной спине тянулись длинные шрамы от чужих когтей, а Ичиго Куросаки больше не разговаривал с душами-плюс. Ни разу. Никогда.
Наконец, Рюукен нашёл подходящий крест и вернулся к своим сыновьям.
Операция началась. Отец поднял цепочку, безжалостно оборванную высокомерным шинигами. Воздух налился от духовных частиц, крест взлетел и засветился мерным светом, а потом вспыхнул и встал на своё место. Приклеился намертво, как влитой — не снимешь, не отцепишь. Неснимаемый крест, продолжение руки, суть, сила, Гордость Квинси.
Урью всхлипнул и затих. Самое страшное кончилось.
— Отлично, — на лбу Рюукена выступила испарина, и он протëр еë подрагивающей рукой. Присоединение нового креста отняло у него кучу сил, но он никогда в жизни не признался бы в этом детям или кому-либо ещё. — А теперь мы отвезëм его в больницу. У него сотрясение. Думаю, ты всë-таки ударил слишком сильно.
В этот момент Ичиго словно умер ещë раз, но он не имел права на такую слабость. Не тогда, когда брат пострадал из-за него. Не в ситуации, когда он ничего не мог поделать.
Пока брат был в больнице, жизнь Куросаки была покрыта туманной пеленой. Он ходил в школу, занимался карате, выходил на смены в качестве медбрата и ждал, мучительно ждал, дежуря под дверью чужой палаты и принося самые лучшие блюда, на которые только был способен. Удивительно, но брат даже не обиделся — возможно, потому что Ичиго зашёл вторым, и вся боль Исиды Урью выплеснулась на отца.
Они не поругались. Молча посмотрели друг на друга, а потом отец вышел из его палаты, и Куросаки чуть не заработал нервный срыв, выбирая, за кем бежать.
В тот вечер он снова собрал свой лук. Стрелял, пока пальцы не закровили, выпуская стрелу за стрелой у дедушкиного водопада, но трата духовных сил не приносила облегчения.
Это он виноват. Не предупредил семью о Рукии, не смог убедить еë держаться подальше, не успел остановить брата и не почувствовал, что с ним что-то не так, когда Урью нуждался в нëм. Не спас, не защитил. Не смог последовать за своей Гордостью Квинси.
— Да брось, — фыркал младший и привычным жестом поправлял очки, — я даже не могу на тебя злиться. Вырубить меня, чтобы спасти, это полностью в твоëм духе. Либо я готов мириться с этим, либо ты больше не сможешь быть моим братом. Спасибо. За крест. Не знаю, как ты уговорил отца, но…
— Он сам выбрал его для тебя, — тут же перебил его Куросаки, — он говорил с Урахарой. Не знаю, о чëм, но… Папа правда ужасно волнуется.
Урью кивнул, принимая к сведению. Больше они о произошедшем не разговаривали.
Ичиго знал, что брат ходит на водопад. Брат знал, что там тренируется Ичиго. Оба делали вид, что ничего не происходит, и прятались от папы. Рюукен, наверное, догадывался, но ни о чëм не спрашивал.
Сотрясение Исиды-младшего оказалось не настолько серьëзным, и вскоре он вернулся в школу. Братья будто поменялись местами — теперь Урью постоянно проводил время с Чадом, Орихиме и Тацуки, а Ичиго отдалился, варясь в котле своей ярости, гнева, боли и чувства вины. Друзья пытались выяснить, что случилось, но он отмалчивался, уходил сразу после уроков и снова и снова возвращался на водопад.
Чего он пытался доказать? Чëрт его знает. Но легче от этого не становилось. И он снова здесь, в месте, где учились все квинси, выпускает духовные стрелы в пустоту и воображает себе, как каждая из них пронзает сердце Кучики Бьякуи.
— Так и знал, что найду тебя здесь, — Урахара Киске возник за спиной парня. Ичиго вздрогнул, и стрела ушла в сторону, — Как успехи?
— Превосходно, — огрызнулся Куросаки, — вы пришли, чтобы осчастливить меня новостью о ещё одной шинигами?
— О нет. Хотел бы я воззвать к твоей совести и чувству справедливости, но, думаю, это бесполезно. Ты и в самом деле сын своего отца, так что буду откровенен, — владелец магазина сладостей надвинул на глаза свою шляпу, и Ичиго мог видеть только его широкую улыбку, — я собираю отряд, который спасëт Кучики Рукию и спровоцирует предателя. Сам я не могу попасть в Общество Душ, но у нас собралась команда отчаянных голов, так что шансы даже неплохие.
— И причëм здесь я? — сначала Ичиго усмехнулся, но довольно скоро понял, что именно услышал, ис его лица пропали все краски, — о нет. Вы позвали Урью.
— В том числе, — шляпник даже не думал отнекиваться, — и ты не можешь вырубить его ещё раз. Я просто напоминаю, что это из-за вас двоих Рукию приговорили к смерти, и сообщаю тебе, что собираюсь открыть проход в Общество Душ. Завтра. Прямо в своëм магазинчике.
И исчез, до того, как Ичиго успел что-то ответить. Вот ведь гад. Бывший шинигами слишком хорошо знал характер каждого из последних квинси.
Когда Ичиго появился на пороге, он услышал внутри знакомые голоса. Он слышал, как Чад спросил с Орихиме по поводу того, кем будет последний участник спасательного отряда, а Урью сюсюкал с чëрным котом. Периодически в спор вступала Тацуки, и парень чувствовал, как всë внутри него обрывается от ужаса.
Это что — его друзья? Урахара, чтоб его шинигами забрали, притащил к себе в магазинчик его друзей? Это что, какая-то шутка? Прощальная вечеринка для отряда самоубийц?
Ох, хоть бы в него входили бывшие шинигами из друзей шляпника. В любом другом случае «спасение» станет билетом в один конец.
— А вот и он, — дверь отворилась, и довольный Урахара помахал веером, призывая Куросаки войти внутрь. Кажется, Орихиме вскрикнула.
— Ичиго? Ты идëшь с нами спасать Рукию?! Ты что, тоже обладаешь сверхспособностями?!
Куросаки почувствовал, как всë внутри него оборвалось. Что значит — «идëшь с нами»? Во что бессмертный гад втянул Орихиме?!
— Разумеется, — хвастливо откликнулся Урью, — мы же родные братья. Отото, я знал, что ты придëшь. Такова твоя Гордость Квинси.
— Шинигами поплатилась за собственную тупость, — Ичиго не мог позволить остальным увидеть, какая буря творилась внутри него, и скрылся за надëжным щитом сарказма, — я здесь, чтобы присмотреть за вами. Вы ничего не знаете об Обществе Душ.
Парень усмехнулся, а потом сделал всё, чтобы без страха войти внутрь и прислониться к стенке. Никто не должен знать, насколько «отряд спасения» выбил его из колеи.
Это же всë меняет, во имя Яхве. Это же всё. ..
Ладно, он выкрутится. Основная цель всë равно не изменилась.
Единственное, ради чего он шëл в Общество Душ — это прострелить голову Кучики Бьякуе.
