Записки сумасшедшего

* * *

Простое слово «воспоминание» не имеет для меня никакого смысла. Вернее, имеет совсем не тот смысл, который обычно в него вкладывают. Для меня воспоминание – либо подернутая серым туманом цепь бессвязных картинок, либо черная пропасть отчаяния, в которой можно сгинуть без следа даже здесь и сейчас.
Я должен был с этим бороться. Чтобы меня не выводила из себя каждая мелочь. Хвост уже подсмеивался надо мной за моей спиной, хотя сам при упоминании Блэка начинал жалобно скулить и пытаться спрятаться под стол. Я получал искреннее наслаждение от вида Хвоста, когда я его расспрашивал о Блэке, до тех пор пока меня не настигло воспоминание о том, что в Азкабане Блэк сидел в соседней камере. Наверное, Хвост получил наслаждение еще большее, чем я. Но его лица я не видел, я вообще ничего не видел в тот момент.
Хорошо, что я очень быстро приучился всегда иметь под рукой шоколад. За все школьные годы столько шоколада не съел, сколько за этот август. Даже Хвосту что-то перепадало, хотя будь моя воля, я бы вообще его в своем доме не кормил. Ему-то зачем столько шоколада? Подумаешь, один раз с дементорами в поезде столкнулся. Так еще неизвестно, от чего он пришел в больший ужас – от дементоров или от присутствия в купе старого друга Люпина. Между прочим, Хвосту сильно повезло, что Уизли его тогда из кармана вынимать не стал. Если Блэк даже в Азкабане, на фотографии узнал школьного друга, то Люпин точно бы не обманулся.
Кроме бесед с Хвостом, у меня было еще одно занятие, более приятное, но тоже чреватое воспоминаниями. Надо было разобраться в библиотеке: отобрать книги, которые необходимо прочитать прямо сейчас, книги, которые я возьму в Хогвартс, книги, которые могут пригодиться Лорду, и книги, в которые можно уткнуть носом Хвоста, чтобы он не шастал зря по дому. Приступил я к этому занятию не сразу, долго собирался с духом. Потом начал.
Начал я с отцовского кабинета, он же библиотека. Нашел столько всего интересного, что пропустил обед, ужин и очнулся только тогда, когда Лорд вызвал меня по Метке – иначе до меня было не дозваться. Не знаю, что он думал, но, увидев мою счастливую физиономию и стопку книг в руках, сменил гнев на милость и попросил почитать что-нибудь интересненькое. Не думаю, что ему это было нужно, но это нужно было мне.
На следующие три дня Хвосту была вручена книга «Темные Искусства: руководство по самозащите», и я облегченно вздохнул. Оказалось, зря. В закрытом на два замка и одно заклятие шкафчике в библиотеке обнаружились три шкатулки с письмами – моими из Хогвартса и родительскими мне. Маминых было раз в пять больше, чем отцовских. Я, изобразив на лице скептическую усмешку, даже прочитал одно свое письмо, с третьего курса – о том, как я первый раз ходил в Хогсмит и наслаждался жизнью, сидя с охапкой леденцов на поваленном дереве на окраине деревни. В «Три Метлы» я зашел, но там была уйма народу, а мне хотелось побыть одному. Письмо я дочитал до конца, запечатал, положил обратно в конверт, убрал конверт в шкатулку, шкатулку – в шкафчик, запер замки, восстановил заклятья и продолжил разбирать книги. Только сосредоточиться никак не мог и в итоге рухнул на пол вместе с двумя книжными полками. Хвост, разумеется, прибежал на грохот и обнаружил меня, закопанного в книги в буквальном смысле с головой. Я даже палочку свою не мог найти. Какое торжество стояло у него в глазах, когда он вручил мне мою палочку и вернул полки на место! Книги расставлять я ему не доверил.
Я не ожидал, что найду хоть что-то в своем кабинете, думал, что все мало-мальски существенное отец выбросил. Оказывается, нет! Мало того, там стояла мамина защита, которую я мог бы снять за две секунды, но два часа ходил вокруг и медлил. Потом все-таки снял.
Все, что я собирал сам во время работы в Министерстве, стояло в рассортированном виде на полках в шкафу. Пару книг оттуда можно было без сомнения направлять в министерский спецхран, а одна вообще была взята из библиотеки Министерства для проверки, не стоит ли ее поместить в спецхран или уничтожить. В нее был вложен кусок пергамента, на котором я начал писать заключение по поводу этой книги. Начал, но не закончил. Не успел.
Во время шпионской лихорадки в Министерстве на меня повесили проверку иностранного отдела библиотеки. Заведующего библиотекой арестовали, и, честно говоря, я был только за. Может быть, в шпионаже он виновен и не был, но в иностранном отделе развел такое! Я за голову схватился, когда увидел. В разделе китайской литературы половина книг была на японском, русским было обозвано все, написанное кириллицей, в немецком обнаружилась книга на языке, который вообще никому не известен, и в довершение всего какая-то книга из арабского раздела чуть не откусила мне руку. Часть книг я взял домой для проверки и кое-что интересное успел не только перевести, но и скопировать для Беллы. И одна даже оказалась здесь... Не ее ли я читал в ожидании Фрэнка? Не этот ли лист пергамента заполнял, когда он пришел на последнюю встречу со мной?
Вообще-то это было маловероятно и нелогично, но в себя я приходил долго.
Утешало одно – со временем приступы слабости становились все короче и реже. К первому сентября их совсем не будет. По крайней мере, я на это надеюсь.