Посади свинью за стол…– Северус, – лощеный аристократ Люциус Малфой торжественно вошел в кабинет профессора зельеварения, вынул палочку из трости, которую всегда носил с собой, трансфигурировал крайне неудобный стул возле профессорского стола, предназначенный для студентов, в мягкое кресло, обтянутое темно-зеленой кожей, и приземлился туда с таким видом, будто занимал королевский трон по праву рождения.
– Люциус, – Драко судорожно сглотнул, отчаянно стараясь выглядеть хладнокровным и невозмутимым, и поднял взгляд от контрольных работ седьмого курса, которые якобы проверял, – что или кого благодарить за твою незаменимую компанию?
– Я рад, мон ами, что мое присутствие вызывает в тебе исключительно положительные эмоции.
– Не льсти себе, Люциус. Твое присутствие мне абсолютно безразлично. Чаще всего. Когда ты не пытаешься вонзить мне нож в спину, – слизеринец краем глаза подсматривал в листок пергамента, где крестный написал ему все, что говорил вчера Малфою-старшему, присовокупив также описание выражения лица, требуемое по сценарию.
Малфой-старший наигранно удивился:
– А разве бывали случаи?..
– Тебе напомнить последнее собрание у нашего Повелителя? Кто сделал сыворотку на основе молока и перетертых соленых огурцов, выдал ЭТО за лучшее средство от головной боли и передал Лорду, сославшись на мой личный домашний рецепт? – голос предательски дрогнул, и Драко торопливо отодвинул чернильницу, надеясь отвлечь этим движением внимание отца.
– Ах, мон шер, согласись, что после той сыворотки Лорд действительно забыл о головной боли. К тому же, мне было скучно, а вы с ним обеспечили прекрасное развлечение на весь вечер, – папенька, упоенный собственным красноречием, не обратил никакого внимания на странно нервного зельевара. Он вытащил из внутреннего кармана расшитого серебром камзола маленькую изящную пилочку из дорогущего богемского стекла и принялся прилежно подпиливать ухоженный ноготь.
Драко незаметно перевел дыхание и снова уставился на пергаменты с контрольной. Слегка поморщившись, он неохотно опустил в чернильницу перо и вывел напротив фамилии Малфой оценку тролль за пропущенный без уважительной причины урок. Это было крайне неприятно – ставить самую скверную оценку себе любимому, да еще несправедливо, поскольку сегодня он на уроке не присутствовал, ибо варил (и благополучно сварил) антипростудное зелье для больничного крыла в личной лаборатории профессора Снейпа, но выхода не оставалось, поскольку крестный велел сделать именно так. Без вариантов. Между тем Люциус утроил усердие по приведению ногтей в надлежащий порядок. Вскоре он поднял задумчивый взор и вопросил:
– Как думаешь, Северус, мне пойдет французский маникюр?
– Ик! – от неожиданности Драко поперхнулся воздухом и закашлялся.
Малфой-старший с интересом воззрился на собеседника и даже счел необходимым выказать озабоченность.
– Что с тобой, Северус? Тебе помочь? По спинке похлопать?
– Ни в коем случае! – нервно подпрыгнул Малфой-младший и постарался максимально войти в образ. – Ради Мерлина, Люциус! Прекрати заниматься этим у меня в кабинете, – он махнул рукой на пилочку для ногтей, – иначе я поверю слухам, которые ходят о тебе среди Пожирателей. Работаешь на два фронта, а, Люц? Так вот, вынужден огорчить – я не из той категории.
Папенька смерил его надменным взглядом:
– Временами меня терзают смутные сомнения, что ты вообще не из какой категории – в наших оргиях не участвуешь, на рейды не выходишь... А может, ты шпион, а, Северус?
– Это угроза, Люциус? – Драко отложил перо и принялся старательно сверлить отца самым что ни на есть грозным снейповским взглядом.
– Что ты, что ты… Скорее, дружеское предупреждение, – милая улыбка хозяина Малфой-мэнора юношу не обманула – именно так обычно улыбался Люциус, перед тем как хорошенько пнуть очередного домовика.
– У тебя нет доказательств, друг мой. И в любом случае ты их не найдешь – я всегда был верен нашему Повелителю, в отличие от тебя, – едко сообщил отцу Драко, старательно копируя манеру крестного говорить. – И потом, избавиться от меня значит избавить Господина от Мастера Зелий, что в свою очередь означает, что твоему сыну придется варить сложные составы, необходимые Его Могуществу, а он не готов! Изволь убедиться! – Драко протянул Малфою-старшему пергамент с результатами контрольной работы седьмого курса Слизерина и Гриффиндора, которую они, Драко и Грейнджер, благополучно прогуляли, засев в лаборатории зельевара.
– Тролль? – Люциус от неожиданности выронил пилочку. – За простое сонное зелье?
– Как видишь, – юнец злорадно ухмыльнулся, с некоторым удовольствием изучая разгневанную физиономию отца.
– И что же было не так в его зелье? – холодно вопросил Лорд Малфой.
– Одна-единственная ошибка, друг мой, – хмыкнул в ответ Драко; ему все больше и больше удавалось фирменное снейповское шипение. – Твой сын не явился на занятия!
– У грязнокровки Грейнджер тоже тролль?! Что, тоже не явилась? – Люциус, торопливо просматривавший оценки седьмого курса, выглядел озадаченным однообразием отметок: тролль и отвратительно в журнале властвовали безраздельно. – Северус, я смотрю, ты других цифр и не знаешь… И как только старый маразматик допустил тебя к преподаванию…
– Не стоит упряжняться в сарказме, Люциус, у тебя плохо получается, – Драко приподнял брови и насмешливо качнул головой. – Ты бы лучше подумал, где они могут быть.
– Они? – блондин настороженно уставился на «зельевара».
– Твой сын, Грейнджер и Лонгботтом. Остальные студенты присутствовали... Юность, знаешь ли… гормоны, – Драко не удержался от искушения добавить своему голосу мечтательности, надеясь удивить отца странной реакцией Снейпа. Но его старания пропали втуне – Люциус буквально подпрыгнул на месте, от возмущения едва не выпав из кресла.
– Мой сын никогда не опустится до грязнокровки! И почему у Лонгботтома тролль с плюсом?! – задохнулся от гнева Люциус, меряя разъяренным взглядом своего собеседника. – Это принижение достоинства Малфоев!
– Вот и мне хотелось бы знать, профессор, – дверь отворилась, и Малфои нервно оглянулись, – до каких пор Вы будете потакать моему внуку, – незабвенная Августа Лонгботтом, отставной Аврор и (по слухам) любовница Грозного Глаза Грюма, с грацией угольного тендера вплыла в помещение и взыскательно уставилась на «профессора зельеварения». – Вы обещали, что будете построже с Невиллом, воспитаете в нем характер! А вместо этого я узнаю, что количество расплавленных котлов увеличилось вдвое!
Драко занервничал – если от отца он хоть приблизительно, но знал, чего ждать, то миссис Лонгботтом была этакой вещью в себе, о которой совершенно ничего нельзя было сказать наверняка.
– Миссис Лонгботтом, поверьте, я делаю все от меня зависящее, – несколько торопливо проговорил он.
– Тогда почему с плюсом?! – Августа униматься не собиралась.
– За характер! – выпалил Драко, припомнив, как добродушный тюфяк Невилл в голос орал на Мастера Зелий. Видимо, подумалось слизеринцу, бабулины гены наконец-то дали о себе знать.
Люциус фыркнул:
– Поверьте, дорогая моя, – высокомерно заявил Малфой-старший, – чтобы расплавить такое количество котлов, нужен еще какой характер.
Августа Лонгботтом окинула собеседника пристальным взглядом бывалого снайпера:
– Я Вам, мальчик мой, не дорогая! Имейте уважение хотя бы к моему возрасту! Я помню, как Вы в штанишках под стол пешком ходили и на горшке сидели! В штанишках!
– Я Вам, уважаемая, не мальчик! – раздраженно парировал Люциус, заерзав в кресле.
– Девочка?! – бабушка Невилла выглядела скорее довольной, чем удивленной. – А я и не знала… Значит, слухи не врут…
Дальнейшая их беседа была исключительно темпераментна и абсолютно неприлична. Драко, совершенно не ожидавший от высокомерного папеньки и почтенной дамы таких витиеватых словесных экзерсисов, сидел, выпучив глаза и вцепившись в подлокотники кресла. Напоминая зрителя, наблюдающего за игрой в настолный теннис, он переводил затравленный взгляд с одного «дуэлянта» на другого. К счастью, оба были слишком заняты, чтобы обращать внимание на обалдевшую физиономию всегда сдержанного зельевара. Однако когда собеседники перешли на личности, Драко не выдержал. Он поспешно извинился, что осталось незамеченным, поднялся с места и выскользнул из кабинета, оставив отца и миссис Лонгботтом доругиваться тет-а-тет. Нацепив на лицо бесстрастное выражение, он торопливо проследовал в личные апартаменты крестного и, прикрыв за собой дверь, метнулся к камину. Зачерпнув летучего пороха, он швырнул порошок в огонь и перенесся в лабораторию, где профессор Снейп при активном содействии Грейнджер готовил модифицированный костерост. Оба были чрезвычайно увлечены экспериментом, и потому выпавший из камина в клубах сажи Драко, все еще сохраняющий внешность Снейпа, совсем их не порадовал.
– В чем дело, Драко? – резко вопросил зельевар, бросив на крестника острый взгляд. – Они уже ушли?
– Я так больше не могу! – рыдающим голосом возвестил Малфой-младший, картинно закрывая лицо руками. – Они там ТАК выражаются… я не могу, я туда больше не пойду! И не уговаривайте меня!..
Впрочем, он напрасно опасался, что его будут уговаривать. Профессор Снейп определенно не собирался этого делать. Подойдя к крестнику, который продолжал усиленно изображать истерику, он ухватил его за шкирку и рывком поднял на ноги. Когда слизеринец принял вертикальное положение, Мастер Зелий прошипел ему в ухо, заставив бедолагу испуганно задергаться:
– А я сказал, пойдешь! Причем немедленно! И предложишь им чаю! С печеньем! А потом проводишь и пожелаешь всего наилучшего! А если будешь ломаться, получишь ремнем по заднице! Прямо здесь и сейчас. Выбирай!
– Но, крестный, – неуверенно запротестовал Драко, смущенно косясь на Грейнджер.
Гриффиндорка стояла, скрестив руки на груди, и с мрачным удовлетворением наблюдала за происходящим.
– Ты плохо меня понял, Драко? – мягко уточнил профессор.
– Нет, нет, все я понял! – заторопился тот, внезапно осознав, что общество отца и миссис Лонгботтом как-то вдруг перестало его пугать. – Сейчас пойду и…
– И пока они не уйдут, мы тебя не увидим! – распорядился Снейп, основательно встряхнув своего двойника за шиворот. – Все ясно?
– Да, сэр, – кисло сознался Малфой и, милостиво отпущенный на волю суровым профессором, шагнул к камину.
Минуту спустя он уже стоял в гостиной зельевара, отряхиваясь от сажи и старательно настраиваясь на дальнейшее общение с папенькой и бабулей Лонгботтом, повторяя заунывную мантру: «Я – Снейп… Я – Снейп…» Сделав глубокий вдох, он толкнул дверь в кабинет, где продолжали самозабвенно ругаться спорщики, едва заметившие отсутствие хозяина, и, перешагнув порог, гостеприимно предложил:
– Может быть, чаю?..
В связи со своей новой ролью профессора зельеварения Северуса Т. Снейпа Драко был зол, а значит, пребывал в дурном расположении духа, что не замедлили ощутить на себе его товарищи по злополучному понедельнику. Понятно, сам профессор Снейп счастливо избежал участи сделаться мишенью для ядовитых подначек Малфоя-младшего – подобных вольностей он не потерпел бы ни в коем случае, и Драко это было прекрасно известно. Но вот гриффиндорцы были для него просто подарком судьбы в том смысле, что они достаточно сообразительны, чтобы понять, что их оскорбляют, но не настолько остроумны, дабы адекватно отреагировать. Слизеринец не подозревал, что они просто пытались сдерживаться, поскольку отлично понимали – разозлись все четверо как следует, и Драко не избежит хорошей взбучки. Лупить возможного союзника благородным гриффиндорцам представлялось неправильным. Во всяком случае, пока. И потому Гарри и Гермиона озаботились принять кое-какие меры к тому, чтобы обнаглевший змееныш не получил по голове. Так что Малфой, не подозревая, насколько близок он к тому, чтобы по примеру Невилла спланировать с Астрономической башни (правда, не по собственному желанию) наслаждался своим остроумием и злоязычием.
– А тебе, Уизли, я подарю на день рождения намордник! – отпустил очередную шпильку Малфой и, перехватив разъяренный взгляд Рона, гнусно ухмыльнулся.
Рон свирепо зарычал и дернулся к нему, едва не опрокинув стул.
– Рон! – укоризненно воскликнула Гермиона и негромко произнесла залинание, которое моментально припечатало доведенного до бешенства гриффиндорца к стулу и снабдило его надежным кляпом.
Малфой же тем временем, насладившись произведенным эффектом, поднялся и вышел из комнаты. Проводив его взглядом, Гарри озадаченно пробормотал:
– Интересно, чем все это закончится?
Рон мрачно фыркнул.
– Откуда я знаю? Это же была твоя идея – устроить вечерние посиделки с участием белобрысого негодяя, – раздраженно отмахнулась Гермиона. – Извини, Рональд, – она вытащила кляп у привязанного Рона, – но в последнее время в присутствии Малфоя ты совершенно не способен себя контролировать! Помнишь, что в прошлый раз получилось?
– Да я этого Малфоя … ! А потом … и в … ! И еще на … ! – отдышавшись, выпалил парень.
– Все ясно, – тяжело вздохнула Гермиона и ловко сунула кляп обратно.
– Ну, согласись, идея превратить Малфоя в бладжер и вооружиться дубинками – в этом что-то было! – задумчиво протянул Гарри.
– Глупости! Помоги лучше его отвязать!
– А разрезать не проще? – поинтересовался Гарри, подергав веревку.
– Проще, но не лучше! – отрезала Гермиона. – Пока мы будем его развязывать, Малфой успеет уйти. А если разрезать, Рон его догонит. И прибьет!
Едва они взялись развязывать узлы, дверь распахнулась, с треском ударившись о стену, и в комнату ввалился Невилл, таща бесчувственное малфоевское тело. Полуотвязанный Рон радостно взвыл и прыгнул вперед вместе со стулом, так что Гарри едва его удержал. Невилл уронил Малфоя и поспешно захлопнул дверь.
– Невилл! – воскликнула Гермиона. – Что случилось?!
– Я… я шел… ну, сюда… Дело у меня… Вот… А он начал по-тролльски ругаться, и я не выдержал… Достал он меня… я его… того… и сюда, вдруг Снейп увидит…
– Ну, ничего себе! – присвистнул Гарри, подойдя к Малфою. – Чем ты его? Заклинанием в лоб?
– Нет, – вздохнул Невилл, – кулаком в глаз…
– Получил, хорек линялый! – тихо ликовал Рон, уважительно поглядывая на смущенного Невилла. – Так его! Чтоб жизнь медом не казалась!
– Вообще-то я не хотел, – сконфуженно признался Лонгботтом. – А он точно в порядке? Вдруг я его… того…
– Это вряд ли! – авторитетно заявила Гермиона, бегло оглядев растянувшееся на полу тело Малфоя. – Он не доставит нам такой радости, – с этими словами она принялась поливать пострадавшего водой при помощи Агуаменти.
Струя получилась мощная, вода была холодной, так что Драко быстро пришел в себя. Его пробуждение оказалось жутко неприятным. Открыв глаза, Малфой обнаружил, что: правый глаз открываться не желает; сам Драко лежит в ледяной воде, которая, вдобавок, щедро льется сверху; над ним с самыми зловещими физиономиями стоят четверо гриффиндорцев с палочками наготове, и, судя по всему, их кротости и долготерпению вкупе с любовью к ближнему пришел конец.
– Ну, разговорчивый ты наш, как здоровье? – ласково поинтересовалась девушка, прервав холодный душ.
– Молчит, – огорчился Рон, многозначительно подворачивая рукава мантии и пристально рассматривая слизеринц. – Наверное, простудился. Может, подвесить его на веревочку, чтобы подсушить?
– Нет, Рон, это неправильно, – со знанием дела возразил Гарри. – Прежде чем вешать, надо выжать!
– А может, его следует сперва прополоскать? – неуверенно предложил Невилл. – Чтобы придать свежесть и аромат?
– Угу, прополоскать, – кротко согласилась Гермиона. – В проруби! Для отбеливания и подсинивания.
– Спокойно! Обойдемся без крайностей, – Драко с трудом поднялся на ноги, потрогал синяк, наливающийся под глазом, оглядел насквозь промокшую мантию. – Я все понял, осознал, принял к сведению, раскаиваюсь и все такое.
– По-моему, он врет, – опасно прищурился Рон. – Правдивости в глазах не наблюдаю.
– Ладно тебе, Рон, – отозвался Гарри, – не придирайся. Он тебе правдивость не изобразит и под страхом смерти. А ты, хорек, имей в виду: мы добрые, но не настолько, чтобы спускать тебе такие фокусы, так что веди себя хорошо, иначе будем перевоспитывать. Понял, нет?
– Понял, понял, – Драко высокомерно задрал нос и тут же поморщился: фингал чувствительно давал о себе знать. – Подчиняюсь грубой силе и численному превосходству. А вообще, я скоро рехнусь.
– И что ты предлагаешь? Казино открыть? – ехидно вопросил Рон. – Нам, знаешь ли, тоже невесело, но мы ведь не изводим всех вокруг! В отличие от некоторых, не будем указывать пальцем, но они белобрысые и наглые! И мокрые.
– Не знаю, – угрюмо отозвался Драко, пытаясь заклинанием высушить сырую одежду и волосы, – но меня уже воротит от цапель, канделябров, овсяного супа на обед и встреч с собственным папенькой! Да я лекцию Биннса по восстанию гоблинов наизусть вызубрил, могу не хуже профессора урок вести!
– Не врешь? – с интересом воззрился на него Гарри.
Драко возмущенно фыркнул:
– Еще чего! Слушай сюда: «В 1898 году Норфолдское восстание гоблинов было окончательно подавлено силами магического правопорядка. Министр Магии Видириан Нэсмит пытался провести законопроект, согласно которому гоблины приравнивались бы к опасным существам и учитывались подобно драконам или мантикорам, а в случае нападения на людей могли быть уничтожены. Однако борцы за права разумных меньшинств организовали кампанию по защите права гоблинов на самоопределение, и законопроект не прошел…» Дальше излагать или не надо?
– Не надо. Дальше мы и сами помним. Все это, конечно, очень печально, но что ты можешь предложить? – сухо уточнила Гермиона, одним движением палочки убирая огромную лужу на полу.
– Еще не знаю. Но непременно что-нибудь придумаю!
– Мерлин, спаси и помилуй! – Невилл вздрогнул, представив, что может придумать озверевший от однообразия Малфой.
Долго ждать не пришлось. На следующее же утро разразилось то, что Гарри впоследствии лаконично обозвал заковыристым маггловским словом – апофигеоз.
День начался буднично и благопристойно, обитатели Хогвартса пробудились от сна, позавтракали и отправились было на занятия – учиться или учить, когда раздавшиеся в холле странные звуки заставили всех отвлечься от размышлений об уроках. Дробное цоканье маленьких копытец и жизнерадостное похрюкивание были весьма нехарактерным звуковым сопровождением завтрака в школе чародейства и волшебства. И, конечно, узреть в холле симпатичного розового поросенка народ был как-то не готов. Между тем хрюша, заметив зрителей, засмущался и застенчиво поспешил исчезнуть с глаз долой. А если точнее, он на полной скорости рванул к подземельям и в считанные секунды скрылся из виду. Изумленные зрители успели только заметить, что на боку стеснительной свинки была нарисована цифра 7.
Профессор Снейп, проследив маршрут поросенка, мгновенно усомнился в том, что пребывание резвого животного уместно в его владениях, и незамедлительно предположил необходимость отловить свиненка, пока он не натворил чего-нибудь неподходящего. На поиски и задержание нежелательного хрюкающего элемента решено было отрядить домовиков.
Казалось, все разрешилось наилучшим образом. Но не тут-то было – стоило школьникам из Большого зала толпой высыпать в холл, чтобы оттуда разойтись по классам, как вдруг откуда ни возьмись появилось сразу три поросенка. Причем они явно были чем-то напуганы и потому мчались со всех ног, выстроившись в ряд на манер удалых рысаков, и при этом отчаянно визжали. Началась суматоха, преподаватели и студенты, пытаясь уступить дорогу «русской тройке» или примериваясь, чтобы поймать кого-нибудь из нарушителей штатного режима, сталкивались друг с другом, спотыкались и гомонили так, что в этой какофонии поросячьи рулады уже не казались такими уж громкими. В конце концов, когда свиней удалось переловить и навести относительный порядок, прошло уже пятнадцать минут первого урока. Изловленные поросята были помечены цифрами 3, 6 и 8.
Тем временем домовые эльфы, отправленные на поиск хрюшки номер 7, обшарили все подземелье и ничего не нашли. Как выяснилось практически сразу, так вышло потому, что они по давней привычке не заглянули в кабинет зельеварения и апартаменты мастера зелий. Именно там животное и нашло убежище от суетного мира, а заодно игровую площадку и товарища по разуму – свинью номер 1.
Когда профессор Снейп, подгоняя оживленно обсуждающих утреннее происшествие семикурсников, открыл дверь в свой кабинет, он буквально остолбенел. Он никогда бы не поверил, что такой разгром можно было устроить, не имея взрывчатки, отбойного молотка, бульдозера или на худой конец пары бейсбольных бит. Но нет – доблестные хрюши обошлись тем, чем наградила их природа, а именно острыми копытцами и нахальными пятачками. Ведомые стремлением к познанию окружающего мира, а также поиском чего-нибудь пожрать, они опрокинули стеллажи, раскокав все банки и стрескав половину их заспиртованного содержимого, облегчились прямо под дверью в профессорский кабинет, каким-то чудом открыли шкаф (никто так и не смог предположить, как им это удалось), забрались на нижнюю полку, угробив своими тушками сушеные травы, которые там хранились, и теперь предавались заслуженному отдыху. Разбуженные яростным воплем зельевара, поросята в панике заметались по разоренной аудитории, усугубляя устроенный ими бардак. На крики, визг, вопли и ругань примчались домовики. Правда, толку от них было немного – увидев, в каком состоянии находится помещение, они дружно пискнули, схватившись за сердце и рьяно принялись сами себя наказывать, поскольку решили, что раз именно они не нашли вовремя незваных гостей, то тем самым повинны в творящемся безобразии.
Пока профессор угомонил расстроенных эльфов и заткнул галдящих студентов, свиньи выскользнули за дверь и потрусили прочь от этих негостеприимных и дурно воспитанных людей. Но Снейп явно не желал позволять им прогуливаться по его любимым подземельям. На сей раз на поиски и поимку беглецов был отправлен весь седьмой курс Гриффиндора и Слизерина в полном составе. Шум, который подняли ловцы, был слышен до третьего этажа включительно, так что когда поросят, наконец, отловили, и охотники, и жертвы изрядно оглохли. Естественно, контрольная по зельям оказалась сорвана.
Между тем, профессор Трелони вела очередное занятие. Сегодня она рассказывала четвертому курсу о том, как следует гадать на внутренностях животных. Этот урок, разумеется, был исключительно теоретическим, однако данная тема занимала немало места в программе экзаменов, так что профессор очень подробно описывала все тонкости метода. Сейчас она говорила о том, что масштабность и достоверность предсказания нередко зависит от размеров жертвенного животного. Скажем, чтобы узнать погоду на следующий день, достаточно крысы, спрогнозировать исход конфликта между двумя соседками позволит курица, а вот если нужно узнать, кто победит на чемпионате мира по квиддичу, потребуется поросенок…
– Хрю! – раздалось в этот момент откуда-то со стороны окна.
– Что? – профессор Трелони поправила очки и подслеповато прищурилась, пытаясь понять, кто издает эти странные звуки.
– Хрю! – звук повторился, и из-за занавески показалась лопоухая поросячья голова с задорно вздернутым пятачком.
Профессор ахнула и осела в кресло, девчонки-хаффлпафки дружно завизжали, вскочивший на ноги студент-рейвенкловец опрокинул стол, с которого посыпались чашки… Пару секунд спустя в кабинете прорицаний царила анархия. Девочки, забравшись с ногами на сиденья, отчаянно верещали, мальчишки, взбодренные внезапным появлением такого необычного гостя, увлеченно пытались его отловить. Но поросенок ценил свободу и ловко уворачивался, опрокидывая чайные столики и легкие кресла. Трелони ахала и ломала руки, трагически предрекая беды, горести, страдания, войны, моровые поветрия и скверную погоду на февраль и начало марта, но ее никто не слушал. Когда свободолюбивую свинку, наконец, поймали, казалось, в кабинете прорицания репетировалось татаро-монгольское нашествие. Во всем помещении не нашлось ни одной целой чашки, столы перевернуты, ковер залит чаем. Курносая причина всего этого беспорядка была помечена цифрой 2.
В это же время профессор трансфигурации Минерва МакГонагл проводила практическое занятие у первого курса. Первоклассники уже достаточно продвинулись в теории трансфигурации, чтобы преобразить ивовый прутик в перо. Именно это и было их целью на сегодняшнем уроке. В кабинете, как обычно, царил порядок, тишину нарушало лишь сдержанное бормотание студентов, которые старались как можно точнее артикулировать заклинание. Профессор МакГонагл сидела за своим столом, бдительно приглядывая за тем, как идет работа, и не сразу отреагировала на странное цоканье. Источник непривычного шума неторопливо трусил в проходе между партами, с любопытством поводя туда-сюда пятачком. Остановившись напротив учительского стола, поросенок дружелюбно хрюкнул и энергично мотнул головой, словно здороваясь с профессором. Это вызвало дружное хихиканье класса, который, разумеется, незамедлительно отвлекся от своей работы и теперь с любопытством разглядывал гостя.
– Это еще что такое? – с неудовольствием удивилась МакГонагл; не размышляя, она вынула волшебную палочку, поскольку повторения утреннего апокалипсиса в отдельно взятом помещении совершенно не желала. Минерва направила палочку на животное, сотворила невербальный Петрификус Тоталус…
– Ой! Свинка!
Восторженный писк первокурсницы с Гриффиндора застал ее врасплох, рука дрогнула, и рядом с недоумевающим поросенком застывшей статуей свалилась со стула девочка, которая имела неосторожность протянуть руку, чтобы погладить милую хрюшку, и угодила под добротное заклятье своего декана. Испуганный свин взвизгнул и резво отпрыгнул в сторону, счастливо избежав следующего залпа из профессорской палочки. Зато мальчику-хаффлпафцу куда меньше повезло – заклинание, срикошетив, уложило его на пол, рядом с однокурсницей.
Поросенок резво нарезал круги по аудитории, сшибая стулья и наглядные пособия, профессор МакГонагл отчаялась обезвредить четвероногого террориста, опасаясь приложить еще кого-нибудь, школьники радостно галдели, совершенно забыв, что находятся на уроке. Кульминацией вечеринки стала самонадеянная попытка кого-то из учеников изловить поросенка при помощи небезызвестного Вингардиум Левиосса. Заклинание вышло на славу, вот только цель оказалась несколько иной – вместо хрюши в воздух торжественно поднялась сама Минерва МакГонагл, вместе со столом, стулом и корзиной для бумаг. Мгновение спустя плохо прицелившийся юный маг, ойкнув, опустил палочку, и Минерва, рухнув с метровой высоты со всем этим хозяйством на пол, была как никогда близка к тому, чтобы обложить незадачливого первоклашку самыми ядреными шотландскими матюками, которые только знала. Однако самообладание и привычка контролировать себя сделали свое дело – профессор не только удержалась от искушения, но и мгновенно среагировала на то, что свиненок, впервые в жизни узревший летающего профессора, притормозил и с интересом наблюдает занимательную картину. На сей раз Петрификус Тоталус попал точно в цель. Обездвиженный поросенок оказался номером 5.
Между тем на кухне хлопотали домовые эльфы, спеша приготовить обед. Это было непростой задачей, поскольку в Хогвартсе проживало около тысячи человек, а накормить такую ораву не так-то легко. Однако домовики свое дело знали, так что еще никогда обитателям замка не приходилось долго ждать обеда. Никогда – до этого злосчастного дня. В ту самую минуту, когда старший по кухне, домовик Питри, пробовал овсяный суп, оценивая, понравится ли он профессору Дамблдору, на кухню заявились две голодные свиньи. Почуяв запах съестного, они забыли даже о тех мизерных зачатках хороших манер, которые у них были, и устремились к еде. Питри, потрясенно взиравшего на незваных гостей, небрежно сшибли в ларь с мукой; падая, он зацепил половником край котла с супом и опрокинул его на плиту. Раскаленная плита зашипела, кухня наполнилась зловонным дымом, домовики с испуганным писком разбегались от оголодавших поросят, самозабвенно уписывавших все, до чего могли дотянуться их пятачки. Налетчики опрокинули квашню с тестом для булочек и слопали его, закусили вареной картошкой, подобрали нарезанный ломтями хлеб, который кто-то уронил на пол вместе с подносом, а на десерт скушали раскатившиеся по кухне апельсины, позабыв, что свиньи в них не разбираются. Причем бандитский рейд был осуществлен столь дерзко и стремительно, что эльфы просто не успели ничего противопоставить наглой агрессии. Когда они пришли в себя и укротили обжор, кухня находилась в таком плачевном состоянии, что ни о каком обеде и речи быть не могло. На раздувшихся в результате чревоугодия боках пойманных вредителей красовались цифры 4 и 10.
К обеду весь Хогвартс гудел, как растревоженный улей. Очевидцы поросячьего нашествия взахлеб рассказывали подробности тем, кто был лишен счастья самолично это наблюдать; все терялись в догадках, кто мог притащить в школу свиней и зачем он (она, они) это сделал (-а, -и). Кроме того, немного подумав, народ пришел к выводу, что где-то в Хогвартсе гуляет еще одна свинья под номером 9. Поросенок, пронумерованный этим числом, никому на глаза не попадался, что внушало самые мрачные подозрения. Что хитрый свин мог натворить тихой сапой, невозможно было даже предположить. В результате занятия отменили, выдали студентам сухой паек, разбили на группы и отправили прочесывать замок в надежде, что последний представитель семейства свинячьих сделать еще ничего не успел. К вечеру обыскали все, от чердака, куда почти двенадцать лет никто не ходил, до подземелья, где уже худо-бедно навели порядок. Поросенка нигде не было. Посовещавшись, преподаватели решили прекратить поиски и отправить умаявшихся школяров по спальням, а завтра еще раз все как следует проверить.
– Слушайте, – вполголоса сказал Гарри, когда гриффиндорцы устало тащились в свою башню, – а помните, что Малфой вчера сказал?
– Сказал, что его это задолбало и он хочет что-нибудь придумать… придумать?! – Невилл потрясенно охнул. – Так это он?!
– А вот сейчас и узнаем! – деловито откликнулась Гермиона, кивая на долговязую фигуру, только что свернувшую за угол.
Четверо гриффиндорцев, переглянувшись, прибавили шагу и без хлопот нагнали Малфоя. Едва увидев его довольно ухмыляющуюся физиономию, они поняли, что не ошиблись в своих предположениях.
– Сознавайся, твоих рук дело? – поинтересовался Рон, с интересом рассматривая слизеринца; подобного фокуса от надменного Драко он просто не ожидал.
– Разумеется! Я, знаете ли, изволю скучать. Так что решил позабавиться сам и развлечь окружающих.
– По-моему, профессор Снейп не слишком радовался! – заметил Гарри, с содроганием вспомнив рассвирепевшего профессора, и многозначительно посмотрел на Драко. – И если он узнает, кому обязан этим развлечением…
– Не узнает! – безапелляционно заявил Малфой, небрежно стряхивая с рукава невидимую пылинку. – Я не сознаюсь, даже если вы проболтаетесь. А кому он поверит, это еще вопрос.
– Совершенно верно! – с милой улыбкой отозвалась Гермиона. – Так что поверить он может и мне. А если не хочешь, чтобы я тебя заложила, отвечай быстро, где девятая свинья?
– Нигде! – безмятежно ухмыльнулся Драко, с удовольствием припоминая все те безобразия, причиной которым стала его шалость. – Ее нет и не было.
– Но зачем тогда?..
– А затем, Уизли, что другие-то этого не знают! Понял?
– Малфой, ну ты и зараза! – Гарри не удержался от смеха.
– Ценю твое восхищение, Поттер.
