Перекресток

Глава 11

Обычными серыми буднями были прошедшие три дня. Учеба полностью меня поглотила, и у меня не было времени даже на то, чтобы просто поболтать с Алисой. Та же, в свою очередь, думала только о том, чтобы со мной ничего не случилось. Она постоянно отслеживала мои перемещения, наблюдая за тем, чтобы я случайно не оказалась одна. Конвой из Поттера и Тейлора также следовал за мной неотступно, и я уже откровенно злилась, но продолжала молчать, не показывая своего раздражения.
Мы много общались с Колином, и я понимала, что настолько привыкла к нему, что в его отсутствие начинала скучать. Он обладал потрясающими качествами – мягкостью и легкостью в общении, что притягивало меня, - рядом с ним я действительно могла расслабиться. Однако я признавала, что, как бы то ни было, он по-прежнему вызывал у меня исключительно дружеские чувства.
С Джеймсом мы практически не разговаривали. Все свободное время он проводил на тренировках, готовясь к предстоящей игре с Хаффлпаффом – первой в новом сезоне. Иногда я встречала его с Линой – они мило беседовали на переменах, поэтому я ломала голову над тем, в каких они отношениях. Я не допускала даже мысли о том, что они могут встречаться, хотя, в тоже время, не могла понять Поттера: для чего ему нужна была эта дружба, что он на самом деле чувствует к Эртон. Для меня он оставался слишком непредсказуемым, чтобы понимать его мысли или поступки.
Руби постепенно поправлялась, а мы с Колином каждый день ходили ее навещать. Так же, как и Эшли, она не видела того, кто напал на нее, а это значит, что новоявленный Пожиратель смерти продолжает разгуливать по школе безнаказанно. В Хогвартсе чувствовалось напряжение, поэтому вечерами коридоры пустели – все предпочитали проводить время в безопасных гостиных, где всегда было много народу. Я замечала, что многие стараются ходить небольшими компаниями даже днем. Страх… Он витал в длинных петляющих коридорах, которые пустовали по вечерам, читался в глазах младшекурсников, которые были из семей магглов, сквозил в тихих перешептываниях и предположениях. Казалось, ни у кого не было сомнений в том, что это дело рук какого-нибудь слизеринца, и я сама считала точно так же.
Каждую ночь, мучаясь от бессонницы, я лежала с открытыми глазами, словно паря в пустоте. В беззвучном сумраке длящейся ночи мое воображение рождало причудливые идеи по поводу этого оленя, но каждая была сумасброднее другой. Все это было таким странным, таким нелогичным… Как возможно, чтобы живое существо было точной копией патронуса? Между ними обязательно должна быть связь, потому что в такие совпадения я никак не могла поверить. Единственным объяснением, которое бы полностью прояснило ситуацию, могло быть предположение, что Джеймс является незарегистрированным анимагом. В этом случае - как мне казалось - патронус мог совпадать с анимагической сущностью волшебника. Но и в этом я была не уверена, а в библиотеке я не нашла ни одной подходящей книги. Я вспоминала книжные стеллажи в Выручай-комнате и сетовала на то, что так и не узнала секрет ее открытия – там наверняка есть ответы на все мои вопросы.
Мысль о том, что Поттер может быть анимагом, приводила меня в трепет, словно он был владельцем философского камня. Превращение в животное всегда было чем-то за гранью моего понимания, поэтому я почти с благоговением смотрела на МакГонагалл, когда та демонстрировала нам свою вторую сущность – полосатую кошку. Очень часто на уроках или за обедом я наблюдала за Джеймсом, пытаясь угадать что-то в его повадках или внешности от оленя, но не видела ровным счетом ничего примечательного. Я ломала голову над этой тайной, но ни с кем не могла ею поделиться или же просто спросить чужого мнения. Стать анимагом в семнадцать лет – это что-то фантастическое, что-то нереальное! Я всегда признавала одаренность Джеймса, но не могла даже подумать, что он может так далеко зайти… Однако, вся эта теория строилась лишь на предположениях, которые я не могла подкрепить фактами.
Наряду с этими догадками, мне не давали покоя нападения. Я чувствовала ответственность за все, что происходит в Хогвартсе, поэтому ломала голову над тем, как найти того, кто так жестоко поступает с учениками. Всякий раз, когда мы с Колином навещали Руби, и я видела ее шрамы, у меня щемило сердце. Необходимо было что-то предпринять, что-то начать делать, потому что сложившаяся ситуация могла окончиться плачевно. Я не понимала, почему старосты бездействуют, абстрагировавшись от нападений, мастерски делая вид, что ничего ужасного не происходит, что это просто чья-то шутка. Именно поэтому я решила, что нужно начать действовать самой. Но что я могла сделать в одиночку? Вглядываясь в тягучий сумрак осенней ночи, я пришла к единственному, на мой взгляд, решению – разузнать хоть что-то у Северуса. Пусть он и не скажет всей правды, но он никогда не умел мне лгать, поэтому, даже смолчав, подтвердит или опровергнет мои предположения одним только взглядом. Однако мне нужен был повод остаться с ним наедине, иначе он ни за что не будет говорить. Поэтому оставалось надеяться на стечение обстоятельств, которое предоставит мне такую возможность.

После совместной с Хаффлпаффом гербологии меня – в этом я даже не сомневалась - дожидался в коридоре Колин. Весело болтая о мелочах, он сумел сгладить мое раздражение, и вскоре я уже широко ему улыбалась. Мы, не торопясь, шли по коридорам: вокруг сновали студенты, спеша на занятия, многочисленные голоса эхом разлетались в каменных стенах, а шум перемены позволял хоть на считанные минуты ощутить легкий вкус беззаботного детства. Удар колокола, извещающий о начале урока, застал нас около входа в подземелье, куда меня провожал Тейлор на зельеварение. С трудом, уговорив Колина отправиться на свой урок и не провожать меня до класса, я опрометью побежала на занятие. Вокруг была звенящая тишина, а мрачные стены коридора, освещаемого коптящимися факелами, живо напомнила мне о злостных нападениях и вероятной причастности к этому слизеринцев. Быстрыми шагами я преодолела коридор, от стен которого веяло холодом, и, остановившись перевести дух, тихо постучала в дверь и вошла в кабинет. Все студенты уже расселись по местам, разложили учебники на столах и внимательно слушали учителя. Слагхорн же стоял за своим столом и в поднятой руке держал пробирку с зельем, демонстрируя его классу. Он немного недоуменно смотрел на меня, замерев в этой нелепой позе; все же остальные обернулись, и, под удивленные взгляды всех собравшихся, я громко и четко сказала:
- Простите, профессор, - я виновато улыбнулась. – Могу я войти?
Слагхорн еще пару секунд не реагировал на мой вопрос, а затем оживился и торопливо заговорил:
- Конечно, конечно, мисс Эванс, проходите! Сегодня мы работаем в парах, поэтому занимайте свободные места.
Я огляделась: почти у всех были пары. Я поискала глазами Алису, но она уже сидела с Фрэнком и виновато на меня смотрела. Выбор был у меня небольшой, и я твердо прошагала к самой первой парте и села на свободный стул.
- Ты теперь опаздываешь на занятия? – как бы Северус ни старался сдерживать свои эмоции, со мной у него это всегда плохо получалось: вот и сейчас я уловила нотки радости в его голосе.
- Нет, я просто…задержалась, - растеряно проговорила я.
- Ну, раз так, то это, конечно, в корне меняет дело, - Сев улыбнулся одними глазами, как умел только он один.
Я открыла учебник на нужную страницу, но, почувствовав на себе взгляд, снова глянула на Сева. Он смотрел на меня своими глубокими, похожими на черную бездну, глазами, но сейчас они были полны внутреннего света и теплоты – тех самых, которые и заставляли меня не забывать о моем друге. Он не отводил взгляда, не прятал глаза за ресницами, не таился под маской непроницаемости – сейчас он был открыт мне, и я чувствовала, как меня утягивает во мрак его глаз, где за неприступными ледяными стенами, к которым я уже привыкла за последний год, снова горел костер для меня. И я тянулась к нему, словно мотылек к свету, веря в возможность вернуть прерванную дружбу.
- Мисс Эванс, мистер Снейп, скорее преступайте к работе, - Слагхорна переполняла радость снова видеть нас за одним котлом, и он нетерпеливо потирал ладони.
Я углубилась в чтение рецепта зелья, а Северус стал нарезать корни боярышника.
Мерлин, кажется, прошла целая вечность с тех пор, как я последний раз варила зелье с Севом, поэтому сейчас чувствовала легкую неуверенность: я боялась сделать что-то не так, от этого злилась и еще больше нервничала. Северус же был как всегда спокоен и рассудителен, но украдкой наблюдал за мной и моими действиями. Мне казалось, что этим он поглощен куда больше, нежели зельем, однако у него все прекрасно получалось. Когда мы закончили с приготовлением ингредиентов, Сев стал разогревать котел, и у нас появилась возможность поговорить. Я пыталась придумать, каким бы образом выйти на интересующую меня тему, чтобы это выглядело ненавязчиво, но Сев меня опередил:
- Ты специально игнорируешь мои просьбы и ходишь одна по школе?
- Что ты имеешь в виду?
- Вчера я видел тебя одну на лестницах, а сейчас ты опять в одиночку пришла на урок, – он сказал это мягко, без упреков.
Я закусила губу и нахмурилась. На самом деле Сев был прав: я уже жутко устала от бесконечного конвоя в лице Поттера, Тейлора и даже Алисы, которые мне одной и шагу не давали ступить. Однако вчера так сложились обстоятельства, что на пару часов я осталась в одиночестве в полной народу гостиной, и мне удалось ускользнуть в библиотеку. Очевидно, тогда меня Северус и видел.
- Поверь, это был исключительно редкий случай, - недовольно сказала я.
- Иногда исключительно редкий случай оказывается роковым, - он посмотрел на меня глубоким взглядом.
- Тебя это так беспокоит? – огрызнулась я.
- А тебя это так удивляет? – тот же спокойный и ровный голос.
Я ничего не ответила и стала добавлять в зелье сок полыни, продолжая хмуриться.
- Добавь, пожалуйста, еще две капли, - как бы невзначай сказал Сев.
Я заглянула в книгу, бегло перечитав рецепт.
- Тут написано пять капель.
- Да, верно, но посмотри сама: после добавления полыни цвет зелья должен стать болотным, а у нас он серо-зеленый, - Северус посмотрел на меня, и я увидела в его глазах задор.
- Если наше зелье испортится, то виноват будешь ты, - я улыбнулась ему и стала открывать пробирку.
- Я готов понести всю тяжесть наказания, - его лицо просветлело, и он ответил мне легкой улыбкой.
Я капнула две капли, как он и советовал. Действительно, уже через мгновение зелье приобрело болотный цвет. Я удивленно посмотрела на него:
- Как ты догадался?!
- Все дело в корнях полыни: концентрация горечи в них зависит от времени, когда они были собраны, - объяснял Северус, но я заслушивалась тембром его глубокого голоса. – Наши корни, по всей видимости, собирали на убывающей луне, поэтому они не такие концентрированные.
Я всегда восхищалась умом и знаниями своего друга. С самого начала нашего знакомства он постоянно пополнял мою эрудицию, рассказывал массу интересных и познавательных вещей, поэтому сейчас было глупо удивляться. Сев помешивал зелье, отсчитывая число круговых движений по часовой стрелке. В классе стоял гул: все перешептывались, слышались звуки от соприкосновений стеклянных пробирок, кто-то чертыхался на последней парте, примерно там, где обычно сидят мародеры, но я не стала оборачиваться, чтобы случайно не встретиться глазами с Поттером. Решив воспользоваться царившим шумом, я придвинулась поближе к Снейпу и тихо спросила:
- Ты так ничего и не узнал по поводу нападений?
Он оторвался от своего занятия и взглянул на меня:
- Нет, - затем немного помедлил, но все же добавил: - Хотя и пытался.
- Если бы кто-то с твоего факультета был в этом замешан, ты бы был в курсе, верно?
- Не знаю, Лили, - он не смотрел на меня, продолжая помешивать зелье, но я видела, что между его бровей пролегла глубокая морщинка. – Скорее всего – да.
- То есть ты хочешь сказать, что они не причастны к нападениям? – в нетерпении я повысила голос.
- Я хочу сказать, что сейчас не место и не время говорить об этом, - Сев засыпал в котел сухие листья папоротника, и из котла повалили густой серый дым, который уже через несколько мгновений исчез так же внезапно, как и появился. – Если хочешь, можем встретиться как-нибудь после занятий и все обсудить в более спокойной обстановке.
- Хорошо, - с готовностью отозвалась я, уже обдумывая возможность ускользнуть от своих надзирателей.
Северус едва заметно улыбнулся.
До конца урока мы больше не поднимали эту тему, обмениваясь лишь ничего не значащими фразами. Я старалась не обращать внимания на косые взгляды слизеринцев и не думать о том, как отреагировал Поттер на то, что я снова сижу и разговариваю со Снейпом.
По окончанию урока профессор прошелся вдоль рядов, оценивая зелья каждой пары, и, как всегда, пришел в восторг от нашей с Севом работы, поставив нам отметку «превосходно». Едва только ударил колокол, как все тут же стали собираться, торопясь на обед. Я уже покидала все свои вещи в сумку, как услышала голос Слагхорна:
- Мисс Эванс, вы не могли бы задержаться?
Я посмотрела на Северуса и прошептала: «До встречи». Затем подошла к учительскому столу, а зельевар как-то неловко мне улыбнулся:
- Я понимаю, что вы очень загружены: все-таки выпускной класс, еще и обязанности старосты времени совсем не оставляют… Но я бы хотел вас попросить об одном одолжении: не найдете ли вы часок-другой, чтобы слегка подтянуть одну студентку? Что-то у нее в этом году не идут дела с моим предметом, а ставить ей «удовлетворительно» на СОВ совсем не хотелось бы… Так как?
Я всеми силами заставила себя не поморщиться. У меня не хватало времени на то, чтобы себя подтянуть по трансфигурации, а тут на меня хотят повесить еще одну проблему. Собственно, уже повесили.
- Конечно, профессор.
- Отлично! – воскликнул Слагхорн. – Я не сомневался, что на вас можно положиться! Тогда, если вы не против, сегодня в четыре часа мисс Маррей будет ждать вас в моем кабинете.
Мне понадобилось всего лишь несколько секунд, чтобы вспомнить ту, которой принадлежит эта фамилия:
- Маррей? Дафна Маррей?
- Так вы с ней знакомы! – профессор улыбнулся и похлопал в ладоши. – Тем лучше! Очень приятная особа, тем более я кое-чем обязан ее матери… Ну да ладно, пора на обед. Огромное вам спасибо, мисс Эванс.
Я вышла из класса последней, осторожно прикрыв за собой дверь. Я остановилась около кабинета и нахмурилась: кто бы мог подумать, что так сложатся обстоятельства, и у меня появится возможность хоть как-то прояснить картину с моими снами. Именно про эту Дафну говорил мне в Выручай-комнате Джеймс, и именно с ней мне предстоит познакомиться. Это был реальный шанс, который было бы глупо упускать, но, с другой стороны, я не знала, что за человек эта Дафна, чтобы посвящать ее в свои параноидальные сны и доверять свои мысли.
Я медленно побрела по полутемному коридору, взвешивая все варианты: «Пожалуй, сначала присмотрюсь к ней, а потом уже решу, говорить что-либо или не стоит…».
- Не знал, что ты снова общаешься с Нюниусом, - в тишине коридора голос эхом отскочил от стен, и я резко обернулась.
Джеймс стоял чуть дальше двери, ведущей в класс зельеварения, и я была так погружена в свои мысли, что сразу его не заметила. Он был хмурым, и я видела, что его глаза смотрят на меня с осуждением, точно я совершила преступление. Однако не только его взгляд, но и тон, в котором он говорил о Севе, заставил меня также нахмуриться, и я скрестила руки на груди:
- Я должна была спросить у тебя разрешения?
- Ты ничего мне не должна, Эванс, - он подошел ко мне, и я с вызовом смотрела на него снизу вверх. – Просто я поражаюсь твоей беспечности! Мы с Тейлором из кожи вон лезем, чтобы хоть как-то обезопасить тебя, а ты вдруг решила опять водить дружбу со слизеринцем!
- А я вас ни о чем не просила! – воскликнула я, чувствуя, как во мне закипает злоба. – Я не нуждаюсь в защитниках и опекунах! Я не маленькая девочка и могу за себя постоять.
Джеймс напрягся, и я чувствовала его ярость, которая волнами исходила от него. Эти флюиды усиливали мою злость, заставляя почти с ненавистью вглядываться в потемневшие карие глаза. Наши эмоции – сейчас такие одинаковые – рикошетом отскакивали от каменных стен подземелья, усиливая возникшую между нами неприязнь и непонимание. Джеймс сделал шаг навстречу, и мы оказались слишком близко друг к другу. Я видела, как глаза Поттера еще больше потемнели, и в них отчетливее стали заметны блики от тусклого света факела, который потрескивал рядом с нами. Я почти физически ощутила, как напрягаются нервы, точно натянутая струна рояля, поскрипывая, будто плетеная мебель. Он смотрел мне в глаза, затем его взгляд спустился к моим губам и задержался на них. В одно мгновение весь коридор превратился в арену, на которой сражались острое и пьянящее, точно крепленое вино, желание почувствовать влажный вкус его губ и острый страх неизведанного, боязнь окунуться в эти непонятные чувства, которые вызывал у меня Джеймс… Желание утонуть в сандаловом запахе его кожи и замешательство… Я судорожно вздохнула и опустила голову, теряясь в слишком противоречивых эмоциях, которые сейчас были в его глазах, в моих ощущениях…
- Мерлин, ты ничего не понимаешь… - его голос был тихим, но все же немного раздраженным.
Он запустил руку в волосы, основательно их взлохматив, и отошел от меня. Его движения были резкие и отрывистые, что выдавало напряжение. Я уже начала жалеть о своем резком выпаде в его сторону, но и извиняться было глупо. Джеймс прислонился к стене, смотря в даль уходящего коридора, и прошептал едва слышно:
- Все бесполезно… - затем перевел взгляд на меня, и я поежилась: в его глазах блестели искры злобы, граничащей с ненавистью. Он прошептал сквозь зубы: - Как мне все это надоело!
Он резко выпрямился и пошел в сторону выхода из подземелья. Я так и стояла, прислонившись к стене, пытаясь совладать со своим безумно стучащим сердцем. В горле стоял комок, я не могла вздохнуть. Еще никогда Джеймс так со мной не разговаривал, так не смотрел… Я не понимала, чем могла обидеть его, что могла сделать не так, но сейчас это было не столь важным. По-настоящему меня беспокоил тот факт, что он уходит – вот так, без прощания, с ненавистью во взгляде, точно я его враг… В тишине пустого коридора, в мрачных сумерках промозглого подземелья я слышала лишь гулкий стук своего сердца, который эхом отдавался в висках, и безотрывно смотрела на удаляющуюся фигуру Джеймса. Я знала, что через пару метров будет поворот, и он за ним скроется, исчезнет – нить оборвется… Я не знала, что нужно говорить, что нужно сделать, но опрометью отскочила от стены и громко крикнула:
- Джеймс!
Он резко остановился, застыв в полуобороте, и в его глазах затеплился огонек надежды, точно он ждал от меня каких-то действий. Я торопливо подошла к нему, несмело заглянула в глаза: мысли путались, я в них терялась, точно в лабиринте, поэтому просто смотрела на него.
- Я не знаю, что на меня нашло, и почему я на тебя накричала, - я несла полную чушь, но в голове был жуткий кавардак, и я ничего другого не смогла придумать, чтобы задержать его. – Я благодарна тебе за заботу, за защиту… Правда… И ты не прав - я все это понимаю…
Его глаза снова сузились:
- Эванс, ты издеваешься?! Да мне дела нет до твоей благодарности! Пойми, я не Тейлор, который старается ради поддержания в твоих глазах имиджа джентльмена, и я не Снейп, который невидимой тенью ходит за тобой, надеясь, что нападут на Алису, Мэри, Лесли – да на кого угодно, кроме тебя! Ему же наплевать! Для тебя же каждый из них хорош по-своему, один лишь я точно проклят, точно прокаженный!
- Нет, нет! Что ты такое говоришь!? Северус не такой, да и Колин…
- Избавь меня от этих дифирамбов! Ты действительно права: ты - не маленькая девочка, поэтому сама можешь выбирать, с кем хочешь общаться. И я за чертой этого круга, - последние слова он сказал холодным, безликим тоном, и его глаза потухли.
Сердце замерло в ледяном отчаянии, и я в недоумении смотрела в его глаза. Как мы с ним дошли до того, что снова ругаемся, да еще и не так, как это обычно делали, а по-другому, по-взрослому? Внешне он уже был спокоен, выплеснув все эмоции, но его глаза меркли, оставляя лишь равнодушие в молочном шоколаде, которое было еще хуже, чем ненависть. Я сделала шаг к нему навстречу. Он напрягся, но даже не шелохнулся, даже ни один мускул не дрогнул на его лице. Я вздохнула и тихо сказала:
- Это не так, Джеймс…
Его взгляд не изменился, но я уловила легкое, несмелое движение его руки, точно он хотел меня коснуться…
- Лили, вот ты где! – голос был звонкий и слишком громкий для пустого коридора подземелья.
Колин торопливо приблизился к нам, и я услышала, как Поттер тяжело вздохнул.
- Я уже начал переживать, не увидев тебя на обеде, - он с тревогой посмотрел на меня, затем перевел взгляд на Поттера, неприязненно сощурившись. - Надеюсь, я вам не помешал?
Джеймс медленно, явно демонстрируя свое презрение, перевел взгляд на Тейлора: им хватило всего лишь секунды, и мне показалось, что я услышала лязганье шпаг в воздухе. Однако ничего не произошло. Поттер снова посмотрел на меня, и под тягучим взглядом его глаз мне захотелось стать крошечной и незаметной.
- Я уже устал себя обманывать… - Джеймс улыбнулся, и на его щеках появились ямочки, заставившие мое сердце дрогнуть.
Его улыбка погасла так же внезапно, как и появилась, а вместе с нею потухли глаза. Не глядя ни на меня, ни на Колина, он привычным упругим шагом побрел по коридору и вскоре скрылся за углом.
Я чувствовала себя отвратительно. Было такое ощущение, что меня окружает пустота, что этот коридор стал еще холоднее и темнее. Его уход кинул меня снова в цепкие лапы одиночества, и оно своими острыми коготками царапало мне сердце. Я прислонилась к стене и закрыла глаза. Не было никаких мыслей – была лишь звенящая тишина, накрывающая меня с головы до ног.
- Что с Поттером? – голос Колина показался слишком громким, и я устало открыла глаза.
- Ничего.
Я провела рукой по волосам и поняла, что меня бьет легкая дрожь. Мне не хотелось встречаться глазами с Колином, вдаваться в объяснения и просто разговаривать, поэтому я без лишних слов пошла в сторону выхода из подземелий. Почти сразу же я почувствовала, как он нежно взял меня за руку, и я обернулась, вскинув на него взгляд.
- Лили, скажи мне честно, - его голос был ласковым, проникновенным, - у вас с Поттером что-то есть?
Мои брови поползли вверх, и я удивленно на него посмотрела:
- С чего ты взял?
- Чувствую, - едва слышно ответил он. Затем, поколебавшись, добавил: - Ты так и не ответила.
Я застыла, не в силах произнести хотя бы слово. Я понимала, что должна была его заверить в обратном, кинуться в объяснения, солгать, в конце концов, но продолжала молчать. Он смотрел на меня внимательно, вглядываясь в мои глаза, словно надеялся прочитать в них ответ. Я опустила ресницы, собираясь с мыслями. Но что я могла ему ответить? Что я могла себе ответить?..
- Мерлин, как мне все это надоело! – только и воскликнула я, высвобождая свою руку и уже разворачиваясь, чтобы уйти.
- Лили, прости, я не должен был тебя об этом спрашивать, - оправдывался Колин.
Я резко остановилась и посмотрела ему прямо в глаза. Мой голос прозвучал слишком спокойно и равнодушно:
- Между мной и Поттером ничего нет.
Я слышала, как вздох облегчения сорвался с его губ, видела, как он пытается спрятать улыбку, как просветлел его взгляд, но сама я думала только о том, что хотела бы, чтобы все это было ложью и эти слова, эхом отскочившие от мрачных стен, не кололи бы сердце, точно иголки…

* * *
Подходя к двери кабинета по зельеварению, я пыталась заставить себя не злиться и хоть как-то быть приветливее. Получалось плохо. Я чувствовала себя выжатой, точно лимон: не было ни сил, ни желания тратить драгоценное время на бесполезное для себя занятие. Мое настроение упало до нулевой отметки, как только я вошла в Большой зал на обед: тут же я увидела Джеймса, беседующего с Линой. Она сидела в самом конце своего стола, а Джеймс присел с ней рядом на край лавки. Он ей что-то рассказывал, обворожительно улыбаясь, а она смеялась так весело, так задорно, что мне тут же захотелось уйти, только бы не слышать ее смеха. Я видела, что на щеках Поттера красуются те же ямочки, которые делают его лицо невероятно привлекательным, смягчая острые черты скул. Я не могла отвести взгляд от этой картины, но при этом заверяла себя, что ровным счетом ничего не чувствую. И лишь Алиса в течение всего обеда участливо на меня поглядывала и снова пыталась всучить мне сладкое печенье.
Подперев голову рукой, смотря на плачущие дождевыми каплями витражи, я безучастно просидела весь урок истории магии. Было душно из-за плотно закрытых окон, и голова была настолько тяжелая, что в ней не было места хотя бы одной мысли. Апатия – унылая, как дождливый день, и цепкая, как Дьявольские тиски, завладела мной, отвлекая от привычного учебного дня. Все сегодня было не так, все не правильно. Погода располагала к отдыху, но я не чувствовала привычного желания поспать, поэтому бесцельно скользила глазами по цветным стеклам. Сейчас было время, чтобы подумать о своей жизни, которая окончательно запуталась, разложить все по полочкам, расставить точки над i, но эти свободные минуты утекали, как песок сквозь пальцы, а я лишь упивалась сонной тишиной кабинета, которую, казалось, не нарушает даже размеренный голос нудного профессора Биннса. Тишиной, которую - я это чувствовала – сегодня не пронзали направленные на меня взгляды шоколадных глаз…
Сейчас, прислонившись спиной к стене напротив двери в класс зельеварения, я все еще пыталась собраться с мыслями и настроить себя на рабочий лад. Но было очень трудно на чем-то сосредоточиться. Стоя снова в этом коридоре, я не могла отделаться от чувства разочарования. Мои слова и действия несколько часов назад здесь были ошибочными, будто это была не я, а кто-то посторонний, надевший старую маску Лили, которая когда-то ей принадлежала. Только не было учтено, что все уже поменялось – изменилась и я сама. В душе я надеялась, что никто не замечает этих перемен, что мне удается все это скрывать, но молчаливые и пристальные взгляды Алисы говорили о том, что подруга не верит моим фразам о том, что у меня все хорошо. Пусть так и будет. Пока.
Оторвавшись от прохладной стены, которая хоть чуть-чуть, но освежила голову, я взялась за изогнутую кованую ручку и распахнула дверь. В классе было светло, и я слегка прищурилась после полумрака коридора: все факелы горели, освещая комнату желтоватым светом, который казался почти коричневым на мрачных стенах подземелья. За первой партой, на которой стоял котел, сидела девушка. Она явно не замечала моего прихода, что-то писав на пергаменте, и я могла видеть лишь подрагивающий кончик белоснежного пера. Ее длинные волосы иссиня-черного цвета были прямые, как струна, и гладкой россыпью лежали на спине. Я неторопливо пошла между рядов парт, внимательно рассматривая незнакомку, но даже после того, как я приблизилась к ней, она не реагировала на мое присутствие.
- Привет, - тихо сказала я, чтобы не напугать ее.
Она вскинула голову вверх и приветливо улыбнулась, обнажив ряд мелких зубов. Я замерла, не в силах отвести взгляд. Ее лицо было тонким, скулы ярко выраженными, что делало черты немного грубоватыми, а кожа была такого же молочного цвета, как и у Северуса. Однако все это меркло в сравнении с ее глазами: четко очерченные контуры глаз, будто нарисованные подводкой, в обрамлении пушистых ресниц скрывали звездную глубину черной ночи, но в них не было бесконечной пустоты – они были теплыми, внимательными, что я не могла никак в них насмотреться. Еще никогда мне не доводилось видеть такую совершенную красоту.
- Привет, Лили, - ее глаза потеплели, еще больше увлекая меня в свой мрак.
Я поняла, что было такое невероятное в ней: она смотрела, и казалось, что она читает тебя, как раскрытую книгу, видит все твои мысли, угадывает все желания… Но при этом не вызывает негативных эмоций, а наоборот – притягивает.
Я села рядом с ней, и достала свои конспекты с пятого курса.
- Дафна, Слагхорн сказал, что у тебя проблемы с лечебными зельями, верно?
- Да, есть немного, - она потупила взгляд, тормоша перо. – Но мне так неудобно, что я у тебя отнимаю время, которого и так тебе не хватает…
Я насторожилась, опустив голову и делая вид, что ищу у себя в лекциях нужную тему. Все больше и больше я приходила к выводу, что первое впечатление меня не обмануло: она действительно читает людей. Стало не по себе от этого предположения, и я усиленно старалась сосредоточиться на зельях, чтобы она не смогла угадать мои мысли.
Время летело незаметно, угасая в уже наверняка наступивших сумерках уходящего дня. Чем больше мы общались с Дафной, тем сильнее я проникалась к ней симпатией и доверием. Она была не похожа ни на одну из девушек, которых я знала. Ее проникновенный взгляд поражал, от нее самой веяло добротой и спокойствием, ее движения были неторопливы и размерены. Я много говорила, объясняя ей вопросы этого раздела, особенности лечебных зелий, вникала даже в тонкости рецептов, а она внимательно слушала, что-то записывала, не стесняясь задавать вопросы.
Все это время, меня не покидала единственная мысль: спросить ее о снах или не стоит? Я понимала, что такой случай упускать нельзя, потому что другой возможности у меня уже может и не быть. Но и огорошивать своими проблемами незнакомого человека тоже было рискованно. Я колебалась, не в силах принять решение… Каждый раз, когда Дафна начинала увлеченно варить под моим руководством зелье, на котором мы практиковались, мне казалось, что она не замечает ничего вокруг, а я же взвешивала все «за» и «против», даже не зная, как мне с ней заговорить на эту тему.
Когда мы погасили огонь под котлом, я взглянула на часы: было уже шесть часов вечера. Я растеряно наблюдала за тем, как Дафна сворачивает свитки пергамента, исписанные ее мелким узорчатым почерком, и убирает письменные принадлежности. Я усиленно пыталась сообразить, как мне с ней заговорить, но все так и не могла решиться.
Дафна застегнула сумку и снова села на стул, посмотрев на меня своим магнетическим взглядом:
- Лили, ты о чем-то хочешь меня спросить?
Я опешила. Неожиданность вопроса повергла меня в замешательство, и я растерялась. Она же ласково улыбнулась и более проникновенно заглянула мне в глаза:
- Не бойся, я умею хранить секреты.
И я ей поверила. Поначалу все же осторожничала, обдумывала каждое свое слово, но уже через несколько минут взахлеб рассказывала о своих снах, о том, что я говорю, стараясь не упустить ни одной детали. Я дословно повторила все свои фразы, о которых мне рассказала Алиса, не забыв сказать о странном совпадении с шарлоткой (однако упоминать имена я не собиралась), а так же поведала о единственном, на данный момент, сне который я помнила, - том самом, что впервые приснился мне на истории магии.
Дафна слушала молча, едва заметно кивая головой. Она смотрела в мои глаза, прищуриваясь, будто изучала. Под ее взглядом я временами терялась, и, точно чувствуя это, Дафна на несколько секунд отводила глаза. В ее спокойном и ровном взгляде было что-то притягательное, заставляющее говорить все честно и откровенно. Но с другой стороны, мне казалось, что она уже и так все узнала, просто заглянув мне в глаза.
- Я схожу с ума, да? – подвела я итог, закончив свой рассказ.
Дафна молчала. Она смотрела на меня – пристально, неотрывно, и мне казалось, что она и вправду видит меня насквозь, будто все слова, сказанные мной, были лишь формальностью, одной мне нужным предисловием. Наконец, она отвела взгляд и улыбнулась:
- Лили, все видят сны, и еще никого из-за этого не считали сумасшедшим.
- Да, только я вижу странные сны, будто в них я живу в другой жизни.
- Вот это верное замечание.
Я резко подняла на нее глаза и увидела, что она снова мне улыбается. Ее голос – звонкий, чистый, почти прозрачный – точно мячик отпрыгивал от молчаливых стен:
- Наши сны могут быть различными по происхождению. Во-первых, это сны, которые рождаются под влиянием внешних факторов. Мы часто видим во сне тех людей, о которых много думаем днем; решаем те проблемы, которые оставили наяву; находимся в тех местах, где мечтали побывать. Эти сны несут в себе нагрузку наших будней.
- Но я свои сны даже не запоминаю! – воскликнула я.
- Не это важно, Лили…
Она подвинула стул и развернулась ко мне, а я пытливо на нее смотрела, ожидая продолжения.
- Есть и другие сны. Наше подсознание живет своей жизнью, оно помнит и знает куда больше, чем мы.
- Ты хочешь сказать, что это как раз мой случай? – осторожно спросила я.
- Именно. Твои сны порождает твое внутреннее «Я», которое куда совершеннее, чем ты сама. Оно видит дальше тебя, знает то, чего ты еще не поняла, решает, как поступить тогда, когда ты еще не столкнулась с проблемой…
- Но как это возможно? – с сомнением спросила я. – Ведь это же я и сознание тоже мое, а значит – я должна все знать и понимать так же.
- Вот тут ты ошибаешься. Твое сознание, грубо говоря, ограничено, а подсознание не зависит от условностей, переживаний и прочей ерунды. И сейчас ты столкнулась с ситуацией, когда твое подсознание говорит с тобой. И чаще всего именно таким способом – через сны.
Она замолчала, давая мне возможность обдумать ее слова. Я чувствовала, что вся покрылась мурашками, точно от озноба.
- Лили, пойми – так же, как не вся магия твориться с помощью волшебных палочек и заклинаний, так и не всем в нас управляет мозг. В нас скрыты другие силы, которые выше и могущественнее даже Авады.
Я была в замешательстве. Мысли, опережая одна другую, вихрем носились в моей голове – все путалось и переплеталось.
- И что мне хочет сказать мое подсознание? Почему оно «заговорило» только сейчас?
- На этот вопрос у меня нет ответа, - Дафна пожала плечами и откинула волосы. – Чаще всего оно посылает нам сигналы тогда, когда перед нами стоит сложный вопрос, когда от нашего выбора зависит слишком многое, и оно помогает принять решение или выбрать нужный путь…
- Хорошо, тогда получается, что все те люди, с которыми я разговариваю во сне, из будущего?
Дафна молчала, медленно накручивая на тонкий палец черный локон. Так мы сидели довольно долго, и я уже подумала, что своим вопросом поставила ее в тупик, но неожиданно она снова заговорила, и от ее слов у меня по спине прошел холодок.
- Лили, никто тебе точно не ответит, но я думаю, что это действительно так. Ты сейчас подавлена, почва выбита из под ног, ты потеряла саму себя… Возможно, твое подсознание хочет указать тебе верный путь, а возможно…предупредить.
- Предупредить? Но о чем?
- Не знаю… - она покачала головой. – Вся наша жизнь зависит от принятых решений. Моя мама говорит, что жизнь – это бесконечный вопрос выбора. И никто тебе не сможет ответить, какое решение будет верным, а какое нет. Только время.
Снова повисла тишина. Я уже не была уверена в том, что этот разговор вообще стоило заводить. В моей душе творился полный кавардак. Все это было таким далеким от меня, от моего рационального и точного подхода ко всему. Дафна была права: я действительно заблудилась в собственной жизни, как в тумане осенним утром. Выбор, решения – все это и было моей проблемой, потому что я не могла понять себя, свои чувства, свои желания… И я брела в кромешной тьме даже без огарка свечи, на ощупь пытаясь найти выход из этого лабиринта. Круг замкнулся. Этот разговор еще сильнее все усложнил, и я уже не хотела вообще ни о чем думать, не хотела что-либо понимать и знать.
«Что такое важное мне хотело сказать мое подсознание? Почему сейчас?» - спрашивала себя я, надеясь услышать какой-нибудь внутренний голос, о котором говорила Дафна, но ответом мне была лишь тишина старого класса и потрескивание факелов на стенах. Неужели внутри меня решение уже принято и все проблемы решены? Я в это не верила, потому что все было слишком сложно здесь, в реальной жизни. Мир вокруг переворачивался, а я искала ответы на призрачные вопросы. В сложностях моих отношений с Северусом, Джеймсом и Колином, в бесконечном страхе за родителей, в необратимых изменениях в мире, неотрывно связанных с именем Волан-де-Морта, в гулкой, пугающей тишине пустых коридоров Хогвартса я блуждала, точно в дебрях Запретного леса…
- Дафна, а тот сон, который я запомнила? Что это было? Тоже будущее? – мой голос ломался, как песочное печенье.
- Лили, ты так и не поняла: это лишь возможное будущее, но на него должны повлиять многие решения, которые сейчас, быть может, и не будут приняты. Это решения, время, принимать которые еще не пришло.
- Его убили…того человека. Все было, как наяву. Боль была такая, будто в меня ударили тысячи Круциатусов одновременно… - едва слышно прошептала я.
- Да… - так же тихо ответила Дафна. – Но ты должна запомнить, что будущее изменчиво, и в наших силах его менять. Решения, Лили, важны решения. И не только твои, но и других людей. Тогда тот, кого ты любишь, будет жить.
«Тот, кого ты любишь…» - повторила я про себя и нахмурилась.
Эта фраза заставила меня задуматься. Было в ней что-то ускользающее, что-то прозрачно-невесомое, неуловимое… Я чувствовала, что отгадка где-то рядом, и я скольжу по самой ее поверхности, как по заледенелому озеру. Она ведь могла сказать по-другому, но почему-то выбрала именно такую формулировку.
Я подняла голову, и наши глаза встретились. Она смотрела на меня прямо, так же пронзительно, но я уже не отводила взгляд. Что-то было не так, я это чувствовала, но никак не могла понять, что именно. Внезапно я поняла, почему с легкостью могу смотреть в ее глаза: не было ощущения, что меня читают, как книгу, – взгляд Дафны был легким. И тогда я поняла, что ей не нужны никакие сны, заклинания и сыворотки правды, чтобы узнать все, что у человека на душе, в голове, на сердце. И она знала куда больше, чем говорила мне. Она прочитала меня всю насквозь.
- Дафна, мне кажется, что ты можешь рассказать обо мне куда больше, чем все эти нелепые сны.
Она улыбнулась:
- Разве это возможно? Мы знакомы всего пару часов.
Я поняла, что даже если я права, то от нее не услышу и слова. Поэтому я снова вернулась к терзающим меня вопросам, которых было множество:
- Если для пробуждения внутреннего сознания так важен выбор, то получается, что я на пороге принятия какого-то решения? Но чем оно отличается от многих других, которые я принимала?
- Лили, ты права. Мы идем по жизни, точно по дороге, и постоянно попадаем на перекрестки. Иногда, ты точно знаешь, куда нужно свернуть, но бывают такие перекрестки, когда ты стоишь в замешательстве. И если дорога не известна, а выбор слишком важен, все силы внутри тебя напрягаются для того, чтобы принятое решение было верным.
Так вот оно что. Выбор решения… Что же такое важное я должна была понять, если вижу сны о будущем? Для чего или для кого это решение так важно? До этого разговора я даже не могла предположить, что эти бредовые сны могут нести такой глубокий смысл. Но одно я знала точно – за последние месяцы во мне все поменялось настолько, что я уже себя не узнавала. Я запуталась в себе, как мотылек в паутине, и все попытки высвободиться заканчивались неудачей. Я смотрела на Дафну и была уверена в том, что если бы она захотела мне рассказать все то, что знает, решение было бы принято в ту же минуту. Но она почему-то предоставляла мне право выбора. И я стояла на том самом перекрестке, металась в сомнениях, мучаясь неуверенностью…
- Лили, мы с тобой засиделись – ужин уже начался, - ласково сказала Дафна, поднимаясь.
Я встрепенулась и виновато улыбнулась:
- Прости, я тебя заболтала своими проблемами.
- Вовсе нет. Если вдруг у тебя возникнут какие-нибудь вопросы, или ты снова что-то скажешь во сне – смело обращайся. И спасибо тебе за помощь – теперь я даже смогу пойти работать в клинику Святого Мунго.
Я ласково улыбнулась, и мы торопливо пошли на ужин, больше не заговаривая о снах.
Иногда поиски выхода из лабиринта заводят в тупик.

* * *
Когда проблем становится слишком много, когда усталый мозг стонет от бесконечных верениц мыслей, которые терзают его своей навязчивостью, когда старуха-бессонница подолгу сидит около твоей подушки, кажется, что весь мир ополчился против тебя, а ты, слабая и беззащитная, не можешь дать ему хоть какой-нибудь отпор. Это похоже на то, когда ты стоишь одна посреди поля, покрытого сухоцветами, а над тобой нависает черное, пугающее грозовое небо, и лишь молнии, одна ярче другой, вспышками, как от фотоаппарата, отражаются в твоих испуганных глазах.
До таких мыслей я дошла сегодня ночью, пока лежала в кровати и смотрела в темный потолок, а минуты текли медленно, тягуче, как цветочный мед диких пчел. Поэтому я просыпалась крайне тяжело, мысленно уверяя себя, что вечером лягу спать пораньше. Однако я знала, что сегодня ночью все снова повторится.
- Лили, да проснись же ты! – Алиса плюхнулась на мою кровать, а я тут же накрыла голову одеялом, чтобы она оставила меня в покое и дала хотя бы еще пять минут просто полежать.
Я готова была поклясться, что сейчас Алиса насупилась и в нерешительности смотрит на меня. Но это продлится недолго, я знаю… Холодные, в контрасте с моей теплой кожей, пальцы коснулись моей руки, и я вздрогнула. Но не успела я даже шевельнуться, как Алиса начала меня щекотать. Ее звонкий смех смешивался с моим, разлетаясь по комнате, заполняя темные углы, просачиваясь через дверные и оконные щели. Я вынырнула из-под одеяла и набросилась на Алису – теперь уже не я, а она отбивалась от меня, а я щекотала ее, не переставая…
- Мэри, а ну давай на помощь! – услышала я голос Лесли, и тут же разразилась еще более громким смехом, уворачиваясь от нее.
В комнате стоял грохот, смех вырывался из комнаты и устремлялся по лестнице вниз, в гостиную. Я хохотала от души, не желая думать о том, что скоро закончится завтрак, что пора на уроки – я хотела жить в этом моменте, когда сердце радуется тому, что есть люди, способные дарить тебе такой детский и чистый смех.
Мы почти бегом спускались по лестницам, стараясь успеть на завтрак. Хогвартс уже окончательно проснулся, наполнился детскими голосами и шелестом мантий. Уже давно мы не спускались к завтраку все вместе, болтая о ерунде, легко перепрыгивая через внезапно исчезающие ступеньки. От этой мысли мне на душе стало очень уютно, потому что я сейчас чувствовала долгожданное спокойствие. Однако где-то в глубине меня притаилось щемящее сердце напряжение от нескончаемых проблем, которые терзали меня. Я старалась не думать сейчас ни о чем, зная, что с наступлением ночи, старуха-бессонница снова мне напомнит обо всех моих сомнениях и проблемах.
Распахнув двери Большого зала, я улыбнулась. Сквозь огромные окна проникал яркий свет, заливая все пространство теплотой долгожданного солнца, а воздух был пропитан восхитительным запахом печеной тыквы с медом. Зал уже был украшен тыквами, которые улыбались кривыми улыбками, наблюдая за всеми своими пустыми глазами. Сегодня был Хеллоуин, а значит, я могу себе позволить повеселиться.
Мы прошли к своему столу, все еще продолжая подшучивать друг над другом, и, смеясь, уселись завтракать. Напротив нас сидели мародеры, допивая свой сок. Я положила в свою тарелку кусочки ароматной тыквы и под голос о чем-то болтающей Алисы с аппетитом поглощала свой завтрак.
- Девчонки, что это вы с утра такие веселые? – Сириус сидел, развалившись, и теребил в руках уже пустой стакан.
- Мы сегодня с утра устроили целый кавардак в комнате и защекотали Лили едва ли не до смерти! – рассмеялась Алиса.
Я тоже улыбнулась и, не имея сил удержаться, перевела глаза на Джеймса. Едва я коснулась взглядом его взъерошенных волос, как сердце сладко защемило – хотелось его разглядывать бесконечно, неотрывно… Но он сидел, опустив голову, и читал газету. Я разочаровано вздохнула, и отвела глаза, уткнувшись в свою тарелку.
-Джеймс, привет! – звонкий, как колокольчик, голос заставил меня поднять голову.
Лина остановилась позади него, быстрым движением руки поправляя свои волосы, которые, на удивление, были сегодня распущенны. Джеймс обернулся, и на его губах появилась улыбка – такая добрая, искренняя, и я сразу поняла, что он рад ее видеть.
- Садись к нам, - Поттер подвинулся, освобождая ей место.
- Нет, это не очень удобно, - она разочаровано покачала головой. Было заметно, что ей бы очень хотелось воспользоваться предложением Джеймса. – Я же не гриффиндорка.
Джеймс пожал плечами, а потом снова обратился к ней:
- Лина, сегодня будет тренировка по квиддичу. Если хочешь, то приходи.
Сердце замерло. В один миг Большой зал куда-то исчез, и в этой пустоте остались только Джеймс и Лина. Я поняла, что не дышу, поэтому, сжав в руке прохладный стакан с соком, выдохнула. Не было сил смотреть на то, как лицо Лины преображается от лучезарной улыбки, как в глазах загорается яркое солнышко, своим светом затмевая, даже это погожее утро… Я опустила голову, мысленно заставляя себя не думать об этом хотя бы сейчас, на глазах у всех.
- Хорошо, я приду, - уже более кокетливым тоном ответила Лина и, улыбнувшись, направилась к выходу.
Неожиданно встрепенулась Алиса, звонко поставив стакан на стол, и, прищурившись, заговорила:
- Поттер, значит, какую-то Эртон ты приглашаешь, а своих сокурсниц нет?
Мародеры уже встали из-за стола, поэтому ее вопрос заставил Джеймса обернуться.
- Ревейн, вы с Фрэнком и так всегда приходите, не думаю, что тебе нужно приглашение.
- Мне-то может и не нужно, - съехидничала Алиса, закатив глаза. – А вдруг Лили бы захотела прийти, ты об этом не подумал?
Джеймс нахмурился и, как мне показалось, растерялся. Алиса же, резко развернувшись ко мне, спросила:
- Лили, ты же пойдешь сегодня на тренировку, верно?
Я все еще никак не могла собраться с мыслями, поэтому не сразу нашлась, что ответить.
- Алиса, я не знаю… Я, наверно…
- Вот видишь! – она победно на него посмотрела. – Лили тоже придет.
Я изумленно взглянула на Алису, но та специально даже не удостоила меня взглядом. Не знаю, что ей руководило в этот момент, но она это явно сделала не просто так. Я перевела глаза на Джеймса – впервые со вчерашнего разговора в подземелье он посмотрел на меня. Его глаза в свете солнца, льющегося из окон, казались темно-бежевыми, как какао, и они неотрывно изучали меня. Он не торопился отводить взгляд, а я не могла оторваться от него, понимая, что всего лишь за сутки безумно соскучилась по этим глазам. Его губы искривились в усмешке, будто какая-то внезапная мысль, пришедшая ему в голову, рассмешила его.
- Она не придет, - только и сказал Джеймс, снова взглянув на Алису.
Та было открыла рот, чтобы возразить, но он уже развернулся и в сопровождении своих друзей направился вдоль рядов к выходу.
Я нахмурилась, раздражаясь на Алису. Ее участливая забота меня окончательно вывела из себя: вначале были печенья, затем контроль над моими перемещениями, а теперь она решила помочь нерадивой подружке в личной жизни. Я не собиралась никого просить мне помогать, не плакалась ей в жилетку, поэтому сейчас поведение Алисы я воспринимала как глупое сводничество. Да еще и на глазах у всего факультета!
Едва мы вышли из дверей Большого зала, как я тут же схватила ее за руку и под удивленные взгляды подруг утащила в чулан для метел. Захлопнулась дверь, мы оказались в глухой темноте, которую разрезала тонкая полоска света, льющегося из длинной и тонкой щели. Алиса попыталась отойти от меня чуть подальше, но наткнулась на ведро, которое тонко звякнуло и тут же замолчало. Я зажгла на кончике палочки свет и гневно посмотрела на подругу: та буравила меня своими глазами, которые сейчас казались темно-синими, и ее плотно сжатые губы говорили мне о том, что она сейчас будет стоять на своем.
- Алиса, зачем ты все это устроила? – зашептала я, стараясь сдерживать эмоции.
- А что тут такого? – непонимающе пожала плечами та. – Ты же должна понимать, что не стоит оставлять Поттера с этой дурочкой Линой! Она же его готова живьем съесть, причем вместе с метлой!
- Мне все равно, кто и как хочет съесть Поттера, - отчеканила я. – Поэтому впредь можешь не стараться. И не надо влезать не в свое дело.
Глаза Алисы сузились, и она уже зло смотрела на меня.
- Все равно, да? Тогда не надо приклеиваться к нему взглядом, не надо мучиться от ревности, когда он общается с какими-то девчонками, и, наконец, не нужно мучить Колина только оттого, что Поттер пошел в Хогсмид не с тобой!
На это мне нечего было ответить, и я лишь смотрела в ее глаза, в которых сверкали молнии.
- Я не понимаю, что с тобой происходит! Ты стала замкнутой, эгоистичной, все время что-то скрываешь… Вспомни, когда ты в последний раз интересовалась тем, как у меня дела?! Конечно, зачем тебе это, ведь твои проблемы не такие, как у всех – у тебя они самые сложные и неразрешимые, - она уже говорила во весь голос, и ее слова больно хлестали по мне, точно кнут. - Я всего лишь хотела тебе помочь, потому что не могу больше смотреть на то, как ты мучаешься! Но тебе не нужна ничья помощь и уже, похоже, никто не нужен. Естественно, ты же у нас самая умная и все знаешь лучше всех.
Она сделала шаг, но тут же запнулась о то же ведро. Я услышала, как Алиса чертыхнулась и пнула его ногой - раздался грохот, накренилась старая швабра, расчертив стену по диагонали. Алиса распахнула дверь и с надменным видом прошагала мимо меня.
Впервые за столько лет мы поругались.
Иногда слова, произнесенные в порыве злобы и обиды, могут нести в себе лишь одно желание – сделать больно. Но сейчас было другое: бредя по пустеющим коридорам, я понимала, что отчасти Алиса была права. Некогда наши теплые, почти сестринские отношения превратились в общение ни о чем, а я предпочитала все держать в себе, не желая обратиться за поддержкой к подруге. Мне так было проще, потому что все то, что творилось в моей душе, никак не связывалось в слова, не клеилось во фразы и предложения.
Весь день Алиса не разговаривала со мной, предпочитая делать вид, что меня вовсе нет. На уроках она по-прежнему садилась на свое место, но даже не смотрела на меня, демонстративно подпирая голову рукой с той стороны, где я сидела. Все косились на нас, перешептываясь о случившемся, – конечно, еще никогда не было такого, чтобы неразлучные Лили и Алиса не разговаривали.
«Наверно, Эванс отчитала Алису за то, что та нарушила какое-нибудь правило», - услышала я шепоток за своей спиной, когда в одиночестве направлялась на обед.
«А может быть Ревейн, просто не сделала домашнее задание?» - хохотнула другая девушка.
Я запахнула мантию и опустила голову, сделав вид, что ничего не слышала.
Мне хотелось оказаться рядом с Алисой, я даже на обеде села рядом с ней, но она и тогда не подумала сделать хотя бы малейший шаг в сторону примирения. На ее лице была вся та же маска высокомерия, явно демонстрируя мне обиду. Фрэнк было попытался как-то уладить возникшую ситуацию, предложив зарыть топор войны, но Алиса хищно на него взглянула и громким, холодным голосом сказала: «Осторожнее, Фрэнк, а то Лили подумает, что ты лезешь в ее жизнь, а тебя туда никто не звал». Он опешил, и ложка с супом так и застыла в его руке. Повисло молчание, и все недоуменно переглянулись.
Я почувствовала, как от подступавших слез тяжелеют ресницы, поэтому отодвинула от себя тарелку и встала из-за стола. Схватив свою сумку, я уже разворачивалась, чтобы уйти. Непроизвольно мой взгляд коснулся Джеймса, и наши глаза встретились. Пусть это было всего лишь мгновение, короткий миг, но и этого хватило, чтобы в сердце кольнуло так сильно, что ресницам сразу же стало легче. Я торопливо отвернулась и поспешила поскорее выйти из переполненного зала, не поднимая глаз.
Уже закрывая тяжеленную дверь Большого зала, я увидела, как, пробираясь сквозь группу о чем-то болтающих ребят, к выходу спешит Джеймс. Я знала, что он идет ко мне, я это ощущала каждой клеточкой, но сладкий стук сердца мгновенно сменился разочарованием и неприятием этой странной заботы, смахивающей на жалось.
Холл был полон народу, стоял гул голосов, то и дело раздавался смех. Я оглянулась по сторонам, ища место, где можно было спрятаться. Не найдя ничего подходящего, я забежала за выступ стены рядом с дверьми в Большой зал. Я прислонилась к стене, надеясь, что Джеймс не решит пройтись по холлу. Я осторожно выглянула из-за угла и увидела его: он озирался по сторонам, запустив руку в волосы, и смешно перетаптывался. Он обернулся, и я резко дернулась, скрывшись от его глаз за стеной. Почти сразу же услышала его голос:
- Эй, ты не видел Лили Эванс?
- Нет, не видел, - ответил ему тонкий детский голосок.
Я закрыла глаза. Мерлин, как все это глупо! Как нелепо было прятаться, точно провинившаяся первокурсница, прижимаясь к холодным камням, надеясь, что он уйдет и не заметит меня. А ведь он уйдет! Да что там - наверно, уже ушел. У него есть друзья, есть те, к кому он всегда может обратиться, а мне сейчас даже не к кому просто пойти, чтобы убить это пустое обеденное время, – ну, если только к мадам Пинс. И вот так всегда: я, как страус, прятала голову, но не в песок, а в запыленные страницы книг, чтобы закрыться от всего, что мучило меня. А чего я ждала? Что все однажды изменится? Все и менялось, но так быстро, так стремительно, что этот ураганный ветер перемен сбивал меня с ног.

Когда ударил колокол, извещая всех об окончании учебного дня, класс по рунам наполнился шорохом складываемых пергаментов, защелкиванием замков на сумках и громкими разговорами. Все торопились поскорее выбраться на улицу, не желая упустить возможность насладиться солнечными лучами и ярко-синим небом. Алиса, изучавшая руны вместе со мной тут же вскочила со стула и уже на ходу небрежно запихивала в сумку пергамент и перо. Я знала, что она торопится в холл перед Главным входом, где ее ждет Фрэнк, чтобы, взявшись за руки, отправиться смотреть тренировку нашей команды.
Я вышла из кабинета и тут же увидела Колина, который с улыбкой на губах подошел ко мне. Не нужно быть Дафной, чтобы по его глазам прочитать, что он хочет меня позвать на прогулку. Я наговорила ему что-то невразумительное о том, что устала, что мне бы еще в библиотеку заглянуть, что какое-то эссе не дописала, да и просто хочу почитать что-нибудь, сидя в теплой гостиной… Он все это слушал и кивал головой в знак согласия, но я видела разочарование в его глазах. Мне не хотелось сейчас быть с Колином, судорожно пытаясь придумать тему для разговора и – что самое трудное – поддерживать ее. Он в очередной раз сделал вид, что все прекрасно понимает, что никак не давит на меня, что дает мне полную свободу, и это меня безумно угнетало, потому что я начинала чувствовать себя бессердечной эгоисткой, хотя никогда такой не была.
Колин пошел меня провожать до гостиной. Он спрашивал меня что-то по зельям, рассказывал о том, что ему Флитвик незаслуженно снизил оценку, говорил о каких-то младшекурсниках, которые хотели подкинуть в женский туалет на четвертом этаже навозную бомбу, но он вовремя это увидел… Я слушала его, в нужный момент улыбалась, задавала вопросы, но сама терзалась одной единственной мыслью – пойти на тренировку или нет.
Едва за мной захлопнулся портрет, как я с облегчением вздохнула, распрощавшись с Колином. В гостиной было душно, огонь в камине полыхал, раскаляя каменную кладку. Несколько младшекурсников сидели за столами, усердно строча что-то на пергаменте, двое ребят играли в плюй-камни – больше никого не было. Я поднялась в свою спальню, и села на кровать. Вязкая тишина пустой комнаты обволакивала меня, и ни один звук не нарушал ее господство. Я сама не понимала, почему вдруг так захотела пойти на стадион: было ли дело в Потере, и я действительно не хотела оставлять их с Линой без своего присутствия… Или же я искала способ примириться с Алисой, которая уж точно должна была бы пойти навстречу, или же мне просто хотелось всех удивить своим приходом. Наверно, все сразу. Я достала учебник по истории магии и запихнула его в сумку – после тренировки все равно было необходимо пойти в библиотеку. Надев теплую мантию и повязав на шею красно-желтый шарф, я пошла прочь из душной, пропитанной запахом камина башни.
С каким-то непонятным волнением я сбегала по ступенькам лестниц, постоянно поглядывая вниз, чтобы случайно не встретить Колина. Это чувство было похоже на какой-то азарт, потому что мне это казалось безумно интересным. Я могла быть пойманной им, и он бы справедливо назвал меня лгуньей, но сейчас это меня ничуть не беспокоило – самое главное было в самом этом процессе, в том, чтобы ускользнуть от него незамеченной.
Я юркнула в слегка приоткрытую дверь главного входа, и свежий запах солнечной осени окружил меня. На улице стояла тихая, почти невесомая осень, которая таким чудесным днем прощалась с нами, уступая место снегам и метелям. Я шла по мокрой земле, покрытой жалкими на вид травинками, которые своим буро-зеленым цветом весьма отдаленно напоминали яркую летнюю зелень этих лугов. Кое-где, в низинах, вода от затяжных дождей так освоилась со своим господством, что превратила эти ямки в небольшие болотца. Пока я огибала Гремучую иву, могла поклясться, что она незаметно разворачивала ветви в надежде, что я окажусь слишком близко, и она сможет-таки до меня дотянуться. Я уже видела стадион с его высоченными кольцами и перемещающиеся фигурки на метлах, поэтому прибавила шагу.
Поднимаясь по внутренней лестнице одной из трибун, на которой сидела приличная компания студентов, я откровенно нервничала. Я до сих пор не могла решить как себя повести, когда все начнут шептаться, удивленно поглядывая на меня. Это излишнее внимание меня всегда раздражало, а уж теперь, когда я и так весь день находилась под прицелом сплетниц о причинах нашей размолвки с Алисой, я его откровенно боялась. Но еще больше меня беспокоила реакция Поттера, когда он увидит меня на тренировке. Почему-то от этих мыслей было такое ощущение, что в животе начинают порхать крошечные мотыльки.
Я вышла на трибуну, прищурившись от слепящего света солнца. Выход был посередине трибуны, а все мои друзья и знакомые сидели в ее нижней части, поэтому меня никто не видел. Над полем летали игроки, и я слышала свистящий звук, когда кто-то пролетал рядом с собравшимися зрителями. Я нерешительно сделала пару шагов и села на край скамейки для зрителей. Немного осмотревшись, я с удивлением увидела Лину, сидящую всего лишь на пару скамеек ниже меня, только левее, и она так же была одна. Она сидела, ладошками подперев подбородок, и смотрела на поле. Ее волосы развевал ветер, играя и переливаясь в этом ярком шоколаде, и сейчас Лина показалась мне невероятно хорошенькой. Я почти физически ощутила ее радость быть здесь, наслаждаться солнцем, и мечтать. А она мечтала! Это было понятно по ее склоненной на бок голове и взгляду, устремленному куда-то в небо. Она думала о Джеймсе, я не сомневалась.
Я решила поискать глазами Поттера, но его нигде не было. Я уже стала думать, что он по каким-то причинам не пришел на тренировку, но поняла, что в противном случае здесь бы не было Лины. Его голос раздался почти на весь стадион, и я тут же встрепенулась:
- Лес, как можно было не поймать такой пас?! Если ты стандарты не можешь делать, то не стоит вообще на метлу садиться!
Я увидела его: он парил на своей метле где-то над центром поля, ругая Лесли, которая явно пропускала мимо ушей все его обидные слова, кивая и соглашаясь. Похоже, они все уже привыкли к своему темпераментному капитану, что не обращали внимания на его гневные высказывания. Закончив с Лесли, он поднялся чуть выше, видимо, чтобы рассмотреть игру с высоты, что-то кричал, снова ругаясь, называл теперь уже кого-то еще бездарным – все это так бы и продолжалось, если бы мимо него не пролетел бладжер, от которого он едва увернулся. Он развернул метлу, ища глазами нерадивого вышибалу, но вместо этого наткнулся на меня. Он замер. Джеймс был слишком далеко, и я не могла видеть выражение его глаз, но почему-то была уверена в том, что крошечные мотыльки запорхали не только во мне. Неожиданно он накренил метлу и подлетел совсем близко, резко затормозив в нескольких футах от меня. Все зрители обернулись, удивленные непонятным маневром Поттера, и их голоса смолкли, когда они увидели меня. Джеймс лишь несколько секунд всматривался мне в глаза, щурясь на солнце, а затем развернул метлу и снова вернулся к тренировке, но я успела увидеть его улыбку, которую он пытался скрыть.
Из кучки зрителей отделилась фигура, и я узнала на ней ярко-оранжевый шарф Алисы – ее любимый. Она нерешительно поднималась по ступенькам вверх, пряча взгляд где-то на лестнице, у себя под ногами. Я знала, что Алиса не обидчивая, и срок жизни ее обиды – один день максимум, поэтому с улыбкой встретила подругу. Алиса тоже как-то неловко улыбнулась и заговорила тихо, виновато заглядывая мне в глаза:
- Лили, ты прости меня. Я знаю, что наговорила тебе много гадостей, но все это неправда…
Она хотела сказать что-то еще, но я резко встала и обняла ее, радуясь возможности снова быть рядом с ней. Мы сели на скамейку, держась за руки. Алиса светилась от счастья, улыбалась мне искренней улыбкой, и я понимала, что чувство одиночества, которое меня преследовало, было лишь боггартом, моим страхом, который я придумала сама.
Алиса придвинулась ко мне и зашептала:
- Она сидит здесь уже давно, - я осторожно обернулась на Лину. – Я удивляюсь, как Поттер еще не вспыхнул точно феникс под таким взглядом!
Я улыбнулась, заправляя волосы за ухо:
- Я заметила. Алиса, я смотрю, ты не очень жалуешь Лину?
- Нет, я против нее ничего не имею. Но она не для Поттера. Так же, как и Тейлор не для тебя.
Я удивленно приподняла бровь: Алиса впервые высказала мне свое мнение о моих отношениях с Колином... Мне хотелось ее расспросить об этом, но тут Поттер громко объявил об окончании тренировки. Алиса тут же схватила меня за руку и потащила к выходу с трибуны. Вслед за нами устремились и все остальные.
Мы вышли на поле. Поттер спрыгнул с метлы, и к нему подходили все остальные игроки. Они о чем-то беседовали, собравшись в небольшой кружок, а затем Поттер рассмеялся и, закинув руку на плечи Лесли, громко сказал:
- Ничего из этого не выйдет, Лес.
Та обернулась настолько, чтобы увидеть меня, и лукаво улыбнулась. Затем она направилась ко мне, и я подумала, что примерно так выглядит задумавший шалость ребенок.
- Лили, я так удивилась, когда увидела тебя на трибуне, - ее улыбка стала шире.
- Я решила разнообразить свои увлечения, - немного наигранно ответила я, стараясь даже не смотреть в сторону Поттера.
- Вот и молодец! – ее глаза загорелись от внезапной мысли. - Лил, а хочешь полетать?
Вначале мне показалось, что это вопрос адресован еще кому-то, но сияющие глаза Лесли, выжидающе устремленные на меня, говорили об обратном.
- А это идея! – воскликнула Алиса.
- Нет, я не умею летать, - оправдывалась я. – У меня даже метла вверх не взлетит… - А это и не нужно! – Алиса в нетерпении смотрела на меня. – Лесли тебя прокатит.
- Правда, Лили, тебе понравится, - Фрэнк подошел ко мне с другой стороны, нежели Алиса, и приобнял за плечи. – Полет на метле - ни с чем не сравнимое удовольствие!
Я была в замешательстве. Все дружно уговаривали меня попробовать, придумывали множество причин, по которым я должна была это сделать, рассказывали наперебой о своих ощущениях от полетов, утверждали в один голос, что я буду в восторге. Мои друзья и знакомые очень вдохновились идеей затащить меня на метлу, и я уже не могла придумать поводов, чтобы отказаться. Я прекрасно помнила свои неудачные уроки полетов на первом курсе, когда моя метла на команду «Вверх» взлетела едва ли не самой последней из всех учеников. Дальнейшие уроки так же не ознаменовались успехами.
- Ну же, Эванс, хватит думать, - Сириус устало взглянул на меня. – Мы тебя уже полчаса уговариваем.
Я обреченно вздохнула:
- Хорошо, Лесли, я согласна полетать с тобой. Только максимум два круга по стадиону, не больше. И только не выше трибун!
- Хорошо, хорошо, если ты так… - она замолчала, и между ее бровей пролегла морщинка. Затем ее глаза расширились, и она щелкнула пальцами. – Ну, конечно! Как же я сразу не догадалась! Лили, если ты хочешь полюбить полеты, то тебе нужно лететь не со мной, а с Джеймсом. Сам Мерлин брал бы у него уроки.
История приобрела неожиданные обороты. Я и так не горела желанием садиться на метлу, но в компании с Поттером это чувство только удваивалось. К тому же я отчего-то вспомнила о Лине…Медленно прокручивая все возможные варианты отказа, я прятала глаза где-то между возвышающимися трибунами…
Джеймс оседлал свою метлу и подлетел ко мне, зависая предельно низко от земли.
- Если ты не будешь смотреть на меня с таким ужасом, будто я тебя на казнь поведу, то обещаю, что не буду тебя пугать всякими финтами, - он улыбнулся, и ямочки на щеках перечеркнули все мои мысли об отказе.
- Договорились, - я сделала шаг и коснулась прутьев метлы, на которой сидел Джеймс. – Поттер, она выдержит нас обоих?
- Не сомневайся, - он ухмыльнулся. – Давай, садись.
Он спустился ниже, коснувшись ногами земли. Я села позади него, от волнения запутавшись в полах своей мантии. Джеймс лишь ехидно хмыкнул, наблюдая через плечо за тем, как я пытаюсь высвободиться. Едва я успела подумать о том, за что же мне держаться, как Джеймс тут же взмыл вверх, поднявшись на несколько футов. Это было так неожиданно, что я вцепилась в его предплечья.
- Эванс, убери руки – ты же мне мешаешь!
Но я уже испуганно смотрела вниз, чувствуя, что не в силах заставить себя даже шевельнуться. Наверно, у каждого есть свои страхи, но моя боязнь высоты не проявлялась даже на Астрономической башне, зато превращалась в ужас, как только я садилась на метлу. Джеймс, видимо, понял по моим оцепеневшим пальцам, что я ни за что сама его не отпущу, поэтому мягко, но настойчиво снял мою руку и переложил ее себе на талию, сказав, что ему так удобнее. Я вцепилась так же судорожно, обхватив его руками.
- Не бойся, Лили! – крикнула мне Алиса и помахала рукой.
Джеймс аккуратно развернул метлу и медленно полетел вдоль трибун. Поначалу я не обращала внимания ни на что вокруг, чувствуя лишь панику. Но постепенно я привыкала к высоте, к размеренному движению метлы. Джеймс двигался уверенно, но не стремительно, за что я ему была невероятно благодарна. Я несмело посмотрела вниз и отметила, что мы поднялись немного выше. Ко второму кругу я уже освоилась, поэтому стала поглядывать по сторонам, отмечая про себя, что все оказалось не таким страшным, как я думала. Джеймс молчал, даже ни разу не обернулся. Постепенно я ослабила хватку, и мои ладошки уже просто лежали на его груди. Я старалась не прижиматься к нему, держать расстояние в считанные сантиметры, но ничто не могло мне помешать чувствовать, как под моими пальцами стучит его сердце – гулко и быстро. Джеймс снизился, зависнув в футах десяти над землей, – два круга, о которых я говорила в самом начале, закончились. Поттер не торопился спускаться, точно чего-то ожидал, а я молчала, чувствуя, как мое дыхание учащается от ритма его сердца, от тонкого запаха сандала его кожи …
- Лили, ну как полетала? Страшно было? – Алиса озорно улыбалась.
- Не очень, - ответила я.
- Не очень?! – удивился Поттер. – Да ты же дрожала, как осиновый лист! У меня даже метла вибрировала!
Он немного повернул ко мне голову, и я залюбовалась изгибом его черных ресниц, которые сейчас казались невероятно длинными.
Внизу все засмеялись, и я снова посмотрела на собравшихся. Практически сразу мой взгляд натолкнулся на Лину: она стояла чуть поодаль ото всех, и безликими глазами смотрела на нас. Ее тонкий шарф выбился из-под мантии, но она даже не обращала на это внимания. Ее взгляд кольнул мне сердце, и я тут же отвела глаза.
- Летать оказалось не так страшно, - сказала я Джеймсу, довольная собой, что переборола свой страх.
Он развернул голову так, что бы посмотреть мне в глаза.
- Летать?! Ты это так называешь?! Да это все равно, что называть курицу перелетной птицей! – засмеялся Джеймс и покачал головой. Потом он на миг отвернулся и снова заглянул мне в глаза. – Хочешь полетать со мной по-настоящему?
Я замерла. Он не отводил взгляда в ожидании ответа. Казалось, на стадионе наступила тишина, а я сейчас и не хотела слышать ничего, кроме его бархатистого, глубокого голоса. Я понимала, что меньше всего хочу размыкать руки, перестав ощущать ритм его сердца, когда я могла отсчитывать каждый его удар. Сейчас я была готова на что угодно, лишь бы это легкое головокружение от его близости не проходило. В голову лезли мысли о Лине, об эгоистичности моего поступка по отношению к ней, о том, что подумают все остальные, но все это меркло в свете одного единственного желания – быть с ним здесь, сейчас, в этот миг.
Я приблизилась к его уху и тихо, почти касаясь его волос губами, прошептала: «Хочу…».
Его улыбка рассеяла последние сомнения, и я улыбнулась ему в ответ.
- Держись крепче, моя храбрая гриффиндорка, - задорно сказал Джеймс, и я увидела, как заблестели его глаза.
Я прильнула к нему, крепко обняв. Один взгляд на оставшихся на поле друзей: они с интересом наблюдали за нами, гадая, что же произойдет. Волнительное чувство предвкушения чего-то нового, яркого и необычного, сладко щемило сердце, и я уже жаждала начала этого приключения. Страх уходил, оставляя вместо себя готовность следовать за Поттером, полностью доверяя ему.
Я почувствовала, как Джеймс глубоко вздохнул, затем круто развернул метлу и стремительно рванул вверх.
Скорость была чудовищная, и я удивилась тому, что не задыхаюсь. Я закрыла глаза, слушая лишь свист ветра в ушах, который играл для меня свою самую лучшую симфонию. От скорости стала кружиться голова, и я распахнула ресницы, уткнувшись взглядом в алую ткань мантии Поттера. Но это длилось недолго, вскоре я привыкла к этой сумасшедшей гонке, и, оторвавшись от крепкой, надежной спины, немного распрямила плечи, повернув голову. Сердце мгновенно остановилось, а потом тут же полетело.
Свободна! Свободна и бесстрашна! Я с жадностью оглядывалась по сторонам, будто оказалась на другой планете, в другом мире, в нереальной сказке. Все вокруг было залито светом заходящего солнца, которое лениво тонуло за вершинами деревьев Запретного леса, оставляя вместо себя уже появившийся серп луны. Под ногами разноцветным персидским ковром расстилался лес, и я видела крохотные полянки, несмело проступавшие среди сосен-великанов, и тонкую синюю ленту лесной речки, петляющей точно ползущий змей. Джеймс резко накренился, и лес внезапно поднялся вертикально. Я вскрикнула от неожиданности, но тут же услышала смех Поттера, и все снова стало на свои места, только теперь под ногами были поляны, а вскоре с восторгом я узнала в маленькой коробочке около лесной полосы, похожей на упаковку от шоколадных лягушек, хижину Хагрида, а потом и маленькую фигурку нашего лесничего-великана.
Джеймс наклонился вперед, пригибаясь к рукояти, и я последовала его примеру, прильнув щекой к его спине и закрыв глаза. И тогда, пусть только на несколько мгновений, бесследно растаявших в вихре, исчезла пожелтевшая земля, растворилась небесная высь, потерялись верхушки деревьев Запретного леса – остался лишь стук его сердца, и звук каждого удара проникал в меня, в мою кровь, в мое сердце, заставляя его биться в унисон. Маленькие мотыльки в животе расправили крылышки и - будто от неведомой мне магии - превратились в разноцветных бабочек с огромными бархатистыми крыльями, от взмахов которых сладкое, почти приторное волнение щекотало мне сердце, рождая желание еще ближе прильнуть к Джеймсу, еще крепче обнять его …
Нехотя я оторвалась от него и увидела, что мы летим к Хогвартсу. Я восторженно смотрела на этот старый, потрепанный веками замок, который с высоты уже не казался мне таким великим и неприступным. Солнечные лучи, неотвратимо покидая сегодняшний день, напоследок позолотили его черепичные крыши, ярким светом окрасили башни. Джеймс, словно по серпантину, поднимался вокруг Астрономической башни, а у меня замирало сердце, как на качелях, когда он накренялся слишком сильно. Школа, такая привычная, такая знакомая, сейчас казалась мне сказочным замком, от которого веяло волшебством и приключениями. Мир вокруг заблестел новыми цветами, окрасился в неведомые до этого дня ощущения, даря восторг, переходящий в радостную эйфорию. Точно в калейдоскопе сменялись разноцветные картинки моих эмоций, переворачивая все с ног на голову. Еще никогда я не чувствовала такой потрясающей, безграничной свободы, от которой голова шла кругом и бешено стучало сердце.
Мы поднялись до самой верхушки шпиля Астрономической башни, пролетев так близко, что я могла различить каждый кусочек черепицы, а затем Джеймс снова взвил вверх, унося нас в прозрачную алеющую синеву. Я обнимала его так крепко, как была на это способна, растворяясь вместе с ним в ветре, сливаясь с воздухом… Джеймс немного обернулся, и я глазами жадно приникла к его профилю, очертив взглядом каждую его черточку до кончиков ресниц. Он улыбался, так легко, так восхитительно… Его голос разорвал ветер, но я услышала, как он негромко запел:
«И я, отдавши ветру власть,
Полетом наслаждаюсь всласть.
Я выше, чем деревьев крона...
И дальше, дальше все от дома…».
Я засмеялась, и мой смех тут же унес ветер, раскидав его где-то позади нас.
Мы поднялись уже слишком высоко, и я поняла, что забываю дышать. Не сбавляя скорости, Джеймс на мгновение выровнял метлу и резко рванул вниз. Сердце подпрыгнуло куда-то к горлу, остановилось, пропустив несколько ударов, а затем забилось, как сумасшедшее.
Мы летели почти перпендикулярно к земле, и я тонула в вихре этих опьяняющих ощущений, чувствуя только крепкие мышцы его груди под своими пальцами и твердую веру в то, что Джеймс знает, что делает. Взглянув вниз, я увидела яркую бордовую гладь, которая, казалось, полыхает пожаром. Я ахнула, а потом поняла, что под нами воды Черного озера, в которых, точно в зеркале, отражается вся феерия красок окрашенного закатом неба. Поттер выровнял метлу, уже не так круто продолжая спуск, и я увидела нашу тень над водой. Мы спустились предельно низко, и мне казалось, будто еще немного, и я коснусь ступнями воды. Мы летели прямо над кромкой воды, купаясь в алых лучах заката. Перламутр цветных бликов слепил глаза, и я видела, как его отблески играли в волосах Джеймса, путаясь в них и окрашивая самые кончики в легкий оттенок бордового.
Стремительно, непредсказуемо, свободно… Отдавшись ветру, окунувшись в пожары зарева, купаясь в прозрачном воздухе… Впервые мое сердце, точно снитч, расправило свои прозрачные золотые крылышки и осознало, что может летать…
Солнце уже скрылось за верхушками деревьев, когда мы снова вернулись на стадион. Джеймс стремительно промчался между колец для квоффлов, резко снизился и, развернувшись, остановился. Я коснулась земли.
На поле остались только Алиса с Фрэнком, а все остальные, наверно, давно разошлись. Я слезла с метлы, но ноги были ватными, и мое тело плохо чувствовало притяжение Земли, еще не отвыкнув от ощущения полета.
Алиса подбежала ко мне и с нетерпением спросила:
- Ну, как? Лили, тебе понравилось?
Я даже не могла найти слова, чтобы описать все те эмоции, которые подарил мне этот полет: я будто бы снова ожила, почувствовала в себе силы, разогнала тоску и убила одиночество. Восторг – дикий, безудержный, опьяняющий – не покидал меня.
- Алиса, это было так…так… - я не нашла подходящих слов, но по моим горящим глазам она все поняла.
- Мы же говорили, что тебе понравится! – Фрэнк заговорщически улыбнулся.
Джеймс подошел к нам, и по блеску глаз я поняла, что эмоции переполняют его так же, как и меня. Он не улыбался, но его глаза горели огнем, и в них была улыбка - улыбка для меня.
- Фрэнк, проводите Лили? Меня Кларк ждет в раздевалке, мы с ним еще до матча договорились, - в голосе Поттера слышались нотки разочарования.
Я непроизвольно вздохнула, жалея, что мы расстаемся, и тут же поймала внимательный взгляд Джеймса. Я интуитивно чувствовала, что он хочет мне что-то сказать, но он, так и не решившись или передумав, лишь опустил ресницы. Фрэнк заверил его, что они доставят меня целой и невредимой в гостиную, после чего Джеймс, перевесив через плечо метлу, пошел в раздевалку. Я смотрела ему вслед: он шел легким, упругим шагом, будто возвращался после великих дел и спешил навстречу еще более великим. Зачинщик веселья для всех и хранитель бесценных сокровищ радости, открывший мне сегодня эти тайники. В этом был весь Джеймс Поттер.

Я открыла дверь в библиотеку и окунулась в пропыленную тишину книжных стеллажей. Мадам Пинс приветливо улыбнулась, и я неторопливо побрела к своему любимому столику. До праздничного ужина в честь Хеллоуина оставался еще час, поэтому сейчас библиотека была полна студентов, которые сидели за длинными столами и скрипели перьями: все спешили быстрее закончить свои домашние задания, чтобы с легкостью на душе преступить к празднованию. За окнами стало совсем темно, и горящие люстры погружали помещение библиотеки в желтоватый свет, рассеивающийся где-то между стеллажами. Я завернула в свой уголок, и с облегчением отметила, что за столом никого не было. Разложив все необходимые мне письменные принадлежности, я открыла учебник по истории магии.
Строчка за строчкой… Еще раз… Можно было пытаться изображать, что ты учишься, готовишься к урокам усердно и прилежно, но на самом деле я не могла вникнуть ни в одно предложение. Все будто проходило мимо меня, не оставляя в голове никакой новой информации. Все мои мысли были обращены к яркому, фееричному полету, который подарил мне Джеймс. На душе была крылатая радость, которая не давала мне даже жалкого шанса написать это нудное эссе, вопреки всем моим стараниям. Я чувствовала, как от ветра все еще горят мои щеки, будто я только что пришла с трескучего мороза, волосы были спутаны и стояли копной, а сердце продолжало учащенно биться, как у Джеймса во время полета …
Я пыталась справиться с волнением, периодически потряхивала головой, силясь собраться с мыслями, но все было напрасно.
Через четверть часа, я окончательно поняла, что сегодня мне не удастся написать это эссе. В гостиную идти не хотелось: там было наверняка многолюдно, а мне сейчас меньше всего нужно было общение. Я так привыкла к гнетущему, тяжелому камню на сердце, что сейчас хотелось лишь наслаждаться этим невесомыми ощущениями легкости и счастья.
Я закрыла книгу и, подперев голову рукой, стала прокручивать цветные картинки, которые мне подарил Джеймс. Воспоминание за воспоминанием… Этот полет затронул самые тонкие струны моей души, что-то перевернул во мне, потому что я впервые ощущала, как трепещет мое сердце, как оно рвется в небо, к ветру, к солнцу – в стихию Джеймса. Сейчас я думала о том, что в моей жизни многое было слишком банальным и скучным, чтобы оставить в моей памяти хоть какой-то след. А этот полет я сохраню навсегда.
Я скользнула взглядом вдоль стеллажей книг. Стояла гулкая тишина. Мягкий, красноватый свет лампы лежал на столе, на запыленных книгах, которые плотной стеночкой стояли на полках. Мне пришла в голову внезапная мысль, и я тут же сорвалась с места. Быстрыми шагами я прошла через весь зал библиотеки и подошла к огромному дубовому шкафу, который представлял собой картотеку. Я не знала, что именно ищу, поэтому наобум открывала ящик за ящиком, даже не соблюдая алфавитный порядок. Карточка за карточкой… Я без разбору читала названия книг, пытаясь найти хоть что-то похожее на то, что мне было нужно. Просмотрев все нижние ящики, я перешла к верхним, забравшись на небольшую лесенку. Волнение возрастало – я точно знала, что найду эту книгу, вопрос лишь стоял в том, чтобы заполучить ее. Я торопилась, поэтому читала названия бегло, не особо вникая в смысл, поэтому и посеревшую от времени карточку практически сразу же вернула в стопочку. На миг замерла и снова ее достала, прочитав содержание внимательно: «Тонкости обращений. Анимаги и их волшебные особенности. Запретная секция, стеллаж №11». Я спрыгнула со ступеньки лестницы и поспешила к столу нашего библиотекаря.
-Мадам Пинс, у меня к вам есть одна просьба… - я пыталась подобрать нужные слова. Врать я не умела, и сейчас мне казалось, что это жутко заметно. – Понимаете, я хочу написать научную работу по анимагии… Просто мне это нужно для дальнейшего обучения.
- Мисс Эванс, книги по трансфигурации находятся в шкафу № 4, 5 и 6, - она удивленно на меня посмотрела. – Вам же это известно не хуже меня.
Я была готова к этому, поэтому почти тут же нашлась:
- Да, я знаю. Но дело в том, то в учебниках по трансфигурации информации об анимагии слишком мало и для серьезной работы недостаточно.
Мадам Пинс согласно кивнула головой и с интересом ждала продолжения, отложив перо.
- Мне нужна всего лишь одна книга, мне бы это очень помогло, - я протянула ей карточку. – Но есть сложность…
Она заглянула в нее и с сожалением покачала головой.
- Извините, мисс Эванс, но эта книга находится в Запретной секции, и я не могу вам ее дать.
Я нахмурилась и вздохнула. Мне казалось, что мадам Пинс пойдет мне навстречу.
- Мне она нужна совсем ненадолго, только на полчаса максимум. Пожалуйста, вы же знаете, что я не замышляю ничего плохого, а интересуюсь чисто с научной точки зрения.
Я видела, как мадам Пинс опустила глаза и забарабанила пальцами по столу. В сердце затеплилась надежда, что уже сегодня я сумею окончательно разобраться в тайне этого оленя. Чем дольше она думала, тем сильнее разгоралось нетерпение. Наконец, мадам Пинс подняла на меня глаза и покачала головой:
- Мне очень жаль, но я не могу вам дать ее даже на пять минут. Попросите профессора МакГонагалл написать вам разрешительную записку, и я с радостью вам выдам эту книгу.
Я разочарованно посмотрела на нее и, поблагодарив, побрела на свое место. Это была единственная возможность раскрыть этот секрет, к которому я постоянно возвращалась. Я не хотела обращаться к МакГонагалл за разрешением, потому что с ее подозрительностью и проницательностью она раскусит меня в два счета. Я не знала, как, но мне необходимо выяснить правду о необъяснимом сходстве этих оленей. Я чувствовала, что в этой истории скрыта какая-то тайна, но докопаться до нее не так-то просто.
Я взглянула на часы - через считанные минуты начнется праздничный ужин, и я, вздохнув, стала убирать обратно в сумку все свои принадлежности, которые сегодня мне так и не понадобились. Я кинула в нее чернильницу, отметив, что нужно в нее добавить чернил; аккуратно сложила свитки; подумала, что пора поменять перо, потому что у этого уже поистрепался кончик; положила учебник… Я увидела, что в середине книги лежит какой-то сложенный лист пергамента. Я его достала, пытаясь сообразить, что это я могла положить в книжку, затем быстро развернула.
Неожиданно стало так тихо, что я слышала, как потрескивает лампа. По телу пробежала дрожь, оставляя холод на спине; сердце на миг замерло, а потом забилось медленно, осторожно, точно крадучись. Я неотрывно смотрела на листок, который лежал на столе, прямо передо мной, и не смела даже его коснуться.
- Лили, ты все занимаешься! - раздался голос за спиной, и я резко обернулась, вздрогнув от неожиданности.
Колин опешил и резко остановился, пораженный моей реакцией. Наши глаза встретились, и ему понадобились считанные секунды, чтобы понять, что со мной что-то не так. Мерлин, да все не так! Он тут же подошел ко мне и перевел глаза на стол, где на слегка помятом, обычном пергаменте для письма зеленые ленты сплетались в замысловатый рисунок. Тонкие линии переливались в свете красного абажура, отсвечивая золотыми бликами. Те же чернила, те же линии - то же письмо, что у Эшли и Руби.
Воздух наполнился приторным, липким запахом страха.