Часть 11— Кто Вы, говорите? — спросил министр.
— Иван Брагинский, сэр, — передал ему из рук в руки документы Иван.
— Почему же Вы, Иван, учились в Хогвартсе, а не в Дурмстранге? — поинтересовался тот, пока ещё не прочитав ни строчки, а внимательно глядя на человека, стоящего около его стола.
— В те годы мы с моей семьёй не могли жить на нашей Родине, сэр. Я мало чего помню из детства, но жили мы рядом с магглами и старались жить по их законам. Произошёл распад СССР, кризис, товарный дефицит, безработица. Мои родители являлись волшебниками, но имели немагические профессии, поэтому всё это коснулось их прямым образом, — рассказал Ваня.
— Неужели вы не могли жить в магическом обществе?
— Нет, сэр, моего отца считали предателем.
— Почему же?
— Это допрос, сэр? — лукаво выгнул бровь Брагинский. — Мы переехали сюда, где были хоть какие-то перспективы более свободной жизни. А на выбор школы повлиял один человек, однажды спасший мне жизнь.
— Тот, который сейчас заключён под стражу? — шумно вдохнул воздух через нос министр. — Что ж, с Вашего позволения, — он раскрыл толстую пыльную папку.
Иван ухмыльнулся. Они смогли. Может, ценой потери нервов, но они смогли. Впервые эти документы попали в руки министра, хотя это должно было случиться ещё с десяток лет назад.
По мере прочтения документов выражение лица министра становилось всё недоумённей, а глаза бегали от строчки к строчке, вглядываясь в слова и изображения. Министр был человеком с высокой выдержкой, прошедшим Вторую Магическую Войну, видевшим самого Тёмного лорда, но никак не подозревавшим о наличии Экспериментального подотдела в Отделе Тайн.
Этот подотдел не утверждён и создан он был жалкие десять лет назад, развивался во время Войны, "под шумок", но за это время успел разрастись размерами чуть ли не с весь Отдел Тайн, однако даже многие невыразимцы не подозревали, что творится у них под носом, да и не было в те времена никому до этого дела. Эх, если бы Фадж тогда обратил внимание на слова мистера Кёркленда…
Министр поражённо выдохнул.
— Освободить, — и один из юрких секретарей мигом кивнул головой и вылетел из кабинета. — Вы, — подозвал он второго, — сообщите мистеру Ментлу, что в Отделе Тайн творится чёрте что, и чтобы он немедленно явился ко мне. Этот Экспериментальный подотдел чтобы сию же минуту подвергли инспекторским проверкам и расформировали. Ещё мне не хватало тут войны, только не на моей вахте. А Вы, — обратился он к Брагинскому, — возьмите-ка стопочку. Заслужили.
Иван тоже выдохнул, только облегчённо.
— Не откажусь, мистер Кингсли.
— А теперь объясните мне, почему Вы говорите с безупречным акцентом?
— Зелье "Полиглот", мистер Кингли, — просто ответил Иван.
***
— А ну не рыпайся! Всё равно до суда ты даже Повязки снять не сможешь, щенок, — рявкнул поймавший его недавно мракоборец, ставя парня на место, и на лице Скотта появилась тяжёлая улыбка. — Эй, разве Вам разрешён вход сюда?
— Я во все двери вхож, — проговорил чей-то грубый знакомый голос, — это ты проваливай отсюда.
Мантия мракоборца зашуршала по полу, звук от топота тяжёлых ботинок потонул где-то в углах небольшой комнаты заключения. Пришедший человек подошёл к стулу, к которому был привязан Скотт, словно какой-то сумасшедший.
— Изумительный план, не правда ли? — первым заговорил старший Кёркленд, улыбаясь.
— Не забывай, кто тебе помог в этом, — послышался свист рассекаемого волшебной палочкой воздуха, и со Скотта спала Чёрная повязка. — Фу, бе, не смотри на меня, как вошь на эволюцию, — скривил губы мужчина, встретившись взглядом с глазами старшего Кёркленда.
— Вы… — затаил где-то глубоко в себе гнев парень. — Зачем Вы это сделали, Бальшмидт?
— Искушаю судьбу, — оскалился тот, — и искупаю вину.
Скотт на такой ответ лишь грубо рассмеялся. Мистера Бальшмидта это ни капли не смутило; он ожидал такой реакции от человека, который сумел добраться до сердца Экспериментального подотдела.
— Тц, — цокнул мужчина языком, взглянув на время, — министр уже обо всём узнал.
— Скотт Джеймс Кёркленд подлежит немедленному освобождению по приказу министра, — послышалась быстрая речь за дверью, и через несколько секунд в помещение вошли два человека.
— Вы знаете… — опустил Скотт голову, и влажная от пота чёлка прикрыла его глаза, — …плохая это примета — в кресле покойника сидеть.
***
Так просто Скотт и Брагинский в Отдел Тайн, не то что в само Министерство, не попали бы. Но дезиллюминационные чары значительно облегчили проникновение, а некоторая карта в голове — дальнейшее продвижение. И дядюшка Мороз, конечно же. Ему тоже в этом деле отведена немаловажная роль.
На посту регистратора волшебных палочек никого не было. Воскресная ночь, да и ещё и праздничная — какой умник здесь останется? В этом и заключается вся проблема Министерства: много "умников". Лифт точно так же стоял без охраны.
— Они пытаются запудрить мозги… — негромко рассудил Скотт, остановившись у стены.
— Что, вся охрана на нижних уровнях?
— Естественно. Ментл знает всему цену и помнит, какой переполох здесь был десять лет назад. Тогда у власти стоял Фадж, особых оборотов дело не приняло… Иначе сейчас нас бы с тобой здесь не было.
— "Если я этого не вижу, значит, этого здесь нет!" — передразнил Фаджа Иван, тихо рассмеявшись.
Цитата была дословной. Действительно, Фадж настолько этому не верил, поглощённый властью, собственными амбициями и страхом, что такая "утка" даже не дошла до газет. А зачем? Это всё дела невыразимцев, он туда даже не лез, не желая загружать мозг чем-то другим. Все помнят, какими заботами Корнелиус себя тогда обременял.
Магия придавала парням немного уверенности, хоть и приходилось быть каждую секунду в напряжении, чтобы разумно распределять магические потоки. Там увеличил, там ослабил — и чары спадут. Не самое плохое, что могло бы случиться, на самом деле. Хуже будет, если попадутся оба, а не один, как планировалось.
— Пойдём путём невыразмцев, — Скотт осторожно посмотрел за угол в один из многочисленных коридоров. Пути невыразимцев никогда не охранялись.
— Каким именно? — не понял Ваня.
Старший Кёркленд не ответил, а просто направился вперёд. Иван не заучивал карту наизусть, впрочем, как и всегда. Не видел смысла. Во-первых, Скотт сам в состоянии сделать это, во-вторых, на импровизацию и свои силы он надеялся больше, чем на какой-то заученный материал. Самым лучшим учеником в школе он не был, зато умудрился сдать ЖАБА.
Скотт открыл дверь, на которой не было ни одной таблички, хотя кое-кто весёлый нацарапал на ней крохотный крестик рядом с круглой ручкой. Тем лучше, он точно не ошибся. Комнатка та была небольшая, в ней помещался один лишь старый дурацкий шкаф. Как только Брагинский переступил порог, дверь сама закрылась и полностью растворилась.
— Чудеса, — без удивления сказал Ваня.
Скотт даже шикать на него не стал. Он осторожно, стараясь, чтобы дверцы шкафа не заскрипели, открыл его. Там было пусто, только в стенке имелось длинное отверстие, в которое с лёгкостью вмещалась целая волшебная палочка. Свою бы ни один из парней не подверг такой опасности разоблачения, поэтому пригодилась волшебная палочка того старика, что до сих пор, наверное, стоит на улице замороженный. Как жаль, что его придётся "немного" подставить…
Как только это нехитрое дело было сделано, а палочка вернулась обратно в руки, послышался звук, будто от шестерёнок, и пропал и шкаф, и комната. Остался один лишь коридор. Коридор Отдела Тайн.
Но спокойней здесь вздыхать было нельзя. Ментл скрупулёзно относился к охране нижних уровней, а чужаков там не любят. И парням был нужен не столько сам Отдел Тайн, сколько подотдел Лабораторий. Собственно, нельзя точно сказать, что в этих лабораториях происходит, но туда частенько отправляются на экспертизы всякие магические артефакты, амулеты, случайно заколдованные вещи, мебель, куда вселился какой-нибудь пугливый призрак и не желал оттуда вылезать, и даже волшебные палочки, если верховный суд Министерства того пожелает.
Скотт не просто неспокойно дышал, он неровно дышал к этому подотделу. Здесь работал его отец, был главой. Он частенько приносил отсюда разнообразную волшебную утварь, начиная конфискованными волшебными палочками, заканчивая волшебными очками. А сейчас его место занимает мистер Бальшмидт, и никого другого на свете Кёркленды не могли подозревать в убийстве главы их семьи.
Иван положил ладонь на плечо другу. Время быстротечно, а у них всё рассчитано на секунды. Равно как и у мистера Бальшмидта, у которого младший сын является предсказателем и который крутился в кресле тридцать четвёртой лаборатории, смотрел на часы и посмеивался.
— Что-то весёлое узнал, босс? — спросил один из лаборантов. — Помнится, ты так же смеялся, когда узнал, что один волшебник пытался использовать магию, чтобы увеличить свою потенцию.
— Через пару часов у тебя автоматом повысится не только потенция, — ответил ему, оскалившись, Бальшмидт.
Теперь несложно догадаться, что мировой папаша поможет совершеннолетним юнцам добиться своего, просто добавив один крохотный момент и возможность аудиенции министра кому-нибудь из них.
Лаборанты уже несколько лет против, что их подотдел каждую ночь патрулируют мракоборцы. Невыразимцы сами в состоянии защитить свои секреты, даже не выходя из лабораторий. Но и в охране были серьёзные поправки: патрулируются лишь только коридоры, а если хоть один мракоборец заглянет в дверь, у него стирается память, и отдела этого он больше в своей жизни никогда не увидит. Спасибо, мистер Ментл.
Иван внезапно остановился, увидев небольшой огонёк впереди, что отливал от отполированных стен. Сам коридор был освещён плохо.
На парнях были хамелеонские чары, казалось бы, волноваться не стоит. Но даже звук от дыхания не скроется здесь от чужого уха. Мракоборец, держа свою волшебную палочку с лёгким огоньком на кончике, мерно ступал по полу, скрипя подошвой. Он был один. Неужели о них так быстро узнали, и все силы теперь сосредоточены у предполагаемого входа в Экспериментальный отдел? Скотт напрягся; этого лучше пропустить.
Брагинский прислонился к стене и задержал дыхание, когда волшебник проходил мимо него. Скотт осторожно, не жалея тратившегося на это времени, сделал шаг в сторону от стены. Иван выдохнул.
— Гоменум ревелио! — мигом среагировал на звук мракоборец.
Скотт раздражённо закатил глаза, даже не обернувшись.
Его и Ивана ещё не было видно, но присутствие в коридоре одного или нескольких чужаков этому мракоборцу было настолько же понятно, как и то, что у него две руки, а не четыре. Но прежде чем он попытался снять с них защитные заклинания, Ваня шёпотом произнёс:
— Нокс.
Парень не мог потушить огонёк на совершенно чужой палочке, но вот дядя Мороз понимал его приказы не по словам, а по ситуации и интонации голоса.
— Протего! — воскликнул мракоборец, увидев то, что Скотт в шутку называет "чудовищем".
Естественно, от самого воздуха ты не сможешь защититься, и вскоре волшебная палочка выпала из закоченевших рук, тело покрылось тонкой плёнкой льда, чтобы обезвредить, но и сохранить этому волшебнику жизнь.
— Идеально, — похвалил Мороза Иван. — Вот уж не ожидал, что и мне тоже перепадёт, — он осторожно уложил окоченевшего, но живого, человека на пол и взял в руки его палочку. — Как думаешь, она теперь моя?
— Нет, — отрезал Скотт. — Живо пошли отсюда, не нужно было вообще выдавать себя, идиот.
— На самом деле это нам на руку, не ты ли говорил? — спокойно сказал Ваня. — Чем раньше узнают, что мы здесь, тем лучше. Тебя не было видно, а этот человек скажет, когда его разморозят, что здесь был один чужак. Всё по плану, правда ведь? — взглянул он на друга.
— С тобой не поспоришь, одна мысль гениальней другой, — ворчливо произнёс Кёркленд, убирая со лба свои рыжие волосы. Как и сказал Иван, выработанный план продолжает существовать, а тот даже не импровизировал. — А ещё по плану найти этот чёртов проход, так чего ты бездействуешь?
— Складывается впечатление, что это я тащу всю операцию… — вздохнул Иван. — Не командуй мной, пожалуйста, у меня есть голова на плечах и дух за спиной. Пожалуйста, дядя.
Стихийный дух превратился в небольшой светящийся сгусток энергии, как многие призраки и иже подобные любят делать. Через несколько секунд, как Мороз скрылся за поворотом, молодые люди прислушались. Обычно на разведку любят посылать по одному, и если никто из них не возвращается — принимать меры. Эта неоригинальность раздражала.
Тишина, только ветерок гуляет по нижним уровням. Проникновение изначально планировалось совершить в короткие сроки, так как бегать тут особо тебе не перепадёт: скрытые от глаз магические короткие пути невыразимцев в двадцать-тридцать шагов доведут тебя до нужного тебе места. Может, поэтому эти "поплывшие мозгом" умники не любят куда-то ещё выходить? Кроткий, лёгкий снежный ветерок подсказал, что путь впереди чист, а Иван даже уловил, что дядя нашёл самый короткий путь. Не понимал Скотт эту их связь.
Теперь их обоих уверенно вёл Иван, хотя он абсолютно не знал ни одного коридора, поворота или хода. Что ж, хоть Мороз и морозит зад, он всё ещё слишком полезен.
— Слушай, как там, в поговорке, говорится? — шёпотом спросила Ваня. — "Выстрелил — меняй позицию?" — Скотт что-то неопределённо хмыкнул вместо кивка головой: всё равно друг его не видит. — Я вспомнил на случай, если пригодится.
Длинный коридор кончался сороковой лабораторией. Но стоило только парням шаг ступить мимо тридцать четвёртой, как отовсюду стали слетаться мракоборцы, представляя собой яркий белый волшебный дым. И с той секунды события развивались стремительно.
Защитные чары с них мгновенно спали, стоило парочке патрульных взмахнуть волшебными палочками. Что-то подобное рассматривалось в плане, поэтому чтобы мракоборцы не увидели сразу двоих, Иван резко толкнул Скотта назад, отвлекая волшебников каким-то первым пришедшим на ум заклинанием, брошенным прямо в них.
Чтобы окончательно не выдать второго чужака, дядя Мороз приложил немного сил, создавая снежные вихри и замораживая пол. И вот тогда-то Скотт и упал, проехавшись по льду спиной на несколько метров вперёд. Впереди были ступени, ведшие куда-то вниз.
— Глиссео, — еле успел выдавить из себя парень заклинание, и ступени превратились в покатую небольшую горку.
Немедленно поднявшись, даже не отряхнувшись, он пытался искать то самое место в стене или плитку на полу, ведущую в Экспериментальный подотдел.
Заклинание одного из мракоборцев прорезало снежную стену, попав в пол прямо рядом с Кёрклендом. Чтобы пыль и кусочки плитки и льда не попали в глаза, парень прикрыл их рукой, но на ногах устоять не смог: он поскользнулся, чуть поддавшись слабой ударной волне. Спиной он ударился о ледяную горку, а в следующее мгновение по ней, чуть не задев его, с ужасным скрипом что-то проехало вниз. Опять же, не удержавшись, парень скатился обратно.
И через секунду всё стихло. Недоумённо открыв глаза и откашлявшись от попавшего в рот грязного снега, Скотт повернул голову в сторону. В другую. Ивана нет, а вот вокруг лежат прекрасные ледяные статуи, что даже при таком ужасном освещении резали глаза своим блеском.
Над ним наклонился Брагинский, улыбаясь и протягивая руку.
— Я отвлёкся на пару секунд, а ты уже игрушки себе делаешь, — усмехнулся Скотт, с силой сжав ладонь друга, как бы без слов выражая какую-никакую благодарность.
— Что ни сделаешь ради того, чтобы выпендриться? Единственное, что человек делает всю свою жизнь, — помог подняться напарнику Иван. — Дядя нашёл проход.
— Как он его нашёл? — Скотт вытер со щеки остатки пыли и капельки растаявшего снега.
— Наверное, потому что он дух, — пожал плечами Ваня; он имел в виду, что и волшебник просто так не сможет найти ходы невыразимцев. — Обычно, кто ищет — тот найдёт, правда, совершенно случайно.
На несколько секунд задержавшись, Скотт насчитал семь мракоборцев. Всё идёт подозрительно по плану.
***
Очередной коридор, в который они попали, упав с достаточно высокой иллюзорной высоты, был утыкан ловушками. Правда, попались они всего лишь на одну — на стражников. Выглядели эти стражники не менее пугающе, чем дементоры, правда, никакого сходства с ними не имели. Это те же самые духи, что и дядя Мороз, только способные своими костлявыми чёрными руками сжать до потери дыхания волшебнику горло.
— Редукто! — не растерялся Скотт.
И являлись эти стражники, как теперь выяснили парни, обыкновенным чёрным заколдованным песком, правда, где такой встретишь, как не в Отделе Тайн по пути в Экспериментальный подотдел? Стоило поджечь плащ одному, как зажглись и все остальные, словно не песок это, а порох, и вскоре шагу ступить было некуда — сплошные зыбучие пески.
— Ещё раз? — усмехнулся Иван, хлопая чужой волшебной палочкой себе по ладони, собираясь этот песок поджечь. — Нельзя вечно пользоваться тобою, дядюшка, отдыхай. Вспыхни, — направил он кончик палочки вперёд себя.
Как только огонь вновь попал на чёрный песок, он со скрипом (а может, с тонким хрипом обращённых буквально в ничто существ) стал превращаться в стекло.
— Мне это уже надоело, — вновь грубо заворчал Скотт, не наступая на оставшийся песок, а сразу на стекло. — Ну, хоть больше ловушек не будет. Что за чёртовы сказки — ловушки в плитках?
— Сюда почти никто не проникает, — предположил Брагинский, — вот и меры предосторожности менее продуманны. Но я бы на твоём месте растерялся немного, вылети ко мне внезапно такая ерунда, — покосился он себе под ноги. — Хорошо, что мистер Кёркленд подробно описывал свои походы сюда, правда?
— Правда, — успокоился парень.
Кажется, время летело там то ли незаметно, то ли вообще не шло. Напарники просто шли и шли, освещая себе путь огоньками на волшебных палочках. Ваня посмотрел время на часах, но стрелки были неподвижны; возможно, это Мороз случайно заморозил их. Скотт время от времени поскальзывался из-за своей чёртовой подошвы на ботинках, что неимоверно грозило вспыльчивому молодому человеку разразиться проклятиями. Но он держал себя достойно весь этот путь.
Тут впереди замелькало отражение от волшебных огоньков; и нет, это было не отражением от стен, стекла или потолка, а именно впереди, это никак нельзя было спутать. Скотт мигом приободрился, незаметно для себя ускорив шаг. Это была дверь, одна единственная дверь на весь этот чёртов коридор невыразимцев.
Иван слегка отстал от товарища и, попытавшись догнать его, уже сам поскользнулся, впервые за всё это время. Его "Ой!" тяжёлым эхом отразилось от стен. Чтобы не задерживать хозяина, дядя Мороз раздул щёки и подул на него обыкновенным, неколючим ветром. Ваня со смехом покатился на заду к двери, заметно догоняя Скотта.
Скотт вновь — надоело уже! — поскользнулся и облокотился о стену. Поднеся волшебную палочку к позолоченной табличке на двери, он прочёл: "Коллекция", и на лице появилась победная усмешка. Следом уже "подъезжал" Иван, поэтому парень развернулся и ногой остановил его.
— Хватит вам уже развлекаться, два сапога пара, — хмуриться он, однако, не стал, продолжая улыбаться и смотря на Брагинского сверху вниз.
— У, нам повезло, — в голосе Вани всё равно ещё были нотки некоего веселья, — попали прямо…
Он пристальней вгляделся в слово, выгравированное на табличке.
— В сердце... — прошептал Скотт, осторожно касаясь круглой дверной ручки.
Наверное, парень в момент открытия двери чувствовал некую торжественность и благоговение, а ещё… совсем не гордость, а опасение, что такой лёгкий путь сюда — часть одного сплошного огромного заговора. Он ещё не знал, что в действительности последует за его действиями… Хотя что там о будущем, сейчас, в настоящем, он достиг своей цели: он здесь.
— Скажи, Брагинский, — не стесняясь повышать голос, обратился к нему Скотт, — ты когда-нибудь был в Выручай-комнате?
— Да… один раз, — произнёс Иван, оглядывая горы, кучи разнообразных предметов, так и манивших к ним прикоснуться. — Единственное, что там было — горы сгоревшего хлама, — он протянул руку к одному из хрустальный шаров, внутри которого вертелась будто целая вселенная.
— Не смей ничего касаться, — строго приказал Скотт, — иначе помрёшь на месте. Ну, а ты, Чудовище, — обратился он к Морозу, — видел ли ты что-либо подобное в своём мире?
Дух, паривший над полом, мог охватить своим взглядом куда больше, чем парни, поэтому те части помещения, где в пространстве крутилось время, где на свитках писалась чернилами жизнь, где вдохновение поддавалось порывам ветра, где магия давала тепло и свет, а пробуждение от грёз означало лишь смерть, вызвали в нём небывалую ностальгию и тоску по тому необыкновенному мёртвому миру.
— Да, — твёрдо ответил Мороз.
— Твоё слово! — сделал для себя какие-то выводы старший Кёркленд и грубо рассмеялся.
Это были последние слова, звук от которых успели впитать в себя смертельные артефакты. На всевозможных вещах наверняка стояли защитные чары, от Воющих до чар Размножения, поэтому кражу документов доверили мёртвой руке — дядюшке. Но так как поимка одного из них входила в планы, то особой осторожности в дальнейших действиях не было.
Можно сказать, если совсем вдаваться в плохой юмор, что Скотт с распростёртыми объятьями встретил мракоборцев, поджидавших чужака в Лабораторном подотделе. А Брагинский с помощью Мороза сумел довольно успешно сбежать. Правда, добиться аудиенции министра у секретарей он пытался чуть ли не всю ночь.
Через некоторое время, ближе к пяти часам утра, в Министерство прибыла раздувшая всю ситуацию миссис Кёркленд. Для неё просто приход сюда её старшего сына, разделяющего идеи отца, казался целым политическим переворотом. До того, как бывший там же Брагинский успел её успокоить, она уже настрочила целое письмо своим детям:
"Скотт схвачен в Отделе Тайн. Проводится допрос. Я сожалею, но я больше не намерена терпеть это помешательство на Министерстве. Отныне, Артур, Алиса, вы становитесь нашей надеждой на будущее. Прошу, не подведите меня.
С любовью, мама."
И близнецы, прочтя поутру это письмо, просто потеряли дар речи. Не от того, что Скотт решился на проникновение, не от того, что его, возможно, исключат из семейного древа из-за потери материнского терпения… А из-за того, как на них возлагается такая ответственность. Это самое последнее, чего они когда-либо хотели за всю свою жизнь. Никакой гордости в этой "ответственности" они никогда не видели.
