Хогвартс-экспрессЛили брела по коридору, надеясь отыскать пустое купе, где можно спрятаться. Оно отыскалось ближе к концу последнего вагона.
Устроившись у окна, она могла видеть своих родителей, мечущихся по перрону. Отец и мать старались её разглядеть, Лили это понимала, но с какой–то мстительной радостью не подавала знака.
Парадокс: обидела её Петуния, а злилась Лили на родителей.
Вот чему они радуются, сплавляя дочку с рук? Наверное, Туни единственный человек в их семье, способный сохранять здравомыслие. Только больно, бесконечно больно, что зависть в ней оказалась сильнее любви.
Все, не думать. Не думать! А то начнешь плакать и уже не остановишься.
А плакать нельзя, потому что в любой момент может зайти кто–нибудь…
Дверь с шумом ушла в сторону, будто от хорошего пинка.
На пороге в картинной позе застыл мальчик. Её ровесник. Взгляд его сначала уперся в окно, потом скользнул к Лили. Потом неизвестный вздохнул, словно признавая, что покрасоваться–то тут особо не перед кем. И шагнул вперёд.
– Я здесь сяду, – заявил он, словно был кинозвездой и решил осчастливить сиянием маленькую фанатку.
Лили приподняла брови, от всей души надеясь, что выражение её лица в данный момент хоть отдалённо напоминает Северуса.
Никакого эффекта.
Мальчишка точным движением забросил чемодан на место, предназначенное для хранения багажа, и плюхнулся на сиденье, скрестив на груди руки и картинно вытянув ноги.
Лили отметила, что костюм на нём дорогой: брюки со стрелками, пиджак, застегнутый на все пуговицы, белый крахмальный жесткий воротничок рубашки. Цвет у костюма был необычный: не черный, не темно–синий, а серый и какой–то блестящий, словно мерцающий.
Костюм Лили понравился. Мальчик – нет.
– Меня зовут Джеймс, – растягивая слова, почти как Люциус Малфой, произнес он. – Джеймс Поттер.
Будь Лили в другом настроении, она посмеялась бы над ним от души. Ведёт себя, как записной красавец, а похож на лягушонка. Глаз за очками не видно, нос, скулы, подбородок резкие и острые, какие–то летящие, и незапоминающиеся вовсе, губы – узкие, а рот такой величины, что Пиноккио обзавидуется! Сними с него костюм, и в толпе этого Поттера ни за что не отыщешь.
– Я буду учиться в Гриффиндоре, – снова подал мальчик голос. – А ты?
– Тебя это не касается, – ответила Лили.
Лицо мальчика дрогнуло, на губах вспыхнула злая, кривая улыбка:
– Хаффлпафф, однозначно. Магглорожденных принимают только туда.
– А с чего ты взял, что я магглорожденная?
– А в среде волшебников все девочки воспитаны.
Дверь снова отошла в сторону. На сей раз спокойно и плавно, как занавес перед представлением. Лили открыла рот от изумления. Потому что таких красивых мальчиков ей в жизни видеть не доводилось.
Стильный!
Волосы темные, вьющиеся, будто на бигудях всю ночь спал, а утром укладывал волосы часа два, не меньше. Длинные глянцевые локоны, спадающие на плечи, казались черными. Но под солнечными лучами вспыхивали темно–красными огоньками. Кожа смуглая.
Раньше Лили считала Северуса изящным, но теперь поняла, что ошибалась. Изящным был этот мальчик. Плащ на нём был пижонский, длинный, до самых щиколоток. На черной водолазке блестело серебряное украшение.
Потом Лили встретилась с ним глазами… Ужас! Смотришь и пугаешься.
Во–первых, девочка ожидала, что они окажутся карими, а не полуночно–синими. А во–вторых, взгляд злой и одновременно обреченный, печальный…
«Как корка льда над вулканом», – подумала про него Лили
Мальчик весь был такой: жуткий и красивый – глаз не оторвать.
– Места свободные есть? – тихо спросил красивый мальчик.
– Да сколько угодно! – узел, сплетенный из рук на груди блистательного Поттера, расплелся. – Я здесь, можно сказать, один…
Новенький притворил за собой дверь и сел.
– Сириус Блэк, – представился он.
– Джеймс Поттер. Классный прикид. Правда, будь у меня твоя физиономия, я бы такое носить не стал…
– А с твоей он точно гармонировать не будет, – холодно парировал Блэк.
Повисла пауза.
Поттер снял очки и протер их обшлагом белоснежной рубашки, выступающим из–под пиджака на классические сантиметры–миллиметры. Небрежно так, наплевательски вытер.
Без очков глаза его выглядели огромными, странными, какими–то совиными.
Дверь снова распахнулась.
В груди Лили разлилось тепло – на пороге стоял Северус.
Друг уже успел переодеться в школьную робу, избавившись от нелепых «маггловских», как он называл их, одежд. Новенькая мантия была застегнута на все пуговицы. Снейп выглядел очень строго, будто учитель. Эффекту не мешали даже длинные волосы, спадающие вдоль худых щек. Кожа на скулах казалось такой тонкой, что почти просвечивала. Встревоженный взгляд черных холодных глаз обратился к Лили:
– Вот ты где?
Сев, как обычно, проигнорировал присутствие неинтересных ему людей.
– Я всюду тебя искал. Ты от меня прячешься?
Присев рядом, Северус взял Лили за руку. Руки у него были холодными и чуть–чуть влажными. Не самые приятные ощущения. Мама как–то говорила Лили, что такие руки бывают у людей с плохими сосудами и больным сердцем. Впрочем, Северус был слишком ей дорог, чтобы хоть какая-то его черточка могла внушить неприязнь или отвращение.
– Я не хотела с тобой разговаривать, – тихо призналась Лили. – Я ни с кем разговаривать сейчас не хотела.
Мальчишки напротив явно подслушивали. Злиться на красивого парня Лили не позволяла её артистическая натура, поскольку все красивое вызывало у неё восхищение. Так что вспышка неприязни была адресована только лягушонку, как окрестила она про себя Поттера.
– Я слышал твою перепалку с Туни, – понимающе кивнул Северус.
– Она меня ненавидит. По–настоящему! За то, что мы с тобой прочли пресловутое письмо Дамблдора…
Северус пожал плечами.
– Она моя сестра, Сев!
– А ты разве не её сестра? – ровным голосом возразил он.
Лили разозлилась не на шутку:
– Разве я спрашивала твоё мнение?!
– Лили, если тебе станет легче после того, как ты спустишь всех собак, то можешь продолжать в том же духе. К ссоре с сестрой у тебя есть все шансы присовокупить и ссору со мной.
Джеймс Поттер с нескрываемым любопытством разглядывал нового соседа. Глазел, что говорится, в открытую.
– Ты, собственно, кто? – задрал подбородок вверх Лягушонок.
– А ты? – приподнял брови Северус.
– Я – Джеймс Поттер!
– А я, – елейный тоном пропел Сев, – Северус Снейп.
– Твое имя мне, между прочим, ровным счетом ничего не говорит!
– Твоё, мне, между прочим, тоже.
– Твоя подружка в Слизерин собралась?
– Даже если и так, тебе–то что? – поиграл бровями Снейп, всем своим видом показывая, кто в разговоре лишний.
Поттер намека понять не захотел:
– А то, что я не люблю Слизеринцев. Вот что! Если бы меня распределили на этот факультет, я бы сразу ушел из школы…
– Как бы все огорчились, – в сторону процедил Блэк.
– Слов нет, – поддержала Лили.
– А ты–то чего им подпеваешь? – искренне возмутился Лягушонок, который, видимо, считал, что сосед справа полностью на его стороне.
– Все мои родственники учились в Слизерине. Думаю, что и мне туда прямая дорога. Так что…
Поттер недовольно взъерошил волосы, после чего те стали напоминать вшивый домик:
– Ёлки–палки! В купе ни одного приличного человека! Одно отребье!
– Поаккуратней в высказываниях, Поттер, – предупредил Блэк.
– К чему такая самокритичность, Поттер? – хихикнула Лили.
– А ты? – Поттер развернулся к Северусу. – Тоже собираешься в Слизерин?
– Почему нет?
Лили фыркнула. Она–то знала, что друг собирается в Равенкло. А этому очкарику не обязательно.
– А я непременно, как и мой отец, и мой дед, попаду в Гриффиндор. Факультет для смелых и благородных…
– Как будто кто спрашивал о твоих чаяниях? – покачал головой Блэк.
– Конечно, Гриффиндор, Поттер. Мог бы и не сотрясать воздух. С первого взгляда видно.
– Каки–и–и–е мы наблюдательные! – по–змеиному зашипел Лягушонок.
Лили почувствовала, как запахло жареным. А ей совсем не улыбалось присутствовать при драке. Уцепившись за широкий рукав северусовой мантии, она тоном задаваки и всезнайки, позаимствованным у Петунии, потребовала:
– Пойдем поищем другое купе. Мы люди поплоше, не чета некоторым…
– О! Наше общество не по душе рыжей принцессе? – язвительно бросил вдогонку Поттер.
Лили демонстративно задвинула за собой дверь.
Войдя в следующее купе следом за Севом, Лили остановилась, наткнувшись на серые, как ртуть, глаза.
– Д…добрый день, – поздоровалась она с Люциусом.
В том, как молодой человек сидел, небрежно откинувшись на кожаные сиденья, было что–то кошачье, вкрадчивое и хищное.
– Добрый день, мисс Эванс. – Кажется, его губы презирали каждую букву в произнесенной фразе. – Как поживаете?
– Хорошо.
– Садитесь, – любезно разрешил господин Малфой.
Взгляд Лили задержался на значке, блестящем на правом лацкане его робы.
– Нравится? – растянул губы в гримасе, подразумевающей улыбку, белокурый красавец. – Значок префекта. Угощайтесь, – пододвинул он девочке кулек со сладостями.
– Знаешь, кто был с Лили в купе? – процедил сквозь зубы Сев.
– Кто же? – без малейшего намека на интерес вздохнул Малфой, поднимая бесцветные глаза на Снейпа.
– Сириус Блэк.
Лили закашлялась. Она почему–то ожидала рассказа о Лягушонке.
– Кузен Беллы? Ну и как там наш малыш?
Северус вместо ответа смерил Люциуса взглядом:
– А это правда, что малыш Блэк без палочки превратил головы домашних эльфов в воздушные шары?
– Белла отзывалась о старшем сыночке Вальпургии, как о талантливом поганце. Хотя мадам Вальпурга им недовольна, но… – Малфой договорил фразу на другом языке.
Лили показалось, что на французском.
– О! Ну так эта дама всем на свете недовольна, – ответил Сев.
И оба засмеялись.
Лили почувствовала ревнивый укол в сердце. Когда это Северус успел сблизиться с этим… префектом? И к тому же невежливо говорить так, чтобы она чего–то не понимала.
– Этот Поттер…? – приподнял брови Снейп.
– Чистокровный, – кивнул Малфой. – Из «Светлых». Я так понимаю, что вы друг другу не понравились? Нам не нужны неприятности, Сев. Учти это.
– Я никогда не создаю проблем. Я их только разрешаю.
И молодые люди снова засмеялись.
Лили крутила головой, переводя взгляд с блондина на брюнета.
– Тем более, – продолжил Люциус, – совершенно ни к чему ссориться с Блэками. Мы – одно племя, один факультет…
– Может быть… – начала Северус, а может быть…
– Не может, – непререкаемым тоном заявил Люциус, очень властно, но не повышая при этом голоса. – Не было случая, чтобы Блэки учились не в Слизерине. Так что тебе с ним жить последующие семь лет; бок о бок…
В купе вошли ещё трое: два парня и девушка.
– Что это за малявки, Люциус? – поинтересовались вновь прибывшие.
– Сын Эйлин Принс и его маггловская подружка.
– Маггла?– присвистнул один из парней. – Среди нас? Мы теперь придерживаемся умеренных взглядов, Люциус…?
– Уймись, Нотт,– порекомендовал Малфой. – Я дал отцу слово, что пригляжу за мальчишкой…
– А при чем тут девчонка?
– Лили мой друг, – подал голос Сев.
Головы всех присутствующих повернулись к нему. Глаза с любопытством ощупывали хлипкую несуразную фигуру.
– Уверена, если бы малышка не была такой куколкой, наш Люци проявлял бы куда меньшую толерантность, – медоточивым голосом проговорила девушка с буйной копной кудрей.
Раньше Лили думала, что Северус в совершенстве отточил искусство замораживать взглядом. Теперь, увидев взгляд Малфоя, она понимала, что её Сев пока только подмастерье…
Эти почти взрослые, высокомерные колдуны с серебристыми змейками на лацканах, идеально одетые, идеально причесанные, с идеальными манерами! Девочку посетило желание вскочить и разлохматить волосок к волоску лежащую прическу Нотта. Дернуть за отутюженный зеленый галстук Розье, так, чтобы гладкий треугольник под выступающим кадыком расплелся в её пальцах и стал таким же небрежным, как у лягушонка–Поттера. Хотелось какой–нибудь выходкой стереть выражение пренебрежительного высокомерия, застывшее на идеальных чертах Люциуса Малфоя.
В этом обществе Лили будто не хватало воздуха. Она чувствовала себя невидимкой, окружающие её словно не замечали. Не преследовали, не говорили гадостей. Просто Лили Эванс для них не существовало. Для взбалмошной, импульсивной, самолюбивой девочки подобное было неприемлемым. Но как переломить ситуацию к лучшему для себя, Лили не знала, и потому благоразумно помалкивала, поедая шоколадные конфеты, любезно предложенные Люциусом Малфоем, пока не раздался противный механический голос:
– Через пять минут поезд прибудет на платформу «Хогвартс». Пожалуйста, оставьте багаж в купе, его доставят в школу отдельно. Через пять минут поезд прибудет…
Вскоре они вывалилась на темную, крошечную платформу, где задували прохладные ветра.
– Первоклашки! Первоклашки! – раздался в сумерках низкий рокочущий голос, отдающийся дрожью в коленках.
Посреди платформы, сжимая в руке фонарь, стоял настоящий великан. Огромная физиономия почти полностью скрывалась под густой гривой спутанных волос и длинной неряшливой бородой. Из–под всего этого растительного буйства, словно агатовые пуговицы, сверкали два огромных глаза.
– Первоклашки! За мной! Смотрите под ноги!
Поскальзываясь и спотыкаясь, дети шагали по отвесной, узкой тропе. В море лиц взгляд Лили выхватил красивого мальчика из купе. Она ожидала увидеть рядом с ним лягушонка Поттера, но мистер Блэк шагал в одиночестве, словно отгородившись ото всех невидимой стеной.
Темнело быстро, и все, что не освещал фонарик великана, идущего впереди их процессии, рассмотреть было практически невозможно.
Тропинка вывела их на берег большого озера. На противоположном берегу водоёма возвышался внушительный замок с многочисленными башнями и башенками. Над ним сияли звезды, и у Лили возникло такое чувство, будто она летит, как в ту ночь, когда Северус впервые показал ей волшебный мир.
– О! – воскликнул кто–то рядом. – Какая красота.
– Хогвартс! Хогвартс! – выдыхали переполненные радостным возбуждением дети.
Великан указал на флотилию маленьких лодочек, сгрудившихся у берега.
– Не больше четырех в лодку! – скомандовал он.
С Лили и Северусом в лодке оказались пухленькая темноволосая девочка и хмурый мальчик.
– Вас как зовут? – спросила девочка.
– Я – Лили Эванс.
– А я – Эллис МакМиланн.
– Все сели? – голос великана словно растекался над маслянистой поверхностью озера. – Тогда вперёд!
– Ой, как здорово, правда? – запищала Элис, испуганно цепляясь за борта маленькой лодочки. – Я уже давно мечтала попасть в Хогвартс. А ты, Лили?
– И я, конечно. Кто бы не мечтал?
Флотилия дружно отчалила от берега и заскользила по гладкой, как зеркало, поверхности озера. Дети молчали и во все глаза смотрели на высившийся впереди замок. Им приходилось задирать головы все больше по мере того, как они приближались к утесу. Когда первая лодка достигла его, все пригнулись, и маленькие лодочки пронесли их сквозь занавес из плюща, за которым прятался вход в широкую пещеру. Они проплыли по темному тоннелю, видимо, уводившему в подземелье замка, и там, наконец, достигли подземного причала, где выбрались на берег, усеянный галькой. Все шли по переходу, следуя за лампой в руке великана, пока не вышли на ровный, покрытый росой газон прямо перед замком.
Каменные ступени вывели их к высоченным дубовым воротам.
Великан поднял гигантский кулак и трижды постучал в дверь.
