Чёрная пустошьГлава 12 : "Черная пустошь"
I wanna write myself on the walls of your heart
Because the knot that holds us altogether throws us all apart
I`m gonna stop myself before I say something true
Because the answers that roll from my tongue are nothing to do with you
And I hold a piece up to the light, hold a piece up to my eye
Found a missing piece from my set, found a person I*d not met
"Missing piece" (Recoil)
Чувствуя себе вовлеченной в чужое убийственное безумие, Гермиона держит в руках Думосброс. Обманчиво пустую каменную чашу, до верху заполненную так тщательно оберегаемыми снейповыми секретами. Зачем же он передал через Драко то самое послание об учебнике? Хотел ли он, чтобы Гермиона все же нашла заклинание-код? Хотел Снейп этого или нет, она найдет.
И она больше не намерена сидеть, оперевшись спиной о входную дверь и уткнувшись носом в колени. Это не для нее. Гермиона со стыдом вспоминает настигшую ее слабость. Почти сразу после того, как она попрощалась с Драко Малфоем.
****
Гермиона не слишком отчетливо помнит, как попала домой. Впервые в жизни она так ошиблась с местом прибытия. Даже во время обучения аппарации она так не промахивалась. Это вполне могло бы стоить мне жизни, вяло думает она теперь, держа в руках учебник в истрепанной обложке.
*****
Аппарировав, она оказалась на какой-то незнакомой улице. Ни рискуя больше прибегать к аппарации, Гермиона пошла пешком. Путь домой вспоминается ей как-то смутно. Кажется, потом она ехала в такси и едва не попыталась расплатиться галлеоном.
Придя домой, Гермиона полчаса просидела на коврике у входной двери, опираясь на нее спиной. Вокруг ходил Косолапус, вылетевший рыжей молнией навстречу хозяйке, терся, выгибая спинку, о колени Гермионы, поддевал своей крупной лобастой головой ее руку. Гермионе было все равно. Хотелось просидеть на этом коврике до скончания века. И никогда не вставать. И никогда не спешить. Не гоняться за только-только успокоившимися призраками прошлого. Хватит уж.
Гермиона сидела так, рассеянно глядя перед собой, машинально поглаживая тревожно мурчащего кота. И почему Малфой не ушел сразу, как вытащил меня из огненного круга, думала она. И ответ не заставил себя ждать. Острый ум Гермионы не желал мириться с бездеятельным сидением на полу. Она поняла, кажется, почему Драко Малфой не убрался куда подальше сразу же, как по настоянию своего учителя спас ненавистную грязнокровку-заучку. Почему не вытер брезгливо руку о мантию, когда помогал Гермионе подняться с пола.
Все очень просто. Он не хотел уходить. Малфой хотел побыть еще немного с кем-то, кто видел человека, к которому он был сильно привязан, уже после него самого. Малфою было как никогда одиноко. Последний человек, на кого он еще мог опереться, покинул его. Теперь уже навсегда. И так ладно сидевшее облачение самоуверенного слизеринского ублюдка трещит по швам и распадается. Вот так, Малфой. Не стоит верить тем, кто говорит, что никогда тебя не покинет.
Гермиона понимала, что такое состояние вызвано прежде всего невероятным нервным напряжением, в котором она находилась последние дни. Недоеданием и бессонницей. И неотступной боязнью не успеть. И она не успела. Так что ж теперь?
А теперь у нее полно времени на разгадывание последней снейповой загадки. Если , конечно, Гермиона все еще этого хочет. Она прислушалась к себе, даже дыхание затаив, и поняла - хочет. И сделает. Вскроет профессорский Думосброс, эту одну большую тайну, содержащую в себе множество других тайн.
Подумав так, Гермиона заставила себя встать с пола. Принудила дотащиться до кухни и выпить крепчайшего кофе. А потом - принять душ. И только после этого она бросила взгляд на часы и отметила, что с момента ее прихода домой прошел лишь час.
*****
Каменная чаша кажется пустой. Упорно хранит свои тайны. Интересно, сколько их там? Наверное, столько, что проклятая чаша должна по швам трещать.
Гермиона засиживается заполночь. Это давно стало привычкой. Желание рухнуть в кровать и проспать как минимум сутки, преследовавшее Гермиону последние дни, куда-то отступило. Ненадолго. Гермиона отдает себе в этом отчет. А еще в том, что едва ли у нее получится так быстро взломать код. Уж точно не сегодня. Время, когда-то потраченное на изучение Арифмантики, в любом случае окупится, это бесспорно, но, вероятнее всего, успех придет нескоро. Гермиона старается не думать о бесконечном пространстве вероятностных сочетаний, которые ей придется перебрать, прежде чем она доберется до цели. Если на это хватит всей ее жизни.
И кстати, о жизни. Если она, Гермиона, сейчас же не отправится спать, она просто рухнет от усталости. Поэтому, взяв с собой Думосброс, она бредет в спальню, где, поставив каменную чашу на прикроватный столик, ложится на постель поверх покрывала и засыпает. Темным тяжелым сном. Слава Мерлину, без сновидений.
Гермиона просыпается и смотрит на часы. Полдень. Она не может позволить себе просто так терять время, хотя торопиться уже некуда. За несколько дней (или недель, но об этом Гермионе думать совершенно не хочется) старая тайна всего лишь станет чуть более старой. И все тут.
*****
Снова бессонные ночи. Когда окружает темнота, как-то лучше думается. Такая же тьма скрыта и в каменной чаше, Гермиона уверена. Отсыпается она днем, но и во сне видит себя саму бродящей по спутанным лабиринтам нумерологических вычислений, а иногда - сидящей в каменной темнице со стенами, уходящими высоко вверх, так высоко, что и не разглядишь, где де они заканчиваются.
Думосброс стойко хранит вверенные ему тайны.
Но вечно так продолжаться не может.
*****
Проходит две недели, пока Гермиона не находит верный вариант. Уже не основываясь на научных расчетах, на схемах подбора ключа к шифру, а ведомая исключительно интуицией, как собака - чутьем.
Как все просто, оказывается. Код - вовсе не заклятие, а сочетание букв. Стоило всего лишь внимательно прочесть записи, сделанные на полях учебника подростком, именовавшим себя Полукровкой-Принцем.
Пробуя различные комбинации, Гермиона добралась до нужной. Вспомнив, как на самом первом уроке зельеварения профессор спросил Гарри: "Где вы будете искать безоаровый камень?", Гермиона улыбается уголком рта. У Полукровки-Принца было свое мнение относительно того, как расставить противоядия, дополненный (по сравнению с учебником для младших классов) список которых был приведен на одной из страниц в порядке роста эффективности. У Принца было свое мнение, его-то он и выразил на страницах. Едва ли это мнение получило одобрение Слагхорна, но список остался. Какая ирония, что код оказалось возможным расколоть при помощи списка противоядий. Тут куда более уместными были бы самые страшные яды. По первой букве от названия каждого противоядия - и пароль к вашим услугам. Без учебника ни за что не доберешься до искомого кода.
Зачем только Снейп хранил эти воспоминания?
И зачем он предоставил Гермионе шанс увидеть то, что так долго скрывал тот всех, почему вручил себя ей?
Может быть, потому, думает она, что в конце концов признал ее равной себе. Способной нести эту ношу. А ноша тяжела, тут уж можно не сомневаться. Вернее, Снейп позволил ей, Гермионе, самой решать, хочет она эту ношу нести, или нет.
Или дело в другом. Гермиона вспоминает, как в детстве , еще не зная, кто она такая, читала книжки про ведьм и колдунов. Якобы колдун не мог умереть, не передав кому-то свой дар. Свое проклятие, как было написано в тех книжках. Маленькая Гермиона, научившаяся читать куда раньше своих сверстников, то посмеивалась над такими глупостями, с удовольствием играя свежевыученным словом "суеверие", то плакала от жалости к ведьмам и колдунам. Так вот оно, суеверие. Вся ее теперешняя жизнь, начавшаяся с принесенного совой письма, написанного изумрудными чернилами.
Гермиона склоняется к чаше, еще чуть-чуть, и ее лицо погрузится в серебристый туман. Сейчас она увидит все своими глазами. Как когда-то видел и Снейп.
Разоблачение. Поднятие занавеса. Она уже не остановится. Руки, которыми она опирается о стол, почти совсем уже не дрожат.
*****
Сейчас, сидя на полу, держась за живот (минуту назад ее вырвало желчью) Гермиона проклинает себя за то, что слишком уж упорно шла к цели. А ведь надо было остановиться. Пусть бы паршивая старая снейпова тайна покоилась себе в чаше Думосброса. А Снейп бы покоился там, в Арке. И какого черта она, Гермиона Грейнджер, старательно избегавшая (когда это представлялось возможным) нерациональных поступков, приняла этот последний подарок от приговоренного к смертной казни преступника? Сама во всем виновата, только сама. Гермиона всегда считала, что страшная правда лучше спасительной лжи. Всегда считала, до сегодняшнего дня.
И вот тебе твоя правда. Некоторая ее часть желтоватой лужицей растекается по полу. Смотри не влипни коленкой, когда будешь вставать. Не к ней ли ты стремилась все это время? Не на ее ли раскрытие уже после того, как профессор Снейп прошел свои последние футы по этой земле, ты тратила все свое время в течение двух недель? Ты же получила то, чего добивалась. Вот она, эта старая тайна. Выпотрошенная, аккуратно разрезанная от горла до паха, все внутренности в строгом порядке разложены поодаль. Вот теперь все ясно. До самого конца ясно.
*****
И именно поэтому Гермиона Грейнджер сидит, держась за живот, на полу своего кабинета, заставленного еще не разобранными, но уже не нужными, не сумевшими ее защитить бастионами из книг и газетных подшивок. Именно поэтому. Две недели после казни Снейпа Гермиона старалась подобраться к врученной ей тайне, и вот теперь, когда ей это все же удалось, девушка не испытывает никакой радости. Хотя бы оттого, что своего добилась, как и всегда.
Несколько минут назад она закончила просмотр последнего воспоминания из профессорского Думосброса.
*****
Все. Дыхание пришло в норму. И стены комнаты больше не кружатся. Теперь можно и вспомнить спокойно.
Всегда думайте, прежде чем разорвать подарочную упаковку и открыть коробку.
Просто на всякий случай.
*****
Первое воспоминание
Директорский кабинет. Снейп - совсем молодой, Дамблдор выглядит таким, каким Гермиона привыкла его видеть. С достижением определенного возраста люди перестают меняться внешне. Разговаривают. Не видят ее. Гермиона подходит к ним поближе, становится за спиной Снейпа.
Их голоса давно уже отзвучали; не осталось и эха.
Но он и - Снейп и Дамблдор - все еще там, оба. Ученик и учитель, убийца и жертва. Кто есть кто, не так просто определить; границы слишком уж размыты. Они живы, пока Гермиона на них смотрит.
Дамблдор говорит медленно и спокойно, тщательно взвешивая каждое слово.
"Крауч сказал мне, что какой-то прорицатель, очень недолго пробывший на службе у Волдеморта…да, тот самый родственник Амикуса и Алекто, сделал некое пророчество, в свою очередь указывавшее на то, что Сивилла Трелони выдаст предсказание, могущее изменить весь ход истории, предсказание, касающееся пока еще не родившегося ребенка, которому суждено будет победить Лорда. За Трелони ходили по пятам. В том числе и ты. Уж извини, Северус, но тебя приставили следить за ней, когда мероприятие было практически признано безнадежным. Таким оно и было: только я да Крауч слышали настоящее пророчество. На Сивиллу нашло как раз в тот момент, когда я и Крауч пришли в очередной раз уговаривать ее на время где-нибудь укрыться. Мы оба слышали, что относилось пророчество именно к Гарри Поттеру и никому иному, Северус. Сивилла назвала Джеймса Поттера в качестве отца ребенка, которому суждено будет уничтожить Темного Лорда. Об этом пророчестве была сделана соответствующая запись, помещенная в хранилище. После этого я и Крауч поняли, что нельзя терять ни минуты. Крауч задействовал все свои связи, чтобы подменить запись. Мы действовали быстро. Насколько это было возможно. Быстро и тайно. Хмури и его людей пришлось использовать в темную. Я отвел Сивиллу в "Кабанью голову". Мы с Краучем оба знали, что за нею следят. Раз уж Лорд знает, что пророчество будет сделано, так пусть услышит его, сказал тогда Крауч. Все под контролем, сказал он. Все равно другого выхода нет. И Сивилла Трелони, по моей просьбе разыгравшая транс, сказала то, что должна была сказать. Пусть у Волдеморта не будет точных сведений, сказал Крауч, а уж от неточных какая польза? Я сам наложил на Сивиллу "Обливиэйт", когда все закончилось. Так что она помнит лишь как тебя вышвырнули из "Кабаньей головы". Она по сию пору думает, что именно там и сделала настоящее пророчество. И мне очень жаль, Северус, что именно ты был тем, кто все рассказал Лорду. Мне действительно жаль".
*****
Следующее воспоминание.
На настенном календаре совсем другое число. Со времени первого разговора прошла неделя.
"Крауч взялся за обеспечение безопасности тех семей, которые подходили по описанию. Тех, в которых родился ребенок в конце июля и начале августа. Сначала все работало. Программа обеспечения безопасности свидетелей прекрасно справлялась со своей задачей. Но мы недооценили Волдеморта. Первой была Эшли Макхоун. Тебе ведь и самому прекрасно известно, что с нею стало, а, Северус?"
Гермиона ловит себя на том, что ей хочется поскорее увидеть все; она словно книгу пролистывает, бегло проглядывая страницы, в нетерпении стремясь найти ответ. Или, быть может, ей просто не хватает сил прочесть все внимательно. Некоторые воспоминания она пропускает, едва заглянув. В других задерживается подольше.
"Фрэнк согласился нам помочь. Крауч планировал захватить если уж не самого Волдеморта, то хотя бы самых преданных его сторонников, которые явятся за Невиллом. Но до этого не дошло. Отчего-то Гарри показался Волдеморту более…подходящим, что ли…"
"И если мы - точнее, ты - этого не сделаешь, Крауч тебя выдаст. Точнее, не позволит мне тебя вытащить. Сказал, что терять ему нечего. Точнее, наоборот: есть, что терять. Если выплывет вся эта история, что он гарантировал людям безопасность, а они погибли. Что в самой сердцевине Министерства - человек Волдеморта. Кто-то же отозвал авроров, которые должны были охранять семьи по приказу Хмури. Отозвал всего на несколько часов, но этого хватило. Человека, который сделал это, я нашел. Точнее, это не один человек, как ты понимаешь. Трое. Все они получили приказ устроить все так, чтобы в определенный момент семьи остались без охраны. Как ты понимаешь, мне не удалось установить, от кого исходил этот приказ, Северус. Зато в больнице Святого Мунго прибавилось пациентов. И Крауч еще не знает про Барти. Когда узнает, поймет: терять и впрямь нечего. Лонгботтомов я возьму на себя. Тебе они не доверяют".
Снейп молчит, уставившись в пол.
"Нужно это сделать, Северус. Я готов сполна заплатить за все свои ошибки, за то, что решил участвовать в реализации плана Крауча, но то - я. Последствия меня не пугают. Но Крауч - другое дело. Участие в этой истории может его погубить. Прямо сейчас. Конечно, известие о том, что его собственный сын - сторонник Волдеморта, еще всплывет. Мы могли бы держать Крауча в узде, но нет никакой гарантии, что кто-то другой не поделится этой новостью с широкой общественностью. Нужно это сделать. Стереть нескольким людям часть их воспоминаний. Я ведь сам тебя учил. А потом, если захочешь, я сделаю то же самое для тебя".
*****
Хватит.
Следующее воспоминание.
"Знаешь, Северус, я ошибался, когда говорил, что смогу держать Крауча в узде при помощи сведений о том, что его сын - Упивающийся Смертью. Кое у кого были сведения, так сказать, из первых рук. И этот "кто-то" прекрасно знал, как распорядиться ими наилучшим образом. Это Крауч, хотя мне никогда не удастся доказать этого, отдавал распоряжения отозвать авроров с охранных постов. Это он, Северус. Кто-то сослужил Волдеморту очень хорошую службу, когда привел к нему Барти Крауча".
И последнее воспоминание. Его она намерена досмотреть до конца. Если получится.
В нем - уже не молодой Упивающийся Смертью, а суровый хогвартский преподаватель, угрюмый слизеринский декан. Это воспоминание относится к маю одна тысяча девятьсот девяносто седьмого года, думает Гермиона. Она заглядывает через плечо Дамблдора в какие-то разложенные на столе письма. "Председатель попечительского совета школы уведомляет…" и что-то там еще. Гермиона понимает, что с датой не ошиблась. Совсем скоро профессор Северус Снейп убьет Альбуса Дамблдора. Гермиона об этом знает; они двое - вероятно, догадываются. Она понимает, что не сможет долго на них смотреть. Не сможет, но все равно смотрит. И слушает.
"Обещай мне, Северус, что сделаешь это, как только я тебя попрошу. Если возникнет необходимость. А она возникнет, я знаю. Рано или поздно возникнет. Это единственное решение стоящей перед нами задачи".
"Перед нами?"
"Да, перед нами, Северус. Если ты все еще со мной".
" Я с вами".
"Тогда вспомни, что я тебе говорил. О целях и способах их достижения, которые почти всегда являются крайне неприятными. Северус, ты знаешь, о чем мне рано или поздно придется тебя попросить. Сделай так, чтобы мне не пришлось просить тебя дважды. Просить кого-то тебя убить - задача и без того нелегкая".
Нужно досмотреть до конца, говорит себе Гермиона. Но, как и в случае с предыдущими воспоминаниями, она не может себя заставить. Так вот как это бывает, когда мир рушится по-настоящему, думает она. Гермиона сидит на полу , обхватив колени руками.
*****
Так вот что она получила от Снейпа по его негласному завещанию. Он хотел, чтобы она знала. Он хотел, чтобы Гермиона поняла. А может, просто хотел лишить ее оставшихся иллюзий.
Первое ее побуждение - бежать, бежать с этой тайной. Оказаться как можно дальше отсюда. Бежать куда угодно. Когда найдутся силы встать на ноги. Ее оглушает стук собственного сердца; во рту неистребимый горький вкус. Это, наверное, и есть вкус победы. Гермиона ведь добилась своего.
За ее спиной - Думосброс, стоящий на рабочем столе. Отчего же Снейп решился предать себя в ее руки? Нет ответа, да и никогда не будет. Может быть, бывший учитель зельеварения смеется где-то там, за Аркой. Над ней, гриффиндорской выскочкой, казавшейся себе самой такой разумной, такой предусмотрительной, ломившейся в закрытую дверь и все-таки сумевшую ее открыть, обнаружив потом за дверью лишь черную пропасть.
Его Думосброс. Гермиона, вытирая рукавом глаза, на которых выступили злые слезы, с ненавистью смотрит на каменную чашу. Снейп мертв, но все еще продолжает оказывать на нее, Гермиону Грейнджер, свое влияние.
"Вы действительно этого хотели", - мог бы сказать он.
Она бы кивнула, не решаясь возразить. Все верно. Она действительно этого хотела.
И получила.
Этот Думосброс, наполненный несчастьями, ждущими момента произойти. Его посмертный дар. Его самодельное никому не нужное бессмертие. Такое же вечное, как кучка пепла, хранящаяся в урне. Пока кладбищенские воры не заберутся в склеп и не вытряхнут ее наземь в поисках неведомых сокровищ. Руки Гермионы по локоть выпачканы в этом самом пепле. И она понимает, что пепел - единственное, на что можно было рассчитывать.
Снейп ведь не говорил ей: "Я не виноват". Даже на суде он не говорил этого. Все это время он пытался сказать ей, Гермионе Грейнджер, нечто совсем иное. Он хотел сказать: "Вы не понимаете". Именно так. Если она сможет понять, значит, достойна и знать все остальное. Снейп предоставил ей шанс. Он говорил: "Хотите знать правду, мисс Грейнджер, так сумейте задать мне правильные вопросы".
А вот и ответы на них. То, что для всех остальных является неким черным полем, стертыми записями.
Первое ее побуждение - уничтожить Думосброс. А вместе с ним и проклятие, которое он в себе скрывает, эту ногу, которая слишком тяжела для нее одной, как тяжела была и для Снейпа.
Когда-то, давным-давно, за две с небольшим недели до своего двенадцатилетия, садясь в "Хогвартс-экспресс", Гермиона дала себя клятву, что не будет бояться. Что у нее все получится. Особенно если она будет стараться больше, чем другие. Возможно, эта старая клятва поможет ей и сейчас.
*****
Гермиона открывает окно и высовывается из окна едва ли не по пояс. Жадно вдыхает холодный воздух.
Серый и мокрый мир.
Тишина, нарушаемая только изредка проезжающими внизу машинами.
Такие страшные предрассветные часы, когда улицы практически пустынны, как будто весь город вымер.
Обхватив себя за плечи, чтобы слегка согреться, Гермиона стоит у окна, размышляя, что же ей теперь делать. Она ведь узнала все, что хотела узнать.
И даже много больше того.
Вопрос лишь в том, стоит ли делиться этим с кем-то еще.
Прошепчи миру правду. Даже и стараться особенно не придется, чтобы этот шепот сделался криком.
И Гермиона понимает, что не станет этого делать.
Никто никогда не узнает, что послужило причиной гибели пятнадцать человек в далеком одна тысяча восемьдесят первом году.
Ее недавняя решимость узнать все о Пророчестве и рассказать об этом в своей книге раздавлена о четко очерченный острый край занимающегося осеннего дня.
Гермиона не хочет, чтобы те, кто мог бы прочесть пока еще не написанную ею книгу, блевали желчью так же, как и она. Да, эта ноша слишком тяжела, но уж если ей, Гермионе, суждено тащить ее в одиночку, то так тому и быть. Гарри это все равно ничем бы не помогло.
И еще. Профессор Снейп добровольно отказался от возможности воспользоваться заключенной в Думосбросе индульгенцией; ведь те, кто увидел бы, к примеру, как Дамблдор берет с со Снейпа обещание непременно убить его в случае необходимости, а потом вернуться к Волдеморту как ни в чем не бывало, увидели бы и остальное. Фальшивое пророчество. Плохо организованную работу по защите пяти семей, практически подведенных под удар.
Теперь Гермиона может понять, зачем Северус Снейп отправил ее в подвал дома на Спиннерс-энд, а потом послал Драко Малфоя ее оттуда вытаскивать. Снейпу просто было нужно время. Пока она там сидела , окруженная огненной стеной, сам профессор отгородился от мира более чем надежно.
И почему он решил передать эту ношу ей, Гермионе?
Ответа по-прежнему нет, и не будет.
Она добралась до правды; и тут же приняла то же самое решение, которое когда-то принял Снейп.
Никто не должен знать, что случилось на самом деле.
Это никому не принесло бы пользы.
По лицу Гермионы текут слезы горя и ярости; она небрежно вытирает их рукавом.
Ничего. Это пройдет. Никто не видит, как я реву, повторяет она про себя.
Никто не видит.
Никто никогда не узнает.
Даже Роузберри, которому Гермиона обещала рассказать о том, что сумеет узнать. И Невилл тоже ничего не будет знать.
Пусть уж все остается как есть.
Пусть эта черная пустошь, вырванная из чужой памяти, принадлежит только ей, эти мгновения далекого прошлого, выбранные (возможно, только лишь возможно) для увековечения потому, что они того стоили.
