Глава 12. СсораМне теперь не понять, кто же прав был из нас
В наших спорах без сна и покоя.
Мне не стало хватать его только сейчас…
(С) Высоцкий
- Да ты хоть понимаешь, что твой чертов Василиск!..
- Не мой, а наш, - резко ответил Слизерин. – Мой – и Саласии. Очень она его любила.
- Ты Сэл не прикрывайся! – голос Гриффиндора был слишком громким и густым для сравнительно небольшой комнаты.
Сперва Годрик не хотел доводить дело до скандала, хотя Ровена и собиралась добиваться именно этого. Ситуация, когда жизни ученика угрожала опасность, в школе возникла впервые и оттого вызвала панику.
К счастью, после встречи с Василиском в, казалось бы, мирных коридорах Хогвартса, студент остался жив. Пока дамы успокаивали всех в большом зале, Гриффиндор отправился на поиски ужасного создания – но нашел лишь Слизерина, в довольно резких выражениях высказавшегося по поводу реакции населения школы. Годрик тоже в долгу не остался и, подхватив его под руку, увлек его в ближайшую аудиторию, дабы выяснить со старым другом отношения.
Салазар и не собирался отрицать, что Василиск оказался в школе благодаря ему, что окончательно вывело Гриффиндора из себя.
- Ну отчего же? – Слизерин всем своим видом выражал презрение. – Сэл так хотелось какую-нибудь зверушку, и я вывел для нее Василиска.
- Ты спятил?! – краем сознания Годрик был рад, что между ними находился крепкий стол, иначе мужчина рисковал поддаться желанию забыть, что он – волшебник, и врезать кулаком по кривящейся физиономии. – Нормальные люди дочерям котят или там кроликов заводят!..
- Вот еще! – перебил его лорд. – Моя дочь никогда бы не опустилась до возни с кроликами, а что касается котят – дари их своим львятам. Если в твоей чугунной голове не удерживается даже простейшая информация, напоминаю: Василиски не трогают тех, кто говорит с ними на одном языке.
- Но ты мог бы хотя бы подумать об остальных! Ты понимаешь, что в школе полно людей, которые не умеют разговаривать со змеями?
- Он никогда не выползал наружу, - Салазар злился на себя, что вообще начал объяснять Годрику ситуацию, и тем самым поставил себя в положение оправдывающегося. Злился – и оттого распалялся еще больше. – Он же еще детеныш – Василиски растут долго. Он скучает по Саласии и отправился ее искать.
- А по дороге подумал: дай сожру кого-нибудь! – подхватил Годрик.
- Довольно! – Салазар с силой ударил ладонью по столу. – Если бы малыш и подзакусил бы кем-нибудь – одним отродьем больше, одним меньше… Превратили школу… в богадельню! В приют для грязнокровок!
- Ты учишь, кого хочешь, мы – кого мы хотим, - Гриффиндор подался вперед. – Кажется, этот вопрос мы решили уже давным-давно!
- Ах вот оно как?! – Слизерин редко повышал голос, но тут и он сорвался на крик. – Значит, вот так: ВЫ – и Я?
- Ты сам так захотел! Это ты вечно себя всем противопоставляешь! Ты всегда носишься со своим «Я», не желая никого слушать!
- Было бы что слушать! – Салазар также наклонился вперед, и теперь лица мужчин, стоящих по разные стороны стола, максимально сблизились. – Несете полную ерунду – с тобой и Хельгой давно уже невозможно разговаривать, и Ровена от общения с вами начала глупеть!
- Не трогай Хельгу и Ровену! – вспыхнул Годрик. Оскорбления в свой адрес он еще мог бы как-нибудь стерпеть, но слушать подобное в отношении дам не желал. – Немедленно извинись!
- Не собираюсь, - на губах лорда мелькнула хищная усмешка. – Я так считаю, и не буду в угоду пивному бочонку менять свои слова!
- Что ты сказал?! – лицо Годрика побагровело. От мирной жизни в довольстве, при наличие сытной и вкусной еды да чудесного пива из «Трех метел» его фигура и правда давно уже потеряла прежние стройные очертания. Однако любые упоминания об этом мужчина считал личным оскорблением, и даже любимой супруге не позволялось шутить над окружностью мужниной талии.
- Что слышал, - Слизерин скривился и, выпрямившись, посмотрел на прежнего друга свысока. – Что я не желаю слушать указаний подзаборного борова.
Годрик издал низкое рычание и бросился в обход стола, чтобы вцепиться пальцами в мантию Салазара. Тому удалось отшагнуть в сторону, сделав так, чтобы стол снова оказался между ними. Гриффиндор остановился, переведя дыхание.
- Пусть уж так, - произнес он наконец, - но это не мешает мне жить. Ни моя жена, ни мои мальчишки не жалуются! Лучше уж так, чем еле-еле осилить одно-единственное дитя!
Эти слова были лишними. Бледное лицо Слизерина окончательно лишилось красок и перекосилось, превратившись в гротескную маску.
С тех пор, как Саласия вышла замуж и уехала из Хогвартса, все, кто думали, будто у лорда Салазара скверный характер, поняли, что ошибались. Проводив дочь, Слизерин просто осатанел, и даже его собственные студенты не рисковали лишний раз попасться ему на глаза. На занятиях ученики сидели притихшими, а некоторые предпочитали вовсе отказаться от их посещений, лишь бы не оказаться запертыми в одном пространстве с лордом, вечно прибывающим в дурном настроении.
Годрик, несмотря на то, что сам находился в яростном запале, почувствовал, как в воздухе повисло жуткое напряжение. Он с усилием выпрямился и, сжав кулаки, посмотрел на Салазара. Несколько мгновений мужчины стояли, переплетя взгляды, будто меряясь волей – и внезапно Слизерин развернулся и быстрым шагом покинул аудиторию.
Гриффиндору потребовалась пара минут, чтобы окончательно прийти в себя и, приосанившись, отправиться в обеденный зал, дабы объявить ученикам и преподавателям, что опасности больше нет.
Салазар вихрем промчался по коридорам подземелья и ворвался в свои покои. Он сдержал себя и не бросил взгляда направо – комнаты Саласии были пусты вот уже несколько месяцев.
В его собственных апартаментах было холодно. Первой, слишком привычной, мыслью было устроить разнос – но тут же странное успокоение. Уже незачем.
По мановению волшебной палочки из дальних углов спальной комнаты выдвинулись сундуки, и туда один за другим начали складываться все важные для владельца предметы. Приборы, книги, личные вещи…
Слизерин вдруг очень остро осознал, что его больше ничего в Хогвартсе не держит. Он желал надежного дома для дочери – у Саласии теперь другой дом. Он хотел создать место, где будет готовить новые и новые поколения для опоры своему влиянию – но Салазар приближался уже к седьмому десятку, и успел устать от этой игры так же, как устал когда-то от обладания прямой властью. Когда-то ему нравилось открывать новые блестящие таланты – но вот уже несколько лет студенты сливались для него в единый поток безликих людей. Слизерин не выделял никого из них, позволяя молодому барону потихоньку перенимать тонкую науку влияния на людей.
В дверь негромко постучали, но Салазар не услышал стука. У него самого в голове так шумел ток крови, что он, всегда так гордившийся своим тончайшим слухом, теперь, казалось, потерял его вовсе. Тогда незваный гость решился толкнуть незапертую дверь и войти без приглашения.
Барон Гонт осторожно переступил порог комнаты. Он не оставался в большом зале вместе с остальными наставниками – ему было прекрасно известно, кому в этом замке принадлежит единственный Василиск. Так как Грегори не допускал мысли, что к ним мог проникнуть еще один, приблудный, он решил поискать и, если удастся, припрятать чудище до того, как Гриффиндор его уничтожит.
Шум голосов разносился далеко за пределы аудитории, где проходил разговор. Барон, пытаясь определить источник, периодически останавливался, прислушиваясь, однако улавливал лишь отдельные слова. Когда он, наконец, дошел до цели, оказалось, что Слизерин уже покинул аудиторию. Грегори вовремя успел уйти в тень, так, чтобы выходящий Гриффиндор его не заметил. Лорд Годрик направился обратно, в сторону обеденного зала, а Гонт бросился вниз, в подземелье.
Грегори поразила внешность его Мастера. На бескровном лице Салазара темнели лишь резко запавшие глаза. На пергаментных висках поблескивали капельки пота, а из приоткрытого рта вырывалось неровное дыхание. Движения Слизерина были отрывистыми и непривычно нечеткими.
Барон стоял перед сложной дилеммой. Учитывая все, чему его всегда учил сам Мастер, уместнее всего было бы убраться отсюда поскорее, пока лорд Салазар его все еще не заметил. Но с другой стороны…
Он всегда был в жизни Гонта. Их отец умер слишком рано, и первые осознанные воспоминания Грегори были связаны с тем, что какой-то вельможный господин взял к себе на обучение его старшего брата. Мать просто молилась на этого человека, а письма Джильбертуса были полны восхищения им. К тому времени, когда мальчик подрос, оказалось, что таинственный Мастер Салазар уже устроил судьбу Джильбертуса и замахнулся на новое дело: основал школу для волшебников. Ему, Грегори, повезло оказаться среди первых избранных. Их было мало – но они были лучшими. А он – лучшим из лучших. Сообразительный юноша очень скоро разобрался, в чем состоит истинная цель школы. Пусть остальные наставники наивно верят, что она – в обучении юных оболтусов, но он-то прекрасно осознал великий замысел своего Мастера.
Для всех прочих юный барон более углубленно постигал Зелья, но и он, и Слизерин понимали, какой именно науке он остался учиться. Джильбертус в Лондоне принимал учеников, выпускаемых Домом Салазара Слизерина, и пристраивал на важные для них посты. Грегори понимал, что именно на схеме Мастера покоится благосостояние его семьи – так же, как он никогда не сомневался, что этот союз будет скреплен браком. Теперь, наверное, будучи братом мужа дочери Слизерина, молодой барон и сам имел право в каком-то роде считать его отцом.
- Мой Мастер, - голос Гонта прозвучал раньше, чем разум успел сформулировать свое окончательное решение.
Салазар не услышал его, и барон рискнул прикоснуться к нему, положив руку на плечо. Слизерин вздрогнул и резко обернулся, наставив на молодого мужчину палочку. Лишь через несколько секунд он осознал, кто это, узнав знакомые черты, и опустил руку.
- Грегори? – голос тоже звучал отрывисто, с придыханием. – Что тебе нужно?
- Я прошу прощения, если помешал, - Гонт предусмотрительно убрал руку и сделал шаг назад. – Однако… Я понимаю, что это не мое дело, но Вы… собрались уезжать?
Слизерин помолчал немного. Потом его губы внезапно скривились, выражая непонятную эмоцию.
- Нет, отчего же. Думаю, это и твое дело тоже. Видишь ли, мой мальчик, - глаза лорда сощурились, однако он не отводил взгляда от красивого лица Грегори, - я покидаю Хогвартс.
- И… когда нам ждать Вашего возвращения? – осторожно поинтересовался барон. – Мне надо поставить замены в расписании…
- Никогда.
- Что, простите?
- Моего возвращения не надо ждать никогда, - отчетливо повторил лорд Салазар. – Я уезжаю, и больше не вернусь в Хогвартс. Поэтому с расписанием можешь делать все, что тебе угодно – Дом я оставляю на тебя. Надеюсь, - он повысил голос, видя, что Грегори хочет что-то возразить, - ты не разочаруешь своего брата. У нас у всех было общее дело. Я, боюсь, уже слишком стар для него. Но у тебя в школе еще дела.
- Да, Мастер, - Гонт склонился перед ним в поклоне. – Вы правы. Это мой долг перед семьей… не говоря уже про то, что здесь мое сердце. Я с радостью исполню Вашу волю.
- Вот и прекрасно, - Слизерин отвернулся от него, возвращая внимание сундукам. – В таком случае будь добр приказать заложить мою карету.
- Вы… собираетесь ехать сейчас? Ночью?!
- Я собираюсь убраться отсюда немедленно, - не оборачиваясь, ответил Салазар. – Как только соберусь и объявлю своему Дому о своем отъезде. На прочих мне плевать – скажешь им, что хочешь.
- Но… - Грегори задержался у входа. – Мастер, простите, но я не понимаю: почему уезжать должны Вы? Почему бы просто не выгнать всех остальных? Кто они - разношерстный сброд, ни силы, ни влияния… Никто за них не вступится.
Салазар прикрыл глаза. Барон напрягся, ожидая презрительных насмешек, однако он услышал на удивление спокойный ответ:
- Ты ошибаешься, мой мальчик. Они действительно сброд – но их много. И они верят в свои силы. Помни: свора псов способна завалить льва. Однако нам, - Слизерин подчеркнул это «нам», - не стоит беспокоиться. Змея всегда найдет, где переждать сложный момент. Школа – не только место, где мы готовим способных молодых людей, это также наш форт, наше убежище. Пока остальные наивные дураки считают его своим домом, они будут защищать его изо всех сил, до последней капли крови. Своей крови, заметь, а не нашей. Нет, Грегори, - лорд криво усмехнулся, - ни за что на свете я не откажусь от всех выгод, связанных с теми, кого ты считаешь балластом – какие бы неудобства они не доставляли время от времени.
Барон склонился в низком поклоне. Он в который раз признал поражение перед острым умом своего Мастера. В глубине души Грегори всегда знал, что ему не хватает холодного расчета Слизерина – того, чем виртуозно владел его старший брат. Дух младшего Гонт был куда более пылким, и лишь силой разума раз за разом удавалось его обуздывать.
Сохраняя выражение почтительности на лице, барон вышел из покоев своего Мастера.
Лорд Салазар выходил из общей комнаты своего Дома, пошатываясь. Эмоциональный запал прошел, и только сила воли позволила Слизерину удержать на лице невозмутимое выражение, пока он говорил со своими учениками. Среди них уже давно были не только кельты, но и несколько куда более светлых норманнских лиц – впрочем, сейчас это уже не имело значения. Салазар объявил студентам о своем уходе и официально назначил барона Грегори Гонта своим приемником. Юноши склонили головы, будто принося своеобразную присягу, принимая решение своего Мастера.
Подойдя к лестнице, Слизерин был вынужден остановиться. Вниз он слетел, окрыленный яростью, теперь же путь предстоял вверх, и не осталось даже злости, чтобы поддержать его.
- Вы… позволите, Мастер?
Руки Салазара мягко коснулась узкая ладонь Гонта. Тяжелый взгляд устремился на молодого человека, однако тот стоял с ничего не выражающим лицом и Слизерин, усмехнувшись, протянул ему руку.
Опираясь на любимого из своих учеников, лорд поднялся наверх. Грегори чувствовал, как вздрагивает рука его Мастера при каждом новом движении, однако молчал. Лишь когда они вышли в холл, и входная дверь распахнулась перед ними, являя взору запряженную карету, молодой барон вдруг со всей остротой осознал, что Салазар действительно уезжает – и уезжает навсегда. Он покосился на своего Мастера, и увидел, что бисеринки холодного пота снова выступили у него на висках.
- Вы уверены, что хотите ехать… в таком состоянии? – рискнул задать вопрос Гонт. Он ожидал привычной вспышки ярости или хотя бы резкого одергивания, но Слизерин лишь покачал головой.
Дверь школы с грохотом закрылась за его спиной. Седовласый мужчина сел в карету, почти не заметив, как молодой человек склонился над его рукой, и навсегда покинул территорию Хогвартса.
* * *
Гриффиндор сидел в глубоком кресле возле камина и бездумно смотрел в огонь. Аннис, чьи бронзовые волосы свободно рассыпались по плечам и спине, подошла к нему сзади и обняла, положив голову на плечо. Годрик, посидев немного неподвижно, медленно накрыл ее ладошку своей рукой.
- Иди спать, - тихонько шепнула Аннис на ухо мужу. – За полночь уже…
- Не могу, - мужчина вздохнул, прикрыв глаза. – Не могу уснуть.
- Опять все из-за этого!..
Годрик слегка сжал ладонь, и его жена с трудом сдержала слова возмущения, рвавшиеся из груди. Вместо этого она сменила тон на умоляющий:
- В конце концов, сколько можно? Вы недели не можете провести, чтобы не поцапаться! Живете как кошка с собакой.
- Помолчи, - сквозь зубы пробормотал Гриффиндор. – Ты ничего не понимаешь.
- Чего я могу тут не понять? – Аннис зарылась лицом в давно уже седые волосы мужа. – Ты все эти годы твердишь, что вы друзья – но с друзьями так не обращаются. Друзей хотя бы уважают, а этот, - женщина наотрез отказывалась называть Слизерина по имени, - обращается со всеми, как с личными слугами, если не хуже!
- Я сказал: довольно! – Годрик резко поднялся на ноги. – В наших отношениях мы как-нибудь сами разберемся. Спокойной ночи, - буркнул он, уже входя в свою спальню и захлопывая за собой дверь.
Аннис с шумом выдохнула, с силой ударив кулаком в спинку кресла. Если и был на свете человек, отравляющий ей жизнь, так это Салазар Слизерин. Причем – и это самое обидное – он делал это даже неосознанно. Ему, казалось, вовсе не было никакого дела до нее, но с самого первого дня их встречи до сегодняшней ночи так и было. Иногда рыжеволосой женщине казалось, что она ревнует мужа к этому тощему старику с мрачным взглядом. От осознания этой нелепости Аннис злилась еще сильнее.
Лучше бы его вовсе не было! Как прекрасно было бы проснуться и узнать, что Слизерина не существует.
Что ж, мечтать, как говорится, не вредно.
* * *
Время завтрака уже наступило, и обеденный зал заполнился народом. За столом наставников пустовали два места.
- Годрик, - Хельга осторожно коснулась руки мужчины, сидевшего рядом с нею. – Ты не знаешь, где Салазар? Что у вас вчера случилось?
Аннис, сидевшая по другую сторону от Гриффиндора, закусила губу и сделала вид, что поглощена видом еды на столе. Только за завтраком ей не хватало разговоров о Змее!
- Не знаю, - буркнул Годрик, что-то ковыряя в своей тарелке. Впервые за долгое время у него, казалось, не было аппетита. – И знать не желаю, где носит старого дурака! Может, сидит у себя и строит оскорбленную невинность.
- Годрик, - в голосе Хельги прозвучала укоризна. – Ну зачем ты так. Ты же знаешь, у Салазара в последнее время такой неуравновешенный характер…
- Слишком неуравновешенный, - перебил ее Гриффиндор. – И не в последнее время, а, кажется, всю жизнь. И извини, но я не хочу говорить о нем.
- Но… - договорить глава Дома Хаффлпафф не успела, ибо двери в обеденный зал распахнулись.
На какую-то долю мгновения Годрику показалось, что это Салазар, помолодевший до того, что его волосы вернули себе цвет воронова крыла, входит в зал, но почти тут же он понял, что ошибся.
Слишком красив был мужчина – Салазар не был таким даже в юности. И шаги его были широкими и размашистыми, не имеющими ничего общего с плавной походкой Слизерина.
Это был барон Гонт, однако на его плечах красовалась изумрудная мантия, опушенная мехами, а на груди серебрился медальон с выгравированной на нем буквой «S».
Студенты, сидевшие за левым столом, дружно поднялись на ноги и склонили головы, приветствуя барона, как раньше – Слизерина. Гриффиндору показалось, что он участвует в каком-то чудовищном фарсе.
- Что это значит, Гонт? – спросил лорд Годрик, тяжело вставая со своего места.
Грегори, игнорируя его вопрос, поднялся на возвышения и сел – но не на свой стул, а в кресло Слизерина, рядом с леди Ровеной. Гриффиндору пришлось повернуться к нему и смотреть поверх голов обеих дам.
Изящно кивнув своему столу, барон, наконец, уделил внимание лорду.
- Доброго утра всем, - негромко, но отчетливо поприветствовал он наставников. Студенты в зале замерли, ловя каждое слово. – Мне жаль, что я несколько опоздал к началу трапезы, но меня сегодня утром ждало столько дел…
- Какого черта?.. – лицо Гриффиндора начало медленно багроветь. – Гонт, ты хоть понимаешь, что позволяешь себе?
- Я? Позволяю себе? – черная, будто прочерченная углем на пергаменте, бровь удивленно приподнялась. – Боюсь, я не совсем понимаю Вас, лорд Годрик.
Гриффиндор собирался рявкнуть на него, чтобы сбить спесь с зазнавшегося мальчишки, однако Хельга, стараясь прервать ссору в зародыше, перебила его:
- Где лорд Салазар, Грегори? Объясните нам, что происходит.
- С удовольствием, леди Хельга, - барон чуть насмешливо приложил руку к сердцу, как бы изображая поклон. – На самом деле все очень просто. С сегодняшнего дома Главой Дома Слизерина являюсь я. Что же касается Мастера Салазара – он покинул Хогвартс.
По залу пронесся шепот – только левый стол хранил гробовое молчание.
- Что? – Ровена резко обернулась к барону. Она сидела совсем рядом, и потому оказалась с ним лицом к лицу. – Как он мог уехать вот так, никому ничего не сказав?
- Ну отчего же, леди, - Грегори посмотрел ей прямо в глаза. Ерничать с ней он не рисковал. – Мастер поговорил со мной, назначив своим приемником перед лицом своего Дома. Каждый из этих юношей, - небрежный жест в сторону студентов с зелеными лентами на рукавах, - имел честь проститься со своим лордом. Не думаете же вы, господа, - Гонт обвел взглядом наставников, - что Мастер Салазар уехал, не простившись с людьми, которым был дорог?
Хельга негромко ахнула. Выпад был настолько откровенным, что оказался понятен всем. Лицо Годрика снова начало багроветь, однако прежде, чем он успел что-либо сказать, Ровена тоже поднялась на ноги.
- Судя по тому, что уже давно никто ничего не ест, все сыты. В таком случае не смею никого задерживать. Студенты, надеюсь, опозданий на занятия не будет. Преподаватели, прошу приступить к исполнению своих обязанностей. Леди Хельга, лорд Годрик и Вы, господин барон, прошу, задержитесь.
Последовала небольшая пауза, в течение которой ученики медленно и неохотно выходили из обеденного зала, за ними потянулись преподаватели. Аннис, идущая одной из последних, задержалась на пороге и бросила взгляд на мужа. В груди у нее образовался неприятный липкий комок – ночная мечта сбылась… но отчего-то это не принесло ей радости.
- Итак, - когда в зале остались лишь они четверо, Ровена снова повернулась к Гонту, - господин барон, будьте добры рассказать нам все с самого начала.
- Но мне нечего рассказывать, леди, - лицо Грегори выражало полнейшую невинность. – Я сказал уже все: лорд Салазар уехал. Он передал свои полномочия мне…
- Черта с два! – перебил его Годрик. – С какой стати мы должны терпеть среди нас мальчишку?!
- Вы забываетесь, лорд, - голос барона звучал сухо и официально, однако глаза его нехорошо сузились. – Если не ошибаюсь, то я на несколько лет старше Вашей супруги, а раз ее Вы не считаете ребенком, то прошу и со мною считаться на должном уровне. Далее, - он немного повысил голос, не давая перебить себя снова, - как бы это ни было печально, я вынужден напомнить присутствующим: человек смертен. Рано или поздно каждый из нас сойдет в могилу. Мастер Салазар планировал, что школа будет действовать долгие века, и при этом вряд ли был настолько наивен, думая, будто сможет сам все это время работать здесь. Когда-нибудь каждый Дом будет вынужден перенести смену руководства. Вот, к примеру, Вы, лорд Годрик, - черные глаза впились в голубые. – Ваш старший сын в этом году приступил к обучению. Я старше его на двадцать лет. Когда-нибудь придет и Ваш черед оставить пост Главы Дома – и что, по-Вашему, я должен буду сказать Вашему сыну, решившему занять освободившееся место? Что он сопливый мальчишка, желторотый юнец? А, поверьте, я скажу ему все, что Вы пожелаете высказать мне сейчас. Поверьте, память у меня хорошая.
Кулаки Гриффиндора сжимались и разжимались. Хельга осторожно взяла его под руку.
- Он прав, Годрик, - негромко произнесла добрая женщина. – Никто не вечен. Ты же понимаешь…
- Но Салазар жив! – взорвался, наконец, Гриффиндор. – А этот… барон говорит о нем так, будто он уже умер!
- Мастер Салазар был очень нездоров, когда уезжал, - тихо сказал Грегори. Его левая рука, покоящаяся на спинке кресла, сжалась, заставив дерево заскрипеть. – С отъездом леди Саласии он уже сильно сдал, а вчерашний скандал окончательно подкосил его.
- Скандал?- Хельга тоже посмотрела на Годрика.
- Ну что я мог сделать! – тот вскинул руки, защищаясь. – Это ведь он притащил в школу Василиска! И еще доказывал, что имел полное право это сделать!
Гриффиндор беспомощно посмотрел на Ровену. Та стояла, скрестив руки на груди, и на ее все еще красивом лице отображалась душевная борьба.
- Как давно уехал Салазар? – спросила она, наконец.
- Еще ночью, мадам, - голос Грегори смягчился. – Почти сразу же после ссоры с лордом Годриком. Он только и успел, что попрощаться со своим Домом. Я лично проводил его до кареты.
Гриффиндор показалось, что пол уходит из-под его ног.
Почему? Почему так случилось?
У них с Салазаром было множество ссор. Аннис права: недели не проходило, чтобы Гриффиндор и Слизерин не поцапались из-за какого-нибудь пустяка. А бывало, что и не из-за пустяка вовсе. Сколько было куда более веских причин для скандалов – но никогда…
Никогда…
До вчерашней ночи…
Годрик не заметил, что ноги отказываются служить ему, и даже почти не почувствовал, как дамы, испуганно подхватив его за руки, усадили в кресло. Гонт плавно отстранил леди Хельгу и, подойдя к Гриффиндору вплотную, сунул тому под нос какой-то флакончик. Годрик дернулся и резко сел в кресле. Он недовольно покосился на флакончик, однако, к удивлению собравшихся, промолчал.
Возникла тягостная пауза.
- И… что теперь? – решилась нарушить ее Хельга.
- Теперь, думаю, мы вернемся к выполнению своих обязанностей, - это прозвучало куда более сухо, чем того желала Ровена, однако она впервые в жизни не могла подобрать подходящих слов. – Годрик, если хочешь, я…
- Не надо, - голос Гриффиндора казался непривычно тихим, растеряв всю свою звучность. – Со мной все в порядке.
Он снизу вверх посмотрел на молодого барона, но лицо того ничего не выражало. Спокойная и равнодушная маска.
