Глава 12
Теперь, когда рейс начинался на Амфитрите и на ней же заканчивался, Фрай подобрал маршрут, начинающийся с Гаучо, один раз вскользь упоминаемом раньше. Гаучо – один из самых скучных миров, гораздо скучнее и дождливого Виракочи, и замерзшей Дану. Вся планета представляла собой одну бесконечную равнину, поросшую не слишком высокой травой. Местами эту пампу разнообразили большие слабо соленые озера, до морей не дотягивавшие ни по солености, ни по размерам. Местная трава пришлась по вкусу быкам и коровам, поэтому Гаучо представлял собой одну громадную ферму; не слишком многочисленное население жило в маленьких разбросанных поселках. Планета экспортировала не чистое мясо – возить его экономически невыгодно, а мясо обезвоженное, которое занимает гораздо меньше места. Но и в таком виде особого дохода это не приносила, поэтому население планеты было не очень-то богатым. Если честно, то заинтересовать эта планета могла только Джаспера Драммонда, собравшего на ней богатую коллекцию мышей, но никак не развеселых космических туристов. Блуд не запланировал тут долгой остановки: пусть они посмотрят на экзотическую планету и летят дальше. Так оно и вышло. Обрадованные члены клуба «Геракл» дружно высыпали из корабля – и были почти сразу же сильно разочарованы. Даже поваляться в траве было небезопасно: стоило отойти от бетона почти пустого пассажирского космопорта на десяток ярдов, и можно было тут же вляпаться в лепешку свежего коровьего навоза. Но, все же, они, разбившись на небольшие группы или парами, разбрелись по окрестностям.
Блуд в сопровождении Джулии вышел из корабля примерно через полчаса, чтобы встретить членов клуба у входа. Он не ошибся в расчетах: на взлетном поле уже стояло три человека, не нашедших на планете ничего интересного. К ним стали подтягиваться остальные, и Блуд уже был готов дать сигнал к старту, когда Джулия невозмутимо заметила:
– Двоих еще нет.
Ее прекрасная память, как оказалось, распространялась не только на груз, но и на лица пассажиров, поэтому-то Блуд и взял ее с собой.
– Подождем еще, – предложил он, – может, валяются где-нибудь на травке.
Ожидание становилось все нестерпимее. Взглянув на часы, Блуд увидел, что с момента, когда он вышел из корабля прошло почти два часа. Он начал тревожиться, когда из-за ангара показалась шатающаяся фигура. Капитан схватился за голову, а помощник карго – за сердце. И было от чего испугаться: вид здоровенного детины, в неизменной черной кожаной куртке, плачущего навзрыд, мог испугать кого угодно.
– Альберт, что случилось? – воскликнула Джулия.
Альберт был личностью выделявшейся среди остальных членов клуба. Поклонник рукопашного боя, справлявшийся, пусть и не без труда, с Вальтером, хваставшийся своим именем, случайно совпавшим с именем одного древнего правителя, не то короля, не то принца, отличавшегося такими же наклонностями, теперь выглядел совершенно потерянным.
– Томми... Он ушел... Он больше не любит меня... – сквозь рыдания с трудом проговорил Альберт.
Блуд опять схватился за голову и помчался на корабль, советоваться с Фраем и, заодно, с председателем клуба.
– Он же, взрослый человек, не так ли? – председатель клуба вовсю строил глазки капитану.
– Интересный случай, – многозначительно заметил навигатор, листая потрепанный толстый справочник, содержащий многочисленные прецеденты взаимоотношений между командой и пассажирами. Даже его памяти не хватало, чтобы помнить это все.
– С одной стороны, – продолжил он, – как Вы совершенно правильно заметили, мистер Голдсмит давно достиг совершеннолетия и имеет полное право делать все, что вздумается. С другой стороны, однако, между двумя юридическими лицами заключен недвусмысленный договор. В этом договоре прямо не оговаривается запрет на его досрочное расторжение кем-то из членов клуба, которые вообще, с юридической точки зрения, не могут сделать это в индивидуальном порядке.
– Мы несем всю ответственность за пассажиров во время рейса, – добавил Блуд.
Председатель вздохнул.
– Я боюсь, у меня нет права внесения поправок в договор. Это прерогатива исключительно менеджера клуба.
– Может, стоит попробовать уговорить Голдсмита вернуться на корабль, закончить круиз, а потом уже вернуться сюда? – спокойно предложил Фрай.
– Вернуться?! – воскликнул председатель. – Да Вы понимаете, что такое любовь?
– Понимаю, – кивнул головой навигатор. – Вот, например, я люблю астронавигацию. И что же мне теперь, из-за этого отказываться от повторения маршрута, если он несет выгоду всему экипажу? У нас из-за может возникнуть проблема юридического свойства на вашей планете, а мы, знаете ли, на своей шкуре испытали, что такое ваша бюрократия.
Блуд, наконец, решился.
– Мы доставим его на корабль. Силой, если понадобится. А с Амфитриты он сможет прилететь сюда самостоятельно, если захочет.
– Захочет, конечно! Сила любви всепобеждающа! – Патетически воскликнул председатель клуба. – А в разлуке она станет еще сильнее!
Блуд вздохнул и вызвал в кают-компанию Руудса и Доржа.
– Найти и привести, – капитан был лаконичен, будучи уверенным что уж, по крайней мере, пилот слушал их разговор.
– А если он не пойдет? – практично осведомился старпом. Он тоже следил за разговором из рубки.
– Не пойдет – приведите силой. Или принесите.
– Ну а я-то зачем? – слегка жалобным тоном удивился Дорж. – Я ведь с пассажирами не работаю!
– Для солидности, – ответил быстро соображающий Руудс.
– Вот-вот. И побыстрее, пожалуйста! Свяжитесь с Джулией по рации, выясните все подробности, – Блуд только что не силой выпихнул этих двоих из корабля.
Вернулись они минут через сорок; к легкому ужасу капитана через плечо Доржа было переброшено тело, не подающее признаков жизни: Руудсу быстро надоели уговоры и он просто оглушил беднягу. Теперь можно было стартовать.
Сцена, которую закатил очнувшийся Томми просто не поддается описанию. Он заламывал себе руки, всхлипывал, обвинял весь мир в несправедливости, а капитана – в жестокости. Немного успокоившись, он заявил, что ни ксоорлианину, ни вурвдсу никогда не понять сложный внутренний мир человека, иначе бы они снизошли к его мольбам, по его словам могущим размягчить и камни. Жить в одной каюте с Альбертом он отказался наотрез, так что того пришлось пристроить в корабельном лазарете, тем более что успокоиться он никак не мог и продолжал плакать.
Понятно, что после всего произошедшего, Блуд со страхом ждал посещения Спрингфлауэра. К его немалому удивлению и облегчению, подобных инцидентов с поклонниками абсолютно свободной любви не произошло: во-первых, чисто однополые связи там были не в почете; предпочтение отдавалось большим семьям, а во-вторых, уроженцы не менее жаркой, но очень влажной Амфитриты чувствовали себя в сухом воздухе пустынь очень скверно. Поэтому трехдневная остановка превратилась в пятичасовую, и недовольных этому не нашлось. Зато на Нью-Белизе они провели больше времени, чем планировали вначале.
Джунгли начинались буквально в десяти милях от выбранного Миллзом космопорта, но в отличие от мест, посещенных экипажем «Золотой Лани» с Джаспером Драммондом, крупная фауна была уже распугана и там можно было не опасаться никаких хищников. На большой поляне были расставлены палатки, в которых поселились не только члены клуба «Геракл», но и большая часть экипажа: на корабле остались только Дорж, Али и Фрай. На выбранной поляне было все в наличии: свежий чистый воздух, мягкая высокая трава, тенистые красивые деревья, а ночью должны были появиться вполне романтические яркие звезды. В первый же час Руудс поймал несколько псевдо-куропаток, так что объект всеобщего умиления тоже присутствовал.
Мирное течение отдыха внезапно прервалось через два дня, когда вечером на ужин не пришли двое членов клуба. Повторения Гаучской истории быть не могло, из-за отсутствия людей на десять с лишним миль вокруг, стало быть, двое горожан заблудились в лесу. Каким-то чудом Блуду удалось удержаться от немедленной погрузки пассажиров на корабль и отправки их обратно на Амфитриту. Импровизированный совет был собран в середине лагеря.
– Ну, хоть кому-нибудь они говорили, куда направились? Или, может, говорили, что им здесь нравится больше всего? – Блуд уже не первый раз задавал эти вопросы, но ответа никто дать не мог.
– Руудс, одна надежда – на тебя!
– А я-то тут причем?
– Ну ты же охотился у себя дома? Сможешь по следам найти этих... Этих... – только длительная практика позволили Блуду не сказать по адресу заблудившихся что-нибудь ругательное. Мысленно по части брани он уже превзошел покойного механика Уайта, чья виртуозность по части ругани казалось до сегодняшнего дня недостижимой.
– Я охотился, – озабоченно ответил Руудс, – но не так, как ты думаешь. Чем по следам кого-то искать, мне легче курс до дома просчитать.
– А как Вы охотитесь? – спросил Руудса один из его почитателей.
– Потом, – раздраженно бросил Блуд.
– Но, капитан, это же не займет много времени, и это так интересно! – не сдавался пассажир.
Блуд мрачно кивнул, понимая что отвязаться от него не удастся.
– Большая часть нашей планеты покрыта высокой травой – по пояс. И по ней разбросаны деревья, саванна, вы понимаете? – все согласно закивали головами.
– Сначала мы высматриваем подходящую добычу. Как ни быстро мы бегаем, дичь бежит на четырех ногах и намного быстрее. Поэтому мы ложимся в траву и тихонько ползем поближе, а потом вскакиваем, бросаемся и ловим зверей. Или гоним их на загонщиков – если надо поймать много добычи.
– А добыча не замечает, как вы ползете в траве? – спросил кто-то.
– Нет. Трава может шевелиться и от ветра, а ветра у нас постоянны. Понятно, почему мои навыки тут не помогут?
– Помогут, – вздохнул Блуд. – Ты, в отличие от нас, провел много лет в дикой природе. Вальтер, вспомни, чему тебя учили в разведке, бери с собой Руудса и идите искать. Если к завтрашнему дню никого не найдете, свяжемся с городом, пусть высылают спасателей.
– Подождите, – Изабелла остановила уже поднявшихся юнгу и старпома. – Возьмите еды, воды, успокоительных средств, стимуляторов и комплекты первой помощи.
– Ты думаешь, все так страшно? – спросил ее Вальтер.
– Лучше перестраховаться. Не думаю, что им что-то грозит: опасной фауны здесь не должно быть.
Блуд отстегнул от пояса кобуру с лазером, который он взял ради пущего эффекта и протянул его Вальтеру.
– Я тоже перестрахуюсь, – сказал он.
В лесу Вальтер старался идти как можно тише: чуткие уши Руудса могли обнаружить пропавших с большого расстояния. Сначала они пошли к ручью, надеясь обнаружить там мокрые следы. В большом ручье утонуть можно было лишь приложив немалые усилия к этому, но выкупаться там можно было вполне. Увы, у ручья не было и признаков того, что кто-то здесь был в ближайшие два-три часа.
– Боюсь я местного зверья, – озабоченно произнес Вальтер. – Все эти пернатые львы, птице-тигры... Дрянь порядочная! Да и травоядные чего стоят: гиппогриф наступит – мокрое место оставит.
Руудс отмахнулся от него.
– Я тут немножко пожил, и в глухих дебрях. Ни одного хищника, крупнее кошки так и не увидели. А здесь и этих не было. Утонуть негде, с дерева свалиться: они что, совсем без мозгов, чтобы на одно дерево залезть? Ясно дело, где-нибудь сидят и не знают куда идти. Может, покричим?
Вместо ответа Вальтер набрал воздуха в грудь и заорал что есть мочи:
– Эй, где вы?!
Толку это не принесло никакого. Лес надежно глушил звуки, и Руудс прекратил вслушиваться: уж если такой вопль затихал за тридцать-сорок шагов, то шансов услышать заблудившихся не было. Руудс сильно помрачнел и начал недовольно ворчать:
– Как только увидел первого ряженого, сразу понял: плохи наши дела. Влезли второй раз в увеселительную прогулку, после того кошмара, какой был в первый раз, теперь и здесь все наперекосяк. Помяни мое слово: что-то будет похлеще, чем тогда на Деатере IV.
– Ну, мне-то сравнивать не с чем, – откликнулся Вальтер более беззаботно, чем это позволяли обстоятельства, – меня тогда на корабле еще не было. Но ты зря расстраиваешься: у нашего пилота не было никаких дурных предчувствий. А ты когда-нибудь слышал о ксоорлианинах, чьи предчувствия сбывались?
– Значит, я буду первым, – буркнул Руудс.
– Это все твоя хандра. Все будет в порядке.
Тут небо пронзил жуткий визг. Вслед за ним глухо, почти на пределе слышимости раздалась барабанная дробь.
– Это в лагере, – мгновенно определил Вальтер, кинув взгляд на компас.
Барабан заглушил саксофон, теперь определенно была слышна мелодия.
– Это тот самый хит, которым нас донимали на Амфитрите, – теперь уже быстрее сориентировался Руудс.
– Но какой эффект! Там песня была нормальной, а тут... Вот это акустика у леса! Пошли в лагерь. Они еще раньше нас придут, если при первых звуках от страха в штаны не наложили.
– Тут впору наложить, – согласился Руудс.
Конечно, они вернулись раньше заблудившихся, но не на много. С этого момента проблема поиска лагеря была решена. После было еще три случая потери ориентации в лесу, причем, один раз это были Руудс и Катрин ушедшие достаточно далеко, но громкая джазовая музыка всякий раз давала прекрасный ориентир, так что больше поводов для беспокойства не было.
Следующей остановкой был Оурив. Фрай повторил перелет Нью-Белиз – Оурив потому, что следующий отрезок представлял для него очень интересную задачу: самая сложная трасса, которую можно было выбрать из всех возможных.
Единственный космопорт Оурива встретил «Золотую Лань» непривычной тишиной. Блуд уже не мог даже ругаться: количество происшествий превосходило всякие допустимые нормы. Но, взяв себя в руки, он все же пошел к начальнику космопорта, захватив с собой Руудса и Миллза.
– Сказать, что вы не вовремя – это вообще ничего не сказать! – заявил им прямо с порога начальник космопорта.
– У вас какие-нибудь проблемы? – осторожно осведомился Джеффри.
– Еще какие! У вас, кстати, тоже, – мрачно отозвался начальник.
– А по-подробнее?
– Чертов Шендар! – начальник космопорта неожиданно с силой врезал кулаком по столу. – Чертовы туземцы! Чертовы миссионеры!
Сделав небольшую паузу, он уже спокойнее продолжил:
– Постараюсь объяснить ситуацию по-понятнее. Власти Шендара настаивали, чтобы мы использовали туземцев где только можно. Порт у нас мало механизирован, поэтому туземцев здесь работало очень много. Но неделю назад сюда прибыли миссионеры! До этого туземцы тихонько исповедовали англиканство, вперемешку со своими древними верованиями. Каким-то образом они умудрялись верить и в то, и в то. Все было замечательно, пока сюда не прилетели миссионеры греко-католики. У них есть какое-то отличие в толковании Святого Духа... В результате уже три дня на планете почти никто не работает, только спорят о Святом Духе. Хорошо еще что традиция предписывает говорить о религии только в состоянии умиления, иначе дело бы дошло до драк! Ясно дело, когда-нибудь они выработают общую позицию и успокоятся. Но, при их занудстве, спорить они могут этак полгода. И космопорт работать не будет примерно столько же.
Блуд и Руудс молча посмотрели на Миллза.
– Нам нужна вода, – начал размышлять вслух суперкарго, – воздух и немного топлива для посадочных двигателей. Что тут делать? Воткнуть шланги заправочных машин в соответствующие отверстия?
– Если бы все так было просто, – вздохнул начальник космопорта. – С топливом вопросов нет. Запас есть, заправочная машина на ходу, экипаж – люди. А вот с водой и воздухом сложнее: мы никогда не делали их запасы; воздух надо сжимать, воду фильтровать, а всеми этими машинами управляли туземцы. Погрузка-выгрузка тоже их дело... Какой у вас груз? Срочный? Скоропортящийся?
– Сорок восемь туристов, совершающих круиз, – ответил Блуд.
Начальник космопорта скривился.
– Я, конечно, постараюсь что-нибудь придумать, но не обещаю.
Вернувшись на корабль Блуд немедленно созвал общее собрание прямо у входа в корабль, на бетоне космопорта.
– Какие будут предложения? – спросил он, кратко обрисовав сложившуюся ситуацию.
– А какие, вообще, могут быть? – с ленцой в голосе процедил уже упомянутый Альберт, поигрывая накачанными мускулами. Он скинул куртку, оставшись в одной майке, и теперь стоял в первых рядах. – Что мы, не мужчины, что-ли? Что в этих железяках есть такого, с чем мы не могли бы справиться?
– Ты уверен? – осторожно спросил его Вальтер.
– Конечно! Я – инженер на заводе по ремонту космических кораблей. Есть еще кто-нибудь, кто с железками дело имел?
Таких оказалось еще пятеро. Всемером, вместе с Али, они пошли в глубь космопорта и уже через час к «Золотой Лани» подъехала первая машина. Это был топливозаправщик, экипаж которого был спешно выдернут начальником космопорта из своих домов, где они проводили незапланированный отпуск. Они сообщили, что вода начала фильтроваться, а воздух – сжижаться. Еще через два часа корабль был полностью заправлен всем необходимым, а «спасательная команда» вернулась ко всем. К всеобщему удивлению Альберт и Томми вернулись в обнимку, помирившись во время совместной работы. Теперь можно было отдыхать, не задумываясь ни о чем, и не вспоминая о неприятностях.
Оурив – мирная и милая планета. Если не пугаться жутковатого вида покрытых не то перьями, не то шерстью четырехногих двуруких туземцев, чьи лица похожи на морды летучих мышей, то здесь вполне неплохо погулять. Космопорт был построен с таким расчетом, чтобы было легко добираться до основных достопримечательностей: культового города туземцев, пресного моря, богатого всякой живностью, потухшего вулкана, склоны которого поросли лесом, и разрушенного города неизвестной высокотехнологичной расы. Несмотря на свое «состояние умиления» и невнятные религиозные споры, туземцы не собирались терять клиентов, покупающих у них чучела и разные поделки. Какими бы они не были занудами в теологических вопросах, выгоды своей они никогда не упускали. Может, прояви экипаж и пассажиры «Золотой Лани» немного терпения, начальнику космопорта удалось бы организовать все работы: бизнес есть бизнес. Так что экипаж «Золотой Лани» присоединился к пассажирам, которые разбились на группы по вкусам и разбрелись по достопримечательностям. Дорж и Джеффри отправились смотреть таинственные руины, Фей и Джулия – в культовый город, Катрин и Вальтер – к морю, а остальные – в горы. На борту остался один Руудс, впавший в сильную депрессию, третий или четвертый раз в жизни. Все вернулись донельзя довольные, отчего Руудс впал в еще большее уныние, но хорошая доза успокоительного, крепкий сон, а затем небольшое содействие со стороны Катрин привели его в нормальное, то есть лучезарное расположение духа.
Только когда корабль стартовал, Дорж похвастался друзьям своим новым приобретением. Ему пришлось нарушить уйму законов, как Оурива, так и межпланетных, чтобы купить какой-то странный предмет, украденный в развалинах таинственного города. Кого-нибудь другого, может, и можно было бы обмануть, выдав за артефакт искусную подделку. Но пилоту-вурвдсу с одного взляда стало понятно, что перед ним раритет. Небольшой, дюйма три длинной, эллипсоид из серого металла был покрыт странными несимметричными узорами; в него был врезан один единственный темный кристалл, граненый в виде равнобедренного треугольника. От предмета так и веяло древностью: согласно калий-аргоновому методу возраст руин оценивался в три с половиной миллиона лет. Даже вурвдсы в то время жили в каменном веке и не знали огня. Когда все налюбовались на покупку, Дорж надежно убрал ее в свою каюту.
Во время долгого перелета жизнь на борту немедленно вошла в привычную колею, экипаж занимался своими делами, пассажиры развлекались, как могли. Дэйл вновь устроился в корабельной рубке и однажды вечером свернул разговор на любопытную тему...
– Вы знаете, капитан, меня давно интересует один вопрос. У меня есть хобби: я увлекаюсь древними языками. И на одном из них Ваша фамилия...
Блуд шумно вздохнул и возвел к небу глаза.
– Нет, конечно, если Вам это неприятно, то я, разумеется, не буду больше поднимать этот вопрос...
– А в самом деле, капитан, что означает твоя фамилия? – заинтересовалась Джулия.
Блуд смущенно хмыкнул.
– Ну, как бы тебе сказать... Это значит «разврат».
Рассмеялись все.
– И ничего в этом нет смешного, – буркнул Блуд. – Для некоторых моих предков это, похоже, стало чуть ли не трагедией.
– Это Ваше семейное предание? – спросил Дейл.
Блуд вздохнул.
– Теперь от вас уже не отвяжешься. Придется мне рассказывать. Мои предки носили фамилию Блад и происходили из Ленстера в Ирландии или из Ирландии, что в Ленстере – я точно не знаю.
– Ирландия – такой остров в северном полушарии, а о Ленстере я никогда не слышал, – перебил его Джеффри.
– Спасибо. Значит, из места под названием Ленстер на острове Ирландия. Среди них почти в каждом поколении были моряки и, говорят, даже пираты. Но мой прямой предок, наградивший меня моей фамилией, пиратом вовсе не был. А был он обычным маленьким человеком, которому не везло в жизни. И, судя по тому, что было потом, был он побитым жизнью и каким-то запуганным. Так вот, вскоре после того, как вурвдсы научили нас летать между звезд, началась колонизация первых двух найденных планет, Одина и Тора. Когда вувдсы прилетели, на Земле еще существовали государства, хотя период войн уже кончился. Вурвдсы передали технологии не какой-то одной стране, а всем людям, воспользовавшись организацией, объединявшей все государства. Чтобы колонизировать новые миры, были собраны люди со всех государств. А чтобы они чувствовали себя не представителями разных народов, был изобретен единый язык.
Блуд остановился, чтобы перевести дух.
– Когда мой малопочтенный предок прилетел на Тор, его документы были оформлены на его родном языке, грамматика которого отличалась крайней запутанностью. Поэтому клерк, выдавший ему новые, уже на едином языке, неправильно прочитал фамилию! А он даже не пытался протестовать – и остался Блудом навсегда. Если сейчас знатоков того, другого древнего языка считанные единицы...
– За исключением Тора, где на нем говорят до сих пор, – перебил его Дейл.
– Да? Печально... А тогда на нем говорили очень многие. Из-за такой переделки фамилии вся семья подвергалась насмешкам, и на протяжении нескольких поколений нам пришлось поменять несколько планет.
Блуд понизил голос.
– Когда меня выперли с «Куин Элизабет», я боялся, что кто-нибудь пронюхает об значении моей фамилии – вот тогда мне бы точно не видать космоса.
Джулия рассмеялась.
– Да, для журналов о жизни знаменитостей такая находка была бы кстати! И без того такие слухи ходили о нашем корабле... Если бы не крайняя нужда, ни за что бы сюда не устроилась.
– Ну, теперь-то все в порядке? – самодовольно перебил ее Руудс.
– Да, если не считать некоторых приставал, покрытых шерстью. Но твой предшественник был еще хуже.
Руудс фыркнул, набрал воздуху в грудь и на одном дыхании выдал фразу, связавшую в единую замысловатую конструкцию чуть ли не все существующие извращения. Дейл от неожиданности подскочил на стуле.
– Ничего себе!
– Вот-вот, – подхватила Джулия, – а наш прежний старпом так разговаривал. Не ругался, а именно разговаривал!
– Да, романтика... Прямо вспоминаются древние времена «морских волков» и «мыс-горновцев».
– Ты бы первый сбежал от такой романтики, – неодобрительно фыркнула Изабелла. – Одного его вечного перегара, хватало, чтобы некрепкий человек в обморок падал. Это не шутка, было один раз! Так что, радоваться надо, что такой романтики больше нет.
– А я что? Я всем доволен... Пьяной романтики и мне не надо...
К счастью, Дану, на котором была последняя и самая длинная остановка, никаких особых неприятностей не принес. На Дану всерьез заинтересовались межпланетным туризмом, построили катки и горнолыжные трассы, очень привлекавшие к себе уроженцев Амфитриты. За три недели пассажиры «Золотой Лани» накатались до одури, набили несколько шишек и вывихнули две руки. Теперь можно было с легким сердцем лететь назад на Амфитриту.
Перед уходом все члены клуба «Геракл» долго трясли руки экипажу. Больше всех досталось, как всегда, Блуду, и рука у него побаливала еще пару дней.
Когда корабль переключился на тахионные двигатели, а все собрались за традиционным столом, Джеффри хлопнул себя по лбу:
– Мне же председатель сунул письмо в карман, а я про него забыл.
– Ну, так читай сейчас, – благодушно ответил Фрай.
– Дамы и господа! – с выражением начал Джеффри. – От имени и по поручению членов мужского клуба «Геракл» удостоверяю, что вы приняты в качестве почетных членов в наш клуб, а ваши имена будут занесены на почетную доску клуба. Примите заверения в искреннем к вам почтении.
– Да, – протянул Али, – вот уж не думал, что мое имя когда-нибудь в таком клубе появится...
– Комплексуешь? – ехидно спросила Джулия.
– Нет. Комплексовать будешь ты, после полета с женским клубом «Амазонка».
Джулия рассмеялась первой, к ней присоединились и все остальные.
Продолжение по средам и субботам!
