Глава 12Глава: 12: «Обретение памяти и новые проблемы»
Порой чего-то очень хочется, а случается это в самый неожиданный, даже неподходящий момент. Тогда, когда это уже не очень-то и нужно. Так и с Гаем произошло. Он уже смирился с тем, что его жизнь начинается с момента, когда он очнулся у дерева и почувствовал боль. У него были и друг, и сестра, и любимая. Еще была цель в жизни. Да и сама жизнь была цельной. А сейчас все это разлетелось вдребезги.
И дело даже не в том, что их с Робином поймали и взяли в кольцо солдаты, потом Вейзи полез драться, а потом Гаю на голову упала ваза. Это все, если разобраться, не так уж и фатально. Но случилось то, чего Гай уже не ждал – память вернулась.
И он понял – Робин и Мэриан просто использовали его, рассказали красивую сказку, заставляли делать то, что им было нужно. Он рисковал, подставлялся, помогал им… А они, наверняка, смеялись над ним. Мол, вот как ловко удалось провести этого идиота-Гизборна. Боль моральная оказалась сильнее физической, перед глазами словно стояла красная пелена. Гаю не было дела ни до Вейзи, ни до солдат, ни до их арбалетов. В голове билось только одно желание – избить до полусмерти мерзавца-Хантингтона.
Подумать он не успел, даже сам не заметил, как кинулся на Гуда с кулаками. Только чудом солдаты не выстрелили, когда он дернулся. А может потому, что совсем недавно он был их непосредственным начальником. А теперь приговоренный… Но Гай не думал о своей судьбе – он самозабвенно бил Хантингтона. Того совершенно не сопротивлялся, но о причинах этого поступка Гай тоже не думал.
А когда их, наконец, растащили, Робин сказал одно слово: «Прости». Гай не понимал – за что он просит прощения? За обман? Но вряд ли для Робина это что-то значит. Гай был уверен, что для разбойников все, чем он жил в последнее время, всего лишь веселая игра. Тогда в чем дело? Гай хотел переспросить, но солдаты уже тащили его в темницу.
Мрачное помещение, затхлое и сырое. Одиночная камера. Толкнуть Гая не посмели, просто указали на вход. Он и не думал сопротивляться - это совершенно бесполезно, а Гай не любил совершать бессмысленных поступков. Он, пытаясь сохранить остатки достоинства, молча вошел в камеру.
Садиьтся не стал. Вместо этого Гай нервно мерил тесную камеру шагами. Руки его то сжимались в кулаки, то бессильно разжимались. Гай ненавидел. В голове не было ни одной связной мысли, он не хотел знать, зачем это все понадобилось Гуду, какую роль сыграла Мэриан, что они испытывали в период затянувшегося обмана. Даже не хотел знать, как теперь выкручиваться – сказать Вейзи правду, или что-то соврать, и поверит ли ему теперь шериф. Гай просто ненавидел…
А потом внезапно понял, что ненавидит не Робина, а сложившуюся ситуацию в целом. То, что он лишился памяти, был вынужден собирать жизнь по кусочкам… и собрал ее совершенно не правильно. Все перепуталось, и враг неожиданно стал другом. Произнеся это слово про себя, Гай замер прямо посреди тюремной камеры. Но обдумать не успел – пришли солдаты и пригласили его к шерифу. Именно пригласили, а не потащили. Может, шанс все же есть?
Гай зашел в кабинет Вейзи. Гуда там не было. Шериф дал знак солдатам, и Гая развязали. Рыцарь был озадачен, но вскоре начальник все пояснил. Робин рассказал ему правду, и этого Гай уж точно совершенно не ожидал. Наоборот, он был уверен, что Гуд постарается всеми силами очернить его в глазах Вейзи, чтобы тот приказал его казнить. Ведь он знает про чертежи. Но Робин предпочел спасти ему жизнь. Почему? Вспомнились слова Робина тогда, в лесу: «Гай, я прошу тебя, запомни – я твой друг и всегда, при любых обстоятельствах, что бы ни случилось, им останусь. Я даю тебе слово». При всех своих многочисленных недостатках Робин всегда держит данное слово. Гай потряс головой, запутавшись окончательно. Речь Вейзи, тем временем, подходила к концу:
- Конечно, ты идиот, Гизборн, что позволил себя так одурачить. Надеюсь, и сам это понимаешь?
- Да, милорд, - спорить с Вейзи в данной ситуации не только не имеет смысла, но и опасно.
- Впрочем, ты не так уж и виноват. Жаль, что на момент потери памяти рядом оказался не я, а мерзавец-Хантингтон, и так коварно этим воспользовался.
Гая передернуло от мысли, как этим воспользовался бы сам Вейзи, если бы такая возможность представилась не Робину а ему, но рыцарь благоразумно смолчал. Меж тем шериф продолжал вещать:
- Ну, из того, что я видел на площади, понятно, что ты хочешь смерти Гуда даже больше чем раньше. Я прав?
- Совершенно правы, - сам Гай запутался и был в этом совершенно не уверен, но шерифу знать об этом не стоит. Сейчас главное выкрутиться, с остальным разобраться и потом можно.
- Это хорошо. Что ж, думаю, ты за свое поведение уже и так достаточно наказан. Хотя бы осознанием того, что тебя беззастенчиво использовали. Потому я, пожалуй, тебя прощу, даже должность тебе оставлю, хоть ты этого совершенно не заслуживаешь.
- Спасибо, милорд, - на такое Гай даже не надеялся.
Но обрадоваться рыцарь не успел, его начальник продолжил:
- Прежде всего, скажи мне, где чертежи. А потом мы найдем способ уничтожить Гуда.
Вот тут Гай серьезно задумался, и повисла пауза. Да, если бы он остался тем же человеком, что до потери памяти, он не думал бы ни секунды. Но Гай изменился, и в этом вся проблема. Нет, он не стал святым, как Робин. Но понимает, что, если Вейзи получит то, чего так жаждет, Англии конец. Даже страшно подумать, что такой монстр, да еще с таким оружием, может сделать со страной. И уже дело не в личных отношениях между ним и Робином, на карте судьба страны. Какое ему дело страны? Раньше Гай сказал бы, что никакого, как не было стране дела до них с сестрой, когда они мучились от голода и холода. Но теперь перед глазами встало улыбающееся лицо Мег, и, казалось бы, простой выбор неожиданно оказался невероятно сложным.
Тем временем пауза все затягивалась, шериф злился. Гай понял, что нет смысла оттягивать неизбежное. Решение-то уже принято, так чего тянуть? Он решительно посмотрел в глаза шерифа и произнес всего одно слово: «Нет».
Потом Гая повалили на пол по приказу Вейзи, избивали. Но он ни слова не сказал. К боли Гай давно привык, и от своего решения не отступится. Он знает, что шериф никому ничего не прощает. И что теперь ему вряд ли придется рассчитывать на какое-либо снисхождение. И закончится все, конечно, эшафотом. Что ж, значит, судьба такова.
Во время избиения Гаю покаталось, что за ними кто-то наблюдает. И он скорее ощутил шестым чувством, чем увидел, Робина и Мэриан. Смотрят, наслаждаются зрелищем. Наверное, вечером у костра над ним посмеются. Конечно, ведь дурак-Гизборн влип по-крупному из-за них. А теперь Гуду даже не надо от него избавляться – шериф и сам прекрасно справится. Вскоре Гай перестал ощущать присутствие посторонних. Значит, убедились, что он не расскажет про чертежи, и удалились в свой лес. Впрочем, ничего иного Гай, конечно, и не ожидал. Ведь Робин, в отличие от него, память не терял и прекрасно помнит, кто ему враг, а кто друг.
Время шло, Гай перестал считать потери на третьем сломанном ребре. В конце концов, шериф, наконец-то, понял, что ничего не добьется от бывшего помощника. Приказав оставить его в покое, он раздраженно бросил:
- Какой же ты все-таки идиот, Гизборн. Я не понимаю тебя. Ты же всегда считался только со своими интересами. И это правильно – все здравомыслящие люди так делают. Что же изменилось?
- Да просто я пересмотрел свои взгляды.
- Ради этого мерзавца Хантингтона, твоего якобы друга? Тогда ты идиот вдвойне. Неужели ты думаешь, Гизборн, что он будет тебя спасать? Ты для него врагом был, и навсегда таковым останешься. Теперь ты не нужен ему, и твоя дальнейшая судьба разбойника совершенно не волнует. Так что, будь уверен, выкрутиться не удастся.
Гай слушал молча, а что тут скажешь? На самом деле, он и не рассчитывал на Робина, ни в коей мере. Пока об этом не сказал Вейзи, у Гая даже мысли не возникло о том, что можно надеется на то, что Робин поможет. Да и сейчас эта мысль казалась верхом абсурда. Он помнит теперь, как они всю жизнь враждовали. И как Робин хотел его убить тогда, в лесу, перед потерей памяти. Для Робина он враг, без сомнений. И надежды на спасение нет никакой. Но Гай уже принял решение, он будет идти до конца.
Поняв, что Гая его слова про Гуда не впечатлили, шериф дал знак своим людям, и избиение продолжилось. Вот только толку от этого не было никакого. Стало ясно – Гай ни за что не скажет про чертежи. Тогда Вейзи сказал:
- Что ж, ты сделал свой выбор. На рассвете тебя повесят, как любого разбойника. Вот только тебе, Гизборн, на помощь не придет никто.
Шериф сплюнул и гордо удалился, Гая потащили назад в темницу. Грубо затолкали внутрь и надежно заперли дверь.
Гай решил, раз он все равно обречен, хотя бы выспаться напоследок. Конечно, в темнице жутко неудобно, но за свою весьма насыщенную жизнь Гаю где только ночевать ни приходилось. Потому в том, что уснуть удастся, он был уверен.
Гай не чувствовал больше той обжигающей ненависти, как на площади. Но думать, по-прежнему, не хотелось. Его охватила смертельная усталость, не хотелось вообще ничего. Гай мог хотя бы попробовать сбежать. Но куда? В Ноттингеме оставаться нельзя – он крайне не популярная личность, и враги, и соратники Вейзи с удовольствием сдадут его шерифу с потрохами. В Шервудский лес пойти тоже, по мнению Гая, не вариант. Там Гуд. И то, что он не сказал шерифу про чертежи, едва ли послужит причиной не повесить его на ближайшем суку.
Их отношения с Робином всегда были сложными, с самого детства. И Гай был убежден, что благородный разбойник ему точно не поверит. Решит, наверное, что он просто тянул время, дабы продать желанные для шерифа чертежи как можно дороже. А у Гая нет ни малейшего желания разубеждать Робина, что-то ему доказывать… Наоборот, он не хотел бы никогда больше видеть ни Робина, ни остальных лесных разбойников, ни Мэриан… И такая возможность очень скоро представится. Единственная, кого Гай видеть хотел бы, это Мег. Обретение памяти в этом плане ничего не изменило – Гай любит девушку, как и прежде. И поэтому признает, что без него ей будет лучше.
А потому Гай решил, действительно, хоть выспаться напоследок.
Но ему помешали – к темнице приблизились Вейзи и леди Мэриан. Вот такого Гай не ожидал. Тем временем, шериф вышел, оставив Мэриан около решетки. Девушка шепотом сказала:
- Гай, ты должен знать, Робин тебя в беде не оставит. Только до завтра продержись, и мы тебя обязательно вытащим.
- Как тебе удалось добиться свидания? – Гай не верил Мэриан, но тоже говорил тихо.
- Шериф надеется, я смогу убедить тебя рассказать про чертежи взамен на спасение жизни.
- Уж моя-то жизнь вас с Гудом точно не заботит.
- Гай, ты что, плохо слушал? Робин тебя спасет.
- Мэриан, я устал ото лжи. Вы хотите знать, скажу ли я про чертежи. Нет. Я унесу эту тайну с собой в могилу. Но я никогда больше не хочу видеть тебя.
- Но, Гай, послушай…
- Я все сказал.
Мэриан ушла, она выглядела очень расстроенной. Но Гай счел это лишь хитро спланированной игрой. Просто они настолько боятся за чертежи, что решили удостоверится, что Вейзи ничего не знает про них. И Гай был почти уверен, что Робин достанет чертежи именно во время казни, воспользовавшись ей как отвлекающим маневром. Что ж… Пусть удача сопутствует ему.
Гай, забыв, что собирался выспаться, присел на пол и прислонился к холодной стене. Уж чего-чего, но простуды ему уже точно не следует бояться. Было муторно на душе, как-то противно.
Дело далеко не только в том, что он приговорен к смертной казни. За свою жизнь, да и при последней должности, Гай рисковал часто и по-крупному. Так что никогда не тешил себя иллюзией, что будет жить вечно. Просто на этот раз он проиграл. Беспокоило же Гая то, что его предали, просто воспользовались им. И это навело на неприятные мысли, что он и сам частенько использовал людей. И мало интересовался их мыслями и чувствами. Ему никогда ни до кого не было дела, кроме себя любимого и Мэриан. Он даже Изабеллу, в конечном счете, использовал. Сколько угодно можно утверждать, что вдвоем они бы не выжили, что теперь она пристроена. Но от себя-то правду не скроешь…
То, что происходит сейчас, просто расплата. Но кто бы мог подумать, что честный и благородный Хантингтон будет врать, глядя в глаза? Наверное, он должен ненавидеть Робина… Он и ненавидел его в первый момент после возвращения памяти. Но вот теперь, когда есть время спокойно подумать, Гай вынужден сам себе признаться, что, не смотря на то, что он его использовал, ненавидеть короля разбойников выше его сил.
Потому что Гай никогда раньше даже не пробовал понять – а каково Робину приходится? И позиционировал его как самоуверенного эгоистичного мальчишку, придумывающего себе трудности для того, чтобы героически их преодолевать. Да, Робин из их детства был именно таким. Но отчего-то Гай, считающий себя далеко не дураком, не принял во внимание, что люди меняются.
Теперь он понимает – тот эгоистичный маленький граф остался в далеком прошлом. Теперь Робин, действительно, герой, каковым его все считают. Более того, пока память у Гая отсутствовала, он был свободен от предрассудков и жажды мести. Следовательно, воспринимал события объективно. И соглашался со многими доводами Робина. Именно поэтому теперь, зная, что идет на смерть, не отдал Вейзи чертежи. Не стоит обманывать самого себя – теперь он совсем не тот, каким был до потери памяти. Хоть Гай и затрудняется определить, к лучшему это или к худшему.
Ясно одно – скоро ему конец, а Робин продолжит свою борьбу. Будет красть у богатых, раздавать бедным… По-прежнему будет мешать Вейзи, словно кость в горле. У шерифа, конечно, появится новый помощник. И Робин будет портить его планы, как портил планы самого Гая… И для него не будет никакой разницы, в чьем обличии на этот раз предстало зло.
Гай думал об этом, и ему отчего-то было обидно. Хотя он понимал, что Робин ничего ему не должен. Если Мэриан его предала, о Хантингтоне он не может сказать даже этого – они ведь всегда были врагами, а враги не предают.
Сам того не замечая, Гай так завелся, что ему все же не удалось поспать. Когда солдаты пришли доставить его на казнь, он все еще сидел у стены, задумчиво глядя перед собой.
Ему сказали одно слово: «Пора». Гай пожал плечами и поднялся. Возможно, действительно пора. После всего, что он натворил за свою жизнь, пора получить по заслугам. Раскаялся Гай далеко не во всем, но понимал, что невозможно оставаться безнаказанным вечно. Похоже, его конец пришел… Но и Вейзи тоже рано или поздно свое получит.
Гай обнаружил, что даже не может сам идти – здорово над ним вчера поработали. Чувствовал он себя, словно его пропустили через строй… Хотя, пожалуй, так оно и было. Со стороны выглядит, несомненно, довольно жалко. Вот недоброжелатели порадуются… Впрочем, это Гая заботило мало. А вскоре вообще что-либо заботить перестанет.
Солдаты его почти что тащили, на площади было много народа. Но Гай с удивлением заметил, что радуются не все. После потери памяти он с людьми стал обращаться гораздо мягче, не помнил, за что ненавидит их. И теперь некоторые люди смотрели с сочувствием. Гай такого не ожидал. Впрочем, он этот факт только мимолетом отметил, есть вещи и важнее.
Самое главное на данный момент то, что его подвели к эшафоту, но даже это воспринималось словно во сне. Вейзи дал отмашку, и на шею Гаю накинули петлю. Один из солдат, которые его вели, тихо произнес: «Простите». Гаю вспомнилось, как это же слово сказал Робин, и его передернуло.
И в этот миг Гай заметил в толпе Робина и его людей. На них были плащи, скрывающие лица, но Гай изучил их в последнее время достаточно хорошо, чтобы узнать без труда. Были все, кроме Мег и Мэриан. Что они здесь делают? Гай не сомневался – пришли за чертежами. Но почему не проникают внутрь замка, вместо этого рассредоточились по площади? Хотят, для начала, насладится зрелищем его казни? Глупо и рискованно. Впрочем, их дело.
От резких движений открылись раны, перед глазами все плыло. Гай только ощутил петлю на своей шее, сразу стало тяжелее дышать. Впрочем, это временная трудность. Вскоре дышать и вовсе не придется…
Шериф спросил о его последнем слове. Надеется, что Гай, поняв, что ему не спешат на помощь, расскажет, где чертежи? Обойдется. Гай мотнул головой, отказываясь. И шериф дал сигнал к началу.
Гай подумал: как-то глупо все вышло. Ни семьи, ни друзей. Кроме Мег никто его и добрым словом не вспомнит…
Палач приготовился выбить из-под ног Гая скамейку, рыцарь мысленно прощался с Мег… И в этот миг, одна за другой, были выпущены две стрелы – в палача и в веревку. Лучник откинул капюшон. Робин.
Гай плохо помнит, что было дальше – стоило ему вдохнуть воздух во всю грудь, все поплыло перед глазами. Он успел заметить, что Робин что-то горячо вещает, держа Вейзи на прицеле. А к нему подбежали Алан и Маленький Джон. Взглянув на него, Алан сказал: «Сам он идти не сможет, придется тащить». Теряя сознания, Гай ощутил, как его подхватывает на руки Маленький Джон.
