Chapter XI. В походе женщине не место- Где Бильбо? - снова спрашивает Гэндальф. Леда встает на ноги, чуть шатаясь, и вздыхает.
- Гэндальф, все в порядке, он...
- Он нас оставил! - бурчит Торин, отряхивается от пыли и вскидывает голову на мага. - Полурослику не место среди нас, он сам это понимал, потому ушел, как представилась возможность.
- Ты идиот? - вспыхивает Леда, делая шаг к угрюмому гному. - Он бы не бросил нас никогда. Бильбо сильнее, чем кажется твоему напыщенному величеству. С ним все в порядке, он скоро придет.
- Откуда ты знаешь? - тихо спрашивает Кили. - Последний раз Взломщика видели с тобой, а у гоблинов его не было... Как получилось, что вы разошлись?
Леда поджимает губы, пытаясь придумать вескую причину того, почему Бильбо нет рядом. Может, ему все-таки нужна была помощь? Насколько девушка помнит, он должен был упасть куда-то в самый низ пещеры, наткнуться на костлявое чучело и найти кольцо, но что, если Леда ошибается? Вдруг Бильбо угодил в лапы гоблинов, его ранили или вообще убили?
Девушка кусает губы и не знает, что сказать, пока не слышит шорох в ближайших кустах.
- Бильбо!
Хоббит вываливается под ноги Торину и улыбается, как ни в чем не бывало. Леда радостно прыгает ему на шею.
- Я же говорила тебе, старый дубина! - восклицает она, не скрывая воодушевления. - Бильбо не мог нас оставить!
Хоббит обнимает ее за плечи и улыбается, пока гномы приветливо ему кивают. Гэндальф подозрительно косится на него, но ничего не говорит. Леда не видит этого и, пока остальные приводят себя в порядок, тихо шепчет на ухо хоббиту:
- Нашел его?
Бильбо медленно и неуверенно кивает, тянется рукой к карману, прежде чем отстраниться от девушки.
- Ну, раз весь отряд в сборе, можно идти дальше, - объявляет Гэндальф. Леда вскидывается.
- Давайте найдем пруд или что-то подобное, меня сейчас вырвет от этой вони и крови!
А еще им следует поторопиться, если они не хотят угодить в лапы Азога и компании. Девушка поднимает с земли свой меч, видит подсыхающие разводы крови и морщится.
- С почином тебя! - хлопает ее по плечу Двалин, так что девушка чуть не падает на подкосившихся ногах. - Первый убитый противник, а?
Леда кривится, пряча от наставника глаза. Она не хотела этого, не хотела...
Вода в лесном озере, кажется, уже багровеет, и Леда не понимает, ее это кровь или чужая, гоблинская. Девушка с остервенением трет руки до мяса, и ей видится, будто все впитывается в кожу вместе с запахом. Должно быть, все лицо у нее тоже в крови, хотя она тщательно вымыла его, как только оказалась у воды.
Леда сидит на камне у края озера, трет ладони об гальку и хочет плакать с досады и неверия. Ей нужно собрать волю в кулак, заткнуть подсознание и вернуться в лагерь, но вместо этого она сидит здесь уже второй час и сдирает с рук кожу. Почему они такие красные?
- Леда? - ее окликает Бильбо, вновь подошедший неслышно, как может только он. Девушка, хмурясь, поднимает на него взгляд.
- Что ты делаешь? - хоббит подходит ближе, садится, отбирает у нее из рук камень, а девушка только морщится.
- А на что это похоже? - бурчит она, снова опуская ладони в озеро. Ей мерещится, что вода вновь розовеет от крови, а содранная кожа саднит.
- На то, что ты хочешь себе все руки стереть до КОСТИ, - не дрогнув ни одной мышцей на лице, говорит Бильбо. - Что случилось?
Леда вздыхает, отвлекается от своего занятия и замирает, глядя куда-то в сторону.
- Бильбо, я... - она кусает губы и молчит, не зная, как выразить то, что чувствует. В ней просыпается такое отвращение, что хочется заново плюхнуться в это озеро с головой и смыть с себя даже мысли.
- Я убила гоблина. Случайно.
Девушка выдавливает из себя слова, словно физически не может принять тот факт, что она в самом деле кого-то убила. Этим кем-то, конечно, оказался злобный вонючий гоблин, но, черт возьми, он же был живым.
- Я просто обернулась, а он сам на мой меч напоролся. Двалин меня похвалил, словно я совершила подвиг, а я... - Леда вздыхает снова, опускает глаза на свои истерзанные руки. - Я понимаю, они все воины до мозга костей, они родились такими, и для них убить кого-то - это нормально, тем более, что тот гоблин был, вроде как, врагом... Но я-то не воин. И я не приспособлена к такому. И, черт возьми, Торин прав: женщинам не место среди таких гномов.
Девушка смотрит на сидящего рядом хоббита и грустно усмехается.
- Только не смей говорить это самому Торину, иначе он загрызет меня до костного мозга.
Бильбо молчит, смотрит прямо на нее и смущенно теребит края своего латанного кафтана. Леду мутит, и неприятное чувство тянет внизу живота, словно содержимое ее желудочно-кишечного тракта хочет выпрыгнуть обратно непереваренным. Она жмурится, стискивая веки так, что перед глазами начинают плясать белые точки, пока Бильбо не прерывает ее.
- Гномы, на самом деле, не прирожденные воины, - говорит он, и девушка удивленно вскидывает голову. - Да, ты не знала? На самом деле, они мастера камней, кузнецы и ремесленники, и в мирное время занимаются совсем не военным делом. Насколько мне известно, взрослый гном априори считается воином, но никто их этому не обучает специально.
Леда хмурится.
- Неужели? - она скептически выгибает одну бровь. - Я могу так подумать о Глойне или Ори-Нори-Дори, но Двалин и Торин...
- Лесник и кузнец.
Леда и Бильбо молча смотрят друг на друга не дольше десяти секунд, прежде чем начинают смеяться.
- Ты понимаешь, что теперь я точно не стану воспринимать их серьезно? - усмехаясь, спрашивает девушка. Она игнорирует неприятный зуд в животе и смеется, но, кажется, у ее желудка сегодня другие планы.
- Ты голодна, - замечает Бильбо, встает с камня и подает ей руку. - Пойдем, Бомбур приготовил сытный обед.
Леда поднимается на ноги, и неожиданная резкая боль простреливает ее внутренности, так что она почти тут же складывается пополам. Ей не хочется думать о причинах недуга, но, кажется, она догадывается и без подсказок, что происходит.
Как можно было забыть!
- Леда! Что такое, Леда?! - Бильбо кидается к ней, сгорбленной, и хватает за руки. Девушка пытается его отпихнуть. Господи, пусть это будет не то, о чем она думает!
- Милый, позови Гэндальфа. Пожалуйста.
Она говорит, сжав челюсти почти до судороги, и злость вместе с болью рвут ее мозг на части. Надо же было вляпаться в подобное! Вот теперь Леда точно уверена, что в походе не место женщинам!
Бильбо убегает, и девушка совсем забывает предупредить его, чтобы он не волновался и не трепался сейчас всему отряду, что она сидит у озера, согнувшись в три погибели и, кажется, умирает. Потому что она не умирает.
Хотя, учитывая развивающиеся события, совсем скоро захочет.
Гэндальф приходит со своим посохом спустя какое-то время и видит Леду, сидящую на коленях в позе эмбриона прямо на мокрой земле. Девушка понимает, что злость сейчас сделают только хуже, но, черт возьми, когда это она могла совладать с нею?
- Гэндальф, такое дело, - Леда дышит часто и рвано, стараясь подавить клокочущую в груди ярость, потому что живот теперь крутить в разы сильнее. - Ты знаешь какие-нибудь заклинания или травки на худой конец, которые боль уменьшают? Такую, знаешь, специфичную.
- Что случилось, дитя? - вместо ответа спрашивает волшебник, и девушка мысленно стонет и чертыхается. Ну не говорить же ему обо всем откровенно! Хотя, если подумать, больше в отряде поделиться этим она ни с кем не может...
Маг садится рядом с девушкой, склоняет голову, наблюдая, как она выпрямляется, сдувая со лба прядь волос.
- Понимаешь, Гэндальф... - тянет Леда. Ну барлог ее задери, почему нельзя было забыть эту бытовую проблему в своем веке вместе со всеми удобствами цивилизации, а? - Как Торин верно заметил, женщинам в походе не место, но я на кой-то черт плетусь с вами уже больше месяца, и раньше меня ничего не беспокоило, как ни странно, а теперь вдруг организм мой проснулся и вспомнил об одной важной неприятной детали... Так вот.
Девушка зажмуривается и выпаливает, как на духу:
- У-меня-те-самые-особые-дни-и-мне-нужна-помощь!
Гэндальф смотрит на нее во все глаза, чуть ли не хлопая ресницами, изображая саму наивность.
- Что, дитя?
Леде кажется, что опуститься еще ниже она просто не способна, но, видимо, старик хочет от нее невозможного. Она вздыхает, мысленно считает до десяти, и вновь повторяет попытку.
- Гэндальф, я, если ты не заметил, девушка, а у девушек есть определенные дни, когда им плохо, они на всех срываются и могут даже убить, если ты что-то не так скажешь. Не знаю, как в вашем мире зовется подобный период, у нас он называется «критическими днями». Так вот, у меня эти самые дни, и мне срочно нужна помощь какого-нибудь мага. Я бы не отказалась от обезболивающих травок Радагаста, но его под рукой нет, а есть только ты. Так что, будь добр, подскажи что-нибудь обезболивающее. И кровеостанавливающее. Или поколдуй надо мной так, чтобы это вообще прекратилось.
Старый маг все еще делает вид, что не понимает, о чем говорит девушка - или в самом деле не понимает - но Леда уже достаточно унижена, чтобы объяснять еще более простым языком. Боль в животе начинает мучить ее сильнее, чем в тот далекий последний раз, и это, думается, последствия изнурительных перебежек по горам, нервным срывам из-за гоблинов и гномов и вообще всего последнего месяца.
Чтоб весь этот поход провалился со всем отрядом и этим старикашкой аки добрый дядечка Дамблдор!
- Должен признать, я не совсем тебя понимаю, Леда... - наконец, говорит Дамбл... Гэндальф, и девушка взрывается окончательно.
- Да ты издеваешься, что ли?! - она вскакивает с места, игнорируя панику всех своих внутренностей, и почти кидается на старого мага. - У женщин в этом мире не бывает ПМС, чтобы ты о них не знал - или что?! У вас тут репродуктивный цикл по-другому устроен, детей в капусте находят, а гномов из камня вытачивают?! Да быть такого не может, чтобы никто никогда не жаловался!
Лицо волшебника постепенно вытягивается так, что Леда в самом деле начинает думать, будто этот мир лишен специфичных женских проблем, и, если все действительно так, то это слишком несправедливо! Впрочем, вполне может оказаться, что миллионпятьсотлетний маг просто не сталкивался с ними за всю свою долгую жизнь, что, конечно, не делает ее ситуацию проще.
- Гэндальф... - угрожающе шипит она, дрожа от злости. - Ты серьезно не понимаешь, о чем я говорю? Не заставляй меня объяснять все на пальцах, пожалуйста!
Он смотрит на нее своими голубыми глазами, ясными, словно весеннее небо, и Леда отчетливо видит в них понимание. Но отчего-то чертов старикашка не спешит успокоить девушку и лишь едва-едва усмехается, прячет вредную ухмылочку в своей длиной бороде и глядит, чуть прищурившись. Того и гляди предложит лимонную дольку.
Видимо, он никогда не сталкивался с женщиной в «эти дни». Что ж, эту радость Леда ему обеспечит.
- Либо ты скажешь мне, что все понял, взмахнешь волшебной палочкой и предоставишь мне что-нибудь болеутоляющее, либо я забираю у тебя твой чертов посох за ненадобностью! - сквозь зубы рычит Леда, напоминая разъяренную фурию.
Старик вздыхает и кивает, пряча веселящиеся глаза.
- Твоя проблема мне знакома, - объявляет Гэндальф таким тоном, словно считает себя всезнающим богом. Девушка готова отгрызть ему его голову, но он этого, конечно же, не понимает. - Тебя коснулась длань Йаванны, «Дарящей плоды», и это дар, который ты должна ценить, а не проклинать.
Девушка пялится на мага, чуть ли не разинув рот.
- Че... чего? - оторопело спрашивает она, смысл его слов еле-еле впихивается в ее подернутый яростью мозг, и перед глазами уже кипит красное марево, как алая тряпка над быком на корриде. Леда трясет головой, прогоняя наваждение. - Так, Гэндальф, не надо читать мне лекции на темы деторождения и жизненных циклов яйцеклеток, насчет них меня мама просветила еще в глубокой юности, я не малолетка какая-нибудь! Дай мне что-нибудь от боли в животе!
- В твоем мире женщины борются с этим, как с болезнью? - удивленно ахает Гэндальф, и Леда закатывает глаза почти что до неба.
- Нет, мы просто пьем гормональные. Господи-Боже, ты серьезно такой темный или просто притворяешься?
Ответа девушка, конечно же, не получает, так что приходится снова думать самой, опустившись на землю, чтобы уменьшит болевые спазмы. Пока она бурчит под нос проклятия, Гэндальф куда-то отлучается, а потом приходит с пучком травы в руке.
- Человеческие женщины Арды пьют настой Вдовьих слез, если не хотят зачать, - неуклюже говорит он, и Леда понимает, что ему, наверное, сложно говорить на такие бытовые темы, в которых он не может ввернуть что-то на эльфийском или своем, «магическом».
- О, так ты догадался! - она берет травинки, рассматривает их и, морщась от боли в животе, встает с коленей. - Наверное, это то, что нужно. А кровеостанавливающих каких-нибудь травок ты не знаешь? Не шибко хочется пачкать себе одежду и все вокруг, если ты понимаешь, о чем я...
Гэндальф смотрит на девушку почти с ужасом, но она этого не видит. Леда вздыхает, вертит в руках Вдовьи слезы и фыркает.
- Ладно, с этим я справлюсь, наверное. Правильно говорил Торин, не место женщине в походе, не место... - она тянет волшебника за полы его плаща и ведет обратно к отряду. - Поможешь мне заварить эту гадость. Только не смей говорить гномам про «длань Вованы» и дары всякие, ясно? Это - личное!
Волшебник даже не сопротивляется и идет, ведомый девушкой. Выражение его лица сейчас невозможно прочитать, но Леде думается, что ничего хорошего он не обдумывает в своей голове. Возможно, она его слегка смутила, но ей этот разговор дался в разы сложнее, это точно.
Отряд так и не двигается с места и остается ночевать в том же перелеске у подножия горы, хотя Торин ворчит, что им следовало бы уйти с возможной линии огня гоблинов. Леда в этот раз не настаивает на спешке и сама, скорее всего, является причиной задержки: она лежит на земле под пледами и плащами, согнувшись в три погибели. Лечебные травы плохо действуют, Гэндальф говорит, что к ним нужно долго привыкать, так что девушка сжимает зубы, чтобы не стонать и не пугать гномов, и терпит. Скорее бы эти Вдовьи слезы ей помогли, чтобы она могла хотя бы идти.
Оставаться на одном месте опасно вдвойне, не считая гоблинов: Леда помнит, что их отряд может настичь войско Азога, да и Торин теперь не отрицает погони, что девушку обрадовало бы, если бы не сложившиеся обстоятельства.
Ни один из гномов не понимает ее состояния, а она уж тем более не пытается объясниться, только проклинает свою натуру и чертову Йаванну, которую помянул Гэндальф. Бильбо сидит рядом с чертыхающейся девушкой, помешивая в котле бульон из кролика - его застрелил у озера Кили.
- Леда, поешь, - обеспокоенно говорит хоббит и протягивает ей плошку. Все думают, что Леда заболела, и такое объяснение ее, пожалуй, устраивает.
Девушка пьет прямо из края миски, игнорируя ложку, и тепло горячего варева растекается по застывшим мышцам ее тела, как необходимое лекарство. Леда почти мурчит от удовольствия, наконец-то чувствуя, как боль в пояснице оставляет ее.
- Ох, милый, спасибо тебе! - благодарно улыбается девушка. Хотя бы спать она будет без мучений!
Когда ночь спускается на горный откос, Леда беспокойно засыпает, но дрожит от холода - погода становится все хуже, воздух - прохладнее, и человеческое тело, в отличие от гномьего, не может спокойно вытерпеть этот холод. Кили, сидящий в дозоре, накрывает девушку плащом.
- А как же ты? - тихо шепчет она, натягивая его повыше. Гном молча мотает головой, даже не пытаясь скрыть обеспокоенный взгляд.
- Ты как? - спрашивает он, садясь рядом. Леда вытаскивает из-под пледов и плащей содранную ладонь и молчит, пока Кили без стеснения рассматривает ее нахмуренное лицо.
- Я даже не знала, что могу убить живое существо, - внезапно говорит девушка. Ей плохо, ее мутит от воспоминаний и боли, но гном ничем не может помочь и лишь кусает губы с досады.
- Ты защищала себя, - вздыхая, отвечает он. - Он бы убил тебя, если бы ты не убила его.
Леда молчит, кутаясь в его плащ, и Кили кажется, что она не слышит его. Конечно же, он не может понять, да и сама девушка уже не понимает, как сильно ее задела эта ситуация. Ждать поддержки от гнома было безрассудно, но когда утром Леда просыпается в кольце его рук, ей думается, что, согретая ночью теплом Кили, она чувствует себя гораздо спокойнее.
Весь день они идут вдоль горного хребта, продвигаясь все дальше на север. Леда мерзнет, игнорируя затекшие мышцы ног и тянущую боль внизу живота, только сжимает зубы и почти не разговаривает. Только к вечеру, получив от Бильбо горячий бульон и настой лечебных трав, она позволяет себе улыбнуться.
Ее улыбку видит Торин и, вместо того, чтобы благоприятно промолчать, решает высказаться.
- Я говорил, что женщинам в походе не место! - ворчит он. - Девчонка только неприятности доставляет и тормозит нас.
На этот раз его внезапно обрывают голоса всех без исключения членов его отряда, и гном удивленно вскидывает кустистые брови.
- Хватит уже отбрыкиваться от нее, как от заразы, - басит Двалин. - Приди в себя, ты перестал видеть существенное: девочка нам помогает. А то, что ее подкосило, не смертельно. Она поправится, и мы пойдем быстрее.
- Не пойдем, - упрямо бурчит Торин, идя на поводу привычки, а не здравого смысла. - Сейчас она обуза и задерживает нас, а завтра у нее случится еще что-то внезапное, она подвернет ногу или свалится с обрыва.
- Она ни разу нас не подводила, - пыхтит Балин. - Прекрати третировать девочку, Торин, иначе рискуешь перессориться со своими племянниками.
- Что?
Старшие гномы смотрят на узбада так, словно он слепой. Возможно, так и есть, и тот действительно ничего не замечает, но всем кажется, что он просто упрямится и не желает видеть очевидного.
- Очень странно, что Кили еще не вызвал тебя на поединок... - отрезает Двалин, и Дубощит взрывается окончательно.
- И ты туда же! Вьетесь вокруг женщины, как полоумные, а я ведь предупреждал, что от нее у всех случится буйнопомешательство! Двалин, ты решил сделать человеческую девчонку своим протеже? А на племянников смотреть уже тошно, вьются вокруг нее, как загипнотизированные кролики!
Кили вскакивает с места, сжимая руки в кулаки, но останавливается, видя Леду.
Девушка слышит весь разговор между гномами и хмурится, сердито поджимает губы, а потом встает на ноги и идет к Дубощиту, печатая шаг. Она достаточно терпела и маялась весь день, сдерживая боль и злость, и эти крики становятся для нее последней каплей.
- Эй, Торин! - рявкает она; гном оборачивается, и Леда замахивается рукой.
ХРЯСЬ!
Ее кулак врезается в нос гнома, не принося ему никаких видимых повреждений, но Дубощит отшатывается с полным шока лицом, задыхаясь от возмущения и внезапной ярости. Леда морщится, сжимая кулак - она умудрилась удариться костяшками пальцев так, что те теперь стонут.
- Индюк напыщенный! - кричит девушка, тряся рукой. Собственная смелость, поддернутая клокочущей в груди злостью, ее не удивляет, хотя все вокруг поражены до невозможности, и даже Торин не находит слов, чтобы что-то сказать. - Осел упрямый! Скажешь еще хоть слово обо мне, и я отрежу тебе твою длиннющую бороду, которой ты так гордишься, понял?!
Леда разворачивается, полоснув волосами по ошарашенному лицу узбада, и уходит, кипящая праведным гневом. Чтобы еще хоть раз она связалась с этими гномьими королями!
Отряд остается на месте и никто не решается последовать за ней. Гэндальф смеется себе в бороду.
- Удар у нее не поставлен, как следует, - роняет Двалин себе под нос и решает исправить это в ближайшее время.
- Леда?
- Чего тебе?! - девушка рявкает, не глядя, хотя Бильбо пытается быть как можно более осторожным. Он бы не решился подходить к ней без чудо-отвара, но этим вечером Леда кажется злее обыкновенного, никого не слушает, а днем чуть не сносит голову Двалину, когда тот предлагает ей поединок.
- Каша готова. Ты будешь есть? - хоббиту почти боязно с ней разговаривать: Леда напоминает дракона и готова откусить ухо любому, кто осмеливается с ней заговорить. Бильбо послали за девушкой лишь потому, что у хоббита нет бороды, которую она поклялась отрезать все тем же мечом.
- Я не голодна! Скорми мою порцию Торину, может, тот поспокойнее станет!
Бильбо думает, что сейчас Леда куда яростнее Дубощита, но молчит. Говорить такое вслух теперь карается смертью.
Он уходит обратно в лагерь, и Кили вскидывает голову, красноречиво поглядывая на хоббита, но тот качает головой, и гном вновь вздыхает. Болезнь Леды сказывается на всех, а Кили больше других беспокоится и боится за нее, хотя в последнее время девушку хочется убить за вечное недовольство.
- Гэндальф, отвар для Леды готов? - спрашивает Бильбо, потирая лоб. Старый маг курит трубку, помешивает в котелке кипящие травы и кивает.
- Почти.
Не считая взрывоопасной Леды, в отряде царит спокойствие, которое расслабляет уже не первый день. Гэндальф каждый вечер следит за горизонтом, заставляет гномов дежурить по двое и старается быть начеку каждую секунду, но и он пропускает момент, когда где-то в горах раздается вой варга.
- Придется девочке обойтись сегодня без настоя, - угрюмо кряхтит маг, хватая свой посох. - Торин! Нужно бежать!
