Въелось и болит — Это глупо! — крик.
— Другого выхода нет! — снова крик.
— Ты не понимаешь… — чуть тише.
— Почему он все еще здесь?! — оглушительно громко.
— Тише! Прекратите! Не надо! — единственный спокойный голос.
И принадлежит он мне. Вот только кто его услышит? Никому и дела нет до того, что я в комнате, что я, возможно, все слышу, пытаюсь привести хоть какие-то разумные доводы. Ну конечно, лучше поорать, обидеть друг друга, наговорить кучу гадостей. А в конце разбавить это тем, что на самом деле имел ввиду совсем не то. Ну как же не то? Когда именно то. Зачастую все скандалы так и заканчиваются, а потом следует извинение, но нет, не слово «прости», даже не «Я был не прав». Нет. Извинение приобретает форму долгого молчания, а потом все делают вид, будто ничего не произошло. Будто не было тех ужасных минут, часов, во время которых ты, возможно, лишился друга. Даже если не друга, то его доверия. А какая может быть дружба без доверия? Правильно, никакой, следовательно, друга больше нет. А если продолжать, то есть шанс остаться одному, ибо ни один человек не стерпит твоего характера. Впрочем, знаете, одиночество — штука удобная, но только тогда, когда эта штука временная. А вот от постоянного одиночества блевать хочется. Да, может, кто-то и скажет, что я есть у себя, больше никого не надо. Но вот у меня вопрос к таким людям: вы не боитесь сойти с ума?. «Как же?», — спросите вы. А очень просто. Вот навалится на вас куча проблем, эмоций, всякой ерунды, то кому вы поплачетесь? Никому, кроме себя, ведь вы одиноки. А там уже будут разговоры с самим собой, возможно, даже с предметами. Потом они начнут отвечать. И тогда шизофрения. Вот вы и сошли с ума. Поздравляю, несите тортик. А началось все это с простой ссоры. Только вдумайтесь: из-за нескольких неосторожных слов вы испортите себе жизнь. Но если ваша жизнь вас не интересует, то подумайте о чувствах других. Может, они так же страдают, как и вы. Хотя о чем я говорю, если вам плевать на себя, то на других и подавно. Да, скорее всего, я преувеличиваю, но ответьте мне: кто сказал, что все не может сложиться так, как я описала выше? Да, может быть, другой исход ссоры. Особо умные люди помирятся, но если бы они действительно были бы умны, то не затевали бы спора, так что даже при мире мнение о человеке пусть и слегка, да пошатнется. Ах, я чуть не забыла об обиде. Да, ведь волшебникам свойственно обижаться. И плевать, что ты оскорблял человека в точно такой же мере, что и он. Тебе все равно хуже. Обязательно нужно долго злиться, обсуждать человека за его спиной, говорить гадости о нем, а потом великодушно простить человека, однако человек уже забыл о тебе, ибо не нужно тратить свое драгоценное время на глупых, вечно оскорбленных людишек и все в таком роде. Вы когда-нибудь были в роли человека, не тратящего свое время на этих «людишек»? Да? Что ж, мне вас жаль, потому что в конфликте виноват не один. Этих идиотов всегда двое. В моем случае трое. Гарри, Рон, Фред.
Странно, но я впервые вижу их такими разъяренными, а тем более ругающимися друг с другом. Да, были мелкие ссоры, но вот именно, что мелкие. А здесь они спорят на повышенных тонах уже больше часа. Мне начало казаться, что это никогда не кончится.
Ох, видимо, я так долго думала, что пропустила момент начала драки. Мое упущение. Я бросилась разнимать ребят, попутно бормоча что-то об их глупости.
— А ну немедленно прекратите! — теперь кричу уже я. — Что на вас нашло, черт подери? — добавила чуть спокойней,.— Вы так и будете молчать? Что ж, отлично, вот только потом не вспоминайте о друг друге, когда останетесь совсем одни.
Ребята вновь промолчали, а я ушла в комнату за аптечкой.! Почему за аптечкой, ведь можно все вылечить с помощью магии и парочки зелий! , — спросите вы. «Чтоб подольше поболело и в следующий раз неповадно было!», — отвечу я. Радует хоть то, что, когда я пришла, они спокойно сидели по разным углам, обиженно сопя. Думаю, ни у кого больше нет желания драться после разбитых носов и парочки фингалов.
Все то время, пока я приводила их в божеский вид, они молчали, зло поглядывая друг на друга.
— Вы ничего не хотите сказать? — закончив, спросила я.
И они одновременно показали друг на друга руками, начиная бормотать что-то невнятное, выкрикивать ругательства и обвинять других в конфликте.
— Поверить не могу, что взрослые люди поссорились из-за такой ерунды, — таковым был мой ответ на этот гул.
— Гермиона, ты называешь ерундой ситуацию, из-за которой может начаться война? — тихий голос Гарри.
— Я называю ерундой ваше неумение договариваться. К тому же вопрос о привлечении нашего бывшего Пожирателя в дело не спровоцирует военных действий.
— Да? А если Белла узнает о его предательстве? — выпалил Рон.
— Тогда хуже станет ему. Но на поспешные шаги Лестрейндж не решится.
— То есть тебе совсем плевать на судьбу человека, который помогает нам? Ну подумаешь, будет она его пытать, да? — голос Рона словно сочился ядом.
— Прекрати! Мы бы обеспечили ему безопасность. И, предугадывая твою следующую реплику о том, что тогда Белла узнает о нас, отвечаю: нет. Нет, потому что он мог отнести книгу и любому другому магу.
— Значит, я правильно понимаю твою позицию по поводу вопроса о привлечении Пожирателя? Ты согласна на этот бред? — спросил Гарри.
— Другого выхода у нас нет, — я покачала головой и ушла в комнату.
Удивительно, как из обычного спора все это переросло в ссору и переход на личности. Не понимаю, зачем нужно было обзывать друг друга. Тем более начинать драку. Сначала Фред и Гарри кричали что-то об этом треклятом Пожирателе, потом Рон каким-то боком приплел туда наши отношения, затем Гарри вторил Рону что-то об эгоистичности, ну, а потом драка. Мерлин, как это глупо. Почему они напоминают мне маленьких детей?!
Войдя в комнату, я с разбегу плюхнулась на кровать. Такая мягкая, манящая. В последнее время мне не хватает одного: здорового сна.
Конечно, поспишь тут, когда в любой момент кто-то может умереть, подраться или начать войну. Как же мне надоели эти постоянные кошмары. Я надеялась, что с окончанием войны они исчезнут, но все только усугубилось. Каждый день, ночь словно пытка. Мне снятся их лица. Всех тех, кто пал от руки Пожирателей. Кто-то мне знаком, кого-то вижу впервые. Они приходят, улыбаются и словно зовут к себе. Но потом все до единого рассеиваются, и я вижу их истерзанные, местами обгоревшие мертвые тела. И лица. Лица, полные ужаса, страха, боли. Я бы врагу не пожелала такой смерти. Раньше я думала о том, почему многие люди молили Волдеморта и его приспешников о смерти, а не пытались противостоять им или сбежать. Теперь я понимаю: они знали, знали, что нет шансов. При побеге их найдут и заставят мучиться сильнее, лучший выход в их положения — мольба о смерти. Я не могу больше жить, чувствуя себя и своих близких в постоянной опасности! Я уже потеряла самых дорогих мне людей! Сколько еще жертв нужно, чтоб эти сволочи успокоились?
По моей щеке скатилось несколько слезинок. Да, это тяжело, но нужно держаться, нельзя быть слабой, иначе тебя ждет та же участь, что и тех, кого ты уже успела похоронить. Это сложно, но необходимо.
Услышав стук в дверь. я быстро утерла слезы и разрешила войти. Это был Фред. Он осторожно зашел и присел рядом со мной. Несколько минут мы сидели молча, а потом он начал диалог:
— Гермиона, я хотел извиниться и…
— За что? — недоуменно спросила я.
— Этой дракой мы вроде как сильно расстроили тебя.
— Да, ты прав, но я не хочу это обсуждать. Ты, кажется, хотел еще что-то сказать, —
я поспешно ушла от ответа.
— А, точно, я переезжаю, поэтому хотел попрощаться.
— Уже?
— Я уже говорил об этом, да и малыш Ронни начинает злиться. Кстати, я пойму, если ты перестанешь мне помогать в… ну, ты понимаешь. Все-таки сейчас есть более важные дела и я смогу справится сам.
— Что? Нет, я не говорила, что перестану. Я обещала, и я выполню свое обещание.
— Спасибо.
Спасибо. Короткая фраза. Но сколько в ней всего. Эмоции, надежда, вера, бесконечная благодарность. Иногда бывает недостаточно одного слова, а иногда и молчание — хорошо продуманный ответ. Я положила голову на его плечо, и мы сидели так, не проронив ни слова. Сколько прошло времени? Час, несколько минут, а может, и секунд? Неизвестно. Такое ощущение, что мы просидели бы так еще целую вечность. Но у нас нет вечности. Всего пять месяцев. Пять месяцев, и один из нас умрет. И это буду не я. Но после смерти горячо любимого мною человека я не уверена, что смогу жить дальше. Это будет невозможно. Я должна сделать все для его спасения. Да, возможно, если он найдет любовь всей своей жизни, то у меня просто не будет шансов, хотя у меня и сейчас их нет. Я сама своими руками разрушу все надежды и мечты. Но жизнь человека дороже всего этого. Просто так нужно. Главное — не забывать о том, что мы можем погибнуть и в течение этих пяти месяцев. И все старания будут напрасны. Никто не знает, что будет дальше. Вдруг мы не сможем противостоять Белле и начнется война?
— Давай встретимся сегодня в библиотеке и поищем хоть какую-то информацию? — с надеждой сказала я.
Он лишь кивнул и ушел, напоследок бросив: «В семь».
***
К обеду я спустилась в гостиную и обнаружила там Рона, сидящего на диване и смотрящего в одну точку.
— Где Гарри? — голос дрогнул.
Я не могла спокойно говорить с ним. Слишком много событий поспособствовало этому.
— Уехал.
— Даже не попрощался?
— Даже не попрощался.
— Он злится?
—Ты не хочешь спросить, не злюсь ли я?!
— Я и так это вижу.
— Скажи, вот ответь честно, не ври мне, пожалуйста. Ведь между тобой и моим братом что-то происходит?
— Ох, Рон, это…
— Это так? Гермиона, ответь, не молчи!
— Да.
