Ответы— Неприятно это признавать, но, похоже, ничего полезного для нас в этих книгах нет, — Гермиона вздохнула и закрыла книгу.
— Согласен. Но некоторые вещи могут пригодиться потом, — сказал Драко.
— Понятия не имею, где еще искать. У меня мозг вот-вот взорвется, — она помассировала виски и зевнула, — давай займемся чем-нибудь еще, не сидеть же здесь всю ночь.
— Чем именно? — определенно, Драко нравилось, как это прозвучало.
— Не знаю, ты — парень, так придумай что-нибудь, — ответила Гермиона, улыбнувшись ему.
— Минутку! Обычно ты кричишь про равенство и все такое, а сейчас хочешь, чтобы я нашел нам занятие, просто потому что я — парень! — с притворным негодованием воскликнул Малфой, потом в его голову пришла идея. — Придумал. Как насчет полетов?
— Только через мой труп, — Гермиона покачала головой.
— Не понимаю, почему?
Раздался стук в дверь, они переглянулись, и Драко пошел открывать. Спустя мгновение Гермиона услышала короткий разговор, а потом в комнате появился Гарри. Она вскочила.
— Гарри! Что-то случилось? — тревожно спросила Гермиона.
— Не знаю, МакГонагалл сказала, чтобы мы все пришли в Большой зал, — Гарри пожал плечами.
— Вся школа? — спросил Малфой, и Гермиона надеялась, что это так.
— Нет, только те, кто участвует в терапии, для нас есть какие-то новости. Пойдем? — Гарри перевел взгляд с Гермионы на Драко; они кивнули. Гермиона заметила, что Драко вполне цивилизованно говорил с Гарри и держался намного спокойнее, чем раньше, и была очень рада этому. Об их дружбе не шло и речи, поэтому Гермиона была рада, что они способны провести десять минут в обществе друг друга без полномасштабной войны.
Они пришли последними, профессор Снейп закрыл за ними дверь, пока все занимали свои места. Впереди стояли профессор МакГонагалл, профессор Дамблдор и мадам Помфри.
— Добрый вечер, — в комнате повисла тишина после слов Дамблдора, — уверен, что вы удивлены тем, что мы пригласили вас сюда, поэтому я постараюсь быть максимально лаконичным. Также я знаю, что все вы лелеете ложную надежду, поэтому в первую очередь скажу, что мы не нашли лекарства, но есть некоторые очень обнадеживающие новости. Профессор Снейп, я и лекари из больницы Святого Мунго обнаружили кое-какую важную и интересную информацию, и я посчитал необходимым сообщить её вам сейчас же. То, от чего страдают наши чистокровные студенты — не болезнь. Это чары.
По залу прокатился шепоток, и Дамблдор дождался, пока он стихнет, прежде чем продолжить.
— Мы нашли древнее, подчеркиваю, очень древнее заклинание, тысячи лет оно не использовалось, и именно оно стало причиной недавних событий. Оно как экран зла — начинает действовать только когда этого самого зла становится слишком много. То есть оно срабатывает, когда зло превышает определенный порог. Мы не знаем точно, измеряет ли оно зло, или просто является индикатором зла, я и не знал, что зло можно измерить подобным путем. Заклинание настолько старое и сложное, что, возможно, мы никогда не сможем полностью понять его. Я лишь могу предположить, что последнее восстание Темного Лорда и его последователей как-то изменило уровень зла. Вероятно, это повлияло на заклинание, и оно привело нас к той ситуации, в которой сейчас мы и находимся. Боюсь, смысл работы этих чар слишком сложно объяснить, но я постараюсь быть как можно более ясным. Заклинание чувствует источник зла и стремится избавиться от него. В данной ситуации оно увидело опасность в чистокровных волшебниках, поэтому стремится избавиться от молодого поколения чистокровных волшебников. В общем, это нападение на всех несовершеннолетних чистокровных волшебников. Да, мистер Уизли?
Рон поднял руку.
— Но почему только чистокровные? Да и не все чистокровные последователи Волдеморта.
— Нет, конечно, не все. Заклинание ищет главную причину зла. Последователи Волдеморта преимущественно чистокровные, за некоторым исключением.
— Если чары считают именно это источником зла, то почему они не действуют на взрослых волшебников?
— Этот вопрос заинтересовал нас одним из первых. Однако заклинание не просто стремится уничтожить то, что несет зло. Цель этих чар далеко идущая: оно стремится предотвратить его дальнейшее распространение. То есть если оно убьет следующее поколение волшебников, способных распространять это зло, то все закончится.
После слов Дамблдора в зале снова повисла тишина, которая была разрушена голосом Драко.
— Почему мне хуже, чем остальным?
С минуту Дамблдор молча смотрел в пол.
— Мистер Малфой, вы хотите, чтобы я был честен с вами? Боюсь, мой ответ вам не понравится.
Драко ответил немедленно.
— Все равно. Я хочу знать.
— Ваша родословная очень хорошо прослеживается. Вы из чистокровной семьи, чьи предки хорошо документировали всю историю даже до того, как данное заклинание было написано. Такого нет в других чистокровных семьях, чьи представители находятся в этом зале. К примеру, история семьи Уизли или Лонгботтом намного короче, к тому же вполне возможно, что они имеют среди родственников магглов или в их семьях были полукровки. Проще говоря, мистер Малфой, вы страдаете, потому что ваша кровь слишком чистая.
Драко был явно недоволен этим ответом, но промолчал. Дамблдор вновь заговорил.
— У нас есть выбор: либо искоренить источник зла, из-за которого сработало заклинание, но, очевидно, что этого сделать мы не можем, либо создать контрзаклятие, способное остановить действие первого. Мы с профессорами работаем над этим, даже добились небольшого прогресса, но процесс очень медленный, поэтому мы будем рады любой вашей помощи. Чем больше людей, пытающихся расшифровать чары, тем лучше. Как бы банально это ни звучало, если вы найдете что-то интересное — расскажите нам. Даже самая малая помощь может привести нас к решению проблемы. Мы раздадим вам копии этих чар, чтобы вы могли ознакомиться с ними. Язык, на котором написано заклинание, очень древний, поэтому придется прочесть это несколько раз, чтобы понять. Пока же работает терапия, её нужно продолжать. Когда было создано данное заклинание, не было ни магглорожденных, ни полукровок. Это нам на руку, у нас есть время найти решение проблемы.
Большой зал наполнился звуками, все студенты спешили обсудить то, что сказал директор. Когда все направились к выходу, чтобы разойтись по спальням, Гермиона повернулась к Гарри, Рону и Драко.
— Видите? Что я говорила? Ответ был где-то в книге! — кивнула она им.
— Если мне не изменяет память, немного раньше ты говорила, что ничего полезного в этих книжках нет, — с легкой ухмылкой сказал Драко.
Гарри посмотрел на Малфоя, удивлённый дразнящим тоном его голоса. Он перевел взгляд на Гермиону, чтобы посмотреть на её реакцию.
— Я не говорила этого. Не совсем это, — она поморщилась и посмотрела на смеющегося Драко, — и ты, черт возьми, это знаешь, Малфой. Я иду спать.
Теперь Гарри смеялся вместе с Драко, потому что чем сильнее злилась Гермиона, тем смешнее она становилась. Мальчишки смотрели ей вслед, пока она шла к дверям Большого зала, но вдруг Гермиона остановилась. Она развернулась и подошла к ним.
— С тобой все будет хорошо, если я сейчас пойду спать? Я просто только вспомнила, что должна быть рядом с тобой.
— Я думал, что я «черт возьми, знаю все это», и, кажется, ты в истерике собиралась идти спать, — Драко дразнил её, и Гермиона уже хотела ответить ему, но он мягко коснулся её плеча, — я просто дразнил тебя. Все в порядке, честно. Можешь идти.
Поттер смотрел на все это с интересом и удивлением. Он почему-то думал, что они проводили все время либо игнорируя, либо споря друг с другом. Гарри никогда в жизни не мог вообразить, что Малфой вот так ласково будет поддразнивать его лучшую подругу. В самом деле, они с Роном иногда точно так дразнили Гермиону, и такая выходка со стороны Малфоя очень удивляла.
