Глава 13Постучав, я открыл дверь кабинета и просунул в отверстие свою голову.
- Да-да? – послышалось из кабинета.
- Можно войти?
- Ааа! Да, Пит, заходи, - ответил доктор Аурлиус.
Я детально изучил этот кабинет за то время, что мне приходилось проводить на приеме у доктора. Этот добротный ковер, кожаная мебель, вырезной дубовый стол, орнамент на стенах – все это было мне до боли знакомо. Но я должен признать, что обстановка комнаты мне нравится. Благородство и изысканность – воплощения ее интерьера.
- Присаживайся, Пит, - он указал мне на кресло, стоящее около окна.
Как правило, наши беседы проходили именно так – в креслах. Никаких стереотипов - стол, стул, записи. Скорее, это общение походило на разговор двух приятелей, из которых один толковал о своих проблемах, а другой внимательно, слушал и давал совет. Нетрудно догадаться, кто какую роль играл.
- Как твое самочувствие? – поинтересовался доктор, когда мы уселись на свои положенные места.
- Весьма благоприятно, сэр. За это время в моем состоянии произошли существенные сдвиги. Мне кажется, я начинаю приходить в себя.
- Вот как? Ну что ж, мальчик, я никогда не терял надежды на твой счет, хотя и не говорил тебе об этом. Ну, а в чем проявляются эти изменения? Тебя прекратили мучить видения?
- К сожалению, нет, доктор, - парировал я. – С момента нашей последней встречи у меня был приступ.
- Один?
- Да, всего один.
- Ну, это уже что-то по сравнению с тем, как часто вспышки ярости проявлялись раньше. Ну, и как же ты справился с приступом?
- Китнисс помогла мне обуздать сознание.
- Прости, что ты сказал? – мужчина наклонился ко мне, захватив пальцами душку своих очков.
- Я сказал, что Китнисс привела меня в сознание. Благодаря ей, я смог справиться с приступом.
- Во время приступа девушка была рядом? – его неподдельное изумление выходило за рамки врачебного этикета.
- Совершенно верно.
- И ты не испытал никакого желания нанести ей телесный ущерб?
- Абсолютно. Это-то меня и приводит в недоумение. Я не понимаю, что произошло в тот вечер. Почему я не хотел задушить, ну или там, ударить ее? Я не почувствовал совершенно никакой злости по отношению к Китнисс.
- Очень интересно… - доктор Аурлиус встал со своего места и принялся неторопливыми размеренными шагами мерить свой кабинет. – Скажи Пит, а как много времени ты проводишь в обществе этой девушки?
- Каждый день. Почти круглосуточно последнее время.
- И…
- Что и?
- Никакой злости, никаких приступов?
- Совершенно, - меня уже начинал раздражать наш разговор, но я не давал эмоциям проявить себя. – Наоборот, я чувствую, как рядом с ней мне становится лучше. Когда я убедил себя, что она не представляет для меня никакой угрозы, мне стало проще. Теперь я понимаю, что все мои терзания и обвинения на счет этой девушки были ошибочными.
- Признаться, Пит, я и не ожидал, что дела настолько хороши. Скажи, а ты принимаешь те препараты, которые я тебе назначил?
Стыд наполнил меня с ног до головы. Коробочка с медикаментами уже давно пылилась на кухонной полке.
- Нет, доктор. Уже давно нет.
- Что ж, я не могу похвалить тебя за такую халатность по отношению к своему здоровью, но я могу восхититься силой твоей психики. Твоя нервная деятельность поражает меня. По всем мои прогнозам ты еще не скоро мог бы даже говорить спокойно с этой девушкой. Скажи, а ты, уж прости за такой вопрос, прикасался к ней? Ну, скажем, рукопожатие.
Я почувствовал, как краснеют кончики ушей и пылают щеки. Если бы он знал, что мы уже давно не обходимся рукопожатиями. Видимо, от Аурлиуса не ускользнуло мое смущение.
- Даже так… - только и произнес он.
Не знаю, что подразумевалось под эти «Даже так», но я решил внести некую ясность.
- Мы просто обнялись. Как друзья.
- И что ты почувствовал при этом?
Я смутился. Он переступал рамки доступного ему. Мне это не понравилось.
- Простите, доктор, но я не хотел бы обсуждать это с вами.
- Пит, ты же понимаешь, что мой вопрос вызван вовсе не любопытством. Я хочу разобраться в твоем нынешнем состоянии. Но если ты не хочешь отвечать, то не стану лезть в твою душу. Просто скажи – теперь эта девушка вызывает у тебя скорее дружелюбные чувства, нежели враждебные, я прав?
- Ну, да. Китнисс помогает мне вернуться к жизни. Она объясняет мне то, что не может объяснить моя память. Да и потом, она единственный близкий человек, который у меня остался.
Мужчина некоторое время смотрел на меня и довольно странная, триумфальная и, в то же время, таинственная, улыбка озарила его лицо.
- Это невероятно. Когда мы виделись с тобой в последний раз, я был уверен, что твое состояние находится в тех рамках, которые не позволят тебе навредить Китнисс Эвердин. Поэтому я и отпустил тебя в Двенадцатый Дистрикт. Но я и подумать не мог, что ты сможешь вновь смотреть на нее дружелюбно. Это немыслимо.
Я продолжал на него смотреть, не говоря ни слова. Даже не знаю, мне следует радоваться такому вердикту или огорчаться из-за недоверия к моей персоне.
- Вы можете объяснить, чем это вызвано? – обратился я, наконец, к доктору Аурлиусу.
- Не совсем, если честно. Прежде в моей практике не было подобного. Нет, безусловно, люди, которые теряли память, постепенно ее восстанавливали. Но на это требовались годы, а не месяцы. Возможно это связано с тем, что твоя память не была стерта, как таковая, а подверглась лишь форматированию. Возможно, это является причиной твоих успехов. На самом деле, Пит, ты меня весьма порадовал сегодня.
- А видения? Они будут повторяться?
- После того, что ты мне рассказал, я едва ли могу давать точные прогнозы. Но, боюсь, Пит, они еще долгое время будут мучить тебя. Прости за прямоту, но мне кажется, тебе лучше знать правду.
- Да, спасибо за объективность, доктор.
- Что ж, Пит, я боюсь, что наше время подошло к концу. Наверняка, мисс Эвердин заждалась тебя, чтобы отправиться обратно в отель.
- В Тренировочный центр, - исправил я его.
- Нет, мой друг, в отель. Прими этот факт и будь оптимистом. Стакан должен быть наполовину полон, а не пуст. Действительность такова, какой мы ее воспринимаем. Какой рисует ее нам наше сознание. Не забывай об этом.
- Я не могу иначе. Я не исправлю свои воспоминания.
- Мы поговорим с тобой об этом при следующей встрече.
Пожав руку доктору, я направился к двери. Уже дернув ручку и собираясь покинуть его кабинет, я услышал его слова:
- Единственное разумное объяснения, которое я могу тебе дать, так это твое отношение к ней. Тебе известно, что я холостяк, поэтому не знаю, возможно ли такое. Бывает ли столь крепкое чувство. Но… Судя по всему, ты невероятно сильно любил ее.
Ничего не ответив, я вышел из кабинета.
В вестибюле меня ожидала Китнисс.
- Ну, что поехали? – спросила она.
- Нет, Китнисс, езжай без меня. Мне нужно прогуляться.
Она посмотрела мне в глаза, и в ее взгляде читались тревога и волнение.
- Пит, с тобой все в порядке?
- Да. Просто хочу подышать свежим воздухом, - ответил я. - Голова идет кругом после разговора с доктором. Он устроил мне целый допрос с пристрастием. Интересовался каждой мелочью вплоть до того, какой температуры я пью чай. Как будто это что-то может значить.
Она недоверчиво посмотрела на меня, но придираться не стала.
- Мне пойти с тобой?
- Нет, не надо. Ты, наверняка, устала. Отправляйся в Тренировочный центр.
- Ладно. Только недолго, Пит. Чтобы мне не пришлось тебя потом искать.
- Не беспокойся. Не заблужусь.
Вечерний воздух обдувал мое лицо. Приятно. А голова действительно кипела.
Судя по всему, ты невероятно сильно любил ее…
А действительно, возможно ли так сильно любить человека? Может ли человеческое сердце выдерживать так много? Не знаю. Но мое ведь могло. И сейчас может, я уверен в этом. Я знаю, что моя нынешняя любовь не идет ни в какое сравнение с тем, что я когда-то испытывал к ней. Но ведь доктор Аурлиус не мог поверить в то, что я вообще когда-нибудь смогу тепло относиться к этой девушке, дружить с ней. Я уже сейчас испытываю страшную привязанность к Китнисс. С каждым днем это чувство становится все сильнее, крепнет где-то в глубинах моего сердца.
Я же понимаю,
что я испытываю к Китнисс. Я люблю ее. И больше уже не сомневаюсь в этом. И когда-нибудь я полюблю ее так же, как любил прежде. Я смогу ей дать, все, что она пожелает, смогу сделать ее счастливой и никому не позволю причинить ей боль.
Как же это приятно знать, что ты кого-то любишь.
А в городе, тем временем, царила весна.
