Глава 13Глава: 13: «Спасти сэра Гая»
Робину удалось пробраться в Ноттингем без происшествий. Но как проникнуть в замок? Тут его шепотом окликает Мэриан и делает знак следовать за ней. Препираться некогда, да и не имеет смысла. Леди выводит Робина в замок каким-то потайным ходом. Спрашивать ее не время, но Робин и сам знает – Мэриан тоже решила рискнуть и выяснить, как там Гай. Что ж, скоро они узнают.
Им удалось проникнуть в кабинет Вейзи, оставшись при этом незамеченным. Гай говорил – там есть ниша, которую сам шериф использует, чтобы наблюдать за поведением некоторых интересующих его личностей. Велит, чтобы их проводили в его кабинет и сообщили, что он изволит задержаться, а сам подглядывает и подслушивает. Видимо, Гай показал эту нишу Мэриан. Что ж. оно и к лучшему.
Они все слышали, и Робин ушам своим не верил. Гай не сказал шерифу про чертежи. А это значит, в Гизборне жив тот самый Гай, с которым Робин дружил и выпивал по вечерам. Возможно, и у их дружбы есть шанс… Если, конечно, удастся вытащить Гая живым из этой переделки.
Но эти мысли роились где-то на задворках сознания Робина – ему было невыносимо смотреть на то, как Гая избивают. Он знал, что сейчас вмешиваться нельзя. Превосходство на стороне противника, и их всех просто поубивают. Умом-то это все Робин понимал прекрасно. Но попробуйте объяснить это сердцу. И раньше, на войне в Святой земле, Робин испытывал это мерзкое ощущение – когда мучают, ранят или убивают друга, это намного больнее, чем если тебя самого. Вот и теперь, смотря на мучения Гая, Робин чуть было не вмешался. И сделал бы это, если бы не Мэриан. Им всем просто повезло, что леди Найтон не утратила благоразумия. Она дернула Робина за руку и покачала головой. Да. Надо идти. Мэриан не сказала это вслух, но Робин все понял – если его сейчас убьют, Гаю точно конец. И они ушли, оставив Гая в компании шерифа и его отморозков. Никогда еще Робин не ненавидел себя так сильно.
В лагере Робин всем рассказал, что случилось с Гаем. К его удивлению, все прониклись. И все, единогласно, даже до его просьбы, выразили желание помочь Гизборну, которого не так уж и давно столь же дружно презирали. При этом никто даже не упомянул про чертежи.
Никто этого ему не сказал, но Робин и сам знает – если они будут спасать Гая, упустят замечательную возможность украсть у Вейзи чертежи. Ведь шериф, конечно, устроит Гаю показательную казнь. И во время этой казни можно было бы все провернуть легко и быстро. Но Робин не может. Второй раз делая выбор, имея на это больше времени, он все равно выбрал дружбу. А как же иначе?
Хотя Робин не льстил себе надеждой, что Гай вот так сразу его простит. Конечно, он его ненавидит. И имеет на это полное право. А то, что не сказал про чертежи Вейзи, значит лишь, что ему не безразлична судьба Англии. Но он, как и тогда, на площади, сам Робин, делал выбор, находясь в очень ограниченных временных рамках. А потом, когда осознает, что теперь он вне закона, и все благодаря Робину… Впрочем, пока Робин так далеко не заглядывал. Главное сейчас – спасти Гая. С остальным разберутся.
С Мэрин Робин договорился, что она останется в Ноттингеме и попытается выяснить, что сейчас с Гаем и когда состоится казнь. Она решила упросить Вейзи о свидании со своим «женихом». Конечно, это опасно. Но Робин понимал, что иначе никак. Метался по лагерю, как ошалелый, дожидаясь новостей. Вдруг он что-то не рассчитал? Вдруг шериф решил на этот раз обойтись без показательной казни, ограничиться простым убийством? Что тогда? Как он будет жить с этим?
К тому моменту, когда Мэриан добралась до лагеря, Робин совсем извелся. Как только леди спрыгнула с лошади, он подошел к ней и взволнованно бросил:
- Говори.
- Гай жив, хоть и в довольно плачевном состоянии. Думаю, нам придется предусмотреть вероятность, что сам он не сможет не то, что бежать, даже идти.
- Вейзи, урод! Я еще доберусь до него! Ты сказала Гаю, что мы его спасем?
- Сказала, только…
- Что?
- Он не поверил.
- Как не поверил?
- Он решил, что ты послал меня убедиться, что он не сказал про чертежи. Обещал, что не скажет.
- Да к черту чертежи! Главное спасти Гая. Казнь назначена?
- Да. Состоится на рассвете. Робин, но чертежи ведь тоже важны, ты и сам понимаешь.
- Да, но в любом случае, для меня важнее жизнь Гая. И пусть меня за это казнит король Ричард как предателя. Я не оставлю друга умирать.
- Я могу помочь.
- Мэриан, это опасно.
- У меня все получится, обещаю. Да и риска почти никакого – я стащу чертежи во время казни, а после твоего появления так все будут очень заняты.
- Будь осторожна.
Конечно, Робину не хотелось посылать Мэриан за чертежами. Но другого выхода, и правда, нет. После того, как они освободят Гая. Шериф наверняка придет в страшную ярость, захочет их уничтожить и в поисках чертежей весь замок вверх дном перевернет. И не исключено, что найдет их. Поэтому его обязательно надо опередить.
Но вот чего Робин не хотел допустить ни в коем случае, так это присутствия во время казни на площади Мег. Он понимал, что в этом случае за ней придется присматривать, а это сильно затруднит процесс спасения Гая. Так девушке и объяснил. Вопреки ожиданиям она не обиделась. Сказала, что будет ждать Гая здесь и молиться за него. И в это время приготовит все, что нужно, чтобы принять и выходить в лагере раненого. И Робин понял, что нашел в Мег Гай. Возможность тихого и спокойного счастья. Того, чего никогда не будет с Мэриан.
На площади было полно народу. За то время, пока ничего не помнил, Гай умудрился среди простых людей обрести доброжелателей, которых совсем не радовала перспектива его казни. Но все же тех, кто пришел сюда насладиться зрелищем, было гораздо больше. И Робин, вопреки голосу рассудка, чувствовал раздражение. Понимал, что Гай много зла сотворил на своем веку, но вид радостно ждущей мероприятия толпы был ему противен. Что ж, в любом случае, ничего они не дождутся.
На площади Робин стоял не один, с ним были все его люди. До поры до времени их лица были прикрыты капюшонами, все находились в напряженном ожидании.
Робин знал, что Гаю сильно досталось. и представлял себя, чего ожидать но все равно вздрогнул, когда друга вывели. Выглядел Гай хуже некуда и, действительно, на ногах еле держался. Но шел с гордо поднятой головой. Внезапно Робин ощутил, что Гай смотрит прямо на него. Он понял – то его узнал. И в тот миг, стоило только Гаю крикнуть, что на площади преступник, как Робина и его людей арестовали бы или просто перебили. Но Гай промолчал.
Только вот в его взгляде, обращенном на Робина, не было никакой надежды. Похоже, Гай, и правда, не верит, что Робин здесь для того, чтобы спасти его. Думает, пришел насладиться зрелищем? И все равно не сдал? Робин понял – Гай гораздо благороднее, чем он сам. И это понимание только еще больше усугубило чувство вины. Впрочем, не время винить себя и сожалеть. Это можно сделать и позже, когда жизнь Гая окажется вне опасности.
Тем временем Вейзи спросил о последнем слове. Но Гай промолчал. Стоит до конца на своем. Настоящий герой. А на Робина больше не смотрит. Ни на что не надеется? Напрасно. Палач собрался выбить веревку из-под ног бывшего помощника шерифа. Сейчас или никогда. Робин выпустил две стрелы – в палача и веревку, Гай повалился на землю. Краем глаза Робин видел, как к Гаю прибежали его люди. Впрочем, ему было не до того – он отвлекал всеобщее внимание, держа Вейзи на прицеле.
Робин не знал, что, когда Маленький Джон и Алан уже почти вынесли Гая из города, путь им преградила толпа солдат. И перед Аланом встал, пожалуй, самый тяжелый выбор в его жизни. Он мог бы просто сделать вид, что не сообразил, его никто бы не упрекнул. Кроме совести, которая, оказывается, у него все же есть.
Алан знал, что если Гизборн выживет, он, конечно, расскажет Робину о его шпионаже. И что с ним может сделать разгневанный опальный граф? Даже подумать страшно. Но все же Гай ему не чужой. И Алан использовал то, что хранил на особый случай. Взрывоопасную смесь. С ее помощью удалось отделаться от солдат, и до лагеря они добрались вполне благополучно. Вот только что будет теперь? Алан не испытывал ни малейших иллюзий. Даже решил бежать из лагеря. Но перед этим он все равно поговорит с Гаем, объяснит ему.
Из Ноттингема выбраться удалось, его люди не пострадали, и Мэриан вернулась с чертежами, целая и невредимая. Чертежи они сразу же сожгли, такое никому не должно достаться. И Робину бы вздохнуть с облегчением, но для этого пора рано – Гай находится между жизнью и смертью. Видимо, избивающие его солдаты все же задели жизненно важные органы. О Гае заботились Джак, Мэриан и Мег. Робин пытался зайти в палатку, ждать было выше его сил. Но оттуда его мягко вытеснила Джак. Сказала:
- Ты ему сейчас не поможешь. Ты и так сделал все, что было в твоих силах.
- Джак, ты не понимаешь. Это все я виноват! Если с Гаем что-то случится, я никогда себя не прощу.
- Робин, можно винить солдат, самого Вейзи… Но ты-то здесь причем?
- Да как ты не понимаешь! Это же наша с Мэриан дурацкая затея.
- И, насколько я помню, предложила это именно Мэриан.
- Я здесь главный, и я за все отвечаю.
- Постарайся успокоиться, Робин. Как только будут новости, я сообщу.
Джак ушла к больному. Успокоиться у Робина не получилось. Наоборот, он все больше накручивал себя. Ведь, когда они с Мэриан продумывали план обмана Гизборна, это воспринималось, как веселая игра. Подурачат они помощника шерифа немного, а потом он обретет память, и все вернется на круги своя. Или шериф его казнит, и одной проблемой станет меньше. Робин просто забыл, что в жизни нет ничего простого.
Как-то так незаметно для самого Робина получилось, что исполнилось желание его отца. Граф Хантингтон когда-то давно, когда собирался жениться на леди Гислейн Гизборн, говорил своему сыну, что они с Гаем должны быть как братья. Для виду соглашаясь с отцом, Робин все для себя решил – такие братья ему не нужны. Потому что считал себя лучше всех, не хотел ни с кем делить любовь отца. А вот теперь он бы с радостью назвал Гая братом.
А, если только можно было бы повернуть время вспять, он, конечно, не позволил бы Гаю и Изабелле покинуть родовое гнездо. Они бы вместе заботились о своих землях и своих людях… Все сложилось бы совершенно по-другому.
Да и теперь Робин с удовольствием вернул бы Гаю его земли. Это же не правильно, что земли, которые должны принадлежать именно Гаю, достались ему. Робин чувствует себя вором. Это тогда все казалось понятным и логичным…
И вернет все, если только его владения вернут ему самому… и если Гай будет жив. Причем вне зависимости от того, как сложатся их отношения в дальнейшем.
Да, если Гай будет жив. А если не будет? Робин не представлял себе, как будет жить с осознанием того, что из-за него погиб этот человек. Да он солдат, и из-за него погибло много людей. Но именно Гай – тот человек, смерть которого, Робин знал, он никогда не сможет себе простить. Он потерял счет времени, и не знал, когда вышла Джак. Сарацинка сказала: «Он будет жить». И впервые за последнее время Робин, наконец, смог расслабиться.
Робин решил пока затаиться, Вейзи на данный момент очень опасно злить. Так что разбойники сидели тихо – ни на кого не нападали, не проникали в Ноттингем, не строили козней. Робин даже в Локсли не заходил. И так бы продолжалось, по крайней мере, до выздоровления Гая, если бы туда не съездил Матч. По-тихому, просто чтобы разведать обстановку. Рассказал он, что Вейзи прислал нового управляющего, который ведет дела гораздо жестче, чем Гизборн даже до потери памяти. Народу несладко приходится. А в конце Матч добавил:
- И кстати, Робин, люди тобой недовольны.
- Из-за того, что им теперь живется хуже?
- Отчасти из-за этого тоже, но в основном причина в Гизборне.
- Гай-то при чем?
- Большинство людей не довольно, что ты его спас. Говорят, что Робин теперь не Гуд, раз помогает кровопийцам и ничего не делает, когда притесняют простых людей.
- Вот значит как… Ну что ж, идем.
- Куда?
- В Локсли.
Робин очень обиделся и разозлился. Он, значит, отказался от земель, от титула, ежедневно рискует жизнью, все ради этих людей. И он, хоть ничего за это не просит, все же надеется на благодарность и некоторое понимание. Разве это так много? Жители же Локсли, стоило только ему сделать хоть что-то, что их не устроило, сразу же отвернулись от него, стали критиковать. И, между прочим, сами признают, что при Гае, даже в худшие времена, им жилось лучше, чем при новом управляющем. А если бы Гай отдал чертежи, он до сих пор был бы помощникам шерифа. А Локсли, очень вероятно, было бы в назидание остальным стерто с лица земли. Поэтому жители Локсли сами должны были быть против казни Гая, а не упрекать сейчас Робина за то, что он ее остановил. И, кстати, Гай – друг Робина. И, как только Робину вернутся земли, станет владельцев всех, принадлежащих ему по праву рождения, земель. А если кого это не устраивает, это исключительно их проблемы.
Вот речь именно такого содержания Робин и произнес на центральной площади Локсли. Понимал, что рискует, но был так разозлен, что все равно пришел. Эх, Гай, если узнает, скажет наверняка, что это просто очередная бравада эгоиста, считающего себя народным героем. А потом добавит, что Робина просто покоробило то, что любят его не все. Но Робин думал в основном не о себе. Просто к нему вернулось то раздражение, какое он испытал тогда, на площади, когда видел ликование и откровенную радость на лицах некоторых жителей. И это не смотря на то, что в последнее время Гай им помогал по мере сил.
Возразить Робину на его пламенную речь желающих не нашлось. И то верно – говорить он всегда умел, как и действовать. Более того, Робин видел, что многие его словами всерьез прониклись. Это его вполне удовлетворило, и он, раздав людям некоторые припасенные запасы, вернулся с Матчем в лагерь.
Шло время, Гай поправлялся. Когда Робин узнал от Мэриан, что Гай пришел в сознание, был очень рад. Но перестал заходить так часто, как когда Гай пребывал в забытьи. Тогда, пользуясь тем, что у их подрывной деятельности наступил период затишья, Робин заходил очень часто, почти что жил на лавке у постели Гая. Джак ворчала, но понимала, что, когда серьезно болен друг, хочется отдать ему частичку своей энергии. А вот когда Гай пришел в сознание, Робин стал заходить только тогда, когда точно уверен, что он спит. Потому что, если застанет Гай бодрствующим, разговора будет не избежать. А к этому, был уверен Робин, они оба не готовы.
Вот Мэриан поговорила. А в результате выбежала, вся заплаканная. О том, о чем они с Гаем поговорили, рассказывать оказалась категорически, и Робин не настаивал. Зачем? Он и так себе примерно представляет этот диалог. И понимает, что ему будет еще сложнее.
Конечно, он пытался себя уверить, что повременить с решающим разговором надо, потому, что Гай еще не готов. Он слаб, и не стоит пока напрягать его этим. Пусть лучше до полного выздоровления с ним Мег говорит, от этого они оба только удовольствие получают. Но Робин и сам понимал, конечно, что все это только отговорки.
С другой стороны, вот зайдет он к Гаю. И им надо будет поговорить. А что сказать? Что он затеял игру с мыслями и чувствами помощника шерифа, с его памятью и прошлым? Что он ненавидел его и отчасти надеялся, что шериф обо всем узнает и прикажет его казнить? Или, может, поведать о том, что таким способом он надеялся устранить своего соперника в любви, наглядно показав Мэриан, что ее ненаглядный Гизборг не способен измениться, был и останется мерзким типом.
Это правда, Робин, действительно, в то время думал именно так. И то, что теперь он в корне изменил мнение, его никоим образом не оправдывает ни в глазах Гая, ни в собственных.
Да и Робин пока не готов к ненависти, которую к нему испытывает Гай… И не будет готов… Но хотел бы с этим столкнуться как можно позже.
К тому же, после этого разговора надо будет что-то решать. Вот в качестве кого здесь Гай? Он, Робин знает точно, решит для себя, что в качестве пленника. Но это же не так. Так кто он? Гость? Или все же соратник?
Сам Робин хотел бы склониться к последнему варианту. Но как Гай будет жить с ним в одном лагере, общаться, бороться против Вейзи? Да и захочет ли? Вопросов много, ответов нет.
Так что Робин откладывал разговор, сколько это было возможно. А потом увидел, что Гай вышел из своей комнаты (Робин это так называл специально, чтобы было впечатление, что Гай вроде как гостит вроде как у него дома). И Робин понял – разговор откладывать нельзя. А то еще Гай сгоряча глупостей каких натворит… Увидев решительное лицо своего предводителя, остальные как-то незаметно испарились. А Робин решительно подошел к Гаю и спросил: «Далеко собрался, Гай?»
