Глава 13. РанаВоротник стал натирать. Я осторожно потрогал повязку под ним. Влажная. Посмотрел на пальцы — они были в крови.
Поморщившись от дискомфорта, я обратился к классу.
— Гасим огонь.
Надо будет принять кровевосполняющее средство.
Помфри не знала о противоядии и лечила меня тем же методом, что колдомедики в Мунго. Противоядие я все-таки начал принимать, но очень поздно. Яд волшебной змеи не удалось вывести до конца из организма, и поэтому рана периодически открывалась. Приходилось носить повязку круглые сутки. А пока я ежедневно принимал кровевосполняющее зелье. Оно помогало от недомогания.
Думаю, через месяц-другой лечения боль пройдет. Мое противоядие победит. Это вопрос времени.
А сейчас нужно проверить, что приготовили эти балбесы.
После того, как обнаружилось, что почти все студенты забыли один ингредиент, я был на грани нервного срыва. По общим свойствам зелье выходило очень похожим на то, что должно было получиться в результате, а маленькие негодяи решили, видимо, не тратить свои драгоценные минуты на пустяки. И вышла смертельно опасная отрава.
— Вы все, значит, думаете: согревающее зелье получилось состряпать, а то, что оно нагреет ваши внутренности до сорокаградусной температуры, никому в голову не пришло. Я прав? Отлично, тогда предупреждаю каждого, что отнесу несколько приготовленных сегодня порций горючей смеси мадам Помфри, — я демонстративно зачерпнул зелье ковшом и опрокинул его обратно. — И забуду предупредить ее об этом, — нацепив ухмылку поэффектней, я изрек напоследок: — Посмотрим, кому не повезет.
Побледневшие лица малолеток немного подняли настроение. Блеф удался на славу.
Будут теперь трудиться.
Из соображений самосохранения.
* * *
Матч с Гриффиндором, который должен был состояться через десять дней, перенесли на последнюю неделю перед каникулами. Вместо этого решено было провести матч Хаффлпафф — Рейвенкло.
Идея Макгонагалл, впрочем, имела одно веское преимущество, которое заставило меня отказаться от спора. Победившие и проигравшие в матче на следующий день разъедутся по домам, а значит, возможность глобальных столкновений на почве всеобщей любви к квиддичным командам минимальна. Правда, если следовать подобной логике, то соревнования нужно было отменить вовсе, как сделал я в схожей ситуации. В мою бытность директором мне в голову приходила также мысль упразднить межфакультетские состязания. Но подобное решение могло вызвать у Темного Лорда вопросы, и, стараясь сохранить репутацию, я был вынужден отменить указ.
Единственное, что меня смущало: в Хогвартс-экспрессе приглядеть за порядком будет некому. Как бы они там не поубивали друг друга.
Перед уроком седьмого курса я едва успел отдохнуть. Разгневанные слизеринцы, узнав о переносе матча, отправили делегацию в мой кабинет.
— Тише, тише. Говорите вы, Маркус.
Маркус Харпер выступил вперед.
— Сэр, наше недовольство легко объяснить.
— Недовольство. Вот как, — я нетерпеливо постучал пальцами по столу и с насмешкой оглядел своего студента.
— Да, сэр, — выдержал мой взгляд старшекурсник. — Мы очень расстроены, что вкладывали столько сил в тренировки. Временами приходилось пользоваться помощью однокурсников, чтобы не отставать по некоторым предметам. А теперь все идет насмарку.
— Вы уверены, что отдаете себе отчет в том,
что вы говорите своему преподавателю? Еще раз узнаю о списывании, вам не поздоровится. Вы роняете честь факультета, — не смотря на вспыхнувшие от обиды лица слизеринцев, я безжалостно продолжил: — Ничем не отличаетесь от стада шизофреников, гуляющих по школе. А если догадаются другие учителя? Вы понимаете, что тогда я назначу вам наказание, и весь Хогвартс будет знать о вашем позоре. Мне казалось, что Слизерин всегда был примером для подражания,— на этой безрадостной ноте я решил, что с них достаточно. — Насчет квиддича: меня тоже многое не устраивает, но таково решение руководства. Как вы знаете, отныне такие вопросы не в моей компетенции.
Я с сожалением посмотрел на опустившиеся плечи слизеринцев.
— Однако, если вам удастся сохранить себя в форме до конца декабря и достойно выступить, то я помогу вам заполучить Кубок школы.
Ребята посмотрели на меня с серьезной торжественностью.
— Спасибо, сэр, — с усилием выдавил Маркус.
Их воодушевленные лица тронули меня. Было видно, сколько моя поддержка значит для них, тем более в такие времена. Чтобы не быть слишком мягкосердечным, я строго добавил:
— А теперь ступайте, урок начнется через пять минут.
Небольшая взбучка только раззадорила моих студентов. Приятно было видеть их глаза, горящие желанием доказать, что они лучшие. К тому же, это отвлекло слизеринцев от перемывания костей Макгонагалл.
Когда они вышли, ободренные и уверенные в том, что их усердие не останется невознагражденным, я позволил себе улыбнуться.
Повод прибавить моим ученикам лишние баллы всегда найдется. Мы, слизеринцы, играем по правилам, но умеем, когда нужно, быть изворотливыми. Не выходя за рамки дозволенного. Так что мне не в чем себя упрекнуть.
Торопясь приготовить класс к занятиям спецгруппы, я взмахнул руками — пособия, предназначенные для особо выдающихся студентов, поднялись в воздух и аккуратно легли на парты. Назвать в этом году семикурсников выдающимися в зельеварении можно было только с большой натяжкой. Во всем остальном, конечно, они были исключительными. И присутствие именно этого курса заставляло меня нервничать. К счастью, у меня был повод для успокоения: последнее эссе Поттер написал дурно, и я вывел на его пергаменте заслуженное Удовлетворительно.
Прозвенел звонок.
Я достал палочку и направил ее на дверь. Студенты, толпившиеся возле кабинета, послушно стали заходить.
Лавгуд сонно поздоровалась со мной. Я хмыкнул.
Благоразумно с ее стороны не строить из себя обиженную.
Как ни странно, проходя мимо, и Уизли тоже соизволила поприветствовать меня отдельно. Какая муха их сегодня укусила?
Поттер, как и его девушка, выглядел слишком раскованным. Но ничего, сейчас мы это исправим.
Когда все расселись, я собственноручно раздал проверенные домашние работы и получил истинное удовольствие, вручая Поттеру доказательство того, что в зельях он далеко не гениален.
Поттер вздохнул, но не поднял на меня головы.
А где попытка испепелить меня взглядом?
Честное слово, с его злобой мне легче было жить, чем при таком раскладе.
Отбросив лишние мысли, я указал на доску.
— Приступайте.
Ученики молча принялись за дело. Я с удовольствием отметил про себя, что по части дисциплины с ними вполне приятно работать. Но во многом они, конечно, отстают. Никакого воображения и самостоятельности. Когда на прошлом занятии я предложил семикурсникам проверить друг у друга приготовленные зелья, они посмотрели на меня, как на спятившего. На уроках со спецгруппой я, как правило, выбирал нестандартные методы работы, чтобы оживить их мозговую деятельность. Но в нынешнем году из-за присутствия учеников, которые, что бы ни делали, в зельях ничего не смыслят, я иногда ощущал, что теряю время даром. В конце концов, мне всего лишь нужно подготовить их к ЖАБА, так что можно действовать примитивно. По примеру Слагхорна.
Но не хотелось бы поступать с ними, как с младшими курсами.
Ладно, хватит о грустном. Едва ли Макгонагалл согласится избавить меня от лишних нагрузок.
Кстати, о нагрузках. Что-то я действительно неважно себя чувствую.
Пора выпить лекарство.
На свинцовых ногах я двинулся между рядами парт. Поблескивали латунные весы, котлы-самоварки парили возле столов. Над некоторыми появлялся пар. Я глянул на часы. Как раз вовремя. Значит, студенты, по крайней мере, в рецепте не ошиблись. Для таких недоумков и то неплохо.
Стало слишком душно. Наверное, из-за п
ара.
Я приблизился к столу. Наклонился, открыл один из ящиков. В нем было пусто.
И тут я вспомнил, что, приготовив новую порцию кровевосполняющего раствора, не положил ее себе в карман и отправился на уроки налегке. От огорчения я сжал кулаки. Ну как можно быть таким невнимательным? Разогнувшись, я захлопнул ящик коленом и оглядел студентов. Все уткнулись в свои записи.
Голова отяжелела.
Душно-то как.
На краткий миг мне отчаянно захотелось выбраться отсюда, но я быстро справился с абсурдным желанием. Скоро надо будет проверять, что они там наваяли.
Перед глазами потемнело, а затем все кругом затянуло мутной пеленой.
Черт. Я сдавил пальцами переносицу, и зрение моментально вернулось ко мне.
Сделав глубокий вдох, я вернул сознание в привычное состояние. Хотя неприятные ощущения не исчезли.
Преодолев себя, я заглянул в первый попавшийся котел. От запаха, идущего оттуда, меня затошнило.
— Бог мой, вы что, не способны строго следовать рецепту?
Макмиллан недоуменно заглянул в сосуд. Потом уставился на доску.
— Сэр, я уверен, что сделал все правильно, — растерянно произнес он. — На этой стадии зелье и должно так выглядеть.
— От него несет тухлыми яйцами, — отрезал я. — Халтура. Переделывайте.
Макмиллан округлил глаза, и, отворачиваясь, я случайно уловил краем глаза, как Джинни Уизли скорчила рожу за моей спиной.
Даже первокурсник не отважится на такое!
Ярость вспыхнула внутри, я собрался осадить идиотку, но внезапно понял, что вижу целых двух идиоток. То есть, конечно, их полкласса, но в тот момент я видел совершенно одинаковых людей. Две парты. Два котла.
Что происходит?
Потом посмотрел на Макмилланов. Они оба были какие-то прозрачные...
Я плотно закрыл глаза. Снова открыл.
Вот теперь все в порядке. Просто двоилось в глазах. С каждым бывает.
Возможно, это недоразумение случилось от потери крови, которая продолжается вот уже несколько часов. Ощущение было такое, словно меня изрядно побили. Я незаметно для окружающих нащупал на руке пульс. Он был очень слабым.
Весело будет, если я испущу дух прямо на уроке.
Сконцентрировавшись, я решил, что, хоть до конца занятия осталась уйма времени, я отлучусь и приму лекарство. Чего доброго, еще потеряю сознание. При всех.
Напрягая зрение, я постарался следовать по прямой траектории и направился к выходу. Причем как можно скорее. Я точно знаю, что в таких случаях нужно ходить быстро и, чуть что, сразу выдергивать разум в реальность. Ощущения знакомые, приходилось пару раз возвращаться в Хогвартс после изощренных пыток. И это меня Лорд еще слабо мучил, по сравнению с другими. Так, для профилактики. Чтобы я не брал на себя слишком многое.
Вот и отвлекся.
Кто-то обратился ко мне с вопросом. Испугавшись, что не смогу связать трех слов, я снова вынырнул из тумана в своей голове и постарался как можно ровнее произнести:
— Позже.
Хлопок дверью. Фух, вырвался.
В коридоре я почувствовал легкое волнение, потому что на секунду опять потемнело в глазах.
Чересчур расслабился.
Все тем же твердым шагом я направился к своим комнатам. Каждое движение гулко отдавалось в ушах. Не нервничай по пустякам, успокаивал я себя. Приму кровевосполняющее, потом противоядие, сменю повязку на чистую. И приду в норму.
Я снял заклинание со своих комнат.
Происходящее далее виделось яркими вспышками.
Мой стол. Все необходимое лежало под рукой. Я принес из лаборатории готовое зелье, чтобы потом взять с собой на занятия.
Похлопал ладонью по щекам, чтобы привести себя в чувство. Не помогло.
Сперва я выпил лекарство. Глотать было нестерпимо больно.
Мерлин, ну откуда столько пуговиц? Сил нет с ними возиться. Резким движением я разорвал воротник. Потом принялся разматывать повязку.
Принципиально боролся с желанием присесть в кресло. Делать это нельзя ни под каким предлогом. Избавившись от промокших насквозь бинтов, я почувствовал облегчение и подошел к зеркалу. Не мешало бы обработать изрядно испачканную шею.
Мерлин, как я хочу лечь и поспать...
Направился в ванную, чтобы смыть кровь. Пройдя полпути, я резко остановился. Все вокруг завертелось. Начиная терять ориентацию в пространстве, я ухватился за первое, что попалось.
Плоское. То ли пол. То ли стена.
Я часто дышал и решил не открывать глаза, чтобы голова снова не закружилась.
Спокойствие. Тело ведь еще подчиняется мне.
Аккуратно дотронулся до чего-то плечом.
Плечом? Значит, все-таки стена. Выжатый, как лимон, я прислонился виском к холодным плитам, потому что шея отказывалась держать голову.
Господи, как хорошо. Провести бы так вечность.
Ни о чем не думать...
Звуки исчезли. Вообще все ощущения пропали.
Блаженство.
* * *
Через некоторое время я пришел в себя и обнаружил, что сижу в углу ванной. В первый момент мне показалось, что я не смогу пошевелиться. Но, собравшись с силами, я сделал шаг в сторону. Самочувствие было намного лучше, хотя в теле оставалась слабость и ужасно хотелось пить.
Какая мелочь. Ходить могу, а остальное неважно.
Приведя себя в порядок, сменив мантию и умывшись холодной водой, я неохотно вернулся в кабинет.
Бесшумно затворил дверь и прислонился к ней спиной.
Поразительно, тут все еще живы. Более того, заняты зельем. Во всяком случае, на первый взгляд.
Удивительную атмосферу нарушил рыжеволосый придурок, причем в полный голос:
— Кто-нибудь кроме меня заметил, что Снейп отсутствует минут сорок?
Уизли-Уизли... Как вы меня разочаровали. Если быть честным, я был не в том состоянии, чтобы устраивать кому-то «сладкую жизнь». Но долг того требовал. И потом, я не простил бы себе упущенной возможности остановить словоизлияния этих умников. Я было открыл рот, чтобы напугать его как следует — если, конечно, на эту троицу вообще еще что-либо действует, — но кое-что меня остановило.
Не отрываясь от работы, Поттер поддакнул:
— Точно.
Хм, здесь становится интересно. Будем пока хранить молчание.
— Может, он совсем не придет? — предположила Уизли, перекидывая свои волосы через плечо.
Я с любопытством следил за макушкой Поттера. Что он ответит?
— А может, вы заткнетесь? — раздался негромкий брезгливый голос Нотта.
Гриффиндорцы проявили удивительное спокойствие. Проигнорировали слова Теодора.
Все-таки странствия и пережитые трудности серьезно повлияли на них.
— Гарри, ты меня удивляешь, — прокурорским тоном сказал Уизли.
— В смысле? — Поттер повернул голову к своему другу.
— Следить за Снейпом всегда было твоим любимым хобби.
— И правда. Что это я, — поддержал дружка Поттер.
Должен признаться: менее содержательного разговора я в жизни не слышал.
Пора прекращать комедию.
Пока двое Уизли и Поттер хихикали, как ненормальные, Грейнджер, которая, видимо, не знала, веселиться ей или не стоит, испуганно посмотрела в конец класса. То есть на меня. Улыбка медленно сползла с ее лица.
Сообразив, какой неудобной грозит стать ситуация впоследствии, я нащупал ручку. Приоткрыл дверь и с как можно большим грохотом захлопнул ее.
Все вздрогнули и зашевелились. Грейнджер таращилась на меня пару секунд, а потом опустила голову. Кулаки сжались сами собой. Мне почудилось, или она понимающе кивнула?
Надеюсь, Грейнджер не расскажет друзьям, что я слышал дребедень, которую они несли. Мне по неясным причинам не хотелось, чтобы Поттер вообразил, будто я интересуюсь тем, что он обо мне думает.
Недовольство нарастало во мне с каждым днем. Дамблдор специально рассчитал так, чтобы Поттер переосмыслил и сам делал выводы о том, как неблагодарно он себя вел. Вот он на мою голову и проникся всякой чепухой. Несомненно, Альбус с самого начала задумывал, чтобы я выжил и терпел кутерьму, которая творится вокруг. Хотя в мои планы это не входило, и я всеми правдами и неправдами противился такому исходу. Жестокости у Дамблдора не отнять. Или это скорее щадящий вариант, с помощью которого все узнали бы, что я не хотел никого убивать? Что я не хотел, чтобы гибли люди. Что я... Да кому это нужно? Точно не мне.
Разве только Альбусу с его вечным желанием выставить меня в выгодном свете.
Продолжая ощущать болезненную слабость в теле, я побрел между рядами столов. Нарочно остановился возле гриффиндорцев. Очень хотелось лишний раз разубедить Поттера, а заодно и Грейнджер. Чтобы не ждали с моей стороны поблажек.
— К вашему сведению, из-за тех, кто получил неудовлетворительные оценки за домашние работы, к следующему разу все сдают эссе на три фута по теме сегодняшнего урока. Кстати говоря, таких найдется немного, — повернувшись к Поттеру и его другу, источая яд, произнес я. — Точнее, их всего двое.
Уизли пожал плечами, а вот Поттер смерил меня задумчивым мрачным взглядом. При этом я почти слышал, как класс поминает недобрым словом гриффиндорцев.
Недоброжелательно сузив глаза напоследок, я велел студентам продолжать работу. Поттер, делая вид, что не замечает, как я уставился на него, начал нарезать коренья. Даже не взглянул исподлобья.
Расслабившись, я соединил руки за спиной. Со стороны теперь все выглядит, как раньше.
Едва ли он когда-либо относился ко мне, как к учителю. Как к человеку, который понимает в происходящем намного больше ребенка, способного только летать на метле да швыряться простенькими заклятиями в других.
Нет, конечно, Поттер всегда лучше знает, что делать.
«Да сколько можно пережевывать одно и то же?» — одернул я себя.
Вот за кем следует присматривать, так это за Ноттом. Теодор сейчас почти в той же ситуации, что и Драко на шестом курсе. Совсем один. Помощи не ждет. Да он ее и не примет, если не навязать.
А оберегать Поттера больше не требуется. Формально я выполнил обещание. Я еще раз посмотрел на него.
Поттер свою миссию выполнил. Мне вовсе не нужно больше оценивать, достоин ли он того, что для него делалось. Очевидно, что он заслужил ту безмерную любовь, которую испытывал к нему директор.
Только вот я уже не способен спокойно существовать, зная, что на свете есть этот юноша.
Возможно, нет разницы в том, как он относится ко мне. И, тем не менее, не могу понять, хочу я, чтобы Поттер ненавидел меня, как прежде, или начал уважать. Причем, не как преподавателя, а как человека.
* * *
Первое полноценное учительское собрание было назначено на субботу.
По обыкновению я уселся в угол потемнее, чтобы не раздражать нервы неприятным полуденным светом.
Минерва, сжимая спинку своего кресла, дождалась, пока опоздавшая Трелони усядется на место, и открыла собрание весьма многообещающей фразой:
— Вот мы и в сборе. Приступим к обсуждению успехов наших студентов за истекшее время, — Макгонагалл приветливо улыбнулась. — Синистра, прошу.
Скука смертная. Зачем, спрашивается, обсуждать успехи? Да и о каких достижениях учеников можно говорить по прошествии всего трех недель?
Вот о неудачах гриффиндорцев я бы с превеликим удовольствием побеседовал.
Почти не прислушиваясь к происходящему, я отрешенно наблюдал за четой Уизли.
Невооруженным глазом видно, что они не в своей тарелке и поэтому скромно молчат, с любопытством поглядывая на учителей. Как я понимаю старшего Уизли! Сам первое время не мог привыкнуть к подобным посиделкам со своими бывшими преподавателями.
Итак, что здесь делают молодые люди, когда им впору заниматься своей личной жизнью?
Самый верный ответ, в равной степени относящийся и ко мне: так получилось. В самом деле, просто так вышло, что все мы оказались здесь.
Возможно, в школе находят приют те, кто не видит себя в реальной жизни. Несомненно, это должно временами навевать тоску и уныние.
Ну ладно я. На мне давно поставлен жирный крест. Почему они? За что погиб именно Фред Уизли? Кто бы что ни говорил, но я помню о каждом ученике, хоть чего-то стоящем, с какого бы факультета он ни был. Пускай близнецы были лоботрясами, но они выросли достойными людьми. Фред и Джордж могли бы и дальше продавать свои странные изобретения тем, кому они нравились. Как-никак, для создания тех поделок, что были в их магазине, необходимы талант и усидчивость, как бы глупо это ни прозвучало. Признаюсь, я тоже подчас находил шутки гриффиндорцев остроумными и не лишенными смысла. И если их старший брат выглядит сейчас таким подавленным, то мне страшно представить, что стало с осиротевшим близнецом.
И я являюсь причиной их страданий.
Голос директора вывел меня из состояния транса.
— Также была назначена отработка по зельям для третьекурсников с Гриффиндора. Билл, — мягко произнесла Макгонагалл, — вы узнавали, в чем дело?
А Минерва хорош
а: не может теперь всюду заступаться за свой родной факультет, так других провоцирует. Не скрывая своего интереса, я вместе со всеми уставился на Уизли. Тот без тени смущения выдержал всеобщее внимание.
— Нет, директор, — с деланным равнодушием произнес он. — Я не собираюсь
ничего выяснять с профессором Снейпом.
Я пренебрежительно оглядел его, но внутри появилось неприятное ощущение. Лучше бы он накричал или обозвал меня ослом, никчемным учителем, убийцей. Только бы не держал все это в себе.
Минерва кивнула Уизли, показывая тем самым особое понимание с ее стороны.
— Тогда, Северус, — Макгонагалл сдвинула очки на кончик носа. — Может, вы сами скажете, почему назначили отработку?
— И еще мне хотелось бы знать, за что было снято двадцать баллов с семикурсников две недели назад, — пропыхтел Флитвик. — От них вразумительного ответа я так и не добился.
Учителя покачали головами, выказывая единодушное неодобрение. Спросить меня Флитвик не потрудился. Все с ними ясно. Вот тут уж я не сдам своих позиций. Да что они понимают? Подозревают, что я беспричинно наказываю мелких болванов. У самих творится беспредел на уроках, и они хотят, чтобы я переносил такое же отношение студентов к своему предмету?
— Мистер Роули и мисс Норман вели громкий разговор, не относящийся к теме урока. По-моему, лишние часы работы стали достойным наказанием. И такое не повторится впредь. Что касается семикурсников... — преподаватели, видимо, готовясь к тому, чтобы спорить, подались вперед. Я криво улыбнулся им. — Мне всегда казалось, что к выпускному курсу каждый студент,
даже в Рейвенкло, — Флитвик нахмурился, — обязан научиться следить за своим рабочим местом. Я в чем-то ошибаюсь? — обратился я к Макгонагалл.
— Не ошибаетесь! Но не двадцать же баллов за неубранный стол! Помилуйте, Северус!
— Они же не подрались. Не поранили друг друга, — поддакнул Флитвик.
— А могли бы. Аккуратность в приготовлении зелий еще никто не отменял, — снисходительно объяснил я. — Мне кажется, за все время моего преподавания в Хогвартсе я повторял это сотни, а может, и тысячи раз. Позвольте мне и впредь самому судить о том, насколько это важно на
моих уроках.
— Только не думайте, что
и я буду вам потакать, — категорично заявила директор. — Десять баллов еще куда ни шло, но не больше.
— Помнится, в прошлом году вы с одного слизеринца сняли сорок баллов, — заметил я. — Причем совершенно необъективно.
— Право, это уже выходит за всякие рамки, — не глядя на меня, проговорила Минерва. —
Незаслуженно в нашей школе баллы снимаете только вы, Северус.
Вкладывая как можно больше яда в свои слова, я проронил:
— Во всяком случае, я не делаю это
выборочно.
Макгонагалл попыталась оставить последнее слово за собой, да только выставила себя круглой идиоткой. Я испытал злорадное удовлетворение, услышав, как она якобы незаметно сменила тему.
Примерно через час я уже готов был лопнуть от злости. Честное слово, лучше бы остался в подземельях и использовал это время для продолжения своих экспериментов. Или для проверки работ.
Не знаю, что меня подталкивает задавать горы домашних заданий. Может, надежда на то, что студенты начнут учиться прилежней? Только это учеников нисколько не подстегивает, и огромное количество стоящей информации, которую я предлагаю использовать для написания эссе, проходит мимо их внимания. А разбирать небрежные каракули приходится все равно мне. В общем, замкнутый круг.
Трелони, которая явно находилась в другом измерении последние минут двадцать, вдруг протянула ко мне руку и, используя мистические нотки в голосе, выдала свою обычную байку:
— Вам грозит опасность. Поверьте, серьезная опасность.
— Еще бы, — с нежностью протянул я. — У меня вот-вот лопнут барабанные перепонки.
— А я все жду, когда вы удостоите нас своим вниманием, дорогая Сивилла, — недовольно покачав головой, встряла директор. — Признаться, вы удивили меня: вы никогда не предсказывали ничего своим коллегам. Все только ученикам... — Макгонагалл позволила себе крохотную улыбочку. — Мы бы обязательно послушали вас, но, к сожалению, всех нас ждут свои дела.
Предсказательница оскорбленно скрестила руки, не обратив внимания, что некоторые из ее многочисленных шалей сползли на пол. Вектор закашлялась, как мне показалось, скрывая смех. Даже лица супругов Уизли повеселели.
Трелони — идиотка. Ничего, я заставлю ее поплатиться за то, что она перестала меня бояться.
Макгонагалл сурово оглядела преподавательский состав и произнесла на повышенных тонах, возвращая нас к насущному:
— Напоследок я хотела сказать, что собираюсь организовать б
ольшее количество выходных в Хогсмиде, чем обычно.
Филиус и Синистра вяло закивали. Должно быть, заседание вгоняло их в сон.
Всей кожей я ощутил пронизывающий взгляд портрета. Даже пришлось отвлечься от перечисления всех возможных проклятий в адрес Трелони.
Проигнорировать портрет, конечно, было проще, чем человека, но...
Ладно. Так и быть. Подходящий момент, чтобы сдержать данное Альбусу обещание, пусть и противоречащее всем моим принципам.
— Дополнительный отдых для студентов? — произнес я из своего угла бесцветным голосом, но довольно громко. — Чудесная идея. Может, и для нас что-нибудь придумаете?
Прошло пару секунд, прежде чем с лица Макгонагалл исчезло напряжение. Она явно ожидала подвоха.
Учителя еще с подозрением косились на меня.
— Я подумаю об этом, Северус, — помедлив, ответила Макгонагалл.
— И вправду, замечательное предложение, — поддакнула опешившая Спраут.
Учителя согласно зашумели, хотя, если судить по выражению лиц, они скорее повиновались стадному чувству, чем действительно были рады. Но представление, которое я учинил, определенно им понравилось.
Директор еще не до конца отошла, но была довольна собой и, хвала небесам, закрыла собрание. Коллеги не спеша поднимались из своих кресел, потихоньку обсуждая услышанное и увиденное. Я же взглянул на портрет Дамблдора.
На большее я не способен, Альбус. Ведь это можно было счесть за поддержку с моей стороны?
А пресмыкаться перед Минервой не стану.
Ответом были озорные искры, заплясавшие в глазах Дамблдора. И у меня на душе тут же потеплело.
* * *
После очередного урока у семикурсников я в задумчивости брел к своему кабинету из учительской.
Занятие вышло не таким уж плохим, как можно было ожидать. И это обрадовало меня. Сперва. Но затем я, решив следовать старым привычкам и усиленно делать вид, что все как прежде, отправился в учительскую.
Дамблдор почему-то любил, чтобы преподаватели собирались вместе и обсуждали школьные вопросы. Ему казалось, что если мы будем своевременно рассказывать о каких-то проблемах тех или иных учеников, то все конфликты уладятся сами собой. Я, естественно, в этом балагане участвовал редко, хотя не раз другие преподаватели пытались влезть во внутрислизеринские дела.
Итак, в учительской было слишком людно. В результате мне это надоело, и я уже собирался уходить, но тут неожиданно Спраут во всеуслышание осведомилась, был ли у меня только что урок у седьмого курса. Я ограничился небрежным кивком, но, к несчастью, уловил любопытные взгляды, которыми меня наградили окружающие. На несколько мгновений установилась неловкая тишина. Стараясь сосредоточиться на заполнении журнала, я еще довольно долго ощущал себя словно на сцене. И выждав достаточное время, чтобы не показывать, насколько выбит из колеи, вышел.
Феноменальный интерес. Особенно от коллег, которые никогда не спрашивали о том, как я веду занятия, если не были сняты баллы с их факультетов. Попадись мне сейчас Поттер, я бы с него кожу живьем содрал. Господи, зачем он проговорился о моем участии в войне в целом и в его, Поттера, судьбе в частности? И когда этот несносный гриффиндорец научится держать язык за зубами?! Всегда стоит говорить только о том, чего требуют обстоятельства!
Эйфория, которую я ощущал после памятного разговора с Альбусом, быстро улетучилась. О многом из того, что он поведал, я догадывался сам уже довольно давно. Намного существенней было исчезновение недосказанности между нами. На лице появилась грустная улыбка: жаль, это произошло уже после его смерти. Да, Дамблдор рассказал обо всем, но теперь я не был единственным в школе человеком, который посвящен в тайны бесчисленных спасений Поттера от Темного Лорда. А стоило ради этого выжить и терпеть тупые вопросы Спраут? И что на самом деле это было? Жалость? Или банальная жажда потом вдоволь посплетничать за моей спиной?
Только смысл сплетни заключался в том, что у Северуса Снейпа, оказывается, тоже есть сердце. И это вызывало у меня желание запереться в подземельях и не выходить оттуда. Никогда.
К моему величайшему сожалению, мальчишка так и не встретился на пути, но на втором этаже я увидел бежавшую ко мне Паркинсон. Заметив волнение на ее лице, я тут же внутренне собрался. Неужели случилось то, чего я так опасался?
— Сэр! — девушка остановилась возле меня и немного перевела дыхание. — Как здорово, что я вас нашла.
— Что-нибудь серьезное? — я изо всех сил старался не выдать своего волнения.
Мимо проходила компания рейвенкловцев, и Паркинсон понизила голос:
— Трудно сказать. Вы ведь помните, я вам рассказывала, что в понедельник первокурсника Митчела заперли в туалете и наложили Силенцио?
О выходке двух студентов из Гриффиндора я бы при всем желании не смог забыть. Они уже два дня кряду оставались у меня на отработках.
— Сэр, старший брат Митчела с третьего курса, видимо, решил отомстить и пригласил своих приятелей поучаствовать. Еще со вчерашнего вечера я заметила, что они что-то замышляют.
— Избавьте меня от лирики, мисс Паркинсон.
Студентка кинула на меня гневный взгляд.
Вот как, значит? Староста Слизерина — и не держит себя в руках даже в присутствии своего декана? Я приподнял бровь, и на ее скулах выступил легкий румянец.
— Они поджидали тех гриффиндорцев недалеко от портрета Полной дамы.
На секунду я прикрыл глаза, потому что от гнева впору было ослепнуть.
Малолетние бестолочи!
— А там пятый курс возвращался с прорицаний... — староста безнадежно махнула рукой. — В общем, Митчел и его друзья выглядят неважно. Один без сознания, у другого, кажется, проломлена голова. Может, от удара о стену, а может, кто из гриффиндорцев додумался еще подойти и избить.
— И вы сразу не сказали мне, что есть пострадавшие? — я чуть не сорвался с места: — Вы в своем уме?!
— Мы о них позаботились, сэр, — с обидой возразила Панси. — Остальным же я велела никуда не уходить оттуда.
— Где они? Ведите меня.
На ходу Паркинсон торопливо добавила:
— Того, кто не пришел в себя, Блейз понес в Больничное крыло. И Шакпи, тот, которому проломили голову, пошел с Блейзом. Он вроде как еще может передвигать ногами.
Правильно. Пусть Помфри вылечит его, а я потом зайду и как следует выясню, где он потерял свои мозги!
— А виновники? Ушли?
— Мы с Блейзом их остановили, — помедлив, ответила девушка.
— Остановили? — ехидно протянул я.
Паркинсон с досадой ответила:
— Но вы же не станете снимать баллы за то, что я использовала Петрификус Тоталус в коридоре? Нужно было их задержать!
— В данных обстоятельствах нет. И пойдемте быстрее, возможно, с них уже спали чары или кто-нибудь из друзей снял их.
Признаюсь, я ожидал, что гриффиндорцы начнут отыгрываться на Слизерине. Мелкие гадости, которые подстраивали студентам моего факультета с начала учебного года, ни о чем не говорили. Как ни прискорбно это осознавать, но такое положение дел было нормой. Чаще всего слизеринцы вели себя умно: сразу обращались ко мне, а внутренние конфликты улаживали сами, справедливо и согласно правилам. С самого первого дня в Хогвартсе я заставлял детей следовать школьному уставу. Чтобы не возникало таких удручающих ситуаций, как сегодня. И, боюсь, это только начало.
* * *
Сегодня пятница. А значит, впереди есть два дня передышки.
Я усмехнулся мелькнувшей мысли.
Ага, «передышки». По собственной глупости я опять завалил себя горами домашних работ, которые немедленно нужно проверить. И все потому, что последние несколько дней я только тем и занимался, что битый час объяснял Минерве и остальным учителям ситуацию с пятикурсниками Гриффиндора, а потом разрывался между лабораторией, в которой варил лекарственные отвары для больничного крыла, и негодующими слизеринцами, жаждущими самостоятельно разрешить ситуацию.
Но, может, оно и к лучшему. Ведь теперь нет Альбуса, который в самый неподходящий момент приглашал меня на чаепитие. Теперь нет и Лорда, который прихоти ради призывал меня к себе среди ночи. Так что заняться мне, по сути, нечем.
Я глубоко вдохнул, пытаясь сбросить тяжесть, охватившую каждую частичку тела, и призвать разум к порядку.
Повседневные заботы — вот о чем лучше думать сейчас.
Выяснилось, что осложнений у мальчика с проломленной головой нет. Как только придет в себя, ему предстоит долгий разговор со мной — испытание, через которое уже прошли его друзья.
Обдумывая все это, я вышел из подземелий и отправился в Запретный лес, где намеревался потратить несколько часов на поиски недостающих трав для зелий. Пересекая холл, увидел зрелище, вызывавшее улыбку и способное отогнать любую мрачную мысль. Поттер пререкался с Филчем. До чего... привычно.
— Мистер Филч, послушайте, до отбоя еще три часа! — возмущался Поттер. — Вон солнце даже не зашло. Я иду к Хаг... к профессору Хагриду.
— Знаю я вас, — уперся завхоз. — Гуляете повсюду, как хозяева. А потом за полночь возвращаетесь. И законы не для вас писаны, видите ли. Вот когда директором был профессор Снейп, вечерние прогулки были строжайше запрещены, — когда Филч, не прекращая свои сетования, на секунду отвернулся, гриффиндорец скорчил недовольную физиономию. — Вы бы вякнуть не смели. Ох, и наказали бы вас по заслугам.
— Знаете, это уже слишком! — разъяренный мальчишка попытался воспользоваться моментом и обойти завхоза. — У нас новый директор, и те правила давно отменены.
— Да ты еще и грубишь! Стоять! — случайно заметив меня, Филч обрадовался: — А! Профессор Снейп! Вы кстати!
Поттер небрежно обернулся, но поняв, что это я, оставил попытку сбежать.
Правда, у меня самого сейчас не было никакого желания вмешиваться во все это. Мысленно выругавшись, я приблизился и, не скрывая досады, бросил:
— Говорите быстрее, Филч.
Скользнув взглядом по Поттеру, я отметил, что у того на лице застыло выражение полной безнадежности.
— Этот юнец вздумал, что ему позволено ходить, где хочешь, и...
— Ясно. Я разберусь, — наблюдая за вьющейся возле ног хозяина костлявой кошкой, я брезгливо прервал излияния окончательно выжившего из ума старика и жестом показал Поттеру на выход: — Следуйте за мной.
Филч посторонился, поднимая на руки кошку.
— Вы там построже с ним, профессор, — продолжал шепелявить мне в спину завхоз, но на его лепет я уже не обращал внимания.
Поттер нагнал меня.
Это не к добру.
— Сэр, я вовсе не собирался делать ничего такого... в смысле того, что противоречит правилам.
Искоса посмотрев на него, я спокойно ответил:
— Мне это известно.
— То есть вы не собираетесь меня наказывать? — похоже, он и вправду был удивлен, но все-таки додумался добавить: — Сэр.
Хм, ну если хорошенько поискать, повод, конечно, можно найти.
Но черт с ним.
— Лелею надежду, что я не похож на старого маразматика, потерявшего связь с реальностью лет тридцать назад.
Поттер почувствовал затаенную угрозу в моих словах:
— Вовсе нет, — я еще раз глянул на идущего рядом Поттера. Не пойму: побледнел он, что ли?
Ненадолго повисло молчание, нарушаемое только шуршанием листвы под ногами.
Необычная ситуация — Поттер находится рядом, но я не ощущаю волн всепоглощающей ненависти, исходящей от него.
И в этот момент, я готов поклясться, Поттер тихо усмехнулся. Мне вдруг стало жизненно необходимо знать, что смешного он нашел. Если это как-то связано со мной... то прийти в бешенство мне сейчас не составит никакого труда. Я до боли сцепил пальцы.
— Очередной раз задумали что-то веселое? — скривив губы, поинтересовался я. — Предупреждаю: потакать вашим выходкам в Хогвартсе некому, будь вы хоть трижды герой.
Мальчишка не растерялся и, к моему огорчению, шага не убавил.
— Я просто подумал, что сказал бы мистер Филч, услышь он, как вы о нем отзываетесь, — в его голосе звучала улыбка.
Мне с трудом удалось подавить желание расхохотаться. А ведь Поттер прав, зрелище было бы то еще.
Стараясь произносить слова как можно прохладней, я сказал:
— Нетрудно догадаться: впал бы в ступор, — сдержать сарказм так и не получилось. — А затем побежал бы строчить письмо Долорес Амбридж с просьбой выкинуть меня из школы.
Да что я несу!
Гриффиндорец тем временем задумчиво протянул:
— Возможно. Но мне всегда казалось, что между ним и мадам Пинс существует
особая связь.
Ирония? Или у меня шумит в ушах? В любом случае, это самое экзотичное, что мог сказать мне Поттер. И, как всегда, необдуманное.
— Поосторожней, Поттер, — строго произнес я. — Не забывайте, с кем вы разговариваете.
— Я помню, — нерешительно ответил он.
От интонаций его голоса мне стало неуютно. Но мы уже проходили мимо огородов Хагрида, и я, пытаясь скрыть облегчение, указал рукой на хижину лесника.
— Ступайте. Больше вас не задерживаю.
— Всего доброго, сэр, — скороговоркой произнес Поттер и, не оглядываясь, припустил в указанном направлении.
Я пошел в противоположную сторону, намереваясь обогнуть огороды.
В голове была неразбериха. Вроде бы ничего особенного, но эта встреча показалась мне событием из ряда вон выходящим.
Все не так, как должно быть. И даже эмоции вызывает у меня нездоровые.
Поттер стремится поддержать беседу — это необъяснимым образом приятно. Раньше мне нравилось наблюдать за ним на расстоянии. Тогда я не видел знакомые зеленые глаза, полные отвращения к своей персоне. Я мог понять, что тревожит его на самом деле, а что приносит удовольствие. А вот разговоры всегда оставляли осадок горечи и сожаления.
Раздвинув мешавшие двигаться ветки, я вышел на небольшую поляну, окруженную со всех сторон густыми елями.
А вот чрезмерная раскованность Поттера раздражает. Вообразил, что может говорить мне весь тот бред, что приходит ему в голову, а я еще и потакать буду.
Да и намек мальчишки на то, сколько он на самом деле обо мне знает... Хочется подлить яда в его тыквенный сок, только бы больше ни одно существо на свете не знало, каким было
мое прошлое. Меня эти мысли до сих пор беспокоили, не скрою, но почему-то сожаления о том, что я отдал ему воспоминания, не возникало. После долгих месяцев размышлений я пришел к выводу, что Поттер никому их не показывал.
Так, рассуждая сам с собой, я уходил все глубже в лесную чащу.
