Глава 13Как же все это было странно. Странно, нетипично, непонятно. Все, что происходило при встречах с Малфоем — все это не вписывалось ни в какие привычные варианты общения слизеринцев и гриффиндорцев. И Забини туда же, хотя он всегда выгодно отличался среди своих друзей спокойствием, наличием чувства юмора и вежливостью по отношению к ученикам других факультетов. Он не был снобом. Но Малфой-то был. И был им всегда — мерзким отвратительным снобом, который пытался унизить всех и вся. Сейчас он вел себя по отношению к ней, Гермионе, совсем иначе. Это было больше похоже на его поведение с друзьями, Гермиона специально понаблюдала за тем, как он с ними общается. И видела не только его хорошие отношения с Забини, но и галантное поведение по отношению к одной девушке с его факультета, кажется, сестре Дафны Гринграсс. Похоже, у Малфоя были с ней отношения. И то, как он ухаживал за ней на завтраке, вызывало у Гермионы удивление и что-то еще, какое-то смутное чувство неприязни. Может быть потому, что ее друзья, а главное, Рон, ничего подобного по отношению к ней никогда не делали. Рон вообще, похоже, совершенно не догадывался, что он ей нравится. Гермионе так и не удалось подарить свой подарок на день святого Валентина. Купленный в Хогсмиде, он остался лежать в ее рюкзачке, а позже перекочевал в тумбочку. Тогда, после похода в Хогсмид, когда Гарри задал свой вопрос о влюбленности в нее, Гермиона настолько растерялась, что совсем забыла о своем подарке Рону.
— Если ты спрашиваешь меня об этом, — мягко ответила Гермиона, — то вряд ли действительно испытываешь влюбленность, Гарри. Когда люди любят, они не сомневаются в этом.
— Ты уверена? — спросил Гарри. — Я нет.
— Но ты же был уверен, что влюблен в Чжоу, в том, что она тебе нравится!
— Но ты мне тоже нравишься, Гермиона, и точно гораздо больше, чем Чжоу. Мне приятно находиться рядом, я могу поговорить с тобой, о чем угодно. Мне по-настоящему хорошо с тобой. Если честно, я не очень понимаю, в чем разница моего отношения к ней и к тебе. Если не учитывать, что после сегодняшнего вечера я не очень-то хочу ее видеть.
— Давай посмотрим на это с другой стороны, Гарри, — Гермионе было странно вести этот разговор и убеждать своего лучшего друга в том, что он не может ничего испытывать по отношению к ней. — Тебе хотелось поцеловать Чжоу? Ты испытывал робость рядом с ней? Меня же ты не хочешь поцеловать?
Гарри покосился на нее и улыбнулся:
— Я не знаю, не думал об этом. Почему нет? А робость, почему я должен ее испытывать? Мы же с тобой столько времени знакомы и давно дружим. Почему ты так сопротивляешься тому, что я могу что-то испытывать по отношению к тебе?
— Да потому что это неправильно, Гарри! Сейчас ты расстроен поведением Чжоу и не понимаешь своих чувств, и это даже нечестно вот в таком состоянии бросаться столь громкими заявлениями в мой адрес, — в голосе Гермионы звучало отчаяние. Видя, что ей не удалось убедить Гарри, она решилась на признание: - И, Гарри, в любом случае, я не смогу быть тебе кем-то большим, чем просто другом, потому что… мне нравится Рон.
Гарри закашлялся.
— Рон…
— Да, Гарри, и уже давно.
— А он ничего про это не знает.
— Думаю, что нет.
— Почему ты ничего не сказала ему? До сих пор?
— Я не знаю, — и Гермиона опустила голову. — Как-то все не получается.
Гарри посмотрел на нее, и Гермионе показалось, что в его глазах мелькнула боль. Она надеялась, что на самом деле это не так, ей не хотелось быть причиной этой боли, Гарри и так приходилось нелегко. Но почти сразу Гарри легко улыбнулся и положил руку на ее плечо:
— Ладно, забудь. Скорее всего, ты действительно права. Я скажу тебе, если это будет не так.
И Гермиона, видя, что Гарри улыбается, немного расслабилась и улыбнулась ему в ответ.
— Но в обиду я тебя все равно никому не дам, помни об этом.
— Договорились, — Гермиона тихонько рассмеялась и обняла Гарри в ответ. Все-таки он был прекрасным другом, самым лучшим, и Гермиона была счастлива, что он был в ее жизни.
А Малфой… Гермиона смутно догадывалась, что он изменился не просто так. И возможно это всего лишь потому, что ему было от нее что-то нужно. Например, медальон. Или проект. Впрочем, это было бы даже понятно, тем более, что никак не противоречило ее желаниям. Ей действительно хотелось заниматься этим проектом, и Малфой, знающий о структурах гораздо больше нее, был по-настоящему нужным человеком в этой работе. К тому же идея с «магофоном» пришла в голову Гермионы не просто так. Она хотела его использовать для общения членов ОД. Если удастся придумать, как сделать такую связь между зеркалами, чтобы можно было вызывать нужного абонента, как его называли в магловском мире, то можно было бы из выручай-комнаты координировать передвижение отряда Дамблдора, следя за происходящим по карте Мародеров.
И медальон. Несмотря на то, что у Гермионы не было желания помогать Паркинсон, она все же считала, что справедливость прежде всего. И артефакт такой силы должен быть учтен при разборе дела. Но в этом крылся и ряд проблем: Гермиона пока даже не представляла, как начать этот разговор с ее друзьями.
Она собиралась ложиться спать и, собирая учебники для завтрашних уроков, наткнулась на зеркальце, которое было ощутимо теплым. «Надо добавить свечение, когда приходит сообщение», — подумала Гермиона и открыла зеркальце: «
Как называть эту хрень?». «Очаровательно», — мелькнуло в голове Гермионы ядовитая мысль, и она отправила ответ: «
Я уже предлагала назвать его магофоном, как аналог телефона в магловском мире». Ответ пришел почти мгновенно: «
Я не хочу, чтобы у моего создания было магловское название». Гермиона закатила глаза, она моментально представила, с каким отвращением произнес бы это Малфой. «Да называй ты его, как хочешь», — подумала она и написала: «
Давай назовем его я-ненавижу-маглов». Бессмысленная беседа с одной стороны начала надоедать, а с другой, где-то в глубине души возникло приятное теплое ощущение. «Сегодня невероятно странный день», — мелькнуло в ее голове, и она задернула полог. «Спокойной ночи, Малфой», — подумала она, но отправлять ничего не стала. Тем неожиданней для нее оказались высветившиеся на зеркальце слова: «
И тебе веселеньких снов, Грейнджер». И Гермиона, улыбнувшись, закрыла глаза.
***
— В конце концов, это несправедливо! — Гермиона ткнула ложкой в кашу так, что тарелка жалобно звякнула, а Рон отодвинулся от разозлившейся подруги. Они спорили о медальоне все утро по дороге на завтрак, и сейчас, за столом, Гермиона взялась за этот разговор с новой силой.
— Да что тебе за дело до Паркинсон? — поинтересовался Рон. — Она тебя чуть не убила!
— Но это бы вряд ли произошло, если бы на ней не было этого медальона, вызывающего агрессию. Ты же сам проверял его действие на себе. Ты забыл?
— И он связан с Ним, — Гарри не стал произносить громкое имя за столом в большом зале, чтобы не привлекать ничьего внимания.
— Ты не знаешь этого наверняка, тебе просто кажется, что ты его видел.
— Ты же сама говорила, что этот медальон был в руках Грин-де-Вальда, — Гарри тоже был зол, он понимал, почему Гермиона стремится отдать амулет преподавателям, но лично ему не хотелось возвращать вещь, связанную, как ему казалось, с темным волшебником.
— В конце концов, мы можем отдать его профессору Дамблдору! — воскликнула Гермиона. — Вполне возможно, что он знает об этой вещи гораздо больше, чем смогли узнать мы.
— Но его сейчас нет, — прошипел Гарри и отвернулся от подруги.
— Я больше ничего не хочу слышать о вашем безответственном поведении.
От этого, возможно, зависит чье-то будущее, а может и жизнь. Это абсолютный идиотизм! И я не желаю общаться с людьми, которые ищут собственную выгоду, жертвуя судьбой другого человека и не принимая это во внимание. Гарри, ты ведешь себя, как слизеринец.
— А ты перегибаешь палку, — возмутился Рон, поддерживая друга.
— Как скажешь, Гермиона, не хочешь — не общайся, — рявкнул Гарри и отсел от подруги. Рон, подумав, присоединился к нему.
Гермиона проводила их злым взглядом, но своего мнения не изменила. Сидя спиной к слизеринскому столу, она и не заметила внимательного взгляда серых глаз, которые видели всю сцену от начала и до конца.
По дороге к классу зельеварения Гермиона подождала Невилла, который уже почти опаздывал. Удостоверившись, что рядом нет лишних ушей, она заговорила:
— Мы посовещались с Гарри и Роном и решили, что медальон надо передать учителям. Это слишком опасная и темная вещь, тем более, что решение по делу Паркинсон может измениться, когда станет известно о наличии подобного артефакта, — Невилл побледнел и кивнул.
— Да, я сейчас отдам, — и он принялся стаскивать медальон. Гермиона достала специально приготовленный мешочек, чтобы не касаться этой жуткой вещи. Она даже не смотрела, как Невилл кладет туда амулет, помня, как камень в нем притягивал ее к себе.
Войдя в класс зельеварения, она положила на стол профессора Снейпа мешочек и записку, которая гласила: «
Этот медальон был найден в классе зельеварения после происшествия, виновной в котором стала мисс Паркинсон. Невилл Лонгботтом утверждает, что видел медальон на ней до случившегося события. Гермиона Грейнджер». Она увидела, как переглянулись Забини и Малфой. Забини незаметно поднял вверх большой палец, глядя на Гермиону, а Малфой чуть улыбнулся уголками губ. Зато ее друзья, поняв, что произошло, отвернулись. Гарри бросил на соседний стул сумку, дав понять, что садиться рядом с ним не стоит. И Гермиона, хмыкнув, перешла за стол к Невиллу. Ей было горько и обидно, что друзья не понимали главного: нельзя подставлять человека, только потому, что он слизеринец. Зеркальце, лежавшее в кармане, нагрелось: «
Спасибо. Искренне. Я не забуду». Гермиона чуть не расплакалась: получив благодарность от высокомерного слизеринца, она потеряла своих друзей. Сглотнув слезы, она нахмурилась: не стоит думать о произошедшем в таком ключе. В конце концов, ее друзья не идиоты, рано или поздно они поймут мотивы ее поступка. И Гермиона решительно открыла учебник зельеварения, проглядывая глазами пройденный материал.
***
Гермиона вновь сидела в библиотеке: заниматься в гостиной в то время, как друзья ее демонстративно игнорировали, она не могла. В таком вот молчании прошла уже почти неделя, и надо было с этим что-то делать, но Гермиона отказывалась подойти первой, потому что считала, что они не правы. А они, похоже, думали наоборот. Стоило бы поискать решение этой проблемы.
Ее домашняя работа была почти доделана, когда поверх ее записей опустился пергамент, Гермиона вскинула голову и увидела Драко, который шепнул: «Решение из постановления по делу Паркинсон» и прошел дальше. Она опустила взгляд, перед ней лежала копия части документа:
«
Ответ по делу учащейся школы Чародейства и Волшебства Хогвартс Панси Паркинсон.
При рассмотрении всех материалов, приложенных к делу под номером 2173948.899AZ о совершенном правонарушении, повлекшем за собой нанесение тяжкого вреда по отношению к двум и более лицам, было вынесено решение: выговор с занесением в личное дело; постановка на учет в психиатрическое отделение клиники святого Мунго; отстранение от учебы в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс на период прохождения лечения в психиатрическом отделении клиники святого Мунго».
Гермиона вспомнила, как ее и Невилла вызвали в кабинет преподавателей, где в это время находились Северус Снейп, Минерва Макгонагалл и представитель аврората Министерства Магии. После того, как Снейп расспросил их обо всем, что им было известно, у Невилла взяли воспоминания о том, как Панси выбросила медальон. Больше от них ничего не потребовалось. Гермиона улыбнулась: хотя бы не зря поссорилась с друзьями. То, что Паркинсон попала на лечение в психиатрическое отделение, ее устраивало как нельзя больше.
Закончив работу над домашними заданиями, Гермиона начала проглядывать заклинания, которые могли бы пригодиться для создания «магофона». И самой полезной для нее оказалась книга, которую она одолжила у Малфоя. Книгу уже следовало вернуть, наверняка она была нужна ее владельцу. Но Гермионе не хотелось назначать встречу. Толкового заклинания для идентификации нужного зеркала она так и не нашла. Но главное — не было настроения из-за ссоры с друзьями. Гермиона подняла голову от книги и окинула взглядом библиотеку: недалеко от нее сидели Малфой и младшая Гринграсс. Кажется, Астория. Она тихонько хихикнула, разглядывая что-то в записях Малфоя, после чего поцеловала его в щеку и прижалась к его плечу. Гермиона отвернулась — ей было неприятно наблюдать за этой парой. Из-за отсутствия дружеского общения ей сейчас многое было неприятно. Астория встала из-за соседнего стола, поцеловала Малфоя и, подхватив свой учебник, направилась к выходу. «Вот и возможность вернуть книгу», — и Гермиона начала собирать свои вещи со стола. Зачем она вообще связалась с этим проектом? Нет, надо оставить эти мысли. Если сейчас все плохо, это не означает, что так будет всегда. И тут ей в голову пришла еще одна мысль, от которой стало еще хуже.
— Я не буду работать над магофоном, — Гермиона положила перед Малфоем его книгу. — Спасибо за эту книгу. Это действительно интересное издание о заклинаниях, ничего подобного раньше не встречала.
— Пожалуйста. Так почему ты больше не будешь работать над проектом? — в серых глазах Драко зажглось любопытство.
— Это не важно, — и Гермиона быстро развернулась и пошла к выходу из библиотеки.
Он догнал ее в коридоре.
— Стой же ты. Может, скажешь, в чем дело? — и Малфой пошел рядом с ней.
— Я… — Гермиона замялась, ей не хотелось озвучивать причину, но и придумать что-то другое она не успела. Впрочем, она не была уверена, что сможет соврать так, чтобы он этого не заметил. Она вообще была не сильна во вранье. — Он может послужить Пожирателям смерти.
Гермиона упрямо вскинула подбородок и взглянула в насмешливые глаза, в которых замерцали искорки веселья.
— Твоя болезненная честность граничит с идиотизмом, Грейнджер, -ухмыльнулся Малфой. — У Пожирателей и без твоего магофона есть различные способы связи.
— Как много ты знаешь о Пожирателях, — сердито ответила Гермиона и сощурилась.
Драко разозлился, его серые глаза налились стальным блеском:
— Средства связи есть у всех, идиотк-ка… Ч-ч-черт, — он остановился, а Гермиона пошла дальше, едва сдерживая слезы. Что она творит? Поссорилась с друзьями, решила бросить проект. Зеркальце в кармане нагрелось: «
Сегодня в 18:00 жду тебя в классе зельеварения». Может, не ходить? Она быстро обернулась: Малфой стоял у окна и смотрел ей вслед. Нет, пожалуй, стоит прийти, хотя бы для того, чтобы расставить все точки.
Гермиона осторожно вошла в класс, Малфой уже традиционно был там. Он сидел за столом и что-то читал. Услышав звук открываемой двери, он поднял голову и посмотрел на вошедшую Гермиону. Сощурив глаза, он проследил за тем, как она положила рюкзак через стол от него, но садиться не стала.
— Делаешь вид, что зашла сюда ненадолго?
Гермиона пожала плечами, не став отвечать. Малфой поинтересовался:
— Так и будешь там стоять? Подойди ближе, давай поговорим.
— Кто нам мешает поговорить сейчас?
— Так, — он легко поднялся, подошел ближе и встал напротив, — я хочу видеть твои глаза, чтобы быть уверенным, что ты мне не врешь.
— О, Мерлин, — протянула Гермиона, взглянув на Малфоя, — ты хочешь сказать, что можешь понять, когда я вру?
— Грейнджер, — он усмехнулся, внимательно глядя в ее глаза, — мне приятно, что ты называешь меня Мерлином.
— Что?
Малфой ухмыльнулся, и Гермиона поняла, что он имеет в виду.
— Идиот.
— Спасибо, ты сегодня чрезвычайно мила… Так что за ересь с отказом от проекта?
— Я уже сказала.
— А я уже ответил. Еще аргументы будут?
Гермиона отвернулась от внимательных глаз. Нет, у нее не было других аргументов, и ее собственное поведение вдруг стало казаться глупым. Чего она добивалась? В сущности, ничего, просто ей было плохо, и она переносила негатив на все подряд.
— Грейнджер…
Ей показалось, или в голосе Малфоя мелькнула мягкость? Он продолжил:
— Я заметил, что ты больше не общаешься со своими дружками. Это из-за медальона?
И вновь слезы подступили к глазам, но она сдержалась, Малфой был не тем человеком, перед которым стоило бы расплакаться и излить душу.
— Ты и правда за мной следишь, — она вдруг улыбнулась: криво, коротко, но улыбнулась.
— У меня есть идея для идентификации, черт с ними, магофонов. Я могу поделиться.
Гермиона вскинула глаза:
— Это интересно, мне в голову пока ничего не пришло.
— Идем, — Драко развернулся и направился к своему столу. Гермиона, подумав, пошла следом, ей стало любопытно, что смог придумать Малфой.
— Смотри, — он показал зарисовку, — вот здесь можно сделать ячейку, в которой владелец магофона оставит каплю крови, по которой можно будет идентифицировать каждый аппарат. Кровь уникальна и не бывает одинаковой. Лучше не придумаешь.
— Но… Кровь же может использоваться для черной магии.
— Грейнджер, ты меня пугаешь, — ухмыльнулся Малфой. — Ты что, начинаешь глупеть от недостатка общения?
— Еще слово, — Гермиона разозлилась. Но Драко перебил ее:
— Да брось, у тебя уже должен был выработаться на меня иммунитет. Крови нужно немного, она высохнет и будет являться лишь меткой в твоем личном устройстве. О какой темной магии ты думаешь? Даже если кто-то выкрадет у тебя твой магофон, то этой капли крови не хватит ни на одно магическое воздействие против тебя. Ее можно будет использовать лишь для той магии, для которой можно взять и твой волос, который добыть гораздо проще. Еще возражения?
Гермиона задумалась: Малфой был прав. И не только на счет крови — похоже, она и впрямь говорит глупости. Надо бы успокоиться и сосредоточиться.
— Хорошо, если идентификатором выступит кровь, то надо будет придумать, как создавать связь для списка людей, хранящихся в магофоне, и как создавать сам список. И, кажется, у меня есть мысль, как связать два устройства, если в них есть уникальный элемент — в нашем случае кровь. Я чуть позже проверю и скажу. Давай тогда подумаем, как создавать список, чтобы он оставался в магофоне, и каждая его запись содержала информацию о конкретном человеке и его уникальном элементе.
Малфой незаметно улыбнулся, кажется, проект был спасен — Грейнджер пришла в себя и уже не отказывалась от работы. А задачи, которые она ставила перед ними, были нетривиальны и весьма сложны, но ему это только нравилось.
— Я бы подняла структуру этих зеркал, — предложила Гермиона, разглядывая свои записи. — Когда видишь реальную картину, работать гораздо проще, чем смотреть на рисунки.
Малфой кивнул и поинтересовался:
— А ты научилась добавлять свойства в структуру?
Гермиона лишь покачала головой. Малфой встал и протянул свою палочку:
— Попробуем моей. Возможно, тебе пока сложно одновременно контролировать поднятую структуру и совершать над ней какие-либо действия.
Она удивленно вскинула на него взгляд, но, смотря на него, не понимала его чувств и эмоций. Все-таки с друзьями общаться было намного проще: по их лицам всегда можно было понять то, что они в данный момент думали и чувствовали.
— Ты же не хотел, чтобы я касалась твоей палочки?
— Мне передумать? — он поморщился. — Честно тебе скажу, меня пугает, что ты сегодня так тупишь.
— Иногда мне начинает казаться, что в тебе есть что-то человеческое, — буркнула Гермиона, поднимаясь из-за стола. — Но ты всегда очень быстро мне доказываешь, что это не так.
— Я Малфой, я не могу быть хорошим, — он опять ухмылялся, протягивая руку.
— А вот это пугает уже меня. Почему я с тобой общаюсь?
— Потому что я тебе, несмотря ни на что, нравлюсь, — и он взял ее за руку, чтобы поднять структуру. — Может быть, тебе в принципе нравятся плохие мальчики?
Сегодня он стоял совсем близко, и Гермиона ощущала спиной его тепло. И ей было приятно. Неужели в его словах есть правда? Неужели он ей действительно нравился? И вслух:
— Глупости!
Но Малфой не отреагировал: он замер и, казалось, почти не дышал. Гермиона осторожно повернулась к нему, высвободив руку. Его взгляд метался по ее лицу, словно ища ответы на свои вопросы.
— Малфой, — осторожно начала Гермиона, — с тобой все в порядке?
Он качнул головой, отгоняя свои мысли и объявил:
— Мне пора. Я могу помочь поднять тебе структуру зеркала, чтобы ты могла потренироваться, только быстро.
Гермиона подняла свою палочку, и Малфой ухватил ее руку, больше не приближаясь к ней так близко. Стоило структуре заиграть переливами магии, Малфой подхватил свою сумку и вышел из класса, даже не попрощавшись.
Гермиона, оставшись в классе одна, уставилась на структуру. Взяв в руки палочку, она попыталась внести заклинание «люмос» на активную ветку протеевых чар, и вновь у нее ничего не получилось. Она закрыла глаза и начала вспоминать тот момент, когда Малфой помогал ей справиться с этим заклятьем. Тепло его руки, общее движение, позволяющее нужному заклинанию повиснуть на кончике ее палочки. Это воспоминание было приятным, в нем Малфой не был обычной свиньей, не плевался ядом — там он был ее товарищем, искренне помогающим справиться с трудностями. Гермиона закрыла глаза и попыталась представить этот момент, следуя за своим воспоминанием, ощущая уверенные движения Малфоя, повторяя сказанные им слова. Она открыла глаза и увидела яркий огонек «Люмоса», повисший на палочке, со свободными линиями структуры, готовыми соединиться с сетью другого заклинания. Она осторожно внесла палочку в структуру зеркальца, и заклинание «Люмос» соединилось своими нитями с протеевыми чарами. Гермиона радостно улыбнулась — получилось! Наконец-то. Теперь, в теории, ее зеркальце должно было начать светиться, когда на него будет приходить сообщение. Но не смотря на то, что ей очень хотелось проверить, насколько теория совпадает с практикой, Гермиона все же не стала ничего писать Малфою. Все-таки он был настолько не понятен для нее, что даже возможность обычной дружбы с ним, казалось, находилась за гранью реальности. И Гермиона ужасно жалела, что Гарри отказался от работы над проектом. Насколько было бы проще, если бы ей пришлось работать в паре со своим настоящим другом. Усмехнувшись про себя, она решила, что было бы еще проще, если бы она была готова принять его чувства и перестать думать о Роне, с которым у нее так ничего и не получалось. Гермиона устала ждать того момента, когда Рон заметит ее, но сделать первый шаг она не решалась. Она попробовала представить себя рядом с Гарри и не смогла — он был для нее просто другом, самым лучшим и самым любимым, но другом. Хотя стоило признаться себе, что и рядом с Роном она себя в последнее время не представляла, видимо потому, что он несколько отдалился от Гермионы, избегая ее нотаций на тему домашней работы. Другой причины того, что Рон стал с ней меньше общаться, она не видела. Пожалуй, надо было ослабить давление на друзей, пока они не начали от нее прятаться. Подумав об этом, она тяжело вздохнула — для начала стоило с ними помириться, и это было не самой простой задачей.
