Глава 1Пролог
Боль. Всепоглощающая боль, сводящая с ума, вызывающая желание скорой смерти: лишь бы все закончилось. Вспышки ослепляющего света, проникающие в мозг, оглушающие; звуки персонального ада, взрывающие голову; горящая пламенем кожа; разрывающиеся органы и ломающиеся кости; и мысль, набатом бьющаяся в обессиленном болью разуме: «Хватит, пожалуйста, хватит, хватит!», и напоследок: «Я больше не выдержу!!!». Спасительная темнота забытья мягким одеялом накрыла разум, отсекая режущий свет, звуки, боль, боль, боль…
Проблеск сознания: боль в мышцах, сводимых судорогами, в сломанных в метании костях, содранной коже, невыносимая боль… Но мягкие руки нежными, дарящими покой движениями втирают мазь, дрожащий ласковый голос успокаивающе напевает детскую колыбельную… Темнота.
Уверенные сильные руки по каплям вливают в рот зелье и становится легче, боли почти нет… Темнота.
Тихие голоса.
— Его контроль слишком слаб, он мальчишка, неспособный противостоять столь мощной легилименции. Он слишком эмоционален, еще одна встреча с Ним или подобное Круцио его убьют, а следом отправимся и мы за неподобающее воспитание щенка. Никто не знал, что эти знания потребуются ему так скоро. Помоги ему, помоги нам: окклюменция и контроль эмоций — вот то, чему он просто обязан научиться, иначе нам всем не выжить.
— Я сделаю все, что в моих силах.
— Кого он ненавидит больше всего?
— …
Темнота.
Глава 1
Гермиона торопилась в большой зал, ежась от промозглого сквозняка, проникающего через щели огромных окон замка. Мантия, казавшаяся такой теплой в прогретой камином спальне, сейчас совсем не согревала. В первый день учебы после рождественских каникул старостам нужно было проверить наличие объявлений для своего факультета, взять листы с изменениями в расписании учеников и узнать, нет ли еще каких-либо поручений от декана. Рон, который должен был идти сейчас с Гермионой, похоже, проспал. Его не было в гостиной в условленное время, и она решила не ждать друга, не желая опаздывать. Всю ночь за стенами замка завывал ледяной зимний ветер, подгоняя низкие тучи, из которых все сыпался и сыпался снег. Стоял неприветливый полумрак, и сквозь метель ничего не было видно. В такие дни в замке уютно было лишь у камина с потрескивающими поленьями и согревающим теплом огня. Гермиона совсем не выспалась, провертевшись всю ночь в своей постели, и теперь шла, зевая и прикрывая ладошкой рот.
Большой зал еще был пуст, когда Гермиона вошла в него. Над головой громоздились мрачные снежные тучи, стремительно летящие вперед, а вокруг опускались редкие заколдованные снежинки, словно прорвавшиеся сквозь потолок и теперь медленно и неторопливо опускающиеся вниз. Гермиона поймала одну из них, и снежинка исчезла в ее руках, как будто растаяв. Заметив Макгонагалл, Гермиона поспешила к преподавательскому столу. Получив свитки с расписанием гриффиндорцев, она аккуратно сложила их в свою сумку, которая потяжелела еще больше, и направилась к выходу. До начала завтрака было почти двадцать минут, и Гермионе хотелось еще раз умыться ледяной водой: она надеялась проснуться. Глаза не желали открываться, веки словно налились свинцом, в голове стоял туман – да, ледяная вода сейчас была просто необходима. Сумка оттягивала плечо. Стоило, пожалуй, изучить заклинание, позволяющее уменьшать вес предметов, чтобы брать с собой, что хочется. Гермиона так любила, чтобы все было под рукой, что никак не могла заставить себя не таскать с собой такую гору всевозможных книг и вещей. К середине года ее сумка начала кое-где расходиться по швам, молния застегивалась неохотно, а лямки всем своим видом показывали, что уже готовы порваться. Редкие ученики шли по коридору к большому залу: кто-то любил встать пораньше и неспешно прогуляться к завтраку, а кто-то просто хотел пообщаться со своими друзьями. Гермиона кивнула головой Луне Лавгуд, которая медленно брела по коридору и улыбалась каким-то своим мыслям. С ее запястий свисали рыжие меховые нарукавники, а на голове были наушники со смешными наростами из такого же меха, что и на руках, делавшие ее похожей на какого-то неизвестного науке зверька. Луна, тихо напевая себе под нос, помахала Гермионе рукой и мило улыбнулась. По другой стороне коридора шел Драко Малфой, казалось, не замечавший никого и ничего вокруг. Его вид, несмотря на раннее пробуждение, был, как всегда, безупречным: зализанные назад светлые волосы, отливавшие в свете факелов золотым отблеском и так раздражавшие Гермиону; идеально выглаженные брюки и мантия; аккуратно завязанный узел слизеринского галстука, выглядывающий из-под темного свитера. Но между его бровями залегла складка, под глазами были тени, а сам он ушел в себя, тем самым напоминая сейчас Луну, всегда существовавшую где-то на своей волне, с одним лишь различием — его задумчивость, в отличие от улыбчивой девушки с Рейвенкло, была мрачной. Малфой вроде бы и не заметил Гермиону, даже демонстративно не поморщился, проходя мимо нее, как это обычно бывало. Во всяком случае, такое игнорирование неприятной ему маглорожденной Гермионы Грейнджер было весьма нетипичным. Удивленно покосившись ему вслед, Гермиона заметила еще одну деталь: с ним не было его неизменных телохранителей Крэбба и Гойла. Может, для них еще слишком рано? Но вряд ли Малфоя могла волновать такая мелочь, как чей-то сон. Гермиона чуть пожала плечами и, потеряв всякий интерес к представителю слизеринского факультета, заметила Терри Бута, который широко улыбался и махал ей рукой. Она машинально ответила ему и быстро свернула в коридор, ведущий к женскому туалету, чтобы скрыть от Терри так некстати возникшее желание от души зевнуть. С тех пор, как он узнал, что Гермиона умеет наводить Протеевы чары, которые проходят на уровне ЖАБА, то стал ей чаще улыбаться и пару раз пытался завести разговор, который дальше обсуждения погоды так никуда и не зашел. Гермиона понимала, что, похоже, нравилась Буту, но ей самой он был не особо интересен. У нее было свое увлечение, появившееся не так давно: Рон Уизли, их с Гарри друг, такой милый, добрый и мягкий. И Гермионе нравилось заботиться о нем и находиться рядом. С другой стороны, разве она не заботилась точно так же и о Гарри Поттере? В чем была разница? Может быть в том, что когда Гарри не принимал ее наставлений, спорил с ней, не соглашаясь в каких-либо вопросах, или сердился на ее настойчивость, утверждая, что это занудство, Гермиона не обижалась на него так же, как на Рона в точно таких же ситуациях. И споры с ним не задевали ее так же сильно, как споры с Роном. Гарри был ее лучшим другом, рядом с которым всегда было хорошо и комфортно, как и рядом с Роном совсем недавно. Но Гарри временами отдалялся от друзей, не пуская их в свою душу, хотя и доверял им, как никому другому на всем свете, но, тем не менее, его жизнь и судьба были несколько обособленными, словно что-то всегда стояло между ним и всем остальным миром, то, что делало его особенным. И это не давало Гермионе увидеть в Гарри кого-то большего, чем просто друга. Это и еще то, что Гермиона помнила, сколько слез выплакала Джинни Уизли, переживая из-за мальчика-который-выжил, как сама утешала ее и утверждала, что ей пора двигаться дальше. Несмотря на то, что Джинни прислушалась к ее совету и начала встречаться с другими парнями, в ее взгляде по-прежнему мелькал оттенок нежности, когда она смотрела на Гарри. Взгляд, который она уже довольно умело скрывала ото всех, кроме внимательной подруги… А Рон был настолько своим, понятным, добрым и, Гермионе было сложно подобрать более подходящее слово, уютным. И в какой-то момент она начала ждать его общества и наслаждаться этим комфортом, как в детстве, когда, засыпая под сказку мамы, она прижимала к себе большого плюшевого мишку. И это ощущение домашней защиты, мягкости и спокойствия придавало Рону что-то невыразимо особенное, отличающее его от всех остальных парней в Хогвартсе.
С этими мыслями Гермиона вошла в туалет для девочек, где наткнулась на Панси Паркинсон, которая недобро покосилась на нее, оторвавшись от зеркала. Казалось, что, чем ближе подходила к ней Гермиона, тем злее становились глаза Панси, и это было несколько удивительно — никогда раньше она не замечала озлобленности со стороны Паркинсон. Ничего кроме демонстративной брезгливости и привычного отвращения, настолько привычного, что его уже просто не замечаешь. Гермиона с полным равнодушием остановилась неподалеку от сокурсницы, ощущая на себе ее недобрый взгляд, и открыла кран с холодной водой:
— Пошла вон, грязнокровка, другого места себе не нашла? Что ты трешься тут рядом со мной, пачкая пространство своим омерзительным присутствием, — буквально прошипела Паркинсон.
— У тебя какие-то проблемы? — Гермиона медленно подняла глаза, в которых мелькнуло недоумение. Обозленная Паркинсон ее не пугала.
— Ты моя проблема!
И слизеринка, неожиданно вытащив палочку, направила ее на Гермиону:
— Но я ее сейчас решу!
В этот момент дверь распахнулась, и в туалет вбежала кучка щебечущих второклассниц. Панси, покосившись на них, убрала палочку в сумку и вышла.
Гермиона изумленно проводила ее взглядом и начала умываться, прокручивая эту сцену в своей голове. Она не могла понять, стоило ли отнестись к этой выходке со стороны Паркинсон внимательнее или списать все на дурное настроение последней — мало ли какие неприятности могли с ней произойти. „Грязная кровь“, — Гермиона раздраженно хмыкнула и вышла в коридор.
В Большой Зал она вернулась в тот момент, когда совы, кружа и разбрызгивая капли подтаявшего снега со своих перьев, искали адресатов. Торопливо устроившись рядом с сонными Гарри и Роном, Гермиона забрала свой номер Ежедневного Пророка у вымокшей и нахохлившейся сипухи, отдав ей мелкую медную монетку, и вдруг отметила непривычную для завтрака тишину. Взглянув на огромную статью на первой странице, она онемела, и, задев пальцами ладонь Гарри, обратила внимание друзей на то, что читала сама:
„Толпы хулиганов наводнили улицы Лондона, стали бить стекла магазинов и поджигать автомобили. Беспорядки были спровоцированы полицией, которая застрелила подозреваемого в сбыте наркотиков магла Марка Даггона.“, — прочла Гермиона:
«Одним из участников погрома стал ученик школы Чародейства и Волшебства Хогвартс — Винсент Крэбб. При попытке обыска магловской полицией несовершеннолетний маг применил пыточное заклятие к двум полицейским, после чего скрылся в неизвестном направлении. Позже преступник был обнаружен аврорами и доставлен в Азкабан до начала слушания. В его доме был произведен обыск, в ходе которого были найдены ингредиенты для создания „Вальпургиевой ночи“, а также большое количество уже готового порошка, который действует на маглов как наркотик — затуманивает сознание и лишает разума, вызывая нарушение работы мозга, в большинстве случаев со смертельным исходом. Предположительно, такое название опасной субстанции было дано как насмешка в адрес маглов. „Мы должны были изгонять маглов из магического мира“, — пояснил свои действия обвиняемый. Винсент Крэбб попал в толпу погромщиков, по всей видимости, случайно. На момент начала массовых беспорядков мистер Крэбб пытался заменить наркотики, предназначенные для продажи среди маглов, на „Вальпургиеву ночь“, но дальнейшие события вынудили его присоединиться к магловскому погрому. „Я хотел сделать еще одну попытку подмены. У меня должна была появиться возможность добраться до товара позже“, — заявил мистер Крэбб на допросе. Неудачная попытка подмены партии наркотика, судя по всему, позволила избежать массовой гибели маглов. Тем не менее, есть подтвержденные данные о смертельном исходе для, как минимум, трех маглов, которым Винсент Крэбб продал „дозу Вальпургиевой ночи“ под видом наркотика.
На момент обыска в доме был обнаружен еще один подозреваемый, также ученик школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, — Грегори Гойл. На данный момент нет достаточных доказательств утверждать, что мистер Гойл является соучастником преступления. Грегори Гойл находится в отделении авроров до окончания расследования дела. Суд над учениками школы назначен на конец февраля».
Гермиона закончила чтение и подняла глаза на своих друзей. Большой зал наполнился гулом голосов, обсуждающих столь невероятного события.
— Бред какой-то, — прошептала она тихо и недоверчиво.
Новость была шокирующей, не выспавшийся и взлохмаченный Гарри не съел ни кусочка со своей тарелки, внимательно глядя на подругу, в отличие от Рона, аппетит которого был известен своей непробиваемостью. Рон, взмахнув вилкой с куском яичницы на ней, которая бодро разлетелась по столу и сидевшим рядом с ним друзьям, слегка смутился, глядя на дело своих рук, и прошептал, нагнувшись к друзьям:
— Как вы думаете, замешан ли в этом деле Малфой? Мне кажется, единственный мозг, который имелся у этой троицы, принадлежал этому ублюдку.
Гарри оттряхнул рукав мантии, а Гермиона терпеливо вытащила из копны своих каштановых волос кусок белка и потрясенно произнесла:
— Это все, что тебя волнует? Рон, наш ровесник, более того — наш сокурсник убивал людей! Он учился с нами, и он стал убийцей! — в ее глазах затаился испуг. — И… Не могли эти двое сами до такого додуматься! Интересно, что происходит?
Она ни капли не удивилась тому, что Пожиратели cмерти могли так быстро начать действия после возрождения Волан-де-Морта, хотя это ее несомненно пугало. Но то, что в этом могли быть замешаны их дети — это было за гранью ее понимания. А с учетом несколько странного поведения Паркинсон, о котором Гермиона пока ничего не рассказала друзьям… От ее лица отхлынула кровь и она побледнела.
Гарри встревоженно посмотрел на друзей:
— Наверняка в этом замешаны Пожиратели cмерти! Гермиона, что с тобой? — Гарри заметил, что подруга была чем-то напугана, но понимал, что это сообщение не могло быть причиной.
Гермиона тяжело вздохнула, ее пока необъяснимая паника, сжимающая грудь и не позволяющая свободно дышать, не давала ей собраться с мыслями, и она постаралась увести разговор в другую сторону:
— Гарри, я даже не знаю, столько вопросов. Кто их туда отправил, и кто им дал этот порошок? Кто еще во всем этом замешан?
— Я же говорю, что это мог быть Малфой, — встрял Рон.
— Нет, я не думаю, — покачала головой Гермиона. — Мне кажется, Малфой слишком труслив для организации масштабного убийства.
— А Крэбб не труслив? — поинтересовался Рон.
— Крэбб туп, ему сказали — он сделал, — отрезала Гермиона, начиная злиться на то, что возникшее из ниоткуда липкое чувство страха не дает ей сконцентрироваться. — Подозреваю, что за этим стоит кто-то из взрослых Пожирателей смерти, я только не понимаю, почему они выбрали таких исполнителей.
Гермиона задумалась на пару секунд и добавила:
— Может, это отработка тактики? Или, например, наказание за что-то? Столько нестыковок, и мне это не нравится.
— Какой тактики? И за что наказание? Не могла бы ты объяснять свои мысли? — проворчал Рон. Этот выпад Гермиона проигнорировала, уйдя в себя.
— Гермиона, да что с тобой? — тихо спросил Гарри, еще более внимательно глядя на нее. — Что-то случилось?
Гермиона, так и не начав есть завтрак, допила стакан сока, решительно сложила газету, собрала вещи и сказала:
— Мы опоздаем на трансфигурацию.
— Гермиона, подожди! — Гарри подхватил свою сумку и, хлопнув Рона по плечу, чтобы он поторопился, бросился за подругой. Рон догнал их у выхода из главного зал, на ходу дожевывая кекс.
По пути к классу Трансфигурации Гарри продолжал пытать Гермиону о причине ее страха, но она морщилась и пыталась сменить тему разговора, что, не смотря на все ее усилия, ни к чему не привело. Теперь уже, казалось, и не очень внимательный Рон начал прислушиваться к допросу и заинтересовался происходящим. Гермиона сердито молчала, ей не хотелось говорить об этом, она даже отошла немного в сторону. Казалось, что друзья вторгаются в ее личное пространство, куда сейчас не хотелось никого впускать. Каким-то нервным движением она взлохматила пушистые из-за сухого зимнего воздуха волосы, которые теперь стали торчать в разные стороны невообразимой копной. Догадываясь, что выглядит не самым лучшим образом — и это в глазах Рона, Гермиона в отчаянии закатила глаза. Помимо паники и злости теперь появилась еще и досада. День был окончательно испорчен. Не в силах что-либо сейчас изменить, она мысленно вернулась к утренней статье. Вспомнив, что за завтраком ее друзья сидели лицом к слизеринскому столу, Гермиона решила узнать у них, не обратили ли они внимание на поведение и реакцию слизеринцев на статью. Она обернулась и поняла, что мальчики оказались чуть позади — Гермиона и не заметила, как оторвалась от них в стремлении почти что убежать от ненужных ей сейчас расспросов. Уже подойдя к классу трансфигурации, она решила подождать друзей и слегка притормозила, увидев сзади девушек из Слизерина. Панси Паркинсон, проходя мимо, демонстративно пихнула Гермиону в плечо так, что сумка Грейнджер упала на пол.
— Грязнокровки будут следующими, — негромко произнесла Панси и прошла дальше, всем своим видом показывая неприязнь к ней.
— Чистокровная крыса, — совершенно неожиданно даже для себя произнесла Гермиона, глядя вслед Паркинсон. Раздражение требовало выхода. Панси резко развернулась, будто ждала этих слов оскорбления, чтобы продолжить потасовку. Ее глаза недобро сузились, и она вскинула руку в попытках вынуть свою палочку из сумочки. Но за спиной Гермионы возникли Гарри и Рон, и Дафна Гринграсс, подхватив Панси под руку, поспешила увести подругу подальше.
— Сука, ты еще пожалеешь, — прошипела Паркинсон, отворачиваясь.
Гарри, слышавший все сказанное, уже достал палочку, но Гермиона схватила его за руку, не давая возможности применить заклинание. Рон, подняв сумку подруги и зло взглянув вслед слизеринкам, проговорил:
— Я ее придушу!
Гермиона лишь устало прикрыла глаза. Потом решительно забрала свою сумку из рук Рона и стремительно пошла в класс. Ее ощутимо трясло.
— В том то и дело, что Малфой, хоть и ублюдок, но, как ты заметил, Рон, мозг у него, в отличие от его дружков, есть — вряд ли он во всем этом участвовал. Хотя с деньгами его отца, даже если на самом деле это Малфой применил Круцио к полицейским, никто об этом не узнает. Помнишь же, что Гарри видел Люциуса в Министерстве Магии, и он расхаживал там, как у себя дома! — фыркнула Гермиона.
Сейчас, занявшись своим любимым делом и почти успокоившись, Гермиона с легкостью выполняла данное им профессором Макгонагалл задание. Попутно она, Рон и Гарри продолжили обсуждение случившего, при этом Гермиона без каких-либо затруднений превратила свою белую в красный горошек чашку в такую же белоснежную крысу с алыми глазками. Крыса стремительно рванула со стола, но была подхвачена заклинанием левитации и перенесена в коробку. Чашка Рона хлопала глазами и дергала хвостиком, а крыса Гарри скребла короткими лапками по столу и не могла сдвинуться с места, вместо хвоста у нее красовалась керамическая ручка.
— Как вы думаете, — Гарри безуспешно пытался изменить хвост своей крысе и увеличить длину лапок — разговор его явно отвлекал. — Кто из слизеринцев уже стал Пожирателем смерти?
— Им всего пятнадцать, как и нам, Гарри, — нахмурилась Гермиона. — Мне кажется, они еще слишком малы для этого.
— Ты так наивна, Гермиона, и во всех пытаешься найти только хорошее, — возразил Гарри, совершенно не убежденный ее фразой.
— В слизеринском мопсе не пытаюсь, — тихо пробормотала Гермиона так, что находившиеся рядом Гарри и Рон ее не услышали.
— И как ты мне соизволила напомнить за завтраком, один из них уже точно убийца! — горячо поддержал его Рон.
А Гарри добавил:
— Ну и ко всему прочему, есть же еще и старшие курсы, я не имею в виду только Малфоя или Паркинсон, — последнюю фамилию он почти выплюнул, вложив в нее даже больше отвращения, чем в древнюю аристократическую и столь же презираемую им — Малфой.
Неожиданно над ними раздался строгий голос Макгонагалл:
— Отлично, мисс Грейнджер, пять баллов Гриффиндору. А с вас, молодые люди, я сниму баллы, если вы не прекратите свои разговоры, — Макгонагалл махнула палочкой в сторону мальчиков. Рон резко дернул своей палочкой, и его чашка раскололась. Профессор же, глядя на него, произнесла:
— Домашним заданием на сегодня является написание доклада на тему превращения неживых объектов в живые длиной в двенадцать дюймов. А вас, мистер Уизли, я прошу написать доклад длиной в пятнадцать дюймов. Урок окончен. Не забудьте поработать над вашим сегодняшним заклинанием.
Рон вздохнул и почесал затылок, тем самым взлохматив свои рыжие волосы. Гермиона собрала вещи в сумку. У нее было свободное время, а мальчишкам пора было идти на прорицания. Она помахала рукой друзьям и отправилась в библиотеку.
Метель, бушующая на улице, по-прежнему не позволяла свету проникать сквозь окна замка, лишая коридоры света, делая их мрачными и еще более холодными. Мысли все так же метались вокруг слизеринцев: Крэбба, Гойла и Паркинсон, но никаких внятных идей о том, что же вызвало все эти события, не было.
— Гермиона! — она обернулась на негромкий оклик и заметила Джинни Уизли.
— Ты-то мне и нужна!
Девушки кинули сумки на подоконник в длинном коридоре, просматриваемом в обе стороны, гарантирующем, что их тихий разговор никто не услышит. Единственным минусом был пронизывающий холод, заставляющий зябко поеживаться сидящих у продуваемого зимним ветром окна девушек. Джинни, поплотнее закутавшись в простенькую теплую мантию, рассказывала о том, что с ней произошло.
Джинни проспала последние полчаса Истории Магии. Да, проспала, потому что накануне засиделась в гостиной Гриффиндора с братьями-близнецами, которые составляли рекламную кампанию для своих забастовочных завтраков. „И нечего на меня так укоряюще смотреть, Гермиона!“. Бинc был в своем репертуаре, и Джинни просто не выдержала, положив голову на подставленную ладонь и постаравшись спрятать прикрытые глаза за занавесом своих рыжих волос. Очнулась она, когда урок уже закончился, и Луна Лавгуд с Райвенкло потрясла ее за плечо и сообщила, что если Джинни хочет продолжить здесь смотреть свои замечательные сны, то она просто прикроет дверь и оставит ее здесь. Сонно моргая, убрав с глаз пряди рыжих волос, только что проснувшаяся Джинни огляделась — в классе никого не было, даже профессора Бинcа, а Луна уже выскользнула за дверь. Быстро собрав абсолютно пустые свитки, чернильницу и перья, она спустилась к двери и тихонько вышла в коридор. Аккуратно прикрыв дверь, Джинни заметила, что в класс, находящийся неподалеку от класса Истории Магии, проскользнули один за другим три слизеринца. Последней входила Панси Паркинсон. И, похоже, Джинни никто из них не заметил. Росшая рядом с братьями-близнецами Уизли, Джинни села на подоконник рядом с дверью, в которую так тихо вошли слизеринцы — ведь это было так на них непохоже, они просто не умеют ходить тихо, если ничего не скрывают, — достала один из учебников и Удлинители ушей, которые и подсунула под дверь, сделав вид, что читает книгу. Из подслушанного разговора Джинни поняла, что Амбридж организовала и наделила полномочиями некую инспекционную дружину, которая должна особо следить за одной группой учеников. „Одна группа учеников — это мы, ОД, а Инспекционная Дружина — это слизеринцы“. Собирались же слизеринцы по той простой причине, что из сформированной до Рождества группы выбыли Крэбб, Гойл и, похоже, Малфой. И если с первыми двумя было все понятно, то Малфой отказался как-либо комментировать свое внезапно возникшее нежелание участвовать во всем этом мероприятии. Амбридж попросила набрать новых членов команды, чем слизеринцы и занимались. Джинни заметила и опознала по голосу нескольких: Паркинсон, Булстроуд и Уоррингтона. Собственно, это все, что она успела узнать. Услышав, что кто-то идет по коридору, она быстренько засунула удлинители ушей и учебник в свою сумку и направилась к библиотеке. И, как оказалось, не зря — навстречу ей попалась Амбридж, которая, как подглядела из-за угла Джинни, вошла в тот же класс к слизеринцам. Дальше подслушать разговор ей не удалось, потому что к классу профессора Бинcа пришли второкурсники, у которых вскоре должен был начаться урок Истории Магии.
Гермиона нахмурилась — еще не было и обеденного перерыва, а неприятности сыпались одна за другой, каждая новая еще хуже предыдущей, да еще и в первый день учебы. Джинни смотрела на нее, ожидая реакции, но, не дождавшись, все-таки спросила:
— Что мы будем делать? Встречи ОД придется отменить?
Гермиона покачала головой:
— Надо подумать. Мне надо подумать, Джинни. Надо сообщить всем, чтобы были осторожны. Я поговорю с мальчиками.
— Но, Гермиона, а вдруг это кто-то из наших доносит слизеринцам или Амбридж?
— Мы бы об этом узнали, — грустно усмехнулась Гермиона, вспоминая заклятье на пергаменте, который подписывали все участники. — Джинни, мне нужно в библиотеку, ты со мной?
Но Джинни покачала головой: следующим в ее расписании был урок зельеварения, к которому она совсем не была готова.
***
Гермиона стояла, опираясь на подоконник, в коридоре перед дверью кабинета прорицаний, ожидая своих друзей. Надо было обсудить с ними сложившуюся ситуацию — собирать большую группу учеников в Выручай-комнате было небезопасно. Мысли метались в голове, ища выход, но решения так и не было. Обрывки идей создавали хаос, не собираясь складываться в общую картину, словно кусочки пазлов, рассыпанные в беспорядке по столу.
Заметив мальчиков, Гермиона оживилась и, оттолкнувшись руками от подоконника, пошла к ним навстречу. Дождавшись, когда ее друзья подойдут к ней поближе, шепнула:
— У меня важные новости!
— А у нас неприятное пророчество, — так же тихо отозвался Рон, его ярко-голубые глаза метались по лицу подруги.
Ученики толпой шли в Большой Зал — было время обеда. Друзья слегка отстали от идущей перед ними толпы. Гермиона спросила первая:
— Что у вас за пророчество? От Флоренца?
Гарри хмуро ответил:
— Да. Он сказал, что знаки природы указывают на то, что в школе есть опасность. И она направлена на одного из учеников. Никаких подробностей.
А Рон передернул плечами:
— Но ты знаешь, Гермиона, он нам все это продемонстрировал, я не знаю, что там за опасности и как эти дурацкие знаки можно вообще прочесть, но я почувствовал правдивость его слов каждой клеточкой своего тела! И остальные тоже, правда, Гарри?
***
Когда они вошли в класс, так похожий на лес, между деревьями пронесся холодный ветерок, и Гарри поежился. Они с Роном устроились на траве, оглядываясь вокруг. Урок еще не начался, ученики входили в класс, тут же понижая голоса до шепота, в изумлении оглядываясь — это был их первый урок в столь необычном месте. Лес был хмур, создавалось ощущение, что где-то наверху гуляют тяжелые облака, вот-вот грозящие излиться ледяным дождем.
— Я бы проследил за Малфоем, вдруг мы что-нибудь узнаем! — шепнул Гарри Рону, прекратив осматриваться, на что друг согласно кивнул.
В это время Флоренц вошел в класс и поприветствовал учеников, которые тут же затихли — Флоренц был кентавром, и гриффиндорцы изумленно уставились на него, а женская половина класса и вовсе восхищенно раскрыла рты, любуясь его статным торсом, возвышающимся над лошадиным крупом и вполне миловидным лицом, обрамленным белоснежными волосами.
— Меня зовут Флоренц, и с сегодняшнего дня я буду вашим новым преподавателем по прорицаниям. Наука прорицания известна нашему народу с давних времен. — По классу ветерком пронесся шепот — мало кто знал о кентаврах. — Люди же мало владеют столь сложной материей.
— Но профессор Трелони много успела нам рассказать, — в голосе Лаванды Браун мелькнуло возмущение и обида за любимого преподавателя. А Парвати Патилл согласно закивала, соглашаясь со словами подруги.
— Возможно, профессор Трелони и обладает некоторыми способностями к прорицанию, но никто из людского мира не владеет и малой долей тех знаний, с помощью которых можно предупредить весь окружающий нас мир о надвигающихся событиях, — спокойно ответил ей профессор. — И движение звезд никак не связано с возможностью обжечься или поскользнуться.
Флоренц направил указку на лежащий перед Лавандой учебник. Парвати и Лаванда переглянулись.
— Сегодня мы попробуем распознать возникшую угрозу по движению облаков и ветра, а так же слушая голоса деревьев. Сначала я покажу вам, как это происходит, потом попробую объяснить, как можно прочитать символы и изменения в природе. Как вы понимаете, узнать подробности вы скорее всего не сможете, но научиться чувствовать — вполне.
Лаванда и Парвати испуганно ойкнули. Флоренц подошел к стоящему рядом с ним дубу и тихо начал шептать заклинание, раскинув руки и глядя в крону дерева, на что дуб отозвался шелестом листьев и совершенно неожиданным для всех гулом.
— Рядом с нами, скорее всего в этой школе или же ее окрестностях, возникла угроза, вероятно, она находится среди вас, где-то рядом с вами и направлена на одного из учеников. — и кентавр подошел к горящему огню, добавив в него листья мальвы и вглядываясь в дым.
— На кого? — испуганно пискнула Лаванда.
— Этого узнать мы пока не сможем, — тихо ответил ей Флоренц. — Давайте попробуем понять, как распознать приближающуюся опасность.
Урок прошел в тишине, никто из учеников не проронил ни одного лишнего слова. Опасность, разлитая в воздухе, прозвучавшая из уст пророка, коснулась их душ, удушающе сдавливая грудь и не позволяя раскрыть рта.
Гарри и Рон прекратили свое обсуждение, их мысли вдруг стали так далеки от столь мелочного мероприятия, как слежка за Малфоем. Внимательно слушая тихий голос кентавра, Гарри вспомнил испуганные глаза Гермионы, и ему стало страшно за нее. Рон же отчаянно переживал за всех своих родных, что учились с ним в Хогвартсе. Поглядывая искоса на своих одногруппников, Гарри видел, что и остальные зябко ежатся, встревоженно переглядываясь, а в глазах Парвати он уловил влажный блеск приближающихся слез. Когда прозвенел звонок, никто так и не мог с уверенностью сказать, что смог бы узнать о приближающейся опасности самостоятельно, но каждый из них почувствовал ее благодаря действиям Флоренца. Выходя из класса и заметив стоявшую и ждущую их Гермиону, Гарри вздохнул с облегчением.
***
— Парвати чуть не расплакалась прямо на уроке, — Гарри задумался и, помедлив, добавил. — Но это все бездоказательно, я думаю, что нам всем надо держать ухо востро и… беречь своих друзей и близких.
И Гарри чуть приобнял Гермиону за плечо, а Рон, посмотрев на них, подхватил подругу под руку.
Гермиона заулыбалась, но потом вновь нахмурилась:
— Послушайте, у меня есть важные и не очень хорошие новости. Когда я шла в библиотеку, то по дороге встретила Джинни, она подслушала один разговор…
И Гермиона принялась рассказывать о том, что услышала от подруги.
— Нам надо быть очень осторожными в наших встречах с ОД. Во-первых, похоже, что Амбридж знает о нас. Вопрос только в том, что именно. Во-вторых, она велела слизеринцам следить за нами. Нам надо придумать, как выяснить, что она знает и где нам теперь встречаться!
— И кого особо опасаться, — добавил Гарри.
Гермиона обратила внимание, что он весьма расстроился, узнав последние новости: его плечи поникли, а лицо приняло угрюмое выражение. Обучение членов ОД было его второй, после квиддича, отдушиной в этом году. Квиддича уже лишили, похоже, что хотят лишить и собраний.
Гермиона потрепала друга по плечу:
— Не стоит расстраиваться, Гарри! Мне кажется, нужно сообщить об этом всем членам ОД, вдруг кто-то сможет узнать еще какие-нибудь подробности? Ну и, в любом случае, нам надо быть осторожными.
— А если это кто-то из наших разболтал об этом Амбридж? — зло ответил Гарри, не зная, что фактически повторяет вопрос Джинни, заданный Гермионе чуть раньше.
— Я бы об этом тут же узнала, поверь мне.
Они уже походили к Большому Залу и поэтому прервали свой разговор.
После обеда, когда вновь появилась возможность обсудить возникшую проблему, Гарри вдруг заметил Чжоу Чанг, которая помахала ему рукой. Гермиона улыбнулась Гарри и потащила за собой Рона, который от неожиданности лишь спросил:
— Гермиона, ты чего?
— Все хорошо, Рон, мы всего лишь опаздываем на урок! — И Гермиона, подхватив Рона за рукав его мантии, не дав ему опомниться, увела друга от Гарри и Чжоу.
Гермиона уже давно заметила, что Гарри нравится темноволосая миловидная китаянка, но он очень стесняется ее, боится проявить свои чувства, а может даже и не совсем понимает своих эмоций? Поэтому она и поспешила увести их рыжего друга подальше: Рон не отличался пониманием ситуации, ему были не знакомы ни деликатность, ни корректность в общении. Гермиона вообще задумывалась над вопросом: дорос ли Рон до того, чтобы обращать внимание на девушек? Нет, она помнила его реакцию на учениц Шармбатона, а именно на Флер Делакур — Гермиону даже слегка передернуло, но возможно это не совсем то? В роду Флер были вейлы. Осознав, что в ней вновь вспыхнули искорки ревности, Гермиона чуть улыбнулась своим эмоциям, но тут же снова слегка нахмурилась — Рон ей нравился, но с его стороны особых эмоций по отношению к себе она не замечала. Рон любил ее, как друга, но девушку по-прежнему в ней не замечал. Может, действительно еще не дорос? Гермионе хотелось в это верить: он всегда был рядом, и это было удобно. Возможно, ему нужно было просто время, чтобы понять, что Гермиона именно та единственная девушка, что ему нужна. Иногда в нем проскальзывало по отношению к ней что-то такое, что позволяло ей надеяться и не торопить события, позволяя ему самому прийти в их отношениях к чему-то большему, чем просто дружба, не навязываясь и не заставляя.
Подходя к выходу из замка, Гермиона наконец обратила внимание, что Рон ее о чем-то спрашивает и, судя по выражению его лица, уже не в первый раз. И в тот же миг она полетела вниз с лестницы. Почти полетела, потому что в последний момент крепкая рука Рона подхватила ее, не дав упасть вниз:
— Гермиона, ты в порядке? — услышала она вопрос перепуганного друга и следом ехидный голос Паркинсон:
— Ах, какая милая парочка — грязнокровка и нищеброд.
Гермиона, уже пришедшая в себя, нашла взглядом Паркинсон и с отвращением ответила:
— А тебе, похоже, на собственные оскорбления фантазии не хватает? Или все же ума? А может быть ты, как маленький мопсик, лижешь малфоевскую задницу, цитируя его слова?
— О, Грейнджер, похоже, я столь популярен среди гриффиндорцев, что ты помнишь все мои слова и способна понять, цитируют меня или нет? — раздался ехидный голос Малфоя, который подошел к Панси, стоявшей на лестнице над гриффиндорцами и обменивавшейся с ними ненавидящими взглядами. И вынул палочку из руки Паркинсон, которая, похоже, уже собиралась произнести какое-то заклинание:
— Милая моя, за это тебя выгонят из Хогвартса, успокойся, — голос Малфоя источал мед, хотя в его глазах не было ни капли нежности и сострадания. — А ты, Грейнджер…
Но закончить он не успел. Рон, уже успевший притянуть к себе Гермиону и даже попытавшийся встать чуть впереди, стараясь загородить ее собой, что в небольшом пространстве лестничного пролета у него получалось неважно, выставил палочку перед собой и буквально прорычал:
— Отвали от нее, Малфой!
— И держись от нее подальше, а лучше от всех нас, — раздался голос Гарри. Гермиона подняла голову: на верхней ступеньке за спинами слизеринцев стояли хмурые гриффиндорцы. Гарри, Невилл и Дин уже достали свои палочки. Гермиона радостно выдохнула, когда заметила, что к ним приблизился Хагрид!
— Так ведь это, урок же на улице! Идемте, идемте…
Хагрид, казалось, не заметил ни палочек в руках учеников, ни напряжения, висевшего в воздухе. Он улыбался и, похлопав Гарри по плечу, начал подталкивать остальных гриффиндорцев к выходу.
