Глава 13Гермиона схватила второй флакончик с зельем и, опустившись в кресло, залпом выпила. Окружающая обстановка поплыла перед глазами. Затем — мгла.
Грейнджер проснулась от ярких солнечных лучей, слепящих глаза. Зевнула и лениво потянулась. Если верить ощущениям, то спала она целую вечность. Вот только отдохнувшей себя не чувствовала. Наоборот — уставшей и разбитой. Голова гудела. В глаза будто кто песка насыпал.
Взглянув на запястье, Гермиона обомлела. Две секунды. Что? Как так может быть? Она крепко зажмурилась, поморгала и посмотрела ещё раз. Запястье стало чистым — и спустя мгновенье Гермиона снова очнулась в бабушкином доме. Но поч?.. Стена! Грейнджер касалась стены спиной, и город попросту отправил её обратно.
Или дело не в стене? И что же теперь делать?
Гермиона встала с кресла и начала нервно расхаживать по комнате. Она потеряла десять часов и у неё остался только один флакончик с зельем. Что с Малфоем и где он — непонятно. Гермиона с неохотой подошла к его бессознательному телу и ещё раз попробовала пульс.
Живой.
Хоть это было очевидно ещё в тот миг, когда город заставил её вернуться. Ведь иначе какой смысл? В интересах города было бы оставить её блуждать пустошью.
Гермиона устало закрыла глаза. Ей нужно было поговорить с Малфоем, когда ещё представлялась такая возможность. Не срываться с места и бежать непонятно куда и непонятно зачем, а объяснить человеку хоть что-нибудь. Он ведь совершенно ничего не знал! Вдруг ему взбредёт в голову снова войти в город? Как она тогда сможет помочь? Да и с зельем ничего непонятно. Почему она не проснулась раньше? Если она снова очнётся за две секунды до окончания действия зелья, то нужно будет тут же отползти подальше от ограды. Главное, чтобы причина в самом деле была в ограде, а не в чём-то другом. И чтобы Гермиона проснулась до того момента, когда времени уже не будет вовсе.
А, может, зелье и вовсе испортилось?
Грейнджер покрутила в руках колбу, нахмурилась. Не будь ситуация столь критичной, она отправилась бы к Гарри и Рону в Хогвартс и выяснила всё о кинжале, городе и пустоши. Собственно говоря, ей нужно было подумать об этом с самого начала. Но с другой стороны, Малфой должен был о таком сказать. Но он либо не помнил, что такое вообще было. Либо забыл сообщить. Либо в книге об этом ни слова. Непонятно, что хуже.
Нужно решать сейчас.
Она и решила. Безрассудно и по-гриффиндорски.
Зелье отдавало горечью на языке. Или же дело было не в зелье, а в отвратительном, мрачном настроении…
***
Гермиона успела отползти от стены, когда ощутила, что компас где-то на уровне груди сломался в третий раз. Поднялась на ноги и опасливо отошла подальше от ограды. Лишь бы не коснуться случайно. Огляделась — Малфоя нигде видно не было. Не то чтобы она в самом деле надеялась его так сразу и увидеть. Нет, в этом аду так просто ничего не бывает. Она успела это понять и смириться.
Вглядываясь в пустошь, Гермиона дошла до ворот. Нервно сглотнула, отметив, что они снова приоткрыты. И, стараясь ничего не коснуться, заглянула в щель. Асфальт, отдаляющаяся машина, запах бензина, людские голоса, светофор. Всё хорошо знакомое. К несчастью. Но иллюзии моря не видно, а значит, в город Малфой не входил. Или же Гермиона опоздала… Нет! Малфой ведь не глупый, он смог бы продержаться здесь без неё двадцать часов, правда?
«А ты бы смогла?» — возникла непрошенная мысль.
Да и если Малфой уме… Если Малфой не справился, то вернуть Гермиону в реальность могла не стена, а всё что угодно. Так и хотелось дотронуться и проверить. Гермиона отошла подальше и повернулась к ограде спиной. Прищурилась, присмотрелась. Пустошь казалась нескончаемой. Заросшей настолько, что будь в ней сотня путников, Гермиона сомневалась, что сможет найти хоть одного.
Она снова повернулась в сторону ограды, посмотрела наземь. Недалеко от ворот был участок примятой травы — там, где Гермиона сидела и зажимала рану. Но никаких следов, что могли бы помочь определить, вернулся Малфой в город или отправился в пустошь, не было.
Чёрт, а ведь с самого начала нужно было присмотреться к траве, а не топтаться неугомонным слонёнком! Но уже пропало.
Гермиона помнила, что когда они с родителями отдыхали в лесу Дин, потерялся ребёнок. Лес тогда прочёсывала большая поисковая группа, но тщетно: малыша нашли слишком поздно. А лес-то был обычным, не волшебным… Да и не столь заросшим и непроходимым, как эта пустошь. Воспоминание не добавляло решимости.
Гермиона вздохнула и собралась было ступить на территорию пустоши, как заметила нечто странное. Перед сорняками и шиповником теперь рос небольшой терновый куст. Держался обособленно, как чужеземец. Почти все его ветки росли вертикально вверх, как если бы он боялся кого-то нечаянно ними поцарапать. На одной из них висел беспомощно небольшой кусок чёрной ткани. Грейнджер подошла поближе, осторожно сняла его с ветки. Оглядела задумчиво, пощупала. Она, конечно, могла ошибаться, но похоже из такого же материала была сделана малфоевская мантия. Или нет?
Гермиона недоверчиво посмотрела на куст терновника. Ей нужны были доказательства — их предоставили. И всё бы хорошо, но слишком сильно происходящее походило на ловушку.
Недолго думая, Гермиона сунула ткань в карман мантии и, глубоко вздохнув, двинулась вперёд. Глупо. Но разве могла она теперь поступить по-другому? Будь неладен Малфой и его сумасшедшие затеи!
— Малфой! — крикнула она. Застыла-замерла, напрягла слух. Но ей никто не ответил. Только, казалось, кусты шиповника тихо-тихо перешёптывались между собой.
Гермиона решила придерживаться своего первоначального плана: идти строго вперёд, никуда не сворачивать. Если шиповник не позволяет пройти — обходить его и возвращаться на прежний маршрут. И через каждых пару десятков метров звать Малфоя.
Если размышлять логично, то и Малфой, скорее всего, шёл строго по прямой. Он же должен был понять, что иначе отсюда не выбраться. Другое дело, что колючие заросли могли сбить его с пути.
Шиповник в который раз впился в ладонь, и Гермиона зашипела от боли. Царапины, глубокие, ноющие, покрывали ноги, руки и даже лицо. Мантия во многих местах была порвана. Больно, неуютно. И самое страшное — с этим ничего нельзя сделать.
Атмосфера давила. Казалось, здесь нечем дышать. Со всех сторон подступали кусты шиповника, и Гермиона чувствовала себя заключённой. Старалась не паниковать, упрямо идти дальше, но понимала, что её надолго не хватит. В голову запоздало пришла мысль, что если пустошь волшебная, то её можно заколдовать так, чтобы выйти без помощи зелья было попросту невозможно. И тогда никакой роли не играло, правильная у человека стратегия или нет. Стоило ему войти — и он уже считай что труп.
— Малфой! — крикнула Гермиона в очередной раз. Отчаянно, ни на что особо не надеясь. Мерлин, они и от кинжала не избавятся, и сами погибнут!
Гермионе казалось, что она топталась на одном месте. Она даже наловчилась увёртываться от веток шиповника, потому что картинка не менялась. Это были те самые кусты шиповника. Или кусты-близнецы, если такое вообще возможно. Гермиона остановилась. Несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, закрыла глаза и представила, что она дома, а не в этой зелёной могиле. Мерлин, да на неё ни один лес никогда так не давил! Там она чувствовала себя свободно, здесь же — связанной по рукам и ногам.
Гермиона открыла глаза и наверняка отпрыгнула бы назад от неожиданности, если бы не знала, что налетит на очередной колючий куст и ничего хорошего ей это сулить не будет. Впереди снова высился тёрн. Стоял особняком, подальше от шиповника.
Куст был знакомый. Она даже узнала ветку, с которой снимала лоскут чёрной ткани. Разница была только в том, что теперь одна из ветвей была изогнута, росла параллельно поверхности земли и будто бы показывала направление — немного левее от того, в котором шла Гермиона.
Грейнджер нахмурилась. С одной стороны, её так и подмывало пойти в противоположном направлении. Так было бы логичней, ведь предупреждал же Малфой, что души умерших попытаются запутать её. Но с другой, упоминал ведь он только шиповник. Доверия к странному терновому кусту это не прибавляло, но… Может, стоит попробовать? Гермиона нерешительно топталась на месте.
— Ма-а-алфо-о-ой! — позвала снова и прислушалась. От напряжения заныло горло, в лёгких закололо, но звук всё равно показался Гермионе слишком тихим, приглушённым. Да и прислушивалась она к нему будто с неохотой. Скорее по привычке, чем в надежде на ответ. Знала ведь, что услышит только тишину и перешёптывание шиповника.
Когда Гермиона снова посмотрела на терновый куст, то ветки-указателя видно не было: шиповник по ту сторону разросся так, что и не разглядеть ничего.
Нервно сглотнув, Гермиона медленно побрела в указанном направлении. На автопилоте, думая, лишь о том, как удачнее увернуться от очередной колючей ветки.
— Мерлин, что я делаю? — пробормотала себе под нос. Она так привыкла, что решения должен принимать Гарри. С ними можно соглашаться, их можно оспаривать, но итог один — следовать за Гарри. И если его предназначением было сразить Сами-Знаете-Кого, то их с Роном предназначением было поддерживать Гарри во всём.
Теперь же Гермионе очень не хватало мальчишек. Сосредоточенного взгляда Гарри, разряжающих обстановку шуток Рона. Двух пар понимающих глаз, за которыми хоть на край света. Но их не было. Она одна.
Заросли шиповника становились всё гуще. Гермионе больше не казалось, что обстановка вокруг не менялась. Бороться с шиповником становилось всё труднее, царапин — всё больше. А терпения… Терпения не хватало. Казалось, будто сидишь в чулане для мётел, кончается воздух, сдвигаются стены, а дверь заклинило. Дёргай, не дёргай — без толку.
Гермиона чувствовала, что ещё немного и она сорвётся. Но могла лишь молча ненавидеть себя за это чувство беспомощности. Ей нужно было выйти отсюда. Ей нужно было найти Малфоя. На глаза наворачивались слёзы, потому что она не знала как. Но Гермиона не позволяла им пролиться. Она слишком долго говорила себе, что ещё чуть-чуть и можно будет отдохнуть, расслабиться. Так долго, что, наверное, за последний год совсем разучилась это делать. Груз незаконченных дел и неразгаданных загадок не позволял вздохнуть полной грудью. И у неё открывалось уже не второе дыхание, а двести двадцать второе, потому что нельзя было останавливаться. Все остановки откладывались на потом и…
— Кто здесь? — услышала она незнакомый голос.
