"Сбывшаяся" мечта За окном бушует метель. На землю медленно спускаются сумерки. В гостиной Гриффиндора тепло, потрескивают в камине поленья, пляшут языки пламени. Но здесь не услышишь ни звонкого смеха, ни забавных шуток, не увидишь на лицах гриффиндорцев улыбок, не заметишь в их глазах задорных искорок веселья. Тоскливо на душе и грустно. Тяжело и неспокойно на сердце. Но, наверно, так и надо, так сейчас правильно.
Элизабет бледна как никогда, под глазами залегли тёмные круги.
-Тебе бы поспать.- Прошептала Лили, но Элизабет только тяжело вздохнула, едва заметно покачала головой.
-Я пойду.- Макензи поднялась из кресла.
-Куда?- Спросила Лили и тоже встала.
-В больничное крыло. Вдруг пустят…
И Элизабет направилась к портретному проёму; Лили, ни слова не говоря, пошла за ней. Они молча шагали по немноголюдным коридорам, некоторые из встречающихся им учеников узнавали в Элизабет сестру пострадавшего во время матча капитана сборной Гриффиндора. Эти студенты украдкой, а кто-то и открыто, бросали на Макензи сочувствующие взгляды, а за спиной Элизабет слышала негромкое перешёптывание. Ей всё равно было, что о ней говорили за спиной – лишь бы не лезли с вопросами и своей бесполезной жалостью.
Вот девушки уже у больничного крыла. Элизабет помедлила. Потом постучала и резко дёрнула за ручку двери. Дверь резко распахнулась – кто же знал, что она открыта. Элизабет и Лили переглянулись, и Макензи несмело переступила порог.
В больничном крыле всё казалось серым, как небо за окном. Наверно, из-за того, что настроение такое – серое, то есть подавленное и невесёлое, в такие моменты человек не замечает буйство красок и разнообразие цветов.
Не успели гриффиндорки оглядеться, как к ним подошла мадам Помфри.
-Вам нельзя здесь находиться.- Совсем нестрого сказала она.
-Дверь была открыта.- Тихо проговорила Элизабет.
-Приходил один мальчик – у него заболел зуб.- Зачем-то объяснила мадам Помфри.
-Как мой брат?- Спросила Элизабет; ей было неинтересно, почему дверь открыта, и кто сюда приходил – она не за этим сюда пришла.
-Лучше, моя хорошая.- Грустно ответила ей мадам Помфри.- Но у него по-прежнему тяжёлое состояние. Он спит, незачем его будить. Сон – лучшее лекарство.
Элизабет собралась ещё что-то сказать, но с дальней койки, той, что за ширмой, донеслись ни то стоны, ни то хрипенье, и гриффиндорки с мадам Помфри повернули головы в сторону источника звука. Целительница торопливо пересекла больничное крыло и зашла за ширму. Лили и Элизабет быстро огляделись, но все кровати были пусты. Эванс заглянула подруге в глаза – в них она увидела смесь волнения и невероятного желания зайти за ширму и увидеть брата. Лили инстинктивно сжала руку Элизабет – она холодная, словно лёд, и Эванс уловила едва заметную дрожь. Лили ждала, что сделает Макензи, но та в нерешительности стояла не месте, словно боялась сделать хоть шаг. Но в тот момент, когда до неё долетел голос Джона, у неё прибавилось решимости, и она, не отпуская руки Лили, двинулась к ширме.
А там за ширмой её брат. У него три ребра сломаны, открытый перелом малой берцовой кости левой ноги, а ещё внутреннее закрытое кровотечение и сотрясение мозга средней тяжести. Только Элизабет об этом не знала. Но так, пожалуй, и лучше.
Макензи осторожно заглянула за ширму и увидела своего бедного брата. Он был таким бледным, что больно было смотреть; лицо было осунувшимся и усталым, на лбу виднелась ссадина. У Элизабет при виде брата защемило сердце. Джон пошевелил пересохшими губами, силясь что-то сказать, но изо рта вырвались лишь неразборчивые слова и незаконченные фразы. Наконец, капитан сборной Гриффиндора медленно открыл глаза и посмотрел по сторонам. Сейчас, после потери сознания и долгого беспробудного сна, обеспеченного стараниями мадам Помфри и её чудодейственным зельем, он наверняка не понимал, где находиться и что вообще происходит.
-Вы проснулись?- Ласково проговорила целительница и поправила подушку под головой Джона.
-Что?- Севшим голосом спросил Джон.
-Как вы себя чувствуете?- Мадам Помфри с состраданием посмотрела на своего пациента.
-Голова болит.- Ответил Джон.- А как я здесь?..
Тут он заметил Элизабет, которая стояла за спиной целительницы; рядом с Элизабет он увидел Лили.
-Привет.- Тихо сказала Элизабет; ей хотелось заплакать – так страшно ей было за брата и так ей было его жаль.- Как ты?
-Я упал с метлы, да?
Элизабет кивнула.
-С большой высоты.
-Я помню.- Джон прикрыл глаза.- Мы проиграли Когтеврану?
-Как ты можешь сейчас думать об этом?- Элизабет даже слегка улыбнулась – какой же её брат глупый, упал с такой высоты, но заботиться не о том, что с ним, а об исходе матча.
-Просто скажи: проиграли или нет.- Настаивал Джон.
-Матч перенесли.- Ответила ему сестра.- Ты…
-Простите, Элизабет.- Прервала её мадам Помфри.- Вашему брату нужен отдых. Он такое перенёс…
Целительница грустно вздохнула.
-У вас ничего больше не болит?- Обратилась она к Джону.- Только голова?
-Нога ещё. Левая.- Ответил Джон.
-С ним всё будет хорошо?- Спросила Элизабет у мадам Помфри.
-Да.- Ответила ей целительница.- У него было внутренне кровотечение, но, слава Богу, несильное, я его остановила. Если б было хуже – пришлось бы отправить его в больницу святого Мунго.
У Элизабет от слов о внутреннем кровотечении мурашки побежали по коже, и похолодело внутри.
-А с ногой что?- Не унималась девушка.
-Перелом. Зачем вам всё это? Я смогу его поставить на ноги – не беспокойтесь, но не расспрашивайте об этом. Вам же будет спокойнее.
-Я его сестра – я имею право знать.
-Элизабет.- Джон слабо улыбнулся.- Что ты, в самом деле? Не переживай, мне не впервой. Я скоро поправлюсь.- Пообещал он сестре.
-Не скажу, что скоро.- Сказала целительница.- Но что поправиться – это точно.
-Тебе хочется чего-нибудь?- Спросила Элизабет, подходя ближе к кровати брата.
-Я не хочу ничего.- Ответил Джон и поморщился.
-Что такое?- Испугалась Элизабет.- Джон, тебе плохо?
-Я говорила, что к нему пока нельзя.- Нахмурилась мадам Помфри.- Что, мой милый, голова ещё больше болит?
-Ага.- Джон не смотрел на целительницу, хлопочущую вокруг него, он всё глядел на свою сестру, которая так за него испугалась.- Иди, Элизабет. Мадам Помфри знает, что делать.
И Элизабет нехотя отошла от брата вместе с Лили. Но прежде чем уйти Лили бросила быстрый взгляд на Джона. Лицо у него некрасивое, черты грубые, подбородок тяжёлый. Но всё же в лице его видна была доброжелательность и непонятная притягательность. Джон и Элизабет внешностью были совсем не похожи, единственное, что у них было общего – это добрые тёмно-голубые глаза. Джон Макензи очень хороший человек; жаль, что так получилось.
Лили и Элизабет возвращались в гостиную Гриффиндора. Всю дорогу Элизабет молчала, глядя под ноги, и Лили буквально кожей ощущала напряжение и беспокойство, волнами исходившее от подруги. Гнетущая атмосфера сводила с ума, и Лили не знала, как разрядить обстановку, а надо было – Эванс понимала, что такое подавленное настроение не идёт Элизабет на пользу.
-Мадам Помфри поставит его на ноги.- Тихо сказала Лили, украдкой глядя на Элизабет, которая, едва заметно кивнула головой, но ничего не сказала.
Лили лихорадочно соображала, что бы ещё сказать, но в голову как назло не приходило ничего лучше: «Всё будет хорошо», и Эванс сомневалась, что эта фраза каким-то образом поднимет настроение Элизабет.
Так, молча, они дошли до Портрета Полной Дамы, где встретились с профессором МакГонагалл.
-Я отослала письмо вашим родителям, Элизабет.- Сказала МакГонагалл.- Ещё днём. Ответа пока не было.
-Отец допоздна в Министерстве, мама в отъезде.- Проговорила Элизабет.- Может, сова ещё не доставила письмо.
-В любом случае, я думаю, кто-нибудь из ваших родителей ответит на моё письмо, как только получит его, или, может, ваши родители захотят сами приехать в школу.
Элизабет вдруг насторожилась, казалось, смысл слов МакГонагалл только что дошёл до её затуманенного усталостью разума.
-А зачем вы им написали?- Элизабет с подозрением воззрилась на МакГонагалл.- Разве вы пишите родителям каждого, кто получил травмы во время матча по квиддичу?
МакГонагалл замялась, подыскивая нужные слова. Её молчание не доставляло удовольствия измученной Элизабет, а лишь добавляло тревоги за здоровье брата.
-Ваш брат получил серьёзные травмы.- Сказала МакГонагалл как можно мягче.- Мадам Помфри делает всё для его скорейшего выздоровления. Это не обычный случай…такого давно не случалось…
Профессор МакГонагалл вновь замолчала, почти виновато глядя на Элизабет.
-Я должна попросить у вас прощения, Элизабет. Мне необходимо было быть внимательней и вовремя замедлить падение. Простите меня.
-Видимость была плохая. Это не ваша вина.- Элизабет попыталась выдавить улыбку.
МакГонагалл с жалостью посмотрела в глаза Макензи и положила руку ей на плечо.
-Я знаю, как вам сейчас нелегко…
-Э…здравствуйте…
МакГонагалл и Лили с Элизабет обернулись. Перед ними стоял рослый парень лет семнадцати крепкого телосложения, лицо у него было как будто виноватое.
-Здравствуйте, мистер Дэвис.- Поздоровалась МакГонагалл.
Лили окинула внимательным взглядом парня и узнала в нём загонщика сборной Когтеврана.
-Вы что-то хотели?- Поинтересовалась МакГонагалл, потому что Дэвис не уходил, а всё так же стоял перед волшебницами и виновато на них поглядывал.
-Да, я хотел…кое-что хотел. В общем…в общем…это я.- Неуверенно проговорил Дэвис и потупил взгляд.
-Что, вы?- Спросила МакГонагалл.
Лили начала догадываться, о чём говорит загонщик Когтеврана, и с нетерпением ждала от него ответа на вопрос профессора МакГонагалл, чтобы либо окончательно удостовериться в своей версии либо полностью её опровергнуть.
-Ты Элизабет Макензи?- Обратился Дэвис к Элизабет, оставив вопрос МакГонагалл без внимания.
-Да, это я.- Элизабет растерянно кивнула.
-Меня не пускают к твоему брату, так что я извинюсь пока хотя бы перед тобой. Прости.
-Ты хотя бы объясни, за что ты извиняешься?- Нахмурилась Элизабет.
-Я же уже сказал. Это я.
-Что ты-то?- Элизабет начала терять терпение.
Дэвис вздохнул и, опустив голову, пробубнил себе под нос:
-Я послал бладжер, и он попал в твоего брата. А твой брат упал с метлы. Так что это я виноват в том, что он сейчас валяется в больничном крыле. Вот.- Дэвис поднял голову и уставился на Элизабет.- Извини. Я не специально.
Нельзя было сказать, что признание мистера Дэвиса было для Лили шокирующим, поскольку она и так догадалась, за что он извиняется; МакГонагалл также не была особенно удивлена (в конце концов, игроки не впервые падали с мётел из-за удара бладжера), а вот Элизабет отреагировала более чем эмоционально.
-Ты чуть не убил моего брата, идиот!- Закричала она и кинулась на Дэвиса с кулаками.- Не специально он! Ты хоть понимаешь, что натворил?!
-Элизабет!- Воскликнула профессор МакГонагалл.- Что вы делаете?! Прекратите немедленно!
Но Элизабет было уже не остановить. Удары градом сыпались на Дэвиса; Элизабет била по чему попало, яростно, отчаянно. Дэвис слабо прикрывался руками, но не пытался остановить взбесившуюся гриффиндорку, словно считал такое обращение вполне заслуженным.
-Придурок безмозглый!- Элизабет бросила последнее обвинение в адрес Дэвиса и отошла на некоторое расстояние.
Дэвис, чей вид теперь был весьма потрёпанным, вздохнул и опустил взгляд.
-Я ведь, правда, не специально.- Проговорил он, рискуя этой фразой вновь вызвать бешеный гнев Элизабет.- Мне очень жаль, что так получилось. Прости.
Элизабет, отдышавшись, кинула на него испепеляющий взгляд, а потом махнула рукой и, назвав пароль, скрылась в портретном проёме.
Дэвис проводил её взглядом, затем посмотрел на профессора МакГонагалл.
-Я должна бы вас отчитать, но вам и так уже хорошенько досталось от мисс Макензи.- Сказала МакГонагалл.- Впрочем, и отчитывать мне вас не за что. Это же квиддич – в этой игре такое случается.
-А почему ты раньше не пришёл и не сказал, что это ты сбил Джона с метлы?- Спросила Лили.- Целый день уже прошёл.
Дэвис смешался, не зная, что ответить.
-Какая разница, мисс Эванс?- МакГонагалл окинула взглядом загонщика Когтеврана.- Главное, что он всё же извинился. Всё-таки лучше поздно, чем никогда.
Через три дня, в первый день зимы, в больничное крыло к Джону Макензи собралась целая делегация желающих посочувствовать и справиться о его здоровье гриффиндорцев: сборная по квиддичу в полном составе, несколько друзей Джона с седьмого курса, Сириус, Лили и Мэри. И хотя декан Гриффиндора предупреждала, что столько народу к нему не пустят, гриффиндорцы, собравшись вместе после уроков, упрямо потопали в больничное крыло, а потом пару минут уговаривали мадам Помфри пустить их всех вместе к Джону, но, как и стило ожидать, такую толпу к больному не пустили, и только три близких друга Джона скрасили его вынужденное одиночество в лазарете своим визитом.
-Ну, пойдём тогда в гостиную.- Сказал Сириус Джеймсу.
-Пошли.
Но не успели они и шагу сделать, как их окликнула профессор МакГонагалл.
-Мистер Поттер.- МакГонагалл подошла к гриффиндорцам.- Вы не могли бы зайти в мой кабинет?
-Да, конечно.- Кивнул Джеймс, не понимая, зачем его тащат в кабинет МакГонагалл.
-Что ты натворил?- Шёпотом спросил Сириус, прежде чем Джеймс двинулся вслед за МакГонагалл.
-Ничего, вроде.- Ответил Джеймс и поплёлся в кабинет МакГонагалл.
Ещё когда они шли по коридору, Джеймс заметил, что на лице Минервы МакГонагалл застыло напряжённое выражение, которое легко можно было принять за хорошо скрываемую грусть.
МакГонагалл и Джеймс вошли в кабинет; декан Гриффиндора не села и не предложила сесть Джеймсу, так что разговор они вели стоя. Начала МакГонагалл:
-Вы, наверно, уже поняли, что Джон Макензи серьёзно пострадал во время матча.- Голос её был строг, решителен, но Поттеру показалось, что в конце фразы он слегка задрожал.
-Да, профессор. Упасть с такой высоты…ему повезло, что он остался жив.
Наверно, не стоило этого говорить: МакГонагалл при этих словах напряглась ещё больше, будто они причиняли ей боль. Но что поделать – Джеймс привык сначала говорить, потом думать.
-В этом есть доля моей вины. Мне следовало незамедлительно среагировать…у профессора Дамблдора это всегда чудесно выходило.- МакГонагалл заметно нервничала, но она должна была ещё многое сказать.
-Профессора Дамблдора не было на матче, где он был?- Спросил Джеймс, в упор глядя на МакГонагалл.
-В тот день он вынужден был уехать по делам в Министерство.- Ответила МакГонагалл и с шумом втянула носом воздух, пытаясь успокоиться.- Выслушайте меня, Поттер, не перебивая.
Джеймс кивнул; ему странно и непривычно было видеть МакГонагалл такой взволнованной, но, видимо, она хотела сказать ему что-то действительно важное.
-Два дня назад приезжали родители Джона, миссис Макензи так испугалась, когда ей рассказали о случившемся, что ей стало плохо, её едва откачали. Хорошо ещё, что они не устроили скандал – некоторые родители могут… У Джона уже второе сотрясение мозга, полученное во время матча по квиддичу, это очень серьёзно…- МакГонагалл помолчала, собираясь с мыслями.- В общем, Джон больше не сможет играть в команде.- На одном дыхании проговорила МакГонагалл.
В первую секунду слова, произнесённые деканом Гриффиндора, были для Джеймса просто словами, во вторую секунду они начли потихоньку усваиваться сознанием парня, в третью они были отнесены в разряд очень важных слов, в четвёртую до Джеймса наконец дошёл их смысл, в пятую у него отвисла челюсть.
-Что значит: не сможет играть?- Запинаясь, спросил Джеймс.
-Его родители запретили ему играть – здоровье сына важнее всего, и отныне в сборной Гриффиндора нет ни ловца, ни капитана – вот что это значит, Поттер.
-Но…но как же мы без ловца?.. И без капитана? Не может быть команды без капитана…неужели они этого не понимают?- Джеймс растерянно заморгал.
МакГонагалл покачала головой.
-Это вы не понимаете. Здоровье важнее игры, тем более что бедняга получил очень серьёзные травмы.
-Ладно, я согласен, они правы. Но нам-то что делать?- Джеймс развёл руками.
-За этим я вас и позвала – чтобы решить, что делать.- Сказала МакГонагалл и впервые за весь разговор открыто посмотрела Джеймсу в глаза.- Вы – самый старший и опытный игрок в команде после Джона…
Джеймс невесело усмехнулся. «Самый старший и опытный после Джона…» Здесь ключевое слово не «опытный» и не «старший», а «после Джона». Джеймса это задело. Конечно, Джон играл в команде дольше, но Джеймс не считал, что он чем-то хуже теперь уже бывшего капитана сборной Гриффиндора. Впрочем, МакГонагалл не обратила внимания на помрачневшее лицо Джеймса и продолжала:
-…И я хочу, чтобы вы стали новым капитаном команды.
Минуту они смотрели друг на друга; МакГонагалл не ждала от Поттера мгновенного ответа, особенно в свете последних событий, а Джеймс думал о том, что всё должно было быть не так…
С того самого момента, как на его восьмой День рождения, отец подарил Джеймсу его первую настоящую метлу (до этого у него были только маленькие игрушечные метёлки), Поттер понял: летать на метле и играть в квиддич – это его. Он часами мог парить в воздухе и играть в квиддич с отцом, когда они выезжали за город в их уединённый домик. Отец безумно гордился сыном, беспрестанно повторял, что его Джеймс – настоящий талант и непременно станет великим игроком в квиддич. Джеймс прожужжал родителям все уши, постоянно говорил о том, как попадёт в сборную факультета и что, возможно, в сборную его возьмут даже когда он будет первокурсником. Увы, на первом курсе Джеймса в сборную не взяли, зато на втором он обошёл всех своих соперников и стал охотником. Джеймс почти дословно помнил своё письмо родителям, в котором он рассказывал о том, что он теперь охотник сборной Гриффиндора по квиддичу и в красках описывал отборочные, где «сделал всех».
Как только Джеймс оказался в команде, у него появилась новая цель – стать капитаном. За всё время, что Джеймс был игроком сборной, сменились два капитана, последним, третьим, – был Джон Макензи. Когда Джона назначили капитаном команды, Джеймс понял, что следующим капитаном будет он, в год окончания Джоном школы, ведь дольше Поттера в команде больше никто не играл, ни дольше, ни лучше. Джеймс не раз представлял себе тот счастливый, неповторимый момент его жизни, когда летом после шестого курса ему пришлют письмо из Хогвартса, где будет сообщаться о его назначении на должность капитана сборной Гриффиндора по квиддичу, о том, как он будет безмерно рад, как с гордостью покажет родителям это письмо...
Но всё вышло совсем не так. Неправильно, неверно, не так, как должно было быть. Джеймс не чувствовал ни радости, ни восторга – никаких ожидаемых им чувств, и это было обидно, это разочаровывало. А ещё Джеймс думал о том, как же он теперь будет смотреть в глаза Джону – человеку, место которого он вынужден был досрочно занять, не по своей вине, но всё же… Джон очень любил квиддич, почти так же сильно, как Джеймс; должно быть, Джон безумно расстроился из-за того, что больше не сможет играть; Джеймс боялся представить, что с ним было бы, если б он оказался на месте Джона.
Все эти размышления быстро проносились в голове Джеймса, минута почти прошла, больше сохранять молчание было нельзя, нужно было отвечать.
-Стать капитаном – моя давняя мечта.- Сказал Джеймс, и глаза его стали грустными.
-Вы не таким образом хотели стать капитаном.- Понимающе кивнула МакГонагалл.
-Вы правы.
-Что случилось – то случилось.- Сказала МакГонагалл; слова её отдавали полной покорностью судьбе.- Вы теперь капитан, Поттер.- Добавила она. - Завтра я сообщу факультету о вашем назначении.
Джеймс кивнул.
-Я чуть-чуть не успел его поймать.- Джеймс вздохнул.
-Вы ведь не вините себя в том, что случилось?- МакГонагалл подняла брови.
-Нет. Просто он так хотел выиграть третий Кубок квиддича…
Около восьми часов вечера Джеймс спустился в гостиную. Ему очень хотелось с кем-то поговорить о том, что сказала ему МакГонагалл. Он всё рассказал друзьям ещё днём, но теперь он вновь ощущал острую потребность выговориться. К сожалению, говорить было не с кем: Сириус был на свидании с Кэти, Римус торчал в библиотеке, а с Питером говорить просто не хотелось.
Джеймс уселся в кресле у камина и, подперев руками подбородок, уставился на огонь.
-Его через два дня обещают выписать.
-Правда? Это здорово!
Джеймс лениво повернул голову влево. Через портретный проём в гостиную вошли Элизабет и Лили, беседующие, как понял Джеймс из обрывка из разговора, о скорой выписке Джона.
-Привет, Джеймс, что скучаем?- Элизабет подошла к креслу, где сидел Поттер, и приветливо улыбнулась; с тех пор, как Джон пошёл на поправку, настроение у неё заметно улучшилось; Лили подошла вслед за Элизабет, скорее инстинктивно следуя на подругой, чем горя желанием побеседовать с Джеймсом.
Джеймс пожал плечами.
-Элизабет, иди сюда.- Из другого конца гостиной Элизабет звала Мэри.
Джеймс проводил её глазами, скользнул не выражающим никакого интереса взглядом по Лили и вновь принялся гипнотизировать огонь. Наверно, сейчас у него был настолько жалкий вид, что Эванс даже несколько удивилась, поскольку она привыкла видеть Поттера жизнерадостным и весёлым, во всё горло орущим какую-нибудь ерунду, а не таким как сейчас. Она пару секунд смотрела на него, не преследуя никакой цели. А Джеймс не обращал на Лили никакого внимания, а потом, сам не зная зачем, вдруг спросил:
-Эванс, вот скажи, у тебя есть мечта?
-Есть, конечно.- Ответила Лили.
-А если бы она исполнилась, то что бы ты чувствовала?- Задал ещё один вопрос Джеймс.
-Я была бы очень счастлива.- Сказала Лили.- Я бы очень радовалась, если бы моя мечта сбылась.
-Хотел бы и я радоваться своей сбывшейся мечте.- Сказал Джеймс, невесело усмехнувшись.
