Глава 14Никого. Оглядываю ее комнату – пусто. Окно открыто, через спинку стула перекинуты несколько предметов ее сегодняшнего туалета.
- Китнисс?
- Пит, это ты?
Наконец, она появляется из другой, прилегающей к этой, комнаты и опирается на дверной косяк.
- Ты не появился к ужину, поэтому я захватила тебе это, - она кивает головой в сторону блюда, стоявшего на тумбочке рядом с диваном. – Ты, наверное, голодный?
- Нет.
Она смотрит на меня с недоумением, после чего произносит:
- Все в порядке? Ты какой-то… бледный.
Только этого еще не хватало – чтобы Китнисс что-нибудь заподозрила. Она ведь так просто не успокоится, пока не выяснит все. Поэтому я стараюсь взять себя в руки и придать лицу как можно более непринужденное выражение.
- Вполне, - отвечаю я. – Так, что там на ужин?
Она еще раз указывает мне на поднос с едой. Я его ставлю на журнальный столик, усаживаюсь и принимаюсь за свой ужин.
- Ничего не хочешь мне рассказать? – Китнисс присаживается рядом со мной.
- Например? – делаю вид, что не понимаю, о чем она.
- Ну, скажем, о твоем визите к доктору. Ты, как огорошенный, вышел сегодня из его кабинета.
- Правда? Я ничего такого не заметил. Мы просто побеседовали.
- Пит! – Китнисс толкает меня в плечо.
- Что? – я прекращаю прием пищи.
- Хватит врать! Я тебя достаточно хорошо знаю, чтобы обмануть меня. О чем вы разговаривали?
- Обо мне. Он интересовался моим состоянием.
- И только лишь?
- Да.
Я снова перевожу внимание на ужин. Однако, Китнисс выбивает из моих пальцев вилку и поворачивает рукой мое лицо к себе.
- Поэтому ты сразу после того, как покинул кабинет Аурлиуса, кинулся неизвестно куда гулять?
Нет, ну, надо же быть такой подозрительная, а!
- Ты мне дашь доесть? – я стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее.
Какое-то время она пристально смотрит на меня, но потом все-таки сдается.
- Ладно. Ешь, - отвечает Китнисс.
Она встает и собирается уходить, но я хватаю ее за руку и стремительным движением усаживаю к себе на колени. Сказать, что Китнисс поражена – ничего не сказать. Она настолько расширила глаза, что кажется, уже никогда не сможет закрыть их.
Я и сам не понимаю, как это произошло. Неужели я мог позволить себе такую вольность и неосторожность?
- Не уходи, - произношу я.
- Ты чего? – спрашивает девушка.
До меня начинает доходить, как себя в данной ситуации чувствует Китнисс. Как минимум, она в шоке.
- Прости, - это все что я могу ей ответить. Потому что мне стыдно, мне неловко, я в ужасе от своих действий. А еще, что кажется самым абсурдным, какая-то частица меня ликует.
- Отпусти меня, пожалуйста, - произносит она отрешенным голосом.
Я ее едва ли держал за запястье, но, все же, развел обе руки в стороны, давая ей возможность встать и уйти. Китнисс молча поднимется с моих колен, не осмеливаясь посмотреть мне в глаза, и уходит в спальню - ту самую комнату, из которой минутами назад появилась. Я вижу, как закрывается за ней дверь.
Вот идиот! А главное, что это вообще было? Судя по всему, я, правда, неуравновешенный человек, и меня следует изолировать от общества.
О том, чтобы доесть содержимое тарелки, не может быть и речи. У меня такое ощущение, что меня кто-то ведром холодной воды окатил. Внутри кипит буря эмоций. Стыд, страх, непонимание, а главное (Боже мой!) счастье. Как я могу чувствовать себя счастливым при подобных обстоятельствах? Я много раз воображал себе подобные возможности по отношению к Китнисс, но я и представить не мог, что мне хватит на это смелости именно сейчас. Или безрассудства. Я даже не знаю, хочу я извиниться перед ней за этот порыв или, наоборот, должен ему радоваться.
Оставив все на своих местах, я ухожу, как можно громче хлопнув дверью, чтобы она услышала.
***
На следующее утро я чувствую себя гораздо лучше. Вчерашний инцидент уже не представляется мне столь постыдным. Я даже рад, что сделал это. Хотя, возможно, еще пожалею о последствиях.
Когда спускаюсь к завтраку, я не нахожу Китнисс в обеденном зале. За столом только Хеймитч. Он сообщает мне, что сегодня я абсолютно свободен. При желании могу подумать над своей речью касательно предстоящего интервью.
Это обстоятельство меня и радует, и огорчает. Радует, потому что я могу быть предоставлен сам себе. Огорчает, так как мне нечего будет делать, а значит, все мои мысли будут заняты Китнисс.
Проходит довольно много времени, а девушка все не появляется.
- Где Китнисс? – интересуюсь я у Хеймитча.
- У нее сегодня репетиция, - отвечает ментор. – Она уже давно позавтракала и ушла вместе с Плутархом в аудиостудию.
- А почему ты не там?
- А зачем? Как будто я не слышал ее пения. А критиковать способности Китнисс – я не настолько хорошо разбираюсь в музыке. Так почему бы мне не побездельничать, махнув рукой на весь мир? Вы, пока что, ведете себя довольно прилежно, так что нянька вам не нужна. Могу отдыхать, - он сухо рассмеялся своим же словам.
Выходит, Китнисс ничего ему не рассказала. Я криво улыбнулся ему в ответ, что не ускользнуло от его взора.
- Или нет? – Хеймитч моментально посуровел. – Что у вас происходит?
А вот ментору совсем не обязательно знать об этом. Мое лицо принимает то самое выражение, которое я использую, чтобы убедить людей в чем бы то ни было.
- В смысле? Хеймитч, ты про что?
- У вас с Китнисс все в порядке? Правду, Пит.
- Вполне. А чем вызван этот вопрос?
Наставник подозрительно щурится на меня, но, так как я выдерживаю этот пристальный «взгляд», снова принимается за свой кофе.
Остаток дня проходит муторно и, буквально, тянется, как резина. Китнисс не появилась и за обедом. Мне было интересно, причина тому ее репетиция или желание не видеть меня.
Думать над свой речью я не стал, потому что мой конек – это импровизация. Я абсолютно уверен в себе, так что не стоит переживать из-за интервью. Если честно, то мне абсолютно все равно, как оно пройдет.
Когда я приступаю к десерту за ужином в полном одиночестве, так как Хеймитч уже закончил трапезу, в зал, наконец, заходит Китнисс. Она выглядит раздраженной и уставшей, как выжатый лимон. Девушка буквально плюхается на свой стул. Несмотря ни на что, она села, как обычно, рядом со мной. Неужели репетиция проходила с утра до вечера без перерывов?
- Ты как? Такое ощущение, что ты не пела, а охотилась целый день, - обращаюсь к ней. Хочу посмотреть на ее реакцию. Проигнорирует она мои слова?
- Лучше бы охотилась – больше толку было бы, - ее голос непосредственный. Судя по всему, она решила сделать вид, что вчера ничего не произошло. Я почувствовал облегчение, и вместе с тем, досаду.
- Проголодалась?
- Ни то слово! Будь добр, положи мне, пожалуйста, что-нибудь. У меня уже просто сил нет. Сомневаюсь, что смогу встать со стула, если не поем сейчас.
- Тогда я тебя понесу, - мне опять интересно, как она отреагирует.
- Тогда еще будешь и кормить из ложечки, - устало, но с улыбкой произносит она.
Фуфх, судя по всему, Китнисс не злится на меня за вчерашнее.
Я накладываю ей всего понемножку. Не знаю, что именно ей хочется попробовать.
Китнисс жадно поедает содержимое тарелки, однако, опустошив ее на половину, отодвигает.
- Я больше не могу.
- Ну, может еще немножко? Ты ведь не обедала.
Она нехотя берет в руки свой столовый прибор и кушает еще немного. Однако, со всем содержимым она не справляется. Что ж, мне опять придется за ней доедать, потому что мое отношение к продуктам питания не изменилось. Это все еще слишком ценный товар.
Она смотрит на меня, извинительно прикусывая нижнюю губу.
- Ну что, способна идти? – спрашиваю я, когда справляюсь с остатками ее ужина.
- Думаю, да, - она улыбается.
Мы поднимаемся в лифте на наш этаж. Я провожаю Китнисс до ее номера. Уже собираясь уходить, как вдруг слышу ее голос:
- Пит, по поводу вчерашнего, - начинает она (вот черт!), - ничего страшного не произошло. Я на тебя не сержусь. Давай… просто забудем, ладно?
Странно, еще пару часов назад я мечтал об этом. Однако, когда услышал только что произнесенные слова, стало больно. Теперь я не хотел, чтобы Китнисс это забывала. А она хочет. Я не успеваю сдержать свои эмоции, и, видимо, что-то отражается на моем лице. Что-то, что замечает Китнисс, и ее лицо принимает виноватое выражение.
Еще какое-то время обращая на меня свой виноватый взор, она, ничего не сказав, заходит в свою комнату, оставив меня одного в коридоре.
Тупо смотрю на закрытую передо мной дверь. Мне больно, надо признать. Но я не обижаюсь на Китнисс. Ее можно понять, и такой реакции с ее стороны вполне можно было ожидать. На что я надеялся? На то, что она кинется мне на шею? Что все преграды будут между нами сокрушены? Не знаю.
В конце концов, я ухожу к себе. Закрываю дверь, принимаю душ и ложусь в постель. Долго ворочаюсь, позволяя своему разуму вновь и вновь прокручивать события этих двух дней. Так хочется перемотать пленку и изменить прошлое. Тогда, вполне возможно, я бы лежал, обнимая ее, а не один в холодной постели. Смотрю на будильник. Циферблат показывает, что уже три часа ночи. А спать совсем не хочется.
Внезапно раздается стук. Кто это может быть? Хеймитч?
Но нет. Когда я открываю дверь, то вижу перед собой Китнисс, закутавшуюся в халат. Она направила свой взгляд в пол и молчит.
- Китнисс, что-то случилось? – спрашиваю я ее. Она выглядит довольно странно.
- Я так не могу.
Больше Китнисс ничего не произносит, но я и так понимаю, что она имеет в виду. Ее тоже мучают последние события – мой поступок и ее ответ. Жестом, я предлагаю пройти ей внутрь. Не хочу, чтобы она и дальше стояла в пустом коридоре.
Она заходит и становится напротив меня.
- Прости, - произносит девушка.
- Нет, Китнисс, это я должен просить прощения. Я не имел на это право и сам не знаю, что на меня нашло в тот вечер.
Молча, она приближается ко мне и утыкается лбом в мою грудь. Мы так и стоим какое-то время, как завороженные, до тех пор, пока я не соображаю обнять ее. Чувствую и ее руки на своей спине. Она изумительно пахнет, и я жадно вдыхаю этот аромат, исходящий от девушки. Запах, ставший таким родным и любимым.
- Ты хочешь спать? – произносит она.
- Не хочу, но надо. Завтра нас ждет важный-преважный день, - я пародирую голос Эффи Бряк, и Китнисс смеется.
Беру ее за руку и отвожу на диван, потому что понимаю – в постели мы не уснем, так и будем ворочаться. Но Китнисс и не протестует. Усаживаю рядом с собой. Она закидывает ноги на мягкую поверхность мебели и кладет голову мне на плечо.
Не сказать, чтобы мы спали, но по крайней мере подремать нам удалось. Главное, что вместе. А рассчитывать на это сегодня я никак не мог. Китнисс снова была со мной, а большего мне сейчас и не надо.
