Chapter XIII. О мифах и легендахОтряд движется по лесной дороге очень и очень медленно - Торин, хоть и держится, как обычно, гордо, все еще не отошел от ран окончательно, Бильбо прихрамывает, да и Леда морщится от болей в животе каждый раз, когда резко оборачивается. Они идут уже неделю по неменяющемуся пейзажу, и, чтобы как-то скрасить скучный путь, девушка пристает с расспросами к Двалину.
- Почему ты называешь меня девочкой? Я вроде не ребенок даже по здешним человеческим меркам. Судя по местному укладу, вы застряли в Средневековье, а в нашем мире в то время женщины в пятнадцать уже детей рожали. Так что я не ребенок, да?
- Котенок! - бурчит Двалин. Бесконечные вопросы вдруг такой любознательной ни с того ни с сего девчонки ему порядком надоедают. - А кем тебя еще считать? Ничего не знаешь, ничего не умеешь, везде лезешь, где не просят. Старшим грубишь, как наши гномки во время взросления. Ребенок и есть!
Леда дуется, подтверждая слова наставника.
- Кили и Бильбо меня ребенком не считают, да? - она оборачивается за поддержкой к хоббиту, кивает ему и смотрит на гнома. Тот отчего-то смущается, отводит взгляд. Леда подозрительно щурится. Эти игры Кили затеял после того самого урока кхуздула, и ей бы хотелось знать, что они значат, но подходить и специально спрашивать девушка не решается. Подсознание нервно теребит ее мысли, что ничего простого она из этого разговора для себя не вынесет.
- Твое счастье, что ты для всех маленькая, - ворчит Двалин, отвлекая Леду от ее мыслей. - Считалась бы женщиной, сидела бы до сих пор в Ривенделе и на стены лезла с горя.
- Это еще почему? - вскидывается девушка. Гном простодушно ухмыляется.
- Да стал бы узбад твои вопли слушать, - отвечает он, косясь на Торина. Леда смотрит тому в спину и фыркает.
- Не врубаюсь что-то. Вы что, сексисты?
Двалин незнакомого слова не понимает, глядит на Леду сверху вниз и вздыхает. Взрослый человек, как же... Да в ней роста меньше, чем в рослых гномках. Или в ее легендарном мире все такие коротышки?
- Не кусай руку, с которой ешь, девочка, - говорит он. - Ты, хоть и человеческая, но женщина, а мы, гномы, чтим женщин. И потому следим за ними похлеще, чем дракон за золотом. Но не забывайся, а то влетит тебе как-нибудь от Торина. Да так, что себя забудешь.
- Так вы же меня своей не считаете, какой смысл?
Гном удивленно вскидывает брови, а девушка не хочет объяснять, все еще чувствуя обиду за брошенные слова Глойна.
- Ты же с нами идешь, - говорит Двалин, как ему кажется, очевидное. - Так что ты наша. Своя.
Леда хмурится, пытаясь осмыслить услышанное. Получается бред и неразбериха, так что она идет уже к Гэндальфу за разъяснениями. Гном облегченно выдыхает и замедляет шаг, равняясь с Кили.
- Ты что затеял, негодник? - добродушно тянет он, а племянник узбада втягивает голову в плечи. - Думаешь, никто твоих взглядов не замечает? Побойся дядю, он еле-еле примирился с девочкой в отряде. Второй удар ему может выйти боком, да и тебе тоже.
- А Вы ей кто? - отбрыкивается Кили. - Не отец ли?
Двалин пыхтит, но сказать что-то против не может.
Ничего не подозревающая Леда тянется за ответами к старому магу.
- Гэндальф, вот объясни мне, - просит она, почти дергая волшебника за мантию. - Почему у гномов такое странное отношение к женщинам? Я Торину по лицу съездила, а меня только посуду перемывать заставили. Не то, чтобы я хотела порки за подобное... Но в моем мире мне бы действительно влетело по самые гланды.
Гэндальф косится на Торина, хмыкает себе в бороду и выпускает пар из своей длинной трубки.
- Для гномов женщина священна, Леда, - задумчиво говорит он. - Но тебе повезло еще и потому, что ты человек. К тому же прорицательница. Будь ты гномкой, тебя бы чтили еще больше и слушали то, что ты говоришь, но из дома не выпустили. Возможно, ты так и оставалась бы сидеть в Шире или отправилась бы к Синие горы.
Леда пытается впихнуть все в свою голову, но та уже трещит от несуразности и нелогичностей, которые ее мозг понять просто не может.
- Священная, но запертая... - шепчет она себе под нос. - Как золото! Проклятые клептоманы!
Гэндальф на ее возмущенные плевки только хмыкает. Девушке кажутся безумными повадки гномов, и только то, что они женщин почти боготворят, делает им честь в ее глазах.
- Все потому, что их мало, да? - спрашивает она мага. - Гномок мало?
Старик кивает, мимолетным движением руки превращая очередной дымок из трубки в козу. Та прыгает в воздухе и даже пытается блеять. Леда улыбается.
- А Синие горы - это что? - вновь спрашивает она, но отвечает ей на этот раз Балин.
- Эред Луин, царство Огнебородов и Широкозадов! - вдруг восклицает он, а девушка не может понять, почему он с таким величием произносит такие смешные названия - семей? родов? кланов? - и лишь усмехается, пряча улыбку. - Владения Белегоста и Ногрода, временный приют для народа Дурина. Но скоро все изменится, дитя, помяни мое слово: мы вернем себе Эребор, вернем дом.
На последнем слове почти все в отряде устремляют взгляд куда-то в заоблачные дали и смотрят так, будто воочию видят свое подгорное царство. Леда думает, что гномам, по природе своей созданиям приземленным и обособленным от других рас, весьма трудно жить без дома. Бильбо как-то сказал, что понимает и жалеет их, по-своему: ему, как хоббиту, очень близка любовь к своему домашнему очагу.
- Ты, небось, скучаешь по своему миру, Леда, - говорит Балин и смотрит на девушку так, словно все понимает. Ее такие вопросы приводят в смятение, она не знает, что отвечать, потому что не хочет обижать гнома своим равнодушием, и сама еще не понимает, что чувствует по отношению к родной цивилизации. Скучает ли? Ее тянет к семье, она тоскует по матери и отцу, по брату и мелком домашнему зверьку, тоскует по друзьям, но лить слезы и плакаться о горькой судьбе у нее попросту нет времени, поэтому девушка старается не задумываться обо всем слишком сильно.
- Да, наверное, - неуверенно тянет она и отворачивается, чтобы спрятать метущийся взгляд. Балин кивает ее словам.
- Не горюй. Возможно, в Эреборе ты найдешь путь к себе на родину.
Леда кусает губы, еле заставляя себя смолчать и не вякнуть, что она все придумала, и обратной дороги для нее в конце пути может и не найтись.
К вечеру ветер усиливается и снова идет дождь. Гномы прячутся в неглубокой пещере, где места едва хватает, но никто не жалуется: Глойн с братом разводят костер, Бильбо наскоро сушит вещи. Леда кутается в плащ Кили, дышит на закоченевшие пальцы рук, и рассказывает Ори историю своего мира. Тот слушает ее, разинув рот, и девушка старается говорить эмоциональнее, чтобы сделать свой рассказ еще интереснее, а не превращать все в сухой перечень фактов. В конечном итоге она пускается в мифы и легенды.
- Женщина увидела на пороге своего дома огромного волка. Он смотрел на нее печальным голодным взглядом, и та не выдержала. «Если бы я знала, что ты мой муж, я бы отдала тебе три КОСТИ с мясом!» - сказала она. И тотчас волчья шкура слезла со зверя, и женщина увидела перед собой своего мужа в той самой одежде, в которой провожала его в лес, - договаривает Леда старую легенду о вервольфе и устало вздыхает.
- А что было потом? - спрашивает любознательный Ори. Все рассказы Леды он конспектирует в маленьком блокноте, хотя девушка пытается его остановить. Странная привычка, должно быть, потом сделает из гнома сказителя или летописца, так что особо она не настаивает.
- А потом он, наверное, вернулся к жене, они стали жить дальше долго и счастливо, - задумчиво говорит Леда. - Честно, я не знаю. История об этом умалчивает. Хотя, если подумать, то он, скорее всего стал превращаться в волка каждое полнолуние.
- Почему? - на этот раз вопрос звучит от Кили, и девушка не может не улыбнуться. Вокруг нее сидят все, кроме самых старших гномов, и она чувствует себя сказочником перед малыми детьми.
- Ну, у нас много историй о таких вот вервольфах-оборотнях. Про то, как людей кусает волк, и каждую полную луну они вынуждены бегать в облике зверя, выть в небо и грызть невинных овечек. А иногда и самих людей. Кстати... - собственный рассказ наводит Леду на определенные мысли, она встает с места и, извинившись, идет к Гэндальфу.
Волшебник сидит в самом углу пещеры, смотрит куда-то вдаль и, должно быть, размышляет о чем-то неведомом, но девушка решается прервать его.
- Гэндальф, - шепчет она. Старик вздрагивает, отнимая ото рта свою вечную трубку. Его вонючий дым слезит глаза, Леда недовольно морщится, но садится рядом. - Ты знаешь оборотня, который по ночам превращается в медведя?
Внезапный вопрос ставит мага в тупик, Гэндальф удивленно и подозрительно косится на девушку.
- А что тебе о нем известно, дитя? - спрашивает он, понижая голос. Леда радостно вскидывается, вопреки хмурому лицу мага.
- О, так он существует! Мы можем к нему пойти?
На этих словах Гэндальф кашляет и кряхтит, так что девушке приходится похлопать его по спине, правда, безрезультатно.
- Зачем, во имя Эру, нам идти к нему? - вопрошает старик, тряся бородой. - Ты знаешь, что он может убить нас всех?
- Ой, да брось, он нормальный мужик, - отбривает Леда, чем повергает волшебника в шок. Она пожимает плечами и беззаботно машет рукой. - Серьезно, Гэндальф, он нас не слопает. Он орков ненавидит, а к гномам терпимо относится. Мы сможем попросить у него пони, припасов и оружие, а еще заручимся его поддержкой, чтобы он пришел потом к Эребору на битв... В общем, на всякий случай.
Леда не хочет рассказывать слишком много, все еще надеясь, что не всякое ее воспоминание о фильме - чистая правда здесь, в настоящем Средиземье. Но насчет медведя она настаивает, чем вызывает подозрения у Гэндальфа.
- Откуда тебе знать, что он примет нас? - спрашивает он. - Раньше ты не была так сильно уверенна в своих знаниях.
- Да, я понимаю, - с готовностью отвечает Леда. - Просто нам нужен хороший отдых, хорошая еда и транспорт. Иначе мы все умрем от недосыпа, голода и холода. А еще я хочу искупаться в нормальной ванне.
Старый волшебник смотрит на нее своим долгим, пронизывающим взором, заставляя девушку задержать дыхание, а потом кивает. Так и быть. Леда облегченно улыбается и уходит, провожаемая его проницательными глазами. Она явно не договаривает, но в планах девушки нет раскрывать перед магом все свои карты.
У нее могут быть скрытые мотивы посещения дома оборотня.
Гномы уже укладываются спать, но Леда не спешит занять свое спальное место между Бильбо и Кили и высовывается на улицу, под барабанящий дождь. Все ее волосы провоняли табачным дымом Гэндальфа, и ее это злит.
- Мы можем поговорить? - окликает ее голос Фили, и девушка оборачивается и чуть кивает. Гном выходит под струи воды и встает рядом.
- Я слышал, как ты сегодня расспрашивала Двалина о наших женщинах, - говорит Фили. Леда склоняет голову и ждет продолжения. - Ты бы смогла жить под горой, Леда?
Девушка вскидывает брови от удивления и сперва не понимает, что от нее хотят услышать. Вопрос кажется странным и нелогичным.
- Э... - тянет она, теребя колечко на пальце. - Не знаю. Я же не пробовала. Каково там?
Фили усмехается, но обычного ехидства Леда не чувствует - лишь какое-то разочарование и смирение.
- Там сухо, жарко. Темно в коридорах, а потолки либо уходят ввысь так, что не видно глазу, либо так низко от земли, что приходится в некоторых местах нагибаться. Под горой всегда тепло и приятно, если ты гном. Обычному человеку вряд ли пришлись бы по душе вычурные залы и скромные комнаты.
Леда задумчиво кивает, думая, что своими расспросами не только Фили навела на мысли о доме. Ее в самом деле, пожалуй, не так впечатляют подгорные дома, но она не хочет обижать гнома, и лишь слегка улыбается.
- Ну, мы придем в Эребор, и вы снова обретете свой дом, - тихо говорит девушка, гоня прочь беспощадные воспоминания: кадры третьего фильма последней трилогии Джексона живо и ярко встают перед ее глазами, так что она видит, как наяву, падающее тело Фили на Вороньей высоте. Леда хочет уйти, спрятаться от настойчивых видений где-нибудь под боком у Кили, но гном вдруг ошарашивает ее еще более странным вопросом, так что ей приходится забыть о тепле совсем.
- Ты бы смогла полюбить Кили, Леда? - без стеснения спрашивает Фили и снова смотрит на нее своим прямым взглядом, заставляя отводить испуганные глаза.
- Чего? - голос Леды дрожит, звенит в ночном воздухе и срывается, как стрела с натянутой тетивы. Паника вдруг настигает ее нутро, заставляет скрещивать на груди руки, боясь, что внутренняя дрожь раздробит в ней брешь и оставит зиять открытой.
- Я серьезно, Леда, - чеканит Фили. - Смогла бы? Любишь?
Девушка рвано дышит, заталкивая панику поглубже в легкие, но та вырывается упрямым зверем, топит сознание, вызывает нежданную бурю. Она не хочет отвечать на такие провокационные вопросы, не может, потому что не знает сама, и, Господи, с чего Фили вдруг вообще таким интересуется! Ее злит собственная неуверенность и беспардонность гнома, так что Леда сжимает зубы и цедит:
- Я не обязана отвечать на столь личные вопросы, длинноносый кот. Найди себе другую тему для сплетен.
Она разворачивается и хочет уйти, но Фили придерживает ее за руку.
- Я бы не стал совать свой нос, куда не следует, если бы не знал, что ты ничего не видишь перед собой, - горячо шепчет он почти ей в ухо. Леда замирает, кусает губы, хмурится и дрожит.
- О чем ты? - сердито спрашивает она, пытаясь совладать со своей злостью и не проехаться кулаком Фили по лицу.
- Опомнись! - тоже гневается гном. - Будто не замечаешь, какими глазами брат на тебя от самого Шира смотрит!
- Какими это... - неуверенно начинает девушка и осекается. Она не хочет знать подробностей, они ей ни к чему, они только все спутают и смешают, и Леда не сможет от них отвернуться, как будто не видела. Она не хочет, не хочет обо всем этом думать, не хочет, чтобы что-то еще мешало ей шагать вровень с отрядом, ей хватает и мыслей о неизбежном будущем, которого девушка жаждет избежать.
- Гномы любят лишь раз, Леда, - говорит Фили, и его слова звучат в ее голове звонким эхо, колоколом с самой высокой башни, громом среди ясного неба. Леда вдыхает сырой воздух и хочет убежать, как всегда делала до этого самого момента. Она не трусиха, нет. Ей просто нельзя думать о таких вещах.
- Я не гном, - резко бросает девушка, вырывает свою руку из хватки Фили и уходит, сбегает, пряча пылающие щеки. Гном смотрит ей вслед и вздыхает, не замечая глаз брата, который следил за ним.
Леда тоже его не замечает, ложится спать и, подумав, отодвигается от Кили, хотя они спят рядом уже который день. Как это выглядит со стороны, девушка не знает и знать не хочет.
Чтобы попасть к Беорну, отряду приходится сделать изрядный крюк, но Леда настаивает, умоляет, слезно просит Торина и тот, в конечном итоге, соглашается. Они идут по пересеченной местности еще неделю, прежде чем сталкиваются с отрядом варгов.
- Махал, вот скажи мне на милость, кто тебя дернул этой тропой идти! - негодующе шипит Торин, пока они прячутся за каменными валунами высотой в два роста Гэндальфа. Девушка извиняется и робко бурчит себе пол нос, что так, собственно все и должно быть. Ее никто, на радость, не слышит, иначе бы Леде пришлось поплатиться и за этот сюрприз.
Бильбо возвращается почти неслышно, и девушка кидается к нему.
- Варги совсем близко. А еще я видел медведя, - докладывает хоббит. Гэндальф и Леда переглядываются друг с другом, кивают им одним известным мыслям.
- Его дом совсем рядом, но нам придется бежать, - говорит маг. - В обличие зверя Беорн неукротим, его легко разозлить и вывести из себя. Он может быть нам врагом.
С запада ветер доносит до отряда вой варга, крик орков и медвежий рев. Леда старается удержать в памяти то, что сам оборотень по своей натуре добрый, но в этих обстоятельствах такие мысли слабо помогают. Она ловит на себе хмурый взгляд Кили и совсем теряется. С этим гномом творится что-то странное, он все больше отстраняется от нее, и сама девушка, задетая замечаниями Фили, не пытается вернуть его расположение, хотя ситуация злит ее неимоверно.
Чертовы гномы с чертовыми законами!
- Все на месте? - Гэндальф привычно считает всех по головам, и, поджимая губы, кивает сам себе. - Ну, вперед.
Они бегут через какой-то перелесок с кочками и неожиданными корнями деревьев под ногами, Леда, естественно, запинается, но ее ловит Торин.
- Стой крепче на ногах, девчонка! - рявкает он толкая ее дальше. Леда бросает быстрое «ага» и бежит, подгоняемая Гэндальфом. Спринтерский забег на короткую дистанцию даже кажется ей шутливым эпизодом, прежде чем она замечает далеко позади быстро приближающуюся фигуру.
Эру Илуватар, она и не думала, что медведь будет настолько огромным!
Он несется, круша деревья, как опилки, а его шкура так блестит, что кажется железной, стальной, и Леда невольно сравнивает его с панцербьерном, бронированным белым медведем из книжной фантастической трилогии, пока не спотыкается. Снова.
- Леда! - ее подхватывает под руки Фили, тащит за собой, ругает и злится. - Что за безответственная девчонка!
Она и в самом деле чувствует себя расслабленно, а нервы в кои-то веки не орут об опасности, но останавливаться все же не стоило. Леда поворачивает вслед за гномом и несется дальше, шмыгая в ворота огромного дома.
- Закройте двери! - кричит Торин, гномы напирают на них, еле успевая до зверя, который уже ломится в свои собственные ворота.
Леда стоит за спинами остальных, беззвучно шепчет «Извини» Фили и ловит на себе взгляд его брата. Тяжелый и тучный; сам гном выглядит уставшим, побитым и потерянным, так что Леде хочется подойти и обнять его или же огреть по голове, как следует. Она сердито отворачивается, вскидывает голову и теряет взгляд где-то в солнечных лучах, богато бьющих сквозь крышу дома, больше похожего на хлев.
- Ну, сегодня ночью мы будем спать спокойно! - объявляет Гэндальф, и его голос тонет в радостном крике девушки.
- Нормальный душ с горячей водой! - восклицает она и убегает куда-то вглубь дома. Торин вздыхает, ругается себе под нос и думает, что если дерзкая девчонка притащила их только ради хорошей бани, он устроит ей взбучку.
Темнеет в этой богом забытой долине быстро и внезапно, так что, когда Леда, наконец, вылезает из деревянного таза с мыльной пеной, на дворе уже царствует глубокий сумрак. Девушка с удовольствием вдыхает аромат пряного сена и душистого мыла, которым теперь пахнут ее волосы. Она заплетает их в небрежную косу, находит чистые, почти высохшие после стирки, вещи и мурчит от удовольствия.
Вот бы пожить здесь пару-тройку дней!
Леда вздыхает, осматривает крохотную баню и удивляется, как здесь могли поместиться тринадцать взрослых мужчин. Или они по очереди мылись?
Она усмехается своим мыслям, выливает воду из таза и возвращается к своим гномам. Те уже разлеглись по разным углам и довольно сопят.
Пусть только попробуют сказать, что приход сюда был бесполезным делом!
И, верно, именно из-за того, что это место действует на нее успокаивающе и расслабляюще, подсознание девушки решает взять реванш: ночью ей снится, что Торин умирает от ран, нанесенных в бою, и это действует на Леду ошеломляющим шоком, так что она кричит во все горло, будит весь дом и сама просыпается.
- Что такое, Леда? - к ней прибегает Бильбо, Фили, Двалин и, позже всех, Кили. Девушка вытирает сонные слезы, мотает головой и извиняется.
- Все в порядке, это просто сны странные... - сипит она, жмурится от неясных образов. - Простите, я не хотела будить вас. Все в порядке, честное слово.
Гномы недоверчиво кивают - на их памяти никто еще не кричал так пронзительно из-за каких-то снов, но у человеческой девочки совсем не грубый характер, так что Двалин уходит, вполне для себя решив, что с ней не случилось ничего страшного.
- У тебя кошмары? - спрашивает Бильбо. - С тобой остаться?
Ее, как девушку, положили отдельно от остальных, за полупрозрачной сеткой в дальнем углу, и это выделение из остальных впервые показалось ей уважительным.
Леда мотает головой, но так неуверенно, что тройка ее обычных наблюдателей так никуда и не уходит.
- Нет, я... - Леда ловит взгляд Кили и снова тревожится. - Не надо. Хотя тут места хватит, можете лечь рядом.
Она не знает, нарушает ли этим еще какую-нибудь традицию и подставляет ли себя под насмешки снова, но страх увидеть во сне еще чью-нибудь смерть подстегивает ее сильнее, чем боязнь выглядеть глупо и осуждающе.
Бильбо забирается рядом с ней, Фили топчется, но потом уходит обратно. Кили смотрит на девушку одно долгое растянутое мгновение и тоже покидает их.
Леде, пережившей ночной кошмар, боязно и обидно, но она глотает непрошенные слезы и делает вид, что все хорошо. В конце концов, рядом есть теплый заботливый хоббит, чтобы ее успокоить.
