Глава 14. Своя моральЗа долгие годы службы у Вольдеморта, шпионской деятельности в Ордене, а также за все время работы в Хогвартсе Северус Снейп повидал так много, что профессора сложно было удивить. Даже проделки Лонгботтома, который на каждом уроке зельеварения нес потенциальную угрозу всему классу, Северус уже не воспринимал как нечто из рук вон выходящее. При этом Снейп как практически любой взрослый человек уже почти разучился удивляться и испытывать по-детски искреннюю радость, когда, скажем, получаешь подарки на Рождество, видишь необыкновенной красоты цветок или яркие хрупкие крылья разноцветной бабочки. Разучился замирать в немом благоговении перед величественной картиной закатного неба, бескрайними просторами изумрудной зелени луга, усыпанного звездочками полевых цветов. Быть может, это и есть удел каждого, кто многое повидал в жизни - стать равнодушным к этим маленьким радостям? Быть может, взрослый, умудренный опытом человек обязан забыть о детских глупостях и заниматься только важными и серьезными делами? Мы закосневаем в наших взглядах, мнениях, предрассудках и считаем себя истиной в последней инстанции, хотя при этом не способны разглядеть чего-то, что не помещается в рамки нашего сузившегося кругозора. Мы с легкостью навешиваем ярлыки и любим поучать других, считаем молодых людей легкомысленными, а детей глупыми, а ведь именно дети зачастую чувствуют куда тоньше взрослых.
Это были непрошенные мысли, невесть откуда взявшиеся в голове Снейпа, когда он, спустившись из кабинета Дамблдора, увидел мисс Грейнджер. Профессор не мог понять, из каких глубин его давно опустевшей души берутся эти глупые эмоции. Наверное, это происходило потому, что эта девочка, Гермиона, была настоящей, искренней в своих чувствах, она не прятались за различными масками, которыми так любят прикрываться многие девушки. Девицы Браун и Патил, а вместе с ними и Паркинсон, размалеванные, с "умопомрачительными" (с их точки зрения) прическами думали только о себе.
"Как подцепить классного парня и выгодно выйти за него замуж?" Эта фраза буквально читалась на их лицах. Столь юные девушки уже стали жертвами навязанных им родителями и мисс Илви стереотипов. Гермиона же была естественной, она не боялась быть самой собой, и это не могло не вызывать уважение.
Но, наверное, дело было все-таки в том, что в глазах застывшей около каменной горгульи девушки он увидел искреннее беспокойство и… смущенную радость. Профессор зельеварения тогда признался себе, что восхищается добротой Гермионы. Она была, пожалуй, единственной из всех гриффиндорцев, знавших правду о Долохове, кто серьезно волновался о том, что происходит не только в узком мирке, ограниченном маршрутом "Хогвартс-Хогсмид". После всего, что с ней произошло, девочка осталась такой же доброй и искренней, в ней не сломался тот внутренний стержень, без которого человек скатывается в пучину ненависти и превращается в зверя или же становится безвольным созданием, затянутым в пучину безнадежного отчаяния. Сам Снейп когда-то поддался слепой ненависти, и ему уже не вырваться из ее темных цепких щупальцев.
Снейп понял, что мисс Грейнджер слышала окончание их с Дамблдором разговора и его фразу о том, что она тоже видела големов. Но ее следующий вопрос удивил его:
- Как прошла ваша операция по задержанию Константина Долохова?
А девочка просто молодец! Северус даже не слишком рассердился на нее за то, что она сует свой гриффиндорский нос не в свое дело. Впрочем, дело-то ее как раз касается. Поэтому Снейп многозначительно хмыкнул, давая понять, что еще одна такая фраза, и Гриффиндор таки лишится хотя бы пяти баллов. Но мисс Грейнджер уже сама потупила глазки и смущенно покраснела.
- Извините, - тихо проговорила она, - я только предположила.
- Не буду спрашивать, откуда ты это знаешь, Гермиона, - покачал головой Дамблдор. - Но думаю, ты имеешь право знать, что Долохов вновь опередил нас. Он сдал Упивающихся смертью аврорам и преподнес все так, словно он изначально именно это и планировал.
Девушка вздрогнула.
- И что же? - со страхом спросила она, переводя расширившиеся карие глаза с профессора на директора.
- За особые заслуги перед волшебным сообществом Константин Долохов награжден вторым Орденом Мерлина первой степени и, кроме того, назначен первым заместителем главы Аврората, - горечь в голосе Дамблдора была практически незаметной, словно он сообщал совершенно будничную новость.
Снейп недовольно поджал губы: он считал, что рассказывать гриффиндорке о случившемся - не самый мудрый поступок.
- Даже если директор посчитал нужным сказать вам об этом, тем не менее, надеюсь, вы понимаете, что эта информация не предназначается для ушей ваших...хм... друзей, - не преминул заметить Снейп с явным неудовольствием.
Девушка на миг прикрыла глаза и вцепилась в холодный камень подоконника. Она молча смотрела, как профессор и директор спустились по лестнице и подошли ближе. Потом Гермиона решительно отбросила упавшие на лоб каштановые пряди и быстро сказала:
- Если вам требуется моя помощь, профессор Дамблдор, или вам, профессор Снейп, чтобы подтвердить ваши слова, то я готова. Я видела големов и могу быть свидетелем.
Снейп усмехнулся недоброй улыбкой и насмешливо оглядел девушку с ног до головы, но на самом деле слова мисс Грейнджер произвели на него глубокое впечатление. Он догадывался, как трудно Гермионе говорить о том, что произошло с ее родителями, видеть человека, виновного в их смерти и быть бессильной что-либо сделать. В ее желании помочь не было жажды мести. Это Снейп прекрасно видел по лицу мисс Грейнджер. Она беспокоилась о них с Дамблдором и обо всех тех, кто в ближайшем будущем также мог стать жертвой машин-убийц. Профессор зельеварения покачал головой и сказал, стараясь, чтобы голос звучал мягко:
- К сожалению или к счастью, мисс Грейнджер, вы не можете свидетельствовать против Долохова. По той простой причине, что никогда не видели его самого, а значит, не можете подтвердить его связь с големами и нападением на город. Големов видели только вы, я и все Упивающиеся смертью. Но их показания не примут в расчет, ваши показания неполные, и их нельзя использовать против Долохова, а ко мне тоже не слишком прислушиваются в Аврорате. Более того, при обыске в штаб-квартире Долохова авроры не нашли ничего подозрительного. Големы для них - миф, придуманный Орденом Феникса, чтобы опорочить победителя Темного Лорда.
- Но есть же другие свидетели! Должны быть! - воскликнула девушка, сжимая кулаки.
Снейп сухо рассмеялся:
- Кто? Быть может, магглы? Уж их-то мнение в Аврорате точно никого не интересует. Кроме того, вы, вероятно, единственная, кто остался в живых после того нападения. Во всяком случае, о других выживших данных нет.
Профессор зельеварения запахнул плотнее мантию, будто ему стало холодно, и, не сказав больше ни слова, пошел по коридору прочь от кабинета директора. Он и так сказал гриффиндорке многое, выдал свою тревогу, что было недопустимо. Мисс Грейнджер могла понять его, но Снейп не нуждался в ее понимании. Ему и так было тошно от фальшивых утешений Дамблдора. Фальшивых не потому, что неискренних, а потому, что бесполезных. Теперь Долохов мог в любой момент выдвинуть против профессора зельеварения обвинение в пособничестве Вольдеморту, и тут уж даже влияния Дамблдора могло не хватить, чтобы помочь своему бывшему шпиону. На душе было муторно. Единственным желанием, оставшимся у Снейпа после этого мерзкого дня, было закрыться в лаборатории и заняться каким-нибудь зельем позаковыристее или придумать работу, никак не связанную с Константином Долоховым и големами.
Зельевар еще услышал слова Дамблдора, обращенные к мисс Грейнджер:
- Не переживай, девочка. Пока мы будем ждать и надеяться, что Мастер Иллюзий каким-либо образом проявит себя. Не думай, Орден не опустит руки, даже когда враг, казалось бы, идеально защищен. Мы все совершаем ошибки, и Долохов не исключение. Рано или поздно он оступится.
- Мне бы вашу уверенность, директор, - пробормотал Снейп себе под нос.
* * *
Не успела Гермиона оглянуться, как прошла неделя с того момента, как были арестованы все Упивающиеся смертью, а Долохов был принят в Аврорат. Газеты до сих пор пестрели заголовками о новом подвиге славного Константина Долохова, и девушка каждый раз с отвращением отбрасывала "Пророк", едва видела на первой полосе довольное лицо Мастера Иллюзий. Гарри и Джинни понимающе кивали, а остальные гриффиндорцы возмущались.
- Ты чего? Отдай мне! - вскрикивала каждый раз Парвати, когда замечала, как Гермиона комкает "Пророк". - Я собираю фотографии Долохова! - и вырывала у девушки изрядно помятую газету.
Гермиона рассеянно кивала и украдкой с тоской смотрела на преподавательский стол, тщетно пытаясь поймать тяжелый раздраженный взгляд профессора зельеварения. Последние дни Снейп был в особенности зол. Даже учителя не горели желанием попадать под горячую руку зельевара. Что уж говорить о бедных учениках. Гермиона боялась того же, чего и сам Снейп: что Долохов решится выдвинуть против него обвинения. За завтраком, обедом и ужином она старалась прийти пораньше и дождаться, когда придет профессор. В коридорах постоянно ловила взглядом его худую ссутуленную фигуру и каждый раз облегченно вздыхала, услышав холодный голос Снейпа, распекающего учеников за какую-нибудь мелочь. Но шли дни, ничего страшного не происходило, и Гермиона понемногу начала успокаиваться. Ведь если бы Долохов хотел посадить Снейпа в Азкабан, он уже сделал бы это, правда же?
А сегодня был день святого Валентина, поэтому можно было себе представить, в какой атмосфере проходили уроки. Профессор Вектор сжалилась над несчастными влюбленными и отпустила шестикурсников с урока пораньше: все равно учебы никакой.
- Герми, мы пошли, - подмигнула подруге Джинни и, подхватив под руку смущенно улыбающегося Гарри, пошла к выходу из класса. - До встречи!
- Увидимся вечером! - прокричал Рон, увлекая за собой Лаванду.
- Пока, - ответила растерянная Гермиона, наблюдая за тем, как стремительно пустеет класс.
И что оставалось делать покинутой всеми гриффиндорской старосте? К слову, Гермиона получила несколько валентинок: две от мальчишек-гриффиндорцев, которые учились на год младше и две от шестикурсников Райвенкло и Хаффлпаффа. Девушка не ожидала такого количества открыток. Она вообще не думала, что ее кто-то поздравит. Однако эти бумажные сердечки, положа руку на сердце, не имели для Гермионы почти никакого значения. Ее сердце неудержимо тянулось в холодные и мрачные подземелья. Но уж кто-кто, а Северус Снейп точно не обращал внимания на такой праздник, как день Влюбленных. Профессор, пожалуй, видел в этом дне только повод снять побольше баллов за всякие нарушения, вроде несанкционированных походов в Хогсмид (а куда как не в Хогсмид отправились сегодня все влюбленные парочки?).
Девушка тяжело вздохнула. Все равно любовь к Северусу она ни на что не променяет.
- Я счастлива, потому что я люблю его! - сказала себе Гермиона и попыталась улыбнуться . Вышло не слишком убедительно.
Сидеть в пыльной библиотеке вместе с ворчливой миссис Пинс не хотелось, и Гермиона решила подняться на Астрономическую башню. Это место служило идеальным убежищем для тех, кто хотел ненадолго укрыться от посторонних любопытных глаз и побыть одному - в горе или в радости. На башне также частенько скрывались влюбленные парочки. Они накладывали легкие заглушающие чары, что служило знаком для других, чтобы парня с девушкой не беспокоили. Учителя, естественно, ловили нарушителей, невзирая на чары, но ученики обычно старались не трогать уединившихся на Астрономической башне влюбленных.
Сегодня, как ни странно, чар Гермиона не почувствовала. Она решила, что парочки выбрали для себя более укромные и теплые места: башня со всех сторон продувалась ветрами, и находиться там долго было не слишком приятно. Девушка поднялась по лестнице и подошла к приоткрытой двери.
Первое, что она почувствовала - тепло. Здесь все-таки были использованы чары, но не заглушающие, а согревающие. Заклинание применялось сильное: в лицо девушке ударила волна горячего воздуха. Гермиона хотела уйти, чтобы не беспокоить тех, кто был на башне, но в тот же миг увидела их. Ирэн Илви и Драко Малфоя.
Девушка даже не сразу узнала в этих двух сплетенных телах свою преподавательницу и наглого слизеринца. Они исступленно, с животной страстью целовались. Руки Драко расстегивали пуговицы на платье Ирэн, а она практически разорвала его рубашку и потянулась к брюкам. Красотка бесстыдно извивалась в руках слизеринца, потом застонала, когда Драко впился губами в ее шею. Пальцы слизеринца стягивали платье Ирэн. Он негромко сказал ей на ухо что-то непристойное, от чего женщина громко зашептала:
- Ты прелесть, мой мальчик... Прелесть... Только не говори слишком много, - и притянула юношу к себе для поцелуя.
Гермиона начала медленно отступать назад, стремясь поскорее убраться отсюда подальше. От душного спертого воздуха у нее разболелась голова. Однако не успела девушка пройти и пары шагов, как под ногами хрустнул так некстати подвернувшийся камешек. Вздрогнув, Гермиона обернулась.
Любовники оторвались друг от друга и смотрели прямо на нее. Девушка собиралась извиниться и уйти: в конце концов, это было не ее дело, но не успела она и рта открыть, как мисс Илви пошла вперед, даже не удосужившись застегнуть платье.
- Посмотрите-ка кто здесь, - пропела она и, рассмеявшись, взъерошила свои волосы, и так находившиеся в беспорядке. Драко восхищенно смотрел на золотые локоны красотки. - Наша маленькая староста, которая следит за нравственностью учеников. Сейчас прочитает нам лекцию о том, как не надо себя вести.
Девушка вспыхнула, но только поджала губы, не желая отвечать на обидные слова мисс Илви.
- Точно, Ирэн, - гоготнул Малфой. - Она же, наверное, голого мужика никогда в жизни не видела. Хочешь посмотреть, грязнокровка? - и слизеринец начал стягивать полурасстегнутые брюки.
- Перестань, - Ирэн со злорадной улыбкой удержала его за руку. - Ты шокируешь невинное дитя.
- Вам бы предупреждающие заклинания накладывать надо, - ответила Гермиона, с отвращением глядя на любовников. - Сюда могут зайти первокурсники.
- А мы накладывали, - Малфой пригладил волосы и подмигнул мисс Илви. - Только оно уже, наверное, рассеялось. Что, грязнокровка, побежишь старикашке Дамблдору докладывать?
- Я не собираюсь идти к директору, - спокойно проговорила Гермиона. - Делайте что хотите, но не на виду у всей школы.
Ирэн Илви грозно надвинулась на девушку, сверкая огромными голубыми глазищами, но на мисс Грейнджер это не произвело ни малейшего впечатления. Если после случая в кабинете Снейпа Гермиона еще могла относиться к преподавательнице Этикета не слишком негативно, то после увиденного она больше не воспринимала Ирэн Илви как учителя. Поэтому девушка абсолютно спокойно смотрела в лицо женщины.
- Никуда наша деточка не пойдет, - в глазах красотки зажегся недобрый огонек. - Один тоже грозился пойти к директору и что? Я по-прежнему здесь и делаю все, что мне хочется.
Губы Гермионы тронула невольная улыбка. Она прекрасно помнила, как Снейп повел себя с мисс Илви. Несмотря ни на что, профессор поступил с ней так, как она того заслуживала. Ирэн тоже рассмеялась и, сделав шаг, подошла к девушке вплотную.
- А ведь я помню, что ты была там и видела, что этот подонок Снейп сделал со мной. Как же я сразу не догадалась? Ты спишь со Снейпом и еще смеешь строить из себя оскорбленную невинность!
- Эй, о чем это ты? - удивленно спросил Драко.
- Не мелите чушь, - бросила Гермиона и отошла от мисс Илви. Для девушки уже не имело значения, что и как она говорит. Ирэн Илви упала в ее глазах слишком низко. - Вы отлично знаете, что профессор никогда не позволил бы себе такого.
- Пора снять розовые очки, деточка, - елейным голосом пропела красотка, обнимая Драко. Малфой все еще слегка недоуменно смотрел на них. - Ты живешь во взрослом мире. А взрослые делают все, что пожелают. И никакие глупые предрассудки, навязанные ханжами вроде тебя, не помешает нам получать удовольствие. Мораль! - она хохотнула. - Да плевать я на нее хотела!
- Мораль - это то, что отличает человека от животных, - холодно ответила Гермиона, брезгливо оглядывая полуобнаженные тела. - Человек без морали намного хуже зверя, потому что у него, к сожалению, есть еще и разум.
Девушка отвернулась и пошла вниз по лестнице.
- Что эта грязнокровка плетет? - шепнул Драко на ухо Ирэн и обнял ее.
- Не обращай внимания, - промурлыкала женщина, томно изогнувшись в его руках.
- Но вы говорили что-то про Снейпа, - не отставал Малфой. - Мой отец давно хочет поставить его на место.
- Забудь, - прошептала красотка и потянулась к губам Драко. - С этим ублюдком я разберусь сама.
* * *
Из дневника Гермионы Грейнджер:
...Тот день тянулся так медленно и, казалось, он не кончится никогда. Для многих этот день был праздником всех влюбленных, но для меня... Разочарованием? Обидой? Нет, я всегда знала цену Ирэн Илви и не строила иллюзий в ее отношении. Однако тогда я никак не могла решить, стоит ли идти к Дамблдору. Откровенно говоря, мне опостылела эта постоянно тлеющая вражда с мисс Илви, ее насмешки и откровенные издевательства. Ведь стоит мне рассказать директору о том, что я видела, как красотка покинет Хогвартс навсегда, да еще и вместе с Драко Малфоем. Они нарушили множество школьных правил. Уверена, что всем стало бы легче дышать, избавься Хогвартс от этих двоих. Но с другой стороны... Меня мучило жгучее чувство стыда: как я объясню случившееся профессору Дамблдору? "Вы знаете, директор, мисс Илви и Драко Малфой занимаются сексом на Астрономической башне. Примите, пожалуйста, меры". Возможно, во мне говорило банальное малодушие. Ведь как противно снова все ворошить, опять общаться с этими двумя, доказывать, свидетельствовать... Пускай это не по-гриффиндорски, но я устала! Вон Снейп тоже ничего не рассказал Дамбллору, а ведь у него были куда более серьезные обвинения против красотки. Теоретически, если бы профессор захотел, Ирэн Илви грозил бы срок в Азкабане за противозаконное использование зелья. Позицию Снейпа я понимаю: он не считал нужным сообщать это Дамблдору из-за того, что директор занят куда более важными делами. Наверное, профессор зельеварения счел более достойным разобраться во всем самому, а то и вовсе не тратить время на Ирэн Илви. В принципе, я с ним согласна, вот только я нахожусь не в том положении, что Снейп.
Мои метания и сомнения так ничем путным и не закончились. Решила подождать до завтра и решить все на свежую голову. Я посидела немного в библиотеке, положив перед собой открытую книгу, но так и не прочитала ни строчки. Потом вернулась в гостиную, где меня уже ждали Гарри, Рон и Джинни.
- Где ты была? - с порога набросилась на меня подруга. - Мы тут почти час сидим! Уже начали подозревать неладное.
- Все нормально, - я надеялась, что по моему виду никто не догадается, что я чем-то обеспокоена. - Засиделась за уроками.
- Хоть бы подышала воздухом, - огорченно произнесла Джинни. - Мы снова нагулялись, а ты так и просидела в душной библиотеке среди пыльных книжек.
Слушая ее сердитое ворчание, я только радовалась. Мы вновь были вместе, неразлучное гриффиндорское трио. Слава Мерлину, все прежние разногласия были забыты. И если в начале года мы отдалились друг от друга (и в этом была как наша вина, так и не зависящие от нас обстоятельства), то теперь в нашей дружбе, кое-как пережившей все испытания, установилось хрупкое равновесие. Мне так жаль, что уже не будет никогда того доверия, что было раньше. Особенно это касается Рона. В одну реку невозможно войти дважды, и между нами что-то неуловимо изменилось, и лишь время сможет показать, к лучшему эти изменения или к худшему.
Рон так и не понял, что их разглагольствования с Симусом и Дином, когда они пожелали смерти Снейпу, были чем-то неприемлемым (во всяком случае, для меня). В итоге я решила не портить отношения из-за этого. Рон все равно не смог бы осознать всего, что я собиралась сказать. Так зачем же нарушать мир между нами, который мы создали не без труда? Мало того, чем позже Рон узнает о моих чувствах к Снейпу, тем лучше.
Мы решили поиграть в буриме. Сказано - сделано, и через некоторое время мы уже смеялись от души, порой сползая от хохота под стол: такими забавными и остроумными выходили получившиеся стихотворения.
В уголке Лаванда и Парвати накладывали друг другу новомодный макияж. Лаванда, хоть и была девушкой Рона, никогда не принимала участия в общении со мной, Гарри и Джинни и держалась от нас особняком. Друзья ее парня Лаванду не интересовали. Еще бы! Ведь мы с Джинни находимся в немилости у незабвенной мисс Илви! Представляю, что она говорит про нас на их посиделках! Брр... Мне хватило услышанного на уроках и особенно увиденного в Астрономической башне. До сих пор противно.
Но сегодня Лаванда все чаще бросала на нас взгляды. И хоть я не слишком хорошо умею читать по глазам, мне показалось, что девушка Рона нам завидует. Мы не пытались слепо следовать тем глупым советам, которыми щедро снабжала нас мисс Илви на каждом уроке. Я не спорю с тем, что мы должны хорошо выглядеть, но то, о чем говорит мисс Илви - это просто культ внешности какой-то!
Так вот, Лаванда бросала долгие взгляды в нашу сторону. Она так часто отвлекалась, что неправильно наложила какую-то часть макияжа Парвати, за что та обиделась. Мне, в отличие от Рона, который сидел к девушкам спиной, были хорошо видны их пререкания. Через несколько минут я не выдержала и сказала ему:
- Позови к нам Лаванду. Мне кажется, она заскучала.
Рон замялся, однако Джинни согласно закивала и, увидев, что брат еще колеблется, позвала:
- Лаванда, иди к нам!
Я искренне изумилась. Моя подруга не слишком жаловала Лаванду. Я помнила, как она еще сосем недавно о ней отзывалась.
Парвати хотела задержать подругу и начала что-то бурно ей доказывать, кидая в нашу сторону неодобрительные взгляды, но Лаванда вскочила (я, признаться, не ожидала, что она так искренне обрадуется) и, не обратив внимания на увещевания подруги, нерешительно подошла к нам.
- Можно? - робко спросила она, теребя край мантии.
- Конечно, - я подвинулась, освобождая Лаванде место рядом с Роном, и протянула ей бумагу. - Начинай!
Джинни подмигнула мне.
- Ты чего? - шепнула я ей на ухо. - Тебе же не нравилось, что Рон встречается с Лавандой.
- Я вчера услышала, как они ругаются с Парвати, - чуть слышно ответила мне подруга. - Из-за Рона. Ты бы слышала, как Лаванда его защищала. Я поверила даже, что она по-настоящему любит моего брата.
Это была самая лучшая новость за последнее время. Но мы недолго наслаждались покоем и уютом этого ставшего по-настоящему праздничным вечера. Не успела я позабыть обо всех неприятностях, случившихся не так давно, как в гостиной появился запыхавшийся Деннис Криви.
- Гермиона! Тебя мадам Помфри срочно вызывает! - с порога закричал он, привлекая всеобщее внимание.
- Зачем? - нехорошее предчувствие сдавило грудь и разлилось по сердцу ноющей болью.
- Не знаю, - беззаботно пожал плечами Деннис. - Она сказала только "срочно", а больше ничего не уточнила.
Гарри, Джинни и Рон только обеспокоено переглянулись.
- Продолжайте пока без меня, - сказала я и пошла к портрету Полной Дамы. - Я скоро вернусь.
Как опрометчиво я дала такое обещание!
Больничное крыло встретило меня гробовой тишиной. Первое, что я заметила, когда вошла - почти все кровати были заняты пациентами. Я успела изумиться: что же случилось? Но в следующий миг понимание обрушилось на меня. В этой гнетущей тишине кипела бурная деятельность. Мечущаяся от кровати к кровати мадам Помфри с зажатыми в руках склянками. Снейп, стоящий возле стола и с огромной скоростью смешивающий компоненты сразу для нескольких зелий. Склонившийся над одним из пациентов Дамблдор, шепчущий неизвестное заклинание. И совершенно бледный Римус Люпин, стоящий на коленях перед кроватью и сжимающий руку лежащей женщины, в которой я со стремительно нарастающим ужасом узнала Тонкс. Все увиденное повергло меня в легкий шок.
- Что случилось? - я с трудом узнала свой охрипший голос.
- Где вы ходите так долго? - не удостоила меня ответом мадам Помфри и сунула в руки бутылки с зельями и стакан. - Дайте каждому по двадцать капель. Развести в воде по стандартной методике. Потом обработайте рану у мистера Шелкбота, а я пока займусь мисс Тонкс.
Мой разум все еще пребывал в ужасе и замешательстве, но руки уже машинально выполняли задание целительницы. Трясущейся рукой я приподняла голову ближайшего ко мне пациента и влила в приоткрытые губы лежащего без сознания человека пахнущее полынью и ромашкой Укрепляющее зелье. За то время, пока я обошла всех больных, чтобы дать каждому по глотку снадобья, никто не произнес ни слова. Было слышно только тяжелое дыхание профессора Люпина, так и оставшегося стоять возле Тонкс. Снейп занимался зельями, Дамблдор продолжал лечить одного из пациентов. Единственное, что мне стало понятным - все раненые были аврорами: окровавленные тряпки, брошенные бесформенной кучей в угол, когда-то были мантиями министерских стражей порядка. Но когда я подошла к койке Шелкбота и приподняла одеяло, то из моей груди вырвался крик, превратившийся в приглушенный всхлип. В животе аврора зияла рана. Рана, нанесенная огнестрельным оружием. Я застыла, до боли сжимая край одеяла, не в силах отделаться от дикого, сводящего с ума ощущения дежавю. Все это уже было: и искалеченные пулями тела, и кровь, и отчаяние, и ледяной ужас.
- Промойте рану, - на мое плечо легла чья-то тяжелая рука, вырвавшая меня из этого жуткого оцепенения. Это был Снейп, который тут же сунул мне под нос бутыль с зельем и указал на пачку стерильных бинтов.
- Это... - язык не поворачивался, чтобы произнести, озвучить то, что билось в голове тупой болью, отдающей в затылок.
Профессор сказал только одно слово:
- Големы...
У зла было имя, и зельевар только что его назвал.
Не знаю, как описать те чувства, что охватили меня тогда. То был не страх, скорее безысходность, отчаяние оттого, что этот раз за разом повторяющийся кошмар не заканчивается, а вновь и вновь возвращается, и мне начало казаться, что спасения от него нет. Мы проигрывали, мы каждый раз безнадежно проигрывали Константину Долохову, и он медленно, шаг за шагом, разрушал наш мир.
Окончание того вечера до сих пор вспоминается, как будто затянутое мутной пеленой, когда все чувства, мысли и ощущения прячутся где-то глубоко внутри. Они кажутся далекими, но тупая, медленно подтачивающая силы и веру боль порой хуже острой и жгучей. Мы боролись за жизни тех, кого искалечили машины для убийства, созданные человеком без души. В тот день я убедилась, что у Константина Долохова нет души. У меня до сих пор перед глазами те страшные раны, кровь, страдания. Я смутно помню, что делала тогда, выполняя указания мадам Помфри и Снейпа. Смешивала и разводила снадобья, поила больных, перевязывала и промывала раны, останавливала кровотечения...
Стряхнуть стоящий в голове туман я смогла только глубокой ночью. Дамблдор давно ушел, сделав все, что было в его силах. Тихо застонав, пришла в себя Тонкс. Заснувший возле ее постели Люпин тут же вскочил, чтобы дать ей Укрепляющее зелье.
- Рем... - хрипло позвала она, цепляясь за его руку.
- Дора... - голос Люпина сорвался, он смотрел на Тонкс и не мог отвести от нее взгляда. Да и она, не взирая на усталый изможденный вид, приподнялась на подушке и вглядывалась в его глаза. Профессор ЗОТИ стоял ко мне спиной, но я читала отражение его чувств в глазах метаморфини.
Мне стало неловко находиться рядом с ними и подсматривать за такими сокровенными моментами в жизни профессора Люпина и Тонкс, и я вышла в соседнюю небольшую палату. Села на кровать. Думала отдохнуть минутку и идти назад, к раненым, но усталость валила с ног, и сил больше не осталось. Я не заметила, как заснула. Последнее, что я запомнила перед тем, как провалиться в глубокий сон - чьи-то руки, укрывающие меня теплым и немного колючим пледом. Потом чей-то голос сказал:
- Спи, девочка, ты сегодня держалась молодцом...
* * *
- Лаванда! - резкий голос Ирэн Илви застал девушку врасплох. Она обернулась. Преподавательница Магического этикета стояла в конце узкого коридора, опершись о на статую уродливой одноглазой ведьмы.
- Добрый вечер, мисс Илви, - негромко поздоровалась гриффиндорка, мысленно обрушив на голову Парвати несколько не слишком приличных выражений. Подруга называется. Выдала с потрохами. Лаванда надеялась, что сумеет вернуться со свидания с Роном незамеченной.
- Тебя сегодня не было на нашем чаепитии, - по голосу красотки трудно было понять сердится она или только делает вид.
- Я была с Роном, - покраснев до кончиков ушей, пролепетала девушка. Она знала, какого мнения мисс Илви о ее парне.
- А, этот недалекий простачок, - фыркнула Ирэн. - Помнится, милая моя, ты начала с ним встречаться из вредности, чтобы досадить мистеру Лиссу из Райвенкло.
- Да, но... - закрыв пылающие щеки попыталась оправдаться Лаванда.
- Я помню, дорогуша, помню, - махнула рукой красотка, - ты говорила. "Увидела в нем что-то особенное, мне с ним так хорошо" и все такое. Не буду пытаться открыть тебе глаза на этого простофилю, сама все поймешь и избавишься от этого бреда. Но я не о нем хотела поговорить. У меня к тебе просьба, милочка.
- Какая, мисс Илви? - спросила девушка, очень радуясь, что может сменить тему.
- Давай пойдем ко мне, и я все подробно расскажу, - ответила красотка, загадочно улыбаясь. Лаванда внутренне напряглась. Она достаточно хорошо знала мисс Илви, чтобы понять: Ирэн что-то задумала.
Женщина заметила ее колебания и рассмеялась:
- Ну что ты, глупышка! Ни о чем противозаконном я тебя не попрошу. Так, хочу сделать одному человеку приятный сюрприз, - улыбка красотки была не только веселой, в глазах загорелись искорки азарта. Скоро она сделает свой последний, решающий ход.
