Глава 15Глава 15.
Когда Женевьев прибыла в родовой замок на юге Англии, ее первым делом сбил с ног вихрастый, озорной блондинчик шести лет от роду – Алан, самый младший брат. Девушка легко подхватила малыша на руки и прижалась щекой к его щеке, ощущая искреннюю радость от долгожданной встречи. Алан был ее любим братом, видимо, из-за того, что был самым младшим. На большой открытой веранде за круглым деревянным столом на двенадцать персон сидели Элизабет и Кэролайн – две старшие сестры Джеки, близнецы. Девушки внешностью пошли в отца и были не настолько красивы, как младшая Регинлейф, но считались (и не без оснований) отрадой для родителей. Обе учились на последнем курсе Шармбатона и считались лучшими ученицами школы за пятнадцать лет. С сестрами у Женевьев были прохладные отношения и прежде всего из-за взаимного недопонимания. Эмиль и Оливер, старшие братья-погодки, уже закончившие Хогвартс и работающие в Министерстве Магии, как и родители, встречать Женевьев не вышли. В этой семье она была незаметным ребенком. Точнее, на нее предпочитали не обращать внимания, закрывая глаза на выходки девушки. Женевьев про себя саркастически отметила, что каникулы, как всегда, удадутся на славу… С таким-то приемом.
Семейный обед грозил превратиться в настоящую пытку. Женевьев с тоской смотрела на несколько видов вилок, богато уставленный стол и вычурный бокал с вином, расставленные перед ней. Увы, если ты происходишь из древней чистокровной семьи, будь любезен соблюдай этикет… «Насколько проще было в Хогвартсе» - с тоской подумала девушка, вяла ковыряясь в третьем по счету блюде. Родители вели разговор о политике, Кэролайн и Элизабет перемигивались и поминутно хихикали над какими-то своими французскими заморочками, а Эмиль и Оливер с серьезными минами обсуждали курс галеона к магловскому фунту. Алана за столом не было. В чистокровных семьях дети до двенадцати лет за общим столом не присутствовали. Женевьев ощущала себя как в бассейне с крокодилами – одно неверное движение и сожрут заживо.
Обед подошел к концу и Джеки облегчено вздохнула. Встав из-за стола, она бросила скомканное прощание семье и быстро прошла в каминный зал, намереваясь переместиться в Лондон. Дел было полно, и начинать надо было с самого простого – поиска и изъятия хоркруксов. Одетая в магловское платье девчонка привлекала мало внимания – засилье маглокровок сказывалось. Беспрепятственно побродив по Косому Переулку, Женевьев наведалась в свою банковскую ячейку, а потом отправилась на квартиру, где у нее лежал запас необходимых артефактов. Прихватив вместительную сумку, пару волшебных палочек и набор зелий на все случаи жизни, Джеки аппарировала в Литл-Хемптон по координатам, выуженным из памяти Гермионы.
Местечко оказалось так себе. Прямо перед девушкой возвышался старый убогий домина с покосившейся крышей и полуотвалившейся дверью. Женевьев некоторое время с опаской косилась на жуткое строение. Ее одолел банальный детский страх перед всем странным и пугающим. Но, преодолев себя, девушка смело шагнула внутрь и тут же расчихалась от невероятного количества пыли, витавшего в воздухе. Прикрыв глаза, Джеки сосредоточилась и вызвала из чужой памяти воспоминания о персте Мраксов, за которым, собственно, и пришла сюда.
Спустя два часа копаний в полусгнившем полу Женевьев наконец нашла кольцо, сиротливо притулившееся в огромной рассохшейся щели в самом углу большой комнаты. Некоторое время задумчиво порассматривав фамильную драгоценность Мраксов, она вынула из кармана простые латексные магловские перчатки и осторожно подцепила ими колечко. С довольной ухмылкой на лице Джеки запихала его в сумку и отправилась восвояси.
Кольцо отправилось к диадеме в личный сейф мисс Регинлейф.
Из ныне существующих хоркруксов она могла достать только дневник и чашу. Медальон еще не отправился в пещеру на берегу моря, а любимую змею Волдеморт вряд ли позволит убить… Поразмыслив над открывающимися вариантами, девушка тяжело вздохнула и решила отложить добычу артефактов до более подходящего времени…
Оставалось только одно – убивать.
Когда через неделю за завтраком Эмиль развернул утренний выпуск «Ежедневного Пророка», то не смог сдержать потрясенного вздоха. Марлин, леди Регинлейф, укоризненно взглянула на старшего сына. Отец требовательно протянул руку к газете. Впервые за несколько лет в семействе Регинлейф был так грубо нарушен этикет – вся семья столпилась за спиной главы рода, вчитываясь в строки статьи о зверском убийстве Амикуса и Аллекты Кэрроу, произошедшего прошедшей ночью. Одна лишь Женевьев никак не отреагировала на ажиотаж, вяло ковыряясь в тарелке с овсяной кашей и из всех сил стараясь сдержать рвущийся наружу зевок.
Девушка и так знала, что там будет написано…
- Это чудовищно, - прижимая шелковый платок ко рту, прошептала бледная Элизабет, за что была удостоена заинтересованного взгляда Джеки. Судя по всему, в печать пустили пару фотографий с места преступления. «Что ж, если так… Странно, зрелище там не для слабонервных». Огюст одним движением смял газету. Под его тяжелым взглядом все члены семьи поспешили занять привычные места за обеденным столом.
- Надо бы выразить свои соболезнования Морису и Елене. У них остался единственный сын…
- Кошмар, - пробормотала Кэролайн, - там море, море крови! А зачем было отрубать руки?!
- Черные Метки, дорогая сестра, - Оливер остался самым невозмутимым. Намазав тост маслом, молодой человек продолжил, - это очень похоже на убийство Лестрейнджа, не так ли, papa? Там тоже постарались донести до общественности факт принадлежности Рабастана к движению Сами-Знаете-Кого.
- Оли, почему бы не называть его по имени? – не выдержала Женевьев, - к чему эти глупости?
- Замолчи! – рявкнул Огюст, - если мы так делаем, значит, так надо!
- Трусы, - сквозь зубы процедила Джеки, но никто, кроме Элизабет, ее не услышал. Старшая сестра окинула младшую задумчивым взглядом, словно что-то прикидывая в уме. Марлин тихо сказала:
- Тот, кто это сделал – монстр! Я не поддерживаю идеи этого мага, но то, что творит этот убийца… это ужасно. Чудовищно. Бесчеловечно.
«А было бы человечно оставить все, как есть, дорогая мама? О, без сомнения! И ты бы рыдала горючими слезами над могилами Сигхильдов, к которым принадлежишь по праву рождения, проклиная их убийц. Скажи мне спасибо, иначе это стало бы явью»
Женевьев отодвинула от себя тарелку и вышла из-за стола.
- Bon appétit, - бросив на прощание, девушка быстрым шагом вышла из столовой. Голова болела, а от выпитых вчера зелий Скорости и Невидимости все еще подташнивало. Джеки переместилась в свою квартиру, где занялась уничтожением улик. Окровавленная мантия, перчатки и маска отправились в камин, а очередная палочка была поломана в мелкие щепки. Скинув остатки волшебного артефакта в корзину для мусора, Женевьев осторожно разделась и осмотрела свое многострадальное плечо, которое пострадало за этот год уже дважды. Кэрроу оказалось достать до обидного просто – Амикус тоже был не прочь воспользоваться услугами шлюшек. Правда, привычка участвовать в этих игрищах его сестры, неприятно удивила Женевьев. Пришлось импровизировать… Сначала был огневиски с зельем Лихорадки, а потом… Девушка содрогнулась, вспомнив, что именно сделала с магами. В который раз Джеки задалась вопросом, а ее ли это чувства двигают ею каждый, когда она совершает убийства? Та черная ярость и смертельная ненависть, которые поднимались в ее душе при виде Пожирателей Смерти, казались ей ненастоящими… не ее. Чужими. Каждый раз глаза Женевьев словно заволакивала кровавая пелена, и она почти не помнила, что делает. Что делает ее тело, движимое чужими инстинктами.
Сидя в кресле в своем кабинете Женевьев внезапно поняла, что боится.
Боится себя.
