Глава 15ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ВОЙНА.
Скорпиус сидел в самом конце стола в Общей комнате для занятий. Ее создали очень давно, сразу после той Войны, но она никогда не пользовалась популярностью среди студентов. Чаще всего здесь по углам обнимались влюбленный парочки с разных факультетов или бесились первокурсники.
Но после объявления МакГонагалл ввели обязательные часы для студентов старших курсов, которые они должны были проводить здесь. Наверное, директор хотела добиться сплоченности и единства, но она мало преуспела в этом. Во всяком случае, слизеринцы смотрели на остальные факультеты гораздо агрессивней обычного, да и другие ученики не выглядели довольными.
Скорпиус лениво перелистывал страницы книги, лежавшей перед ним на столе. Но гораздо чаще, чем в книгу, он смотрел в другое место. Туда, где сидела Лили Поттер со своими многочисленными родственниками.
Желание наблюдать за этой девчонкой появилось у Скорпиуса уже давно. Он не помнил точно, в какой момент: когда они убегали от убийц в Хогсмиде, и он видел ее расстроенной, слабой, нуждающейся в защите; или когда она ругалась чуть ли не с половиной старшекурсниц и меньше всего была похожа на забитую девочку: ее глаза сверкали гневом, лицо кривилось от отвращения и презрения. Или когда они сидели вдвоем в гостиной, и она была непривычно спокойной, домашней и мягкой. Или позавчера, когда сжала его запястье так, что ногти впились в кожу и оставили небольшие царапины.
Или намного раньше, когда рыжие волосы впервые хлестнули его по лицу, и Лили Поттер – маленькая первокурсница – презрительно фыркнула в ответ на его колкость и, задрав нос до потолка, гордо ушла под оглушительный хохот брата.
Скорпиус моргнул, стряхивая с себя оцепенение. Такие мысли были непривычными и странными для него, но уже третью неделю он постоянно возвращался к ним. Он думал о Лили Поттер.
Это не нравилось ему, уязвляло гордость: какая-то девчонка – одна из многих! – не хочет идти у него из головы. Это заставляло нервничать: он не любил быть зависимым от людей, считал, что привязанности мешают в жизни и не приносят никакой пользы.
Но вначале был Поттер, потом Рик, а теперь еще и она...
Странно, что именно она. Скорпиус сам не помнил, сколько девушек прошло через его постель, скольких он оскорбил и унизил. Впрочем, их эмоции и они сами мало интересовали его. Они всегда были забавой на пару ночей, не более. Ни о каких глубоких чувствах и речи не шло. Он не собирался заводить постоянную девушку и был далек от мысли влюбиться в кого-то из них.
Но с тех пор как он внимательнее присмотрелся к Лили Поттер, многое изменилось. В том числе и в нем самом.
«Как это забавно, - Малфой провел ладонью по глазам. - В Англии война, газеты постоянно пишут о локальных сражениях у границ, а мы сидим здесь в Хогвартсе, парализованные, не имея возможности вмешаться, без капли важной информации и чего-то ждем. А вернее, налаживаем отношения в коллективе. Так, кажется, МакКошка это называет».
Он ухмыльнулся, когда оглядел помещение и увидел, что все студенты сидят со своими факультетами и кидают злобные взгляды в сторону других учеников. Только Поттер – снова Поттер! – с безмятежным выражением лица общалась с гриффиндорцами и своим кузеном и совсем не замечала, как на нее смотрят ее же однокурсники со Слизерина.
Она резко замерла, вспомнив о чем-то, а потом решительно кивнула и быстрым шагом направилась к нему.
- Тебе мистер Малфой не писал случайно? – Лили остановилась перед Скорпиусом, в нерешительности кусая губу.
- Что такого случилось, что ты прекратила избегать меня? – Малфой оценивающе оглядел ее и удовлетворенно улыбнулся, когда она покраснела и ощутимо занервничала.
- Я не пряталась от тебя, Малфой. Слишком много о себе думаешь, - Лили попыталась ответить дерзко и уверенно, но дрогнувший голос и порозовевшие щеки выдали ее с головой.
«Очень убедительно», - Малфой покачал головой, удерживаясь от сарказма.
Лили, наконец, решилась и села рядом с ним, привлекая к себе еще больше внимания со стороны однокурсниц.
Поттер неуютно передернула плечами и чуть наклонила голову.
По воскресеньям им разрешалось ходить без формы, и многие девушки использовали этот единственный день, чтобы надеть максимально короткую юбку или открытую блузу. И даже сейчас, когда за окном валил снег и завывал ветер, а стены Хогвартса по утрам покрывались тонкой хрустящей коркою льда, многие старшекурсницы ходили в рубашках с коротким рукавом и не надевали юбки ниже колена.
Поттер же была в простых темно-синих джинсах, белой слегка приталенной футболке и темно-сером кардигане. Свои волосы она заплела в слабую, уже растрепавшуюся косу, и потому постоянно поправляла лезшие на лицо пряди.
- Нет, отец не писал и вряд ли напишет что-то важное.
- Почему? – он поймал ее удивленный взгляд.
- Потому что нашу почту вскрывают сотрудники Министерства. Надеюсь, ты еще не успела отправить домой обличающее продажного Министра, взывающее к справедливости письмо?
- Оставь этот надменный тон, Малфой, тебе не идет, - устало отмахнулась Лили. А потом неожиданно призналась, смущенно смотря в другую сторону: - Не успела, но собиралась как раз сегодня.
Скорпиус фыркнул: он и не сомневался в безрассудности и излишней эмоциональности Поттер.
- И как только ты попала в Слизерин? – он взглянул на нее с легкой ухмылкой. – Тебе следует быть в десятки раз осторожнее, чем кому бы то ни было в этой школе. Особенно после выступления твоего отца перед Визенгамотом и его критических заметок в «Вестнике». Ему вряд ли простят это.
- Я знаю, - тихо сказала Лили к удивлению Скорпиуса, ожидавшего, что она начнет спорить с ним.
Какое-то время они сидели молча. Малфой продолжал листать книгу, замечая, что тишина рядом с Поттер может быть уютной, а она сама не мешает и не кажется назойливой.
Лили, погруженная в свои мысли, неотрывно смотрела в одну точку на столе. Ее взгляд застыл, а глаза казались стеклянными.
Скорпиус чувствовал тепло, исходящее от ее тела, чувствовал, как пахли волосы и шея, как ее плечо случайно задевало его локоть.
В последние дни Поттер казалась ему рассеянной и слишком отстраненной. Она редко гуляла с Сарой или с братом, предпочитала в одиночестве бродить по Хогвартсу. На уроках была неразговорчивой и молчаливой, почти не реагировала на нападки Ланкастер, отвечала на них вяло и неохотно.
- Ты боишься, - Малфой рассек тишину между ними.
Лили мгновенно вскинула голову и взглянула на него. А потом сразу же отвернулась, но этой секунды ему хватило, чтобы понять: он угадал и попал в ее больное место.
«С каких пор я стал нянькой для этой девчонки?», - Скорпиус попытался возмутиться, перебороть себя, но сразу же понял, что это бессмысленно: стоило взглянуть на сгорбленную спину и ее поникшие плечи.
Было глупо отрицать дольше, глупо бежать от этого и врать самому себе: Лили интересовала его. И более того, интересовала гораздо сильнее, чем все остальные девушки вместе взятые.
Наверное, не только интересовала, но и...
- Бояться – это нормально, - оборвав незаконченную мысль, произнес Скорпиус.
«Любой другой я сказал бы: ты просто слабачка. Два месяца назад я сказал бы тоже самое и ей. Два месяца – но не сейчас».
- Угу, - кивнула Лили, по-прежнему смотря в противоположный угол, где над чем-то смеялся Хьюго. – Тогда почему только я одна боюсь?
- С чего ты взяла?
- А ты разве не видишь? – угрюмо отозвалась она. – Хьюго и остальные кузены едва ли вообще верят в то, что на Англию могли напасть. Считают это провокацией. Другие не понимают или не хотят понимать всей серьезности. Половина нашего факультета счастлива, другой – все равно. Как будто это никого не касается! Как будто это не затрагивает всех нас!
- Поттер... – выдохнул Малфой, но его перебил ехидный голос Ланкастер, неожиданно оказавшейся прямо за спиной Лили.
- Это действительно не касается нас, - сладко произнесла Одри над самым ухом Лили. – Потому что наши семьи и родственники не будут воевать. И бороться за вселенскую справедливость они тоже не будут, потому что у них есть мозги. А вот твой папочка первым кинется вперед. И я очень надеюсь, первым же сдохнет...
Слова Ланкастер на несколько секунд парализовали Лили. Она смотрела на нее в упор, переваривая услышанное, а Одри мерзко и победно улыбалась.
Громкий звук пощечины разрезал тихую атмосферу гостиной. Улыбка медленно сползала с лица Ланкастер, которая держалась за щеку и, беззвучно хватая ртом воздух, пыталась выдавить из себя хоть слово.
Напротив нее стояла взбешенная и разозленная до крайности Лили.
- Если ты посмеешь еще хоть раз раскрыть свой грязный рот и сказать что-нибудь – ты слышишь меня? хоть что-нибудь – плохое о моей семье, отце или друзьях, то ты сильно пожалеешь. Поверь мне, те слова будут последними, которым ты произнесешь в своей никчемной жизни! – Лили говорила ярости и громко, не сдерживая эмоций, и потому все присутствующие в комнате оторвались от своих дел и смотрели на двух девушек.
Некоторые выглядели заинтересованными, другие хотели поживиться сплетнями и стать свидетелями нового скандала, в глазах третьих Скорпиус видел тупое равнодушие и скуку.
- И как же ты собралась это сделать? – рядом с Ланкастер стал Вуд. Он с отвращением и гадской брезгливостью смотрел на Лили, словно она была самым жалким и мерзким существом во всем мире. Но за маской надменности Малфой увидел в глазах Вуд то, что ему не понравилось. Он увидел в них похоть. Увидел желание обладать. Обладать ею – Лили Поттер.
Которая должна была стать его.
Скорпиус незаметно вытащил палочку из кармана и сосредоточился, готовый в любую секунду оттолкнуть Лили в сторону и проклясть в Вуда. Но до момента настоящей угрозы он собирался делать вид, что читает книгу. Он не собирался в самом деле становиться для нее нянькой. Поттер была сильной девчонкой, способной за себя постоять.
– Думаешь, твой отец – вечен? Да он уже никто. Его послали в Визенгамоте, его никто не слушает, а его жалкие статьи никто не читает. Он не всесилен и, - тут Вуд нагнулся к Лили и почти доверительно прошептал ей на ухо, - крошка Лили, он не сможет тебя спасти и никогда не придет на помощь.
Она вздрогнула и отшатнулась от него, растерянно и шокировано смотря вокруг.
Вуд выпрямился и облизнулся, хищно ухмыляясь ошеломленной Поттер.
Малфой сжал кулаки до хруста в пальцах и представил, как впечатывает голову Вуда в стену, ломает его челюсть, в кровь разбивает нос, заставляет платить болью за каждое сказанное грязное слово. За каждое слово, сказанное ей.
К Эдварду и Ланкастер уже подошел Дуглас, и некоторые слизеринцы будто случайно занимали места за их спиной.
Лили не просила о помощи и не казалась слабой, но Скорпиус заметил, как она в панике оглядывалась несколько раз и как задрожали ее руки, когда она услышала угрозы отцу.
- Я всегда знал, что единственное, в чем ты будешь не так отвратителен, это в запугивании тех, кто слабее или младше тебя, - Малфою надоело смотреть, как Вуд угрожает Лили и строит из себя великого злодея.
Он неторопливо, чувствуя себя хозяином положения, встал из-за стола. И спокойно – так, словно делал это сотни раз – обнял Лили за плечи, уверенным движением отодвигая за спину.
Потом взглянул на Вуда и растянул зубы в звериную, предупреждающую усмешку. Кажется, он понял гораздо больше, чем все остальные, потому что растерялся на секунду, но потом сжал кулак, показывая, что все равно она достанется ему.
- Бреши, Малфой, бреши. Тебе тоже недолго осталось, - вслух же Вуд сказал совсем другой и скривился, словно хотел плюнуть под ноги Скорпиусу. – Но первым все равно будет ее папаша, - он неприязненно кивнул в сторону Лили, которая выглядывала из-за плеча Малфоя. – Знаешь, как обычно бывает? Шел по дороге, и на него рухнул дом. Или ехал в лифте, и внезапно порвались провода, - тихим, устрашающим шепотом произнес Вуд, смотря на Лили в упор. Его глаза горели маниакальным блеском и казались сумасшедшими.
В них была ненависть, жажда, похоть и дьявольски сильное желание.
Малфой шагнул вправо, полностью закрыв Лили, и встретился взглядом с Вудом. Он прожег Эдварда насквозь, пригвоздил к полу и едва заметно покачал головой.
- А знаешь, как еще бывает? Болтал языком, болтал, а потом раз! – и язык отрезали, - насмешливо сказал Скорпиус.
Он стоял со скрещенными на груди руками и со спокойным презрением смотрел на Вуда, Дугласа, всхлипывающую Ланкастер и слизеринцев за их спинами.
- Ты глупец, Малфой, - выкрикнул ему в лицо Эдвард. – Ты выбрал неправильную сторону! Ты не должен был становиться у меня на пути! И потому сдохнешь вместе с ними, - он почти вопил под конец, брызжа слюной и размахивая руками. В уголках его губ выступила пеня, он был похож на бешеного, сорвавшегося с цепи пса, которому преградили путь к завоеванной суке.
«Я оторву ему голыми руками все, что смогу, если он когда-нибудь просто приблизится к Поттер», - Скорпиус хмуро взглянул на Вуда и собрался ему ответить, когда его перебили:
- Думаешь, войска напавших на Англию тебя пощадят? – рядом с Малфоем встал Фредерик, а за ним Алиса, Роберт и два его однокурсника.
- Ты такой тупой, Паркинсон? Не понимаешь, что прежде, чем они доберутся до Лондона, все уже решиться? Скоро Правительство в корне изменится, и там не будет никого, кто займет вашу сторону. Или ты не знаешь реальные причины этой войны... – Дуглас хотел добавить что-то еще, но его перебила Ланкастер, неожиданно выскочившая из-за его спины.
- Шлюха! Ты шлюха, Лили Поттер, и сдохнешь, как шлюха! И отец твой тоже сдохнет! И придурочные братья! – диким голосом заорала она, указывая пальцем на Лили. Кровь отлила от ее лица, сделав его мертвенно-бледным.
- Дрянь, - прошипела она и бросила вперед, даже не думая, что можно воспользоваться палочкой. Больше всего ей хотелось схватить Ланкастер за волосы, ударить по лицу, заставить забрать эти слова, заставить ее подавиться ими!
Еще никто и никогда так не оскорблял Лили, никогда ее не унижали прилюдно, не называли шлюхой.
Она попыталась проскользнуть мимо Малфоя, но он крепко схватил ее за локти и потянул на себя.
- Даже не думай об этом, Поттер, - прошипел он ей на ухо.
- Пусти меня, слышишь, пусти сейчас же! – Лили извивалась и брыкалась в его руках, пытаясь освободиться. В метре от нее стояла довольная, радостная Ланкастер с выражением полного превосходства на лице
Скорпиус раздраженно прошипел что-то и ощутимо встряхнул Лили, заставив ее тихо вскрикнуть от боли в вывернутых локтях.
- Возьми себя в руки, Поттер! Прекрати вести себя, словно истеричная, крикливая баба! – вызванная действиями Вуда ярость проявилась в оскорблении Лили.
Но его слова немного отрезвили ее. Она послушно замерла в жесткой хватке Скорпиуса и отвернулась, чтобы не видеть лоснящееся удовлетворением лицо Ланкастер.
- Единственная шлюха в Хогвартсе – это ты, - со злым удовлетворением бросил Малфой вслед Ланкастер. – Не самая лучшая, уж поверь мне. А ведь я знаю в вас толк.
Скорпиус был уверен, что его слова были для нее больнее и хуже любой пощечины или оскорбления, которое только могла придумать Лили.
Ланкастер споткнулась и едва не упала, когда услышала Малфоя, а Вуд повернулся и обжег Скорпиус злым взглядом. Он ответил ему снисходительной улыбкой.
- Отпусти меня, - спустя несколько секунд тихо произнесла Лили, надеясь, что ее голос не слишком дрожит.
Малфой помедлил несколько секунд, а потом разжал руки и отступил назад. Она с облегчением пошевелилась, думая, что на локтях от его пальцев точно останутся синяки.
- Ну и что это было? – с холодным, презрительным недоумением спросил он, пристально рассматривая Лили.
- А ты не слышал, что она сказала?
- Слышал, но понять твою реакцию не могу.
- И это говорит мне человек, – Лили дерзко сверкнула глазами, – который не раз ломал Вуду нос? И сам опустил Ланкастер так, что ниже просто некуда?
- Много ты понимаешь, Поттер, - нахмурился Малфой. – Я, в отличие от тебя, могу постоять за себя и с ними справиться. А ты бы и глазом не успела моргнуть, как Вуд или тот же Дуглас ударил бы тебя. И до Ланкастер ты не дошла бы.
Лили отвернулась, закусив губу.
Слизеринцы сидели за столом далеко от них, остальные ученики в гостиной вернулись к своим занятиям.
А Малфой стоял напротив нее, кривил презрительно губы и отчитывал, словно глупого ребенка. Он говорил так правильно, так до тошноты правильно, что хотелось закричать, ударить его в грудь, услышать хоть какой-то живой отклик. Как в те секунды, когда он держал ее за локти, прижимая к себе. Лили слышала, как громко бьется его сердце, чувствовала, как напрягается тело.
А сейчас был лишь этот сухой, бесчувственный тон.
- Какая же она мразь, - себе под нос прошептала Лили и провела рукой по лицу. Она поняла, что плачет, когда почувствовала влагу на ладонях.
- А ты этого не знала, - фыркнул Малфой.
Он пытался отстраненно смотреть на растерянную, обиженную Лили, но едва мог справиться с собственными эмоциями. Он хотел услышать, как хрустит шея Вуда под его пальцами. Как ломается челюсть Дугласа от удара его кулака. Как визжит Ланкастер, когда он сжимает и накручивает на руку ее волосы...
Скорпиус глубоко выдохнул, укрощая ярость и гнев. А потом сделал то, что меньше всего ожидал от себя: провел рукой по щеке Лили и повернул ее голову, заставляя взглянуть на себя заплаканными глазами.
Она попыталась дернуться, но он крепко держал край ее подбородка.
- С твоим отцом ничего не случится. И с остальной семьей тоже. Почему ты слушаешь их пустые угрозы? Зачем веришь им? Разве не привыкла, что они постоянно трепят языком направо и налево?
- Да, но... – она вздохнула и прикрыла глаза. – Все произошло так быстро... и это так сложно.
- С чего ты взяла, что будет легче? – Скорпиус отпустил ее подбородок и ослабил узел галстука. – Пойдем к Поттеру. Нельзя, чтобы теперь ты ходила по Хогвартсу одна.
Он поднял с пола ее сумку с учебниками и пошел к выходу, полностью уверенный, что Лили последует за ним.
Малфой довольно ухмыльнулся, когда услышал ее торопливые шаги позади, и немного приостановился, позволяя Лили догнать себя.
- Дэвис! Дэвис, где ты, драклы тебя забери! – молодой мужчина с окровавленным лицом и в порванной, испачканной землей одежде бегал по двухэтажному дому, ругаясь, на чем свет стоит.
- Хвосторогу тебя в пасть! – воскликнул мужчина, когда забежал в очередную комнату, едва не вышибив дверь. – Я тебя уже сколько зову, - обратился он к человеку, сидящему под обломками стола.
Помещение, равно как и сам дом, мало напоминало то место для жилья, которым являлось раньше. Это больше походило на руины – словно недавно здесь произошло землетрясение или с высокого холма сошел сель.
Половина крыши была просто выворочена, везде валялись доски, обломки штукатурки, битое стекло. Мебель почти вся была переломана, под ногами неприятно хрустели щепки и деревянные обломки. В самом доме стоял серый туман, неприятный на запах и очень похожий на дым. Из-за него слезились глаза и с трудом удавалось дышать, и каждое слово приходилось буквально выталкивать из себя.
Стены были черными от копоти, на некоторых из них еще догорали обрывки штор или обоев, обугленными кучами на полу валялись картины, серые хлопья пепла оседали на то, что смогло уцелеть.
Но страшнее всего были трупы погибших людей. Смерть застала многих, когда они не ждали. Мужчины лежали на полу с перекошенными от боли лицами, в их широко открытых глазах навсегда застыло удивление.
В доме пахло страхом, смертью и потом. Деревянный пол насквозь пропитался кровью, он был мокрым и скользким из-за нее.
Снаружи догорал лес, здание было окружено дымом, и нельзя было ничего увидеть дальше вытянутой руки.
Это и спасло Дэвиса и Крейга от новой атаки: их противники не хотели рисковать жизнями бойцов зря и потому выжидали.
- Мистер Ли, вы опять ругаетесь, словно находитесь в кабаке, - Дэвис жалко улыбнулся, но у него дрожали руки, и дергалась верхняя губа.
- Сейчас мы находимся в Аду, так что никакой разницы! – Крейг схватил его за шкирку, поднял на ноги и хорошенько встряхнул.
Кларк – аврор-практикант, присланный сюда две недели назад, дрожал и жалобно смотрел по сторонам. Ему недавно стукнуло девятнадцать и он отчаянно хотел жить, а не умирать здесь, среди погибших товарищей, в медленно сгорающем доме, на полу, где валялись оторванные руки и внутренности тех, с кем он разговаривал всего лишь час назад.
- А что такое Ад? – неуверенно спросил Дэвис, когда Крейг его отпустил.
Тот желчно усмехнулся и сплюнул:
- Ад, сынок, это место, куда ты никогда не попадешь. На маггловедение в Хогвартсе не ходил? Как ты только в Авроры попал? Небось чистокровка?
Дэвис, к удивлению Ли, обиженно взглянул на него и ответил, смешно выпячивая тонкую – как у жеребенка – шею:
- А если да – это что, клеймо теперь? Вы тоже судите людей по их крови и предкам?!
- Не горячись, здесь и без тебя душно, - Крейг рассмеялся почти добродушно. – Так почему в Аврорат поступил?
- Хотел доказать родителям, что и без них смогу... – всхлипнул Дэвис, посильнее зажимая в руке волшебную палочку.
- Додоказывался... – горько сказал Ли и вытер текущий по лицо пот. – Ты палочку так сильно не держи, иначе скользить начнет, - посоветовал он и подошел к окну.
На улице стояла удивительная тишина. Если закрыть глаза и забыть все случившееся, то могло показаться, что вокруг дома царил мир и покой, и не было там никакой войны.
- Затаились, сукины дети... – процедил Крйег. – Ждут. Драконоведы хрен им в задницу!
- А почему драконоведы? – робко спросил Дэвис.
- Румыны же... – Ли нахмурился и несколько раз провел рукой по подбородку. – Значит так: ты сейчас валишь из этого дома, идешь до конца антиаппарационного барьера и трансгрессируешь в Бирмингем. И рассказываешь там обо всем.
- А вы?
- А что я? Я тут останусь, тебя с подкреплением ждать буду, - чересчур бодро и ласково ответил Ли.
- А если они нападут? – опасливо спросил Дэвис.
- А если бы у бабушки был хер, она была бы дедушкой! – взорвался Крейг, которому порядком уже надоели сомнения Кларка. – Никто не нападет, но тебе стоит посмешить, иначе можешь не успеть, - и он схватил за ворот мантии Дэвиса и почти поволок его на первый этаж, пока тот не начал сопротивляться или опять молоть всякую чушь.
- Я никуда не пойду! – голос Кларка сорвался, когда он крикнул. Он вцепился в руку Ли, пытаясь вырываться, но хватка Крейга была железной.
Он встряхнул Дэвиса, словно мешок с картошкой, и прошипел ему прямо в лицо:
- Пойдешь как миленький, понял меня? Побежишь прямо сейчас, даже нет, полетишь на всех скоростях, или я тебя здесь в бараний рог скручу и румынам на потеху выставлю! – последние слова он почти проорал, и Кларк закрыл глаза и попытался зажать уши.
- Не пойду! – дрожащим голосом и с мелко трясущимся от страха лицом возразил он. – Я не трус, я не сбегу, я не брошу вас тут одного!
- Засунь эти пафосные хрени себе в жопу! «Я не трус, я не сбегу», - передразнил его Ли, сжимая кулаки и от багровея от гнева.
Дэвис испуганно зажмурился: ему казалось, что Крейг вдруг увеличился в несколько раз.
- Научили черт знает чему вас в этом Аврорате, прислали сюда – на границу! – каких-то сосунков на практику, и что теперь? Все сдохли, как собаки, а этот стоит и ломается, рыцарство свое мне тут показывает. Сказать, куда тебе его засунуть или сам догадаешься?! – орал Ли и тряс Дэвиса за одежду, едва ли не разрывая ее.
Он стал совсем красным от гнева, на лбу выступил пот, а изо рта брызгала слюна, и маленький, щуплый Кларк боялся его до ужаса, но отступать не хотел.
- Идите лучше вы! У вас жена, дочка есть, а я все равно родителям не нужен, - предложил он тихо.
- Недоносок! – взревел Крейг. – Ты еще мне будешь указывать, что делать? Все, пшел отсюда! – и он развернул Дэвиса, толкнув его с лестницы.
Кларк покатился по ступенькам и упал в грязь, а Ли громко захлопнул за ним дверь.
Он достал из кобуры палочку, и в этот момент за его спиной скрипнула дверь, и раздался тихий, но упрямый голос:
- Я все равно не пойду.
- Упертый какой выискался, - недобро прошептал Ли и с разворота ударил Дэвиса кулаком по лицу. Тот отлетел в угол и ударился спиной. Несколько секунд он сидел, опустив голову, а потом поднял ее, вытер кровь, бежавшую из сломанного носа и разбитой губы, и повторил:
- Не пойду!
- Сучонок упертый, - Крейг в два шага оказался рядом с ним, схватил за шкирку и выкинул за дверь, хорошенько пнув напоследок. – Убирайся отсюда. На кой ты мне сдался? Обуза еще одна! – и Ли с такой сильной хлопнул дверью, что уцелевшая посуда упала из шкафа, а с потолка сорвалась люстра.
Проходили минуту, и Дэвис не возвращался. В доме и на улице вновь наступила тишина.
«Вот и хорошо, - подумал Крейг. – Пусть уходит. Может, хоть ему удастся спастись. А он ничего такой парень, со стержнем. Жаль, что пришлось так поступить, но он сам вынудил меня. Хотя уже без разницы. Мертвым нет дела до мнения людей», - он сел на ступеньки дома и закурил, оглядываясь вокруг.
- Первая база, построенная после войны с Вольдемортом, - хрипло сказал он и страшно, хрипло закашлялся. Когда приступ прошел, он вытер ладонью губы и презрительно сплюнул, когда увидел на них кровь.
Ли вытащил из потайного кармана изрядно помятую колдофотографию, с которой ему улыбались и махали руками жена и восьмилетняя дочка, быстро взглянул на нее и смял. Потом поджег от огонька с палочки и выплюнул окурок.
Крейг неторопливо поднялся, потянулся, разминая кости и тело, и огляделся, будто находился здесь в первый раз.
Неожиданно впереди раздался тихий хруст веток, по которым кто-то прошелся, и Ли быстро скрылся в доме, заперев дверь.
Он поднялся на второй этаж, обходя трупы бывших товарищей, и встал около распахнутого окна. Дым от сгоревшего дома и леса медленно рассеивался, и через минуту он увидит десятки румын в серых мантиях, крадущихся к его дому.
- Так просто от меня не отделаетесь, я умирать за секунду не собираюсь! – хрипло, надрывно и громко расхохотался Ли и закашлялся, сплевывая на пол кровь. – Голыми руками меня вам взять не удастся! – выкрикнул он.
«Выживи, Дэвис», - подумал Крейг и наугад пустил первую Аваду Кедавру туда, где из тумана показывались человеческие силуэты.
- Господин офицер! – рядовой почтительно опустил голову, подойдя к высокому мужчине с густыми черными бровями.
Мужчина отвел взгляд от догоравшего дома, который некогда был базой для армии Англии, и наморщился: сильно пахло горелой человеческой плотью. – Да, рядовой?
- Мы убили последнего солдата. Он пытался улизнуть, но наши Гончие настигли его и...
- Достаточно, - офицер махнул рукой, и рядовой сразу же отошел.
А у самой границы антиаппарационного барьера – всего лишь в двухстах метрах – на горелой земле с пеплом в волосах и ногтями, под которые попала кровь и земля, лицом вниз лежал несостоявшийся аврор Дэвис Кларк, которому так и не удалось спастись.
У него была оторвана кисть руки и размозжена голова.
- Мистер Малфой, задержитесь на минуту, - Скорпиус скривился, услышав голос своего декана. Пока длился сдвоенный урок по Защите, он постоянно ловил на себе задумчивый взгляд Вольфганга и надеялся выйти из класса до того, как он его окликнет.
Не получилось.
Скорпиус раздраженно бросил учебники на парту и повернулся к декану. Альбус маячил у двери, вопросительно поглядывая на Малфоя и Вольфганга.
- Можете тоже остаться, мистер Поттер, - устало проговорил профессор.
Он аккуратным движением потер переносицу и отбросил волосы со лба. Затем сел и обвел их задумчивым взглядом.
- Вы староста, мистер Малфой.
«Лучше бы ты оставил Паркинсона. Он больше подходит для задушевных бесед».
- Хотя, видит Мерлин, я не знаю, о чем думала Минерва, когда назначала вас, - неспешно продолжал Вольфганг.
Альбус, не сдержавшись, засмеялся, но декан не обратил внимания.
- Я знаю, что старшие три старших курса Слизерина раскололись на две почти равных части. Те, кому война может быть выгодна, кто получает удовольствие, наблюдая за этим и те, кто выбрал вашу сторону.
Скорпиус вопросительно поднял брови, но ничего не сказал. Он решил молчать до последнего – пока декану не надоест разговаривать с самим собой.
- Вы никогда не думали, что война может быть выгодна определенным людям в Англии?
- Конечно, думали! Мы даже знаем, кто... – горячо встрял Альбус, не понимая, почему Малфой не реагирует на слова профессора.
- Есть люди, которым принесло вред усиление Англии. Не только другим государствам, но и внутри самой страны. Отец Эрика Дугласа, к примеру, занимает ведущую должность в экономическом отделе Министерства.
- Так через его аппарат отмывают полученные от мародерских банд деньги? И он ответственен за пятилетний дефицит бюджета? – Скорпиусу надоел тон, каким с ним разговаривал Вольфганг.
Неужели декан думает, что он несмышленый ребенок? Мальчишка, которого нужно учить всем тонкостям политики? Отец сделал это еще десять лет назад. Он не нуждается как в указаниях и советах Вольфганга, так и в его покровительственном тоне.
- Технически, - профессор позволил себе скривиться, - технически, они обвинили в этом мистера Поттера и отдел Аврората, расследующий экономические преступления.
- Так вот что дало им повод для увольнения Невилла Лонгботтома, - неожиданно произнес Альбус. – Отец говорил, что об этом почти не писали в газетах. Хотя дело было действительно сенсационным!
- Слишком плохо замели следы, - пожал плечами Скорпиус и посмотрел в глаза декану. – При всем моем уважении, профессор, я не понимаю, что вы хотите от меня.
К его удивлению, Вольфганг громко рассмеялся.
- Мистер Малфой, только вы могли произнести «при всем уважении» голосом, полным раздражения и нахальства.
Скорпиус дернул уголком губ, внимательно следя за каждым движением Вольфганга. Он не хотел признавать, но действия и слова декана... удивляли его.
- Я хочу предупредить вас и посоветовать быть максимально осторожными. Хотя я знаю, что последнее – не ваш с мистером Поттером случай, но все же... Отец Вуда – один из членов председательствующей трибуны в Верховном совете магов. Кланы Ланкастеров и Йорков – богатые, законопослушные семьи, вносящие ежегодные пожертвования в казну Министерства. Их репутация – незапятнанна участием в восстаниях, тайных организациях или чем-то подобным. Чего нельзя сказать о вашей семье и – конкретно – о вашем отце.
Скорпиус чуть дернулся, словно от удара, а потом нахмурился, и его глаза потемнели. Он еще сильнее скрестил руки на груди, с трудом удерживаясь от грубого ответа.
Альбус с легким беспокойством смотрел на него, лихорадочно думая, успеет ли он добежать, если Малфой вдруг броситься на декана с кулаками.
Когда дело касалось его семьи, Скорпиус совершенно забывал о палочке, предпочитая рукопашный бой. Чтобы было можно услышать, как ломаются кости соперника, трещит по швам одежда, почувствовать, как из разбитых губ и носа хлыщет кровь, как он жалко вопит и скулит.
Но Скорпиус сохранял неподвижность, и Альбус немного расслабился. Малфой вечно обвинял его в несдержанности, но еще неизвестно, кто из них был более несдержанным.
- Я просто хочу напомнить, что общество крайне нестабильно сейчас, и реальная власть – пока – принадлежит Министерству. И неизвестно, сколько времени потребуется, чтобы переубедить большинство его сотрудником, - таким же спокойным и неторопливым голосом закончил Вольфганг. – И, мистер Малфой, пожалуйста, контролируйте свои мысли лучше. Ваше желание ударить меня навязчиво прорывается через мой блок уже несколько минут.
Скорпиус выдохнул и несколько раз сжал кулаки. Он моргнул, и, когда открыл глаза, Вольфганг мог видеть в них лишь абсолютное спокойствие.
- Постарайтесь сделать так, чтобы почти весь Слизерин был на вашей стороне. А теперь идите, - декан встал из-за стола и быстро ушел в свой кабинет.
Малфой схватил учебники и почти вылетел из комнаты.
Альбус покачал головой и рванул вслед за ним, понимая, что ему выпала редкая возможность побыть в их двойке трезвомыслящим человеком. Ведь обычно эту роль играл Малфой.
- Подожди! – Альбус догнал Скорпиуса у самой лестницы и схватил за мантию, разворачивая к себе. – Какого дракла ты так психуешь?
Малфой ничего не ответил и тяжелым взглядом окинул Поттера. Потом молча передернул плечами и повернулся, чтобы уйти, когда Альбус сжал его плечо.
- Что за истерики, Малфой? У тебя совсем крыша поехала?
- Истерики? – свистящий шепот Скорпиуса ударил Ала, словно плеть.
Малфой близко нагнулся к нему и оскалился в страшной усмешке.
- Ты говоришь мне что-то об истериках? Поттер, дракл тебя задери, что ты вообще знаешь? – глаза Скорпиуса вновь стали черными и совсем непроницаемыми, но глубоко в них разгорался гнев и ярость.
Он не мог говорить и контролировать свой голос – и вместо этого угрожающе шептал и шипел.
- Я с рождения слышал, каким подонком был мой отец. Его Черная Метка – проклятье для нашей семьи. Ты даже не можешь представить, как ненавидели и ненавидят люди бывших ПСов и их детей. И теперь еще декан напоминает мне об этом. Сколько можно?! Как будто я хоть на секунду забывал, - сбивчиво, очень эмоционально и нервно произнес Скорпиус, смотря сквозь Альбуса, едва ли замечая его присутствие.
А Поттер пораженно молчал, продолжая сжимать плечо Малфоя.
Он знал, конечно, что общество было не до конца лояльно к Малфоям и к семьям прочих слизеринцев, но чтобы настолько... Да и Скорпиус никогда не показывал, что эта тема настолько важна для него.
- Ты знаешь, Малфой, прошлое твоей семьи и все остальное неважно. Ты же знаешь, я буду с тобой всегда. На чьей бы стороне ты не находился.
Скорпиус вздрогнул и тяжело посмотрел на Ала.
- Я тоже, Поттер.
Кажется, подслушивать разговоры Малфоя с Растоном вошло у меня в привычку. Очень трудно удержаться и не попытаться узнать Скорпиуса с другой стороны. С той, которую он никогда не показывал мне. И вряд ли когда-нибудь вообще покажет. Но, наблюдая за его общением с Растоном, я стала гораздо лучше понимать Ала и то, почему он и Малфой подружились. Я помню, какой шок вызвало его письме, где он сказал, что попал в Рейвенкло и между делом сообщил, что уже успел подраться и подружиться со Скорпиусом. Папа очень долго смеялся тогда.
В гостиной Слизерина никогда не было особенно уютно или приятно находиться, но, по крайней мере, раньше здесь не ощущались так остро враждебность и неприязнь между студентами. Комната была разделена невидимой линией на две части, в каждой из которых сидели старшекурсники тесными компаниями. Мы открыто не показывали, о чем говорим и кого обсуждаем, а вот Дуглас и Йорк больше всего любили выкрикнуть чье-нибудь имя и предположить, что случится с этим человеком в дальнейшем. Обычно они говорили об унижении, разорении, пытках и неприятной смерти.
Это не сильно обижало, но жутко надоедало и раздражало, потому что повторялось чуть ли не каждые пятнадцать минут.
Даже Фредерик, обычно невосприимчивый к таким глупостям, порывался подойти к Дугласу и устроить ему пытки и унижение прямо сейчас.
Но его всегда останавливал Малфой. Кто бы мог подумать, что именно Скорпиус, которому Эрик обязан несколько раз сломанным носом, будет запрещать всем связываться с их компанией.
Не знаю, о чем он и Ал говорили тогда в кабинете у Вольфганга, но это сильно отразилось на нем. Чего стоит установленная железная дисциплина и этот приказной тон.
И ведь никто не решался спорить с ним, дерзить или делать назло. Стоило только встретиться с ним взглядом – и решимость сдувало ветром.
- Я свалил на тебя все младшие курсы, - голос Скорпиуса выдернул меня из мыслей.
Они с Растоном сидели на ковре напротив камина, а я пряталась в глубоком кресле слева от них. Строго говоря, я не пряталась, а читала конспект по ЗОТС, но не особенно успешно.
- Ты же не можешь разорваться, - Забини пожал плечами и хитро взглянул на Малфоя из-под челки.
Скорпиус чуть улыбнулся.
- Как они реагируют на наше разделение?
- Почти никак. Первокурсников слишком переживают из-за войны, плачут постоянно, домой по двадцать раз пишут. Мой и третий курс тебя любят, так что здесь тоже никаких проблем.
- Отлично, я приобрел в поклонники толпу восторженных малолеток.
- Это взамен на тех девушек, которых ты потерял, - Растон хихикнул, и Малфой шутливо пригрозил ему пальцем.
- У кого-то неожиданно появился раздвоенный змеиный язык. Договоришься ведь, Стэн!
- Ой, ты слишком занят сейчас, чтобы приводить угрозы в действие, - Забини уже в голос рассмеялся и отклонился от подзатыльника, который попытался отвесить ему Малфой.
На громкий смех, редко звучащий в последнее время в нашей гостиной, повернулись многие студенты. Глаза Дугласа хищно блеснули, и я увидела в них опасный огонек.
Очевидно, Малфой тоже заметил его, потому что резко сжал плечо Растона, и что-то тихо прошептал.
- Лили-Лили-Лили, - от продолжения их разговора меня отвлек Эдвард, неожиданно появившийся за спиной. Его голос заставил меня задрожать, а из-за вкрадчивой, мягкой интонации тело покрылось мурашками.
Я сглотнула и медленно повернулась к нему, стараясь сохранить на лице непроницаемой выражение.
- Как же ты решил прийти на нашу половину?
- В гостиной пока не построена стена, так что никакой вашей половины нет.
Меня жутко взбесила его самодовольная усмешка.
- Уходи отсюда, иначе будет хуже.
- И кто же мне сделает хуже? Твой дружок?
Я вздрогнула, когда услышала слово «дружок» и неосознанно скосила глаза в сторону Малфоя, которым разговаривал с Растоном и в мою сторону даже не смотрел.
- К-какой дружок? – черт, и нужно же мне было вдобавок к дрожи начать заикаться?!
- Лили-Лили-Лили, - снова повторил он елейным голосом и покачал головой. – Ты же всегда была аккуратной девочкой, и как только тебя угораздило? – меня затошнило от насквозь лживой сочувственности его тона.
- Влюбиться в Скорпиуса Малфоя. Ай-яй-яй, - притворно переживая, он цокнул языком. – А кто-нибудь еще об этом знает? – его дыхание обожгло уху, и я в страхе отпрянула в другую сторону.
Я ничего не отвечала, потому что не могла выдавить из себя ни слова. Наверное, причина моего замешательства и ужаса была совершенно дурацкой и глупой: ну что такого в моей влюбленности в Скорпиуса? Но на тот момент я больше всего на свете боялась, что кто-нибудь узнает, и меня поднимут на смех. Будут издеваться, постоянно вспоминать, и – самое главное – Малфой будет смотреть с недоуменным презрением и разговаривать сквозь зубы.
Я слишком много нервничала в те дни, много переживала и через чур преувеличивала незначительные мелочи.
- А если об этом узнают все? Школа, профессора, общественность? Дочка великого Гарри Поттера спуталась с сыном и внуком Пожирателя Смерти? Как тебе нравится такой заголовок для будущей газеты, а? Авторитет твоего драгоценного папочки падает с каждой минутой, а это и вовсе столкнет его в бездонную яму. Сейчас всем тяжело, а людям надо кого-то ненавидеть. Думаю, направить их против твоей и малфоевской семейки – это отличная идея? – он тихо рассмеялся, напоминая мне скорее пациента палаты для душевнобольных, чем нормального человека.
Во рту и горле все пересохло, я попыталась справиться с душившим меня спазмом и кое-как произнесла:
- Вуд, ты сам себя слышишь? Что ты несешь?
- Я в красках рисую твое счастливое будущее, - он положил руку на мое плечо. – Знаешь, Гарри Поттер стал таким уязвимым в последнее время... Всего одно заклинания – и он до конца жизни будет прикован к кровати. Ходить под себя в туалет, плеваться непереваренной пищей...
Я почувствовала, как начала кружиться голова. Если бы не сидела – обязательно упала бы. Я задрожала всем телом, на глазах навернулись слезы, его последние слова эхом отдавались в голове. Я представила моего отца – такого сильного, любимого, стойкого – растоптанным и сломленным, и не смогла сдержать рвущийся из горла всхлип.
Мне казалось, происходящее – нереально. Ну не может же Вуд так поступить со мной! Не может так сильно измениться за короткое время...
Меня по-настоящему колотило от ужаса и страха за жизнь отца. Воображение уже начало рисовать кошмарные картины, на глазах навернулись слезы.
- Проваливай отсюда, - сдерживаясь из последних сил, тихо произнесла я.
- Как так? – опять в голосе звучит притворное удивление. – Не хочешь облегчить судьбу родного отца? А ведь можешь... – он навис надо мной, прижимая к креслу, и его рука легла на плечо, спустилась ниже и сжала талию.
Задохнувшись от возмущения и шока, я не сразу нашла, что сказать. А когда уже приготовилась проклясть его и послать, над нами раздался стальной голос:
- Убери от нее руки.
Рядом с креслом стоял Малфой. Со спокойной усмешкой он наблюдал за Вудом и мной, щуря иногда глаза.
Темные-темные, как сама ночь.
- А что, у тебя есть на нее патент? – съязвил Вуд, но отпустил мою талию и встал с подлокотника. Я без сил сползла по спинке кресла и уткнулась лицом в ладони.
- Иди к своим, - также спокойной ответил Малфой, не повышая голоса и никак не показывая эмоции.
По звуку шагов я поняла, что Вуд ушел, и мы остались вдвоем. Я сидела, свернувшись клубком в кресле, пряча глаза, и чувствовала на себе его острый, пронизывающий насквозь взгляд.
Я ненавидела себя, считала тряпкой и размазней, хотела никогда не появляться на свет.
- Поттер... – сказал он спустя минуту молчания. В его голосе звучало столько разочарования, недоумения, презрения...
Это окончательно добило меня: я громко всхлипнула и разрыдалась.
В глубине души я надеялась и ждала, что он кинется меня утешать, обнимет, прижмет к себе...
Но он продолжал смотреть на меня с брезгливым изучением.
- Ну извини, что помешал вашему уединению. Не думал, что ты столько остро отреагируешь на разлуку, - выплюнул Скорпиус, наконец, и отвернулся, собираясь вернуться к Растону.
Несколько секунд я осмысливала услышанное. Потом резко вскинула голову, не смея верить своей интуиции и предположениям, и крикнула ему вслед:
- Ты дурак, Малфой! Вуд угрожал, что превратит моего отца в инвалида!
Он резко замер и дернулся, словно ударился током. А потом также стремительно подошел ко мне, насильно оторвал руки от лица и жестко произнес:
- Повтори, что ты сейчас сказала.
Он был совсем близко от меня – гораздо ближе, чем обычно.
- Вуд сказал, что папу убьют! Что он сделает его объектом ненависти для населения, главным козлом отпущения! И что нашу семью все будут ненавидеть, потому что... – тут я осеклась и резко замолчала.
По лицу текли слезы, но я не могла их смахнуть – Малфой по-прежнему стискивал мои запястья в своих ладонях.
Я все еще дрожала от услышанного, мне по-прежнему было очень страшно за папу и маму, я чувствовала себя полнейшим ничтожеством.
- Поттер, - спокойно сказал он.
Как отличалось это спокойствие от того, с которым он разговаривал с Эдвардом. Если бы я не переживала за отца, то смогла бы услышать в нем и мягкость, и теплоту.
- Давно ты стала слушать Вуда? С каких пор он стал для тебя авторитетом?
- Он, - я начала заикаться от волнения. – Он был очень убедительным...
- А я сейчас нет? С твоим отцом все будет нормально, поверь мне. Людям не с чего его ненавидеть.
Я понуро кивнула. Малфой ведь не знал о возможной причине этой ненависти. И никогда не узнает. По крайней мере, от меня.
- Ему веришь, а мне – нет? – мне показалось, в его голосе звучала горечь.
Я отвела взгляд в сторону и тряхнула головой, чтобы волосы закрыли лицо. Я хотела и одновременно не могла находиться рядом с ним.
А сердце болезненно сжималось при каждой мысли об отце. И оно перестало биться на один короткий миг, когда я почувствовала прикосновение его руки.
Я растерянно взглянула на Малфоя.
Он медленно провел ладонью по щеке и заправил выбившиеся пряди за уши. Я замерла, забыв, как дышать.
Скорпиус, не отрываясь, смотрел на меня с легким превосходством и по-прежнему касался рукой щеки.
- Что... – он покачал головой и пальцем дотронулся до губ.
Я подумала, что сплю. И мне снится кошмар, который может превратиться в самый лучший сон за всю жизнь.
- Лили, - тихо произнес он. Я вздрогнула – который раз за день – услышав, как он произносит мое имя.
Лил-ли. Словно журчанье первого ручья ранней весной. Словно перезвон колокольчиков.
А потом он поцеловал меня.
Резко, напористо, даже грубо. Вжимая в спинку кресла, стискивая ладонями мои плечи, кусая губы, полностью подчиняя себе. У меня перехватило дыхание и закружилась голова. Я почти ничего не помню о тех мгновениях – только силу, с которой он обнимал меня, сладость, с которой целовал.
Хорошо, что я сидела, иначе непременно упала бы – я чувствовала, как подгибались колени, как жарко становилось лицу, как скручивало живот непонятное, новое ощущение – казалось, все трепетало внутри меня.
Скорпиус отстранился, и я смогла вздохнуть. Он не отпускал моих плеч и смотрел, насмешливо улыбаясь.
Его глаза вновь посветлели, став привычно-серыми, почти серебряными.
Неосознанно я облизала губы, вызвав у него усмешку.
- Я... – я настолько опешила, что не могла сказать ни слова.
- Только не говори, что тебе не понравилось, - Малфой пытался говорить и вести себя расслабленно, но я чувствовала кожей легкое беспокойство, исходящее от него. И еще я чувствовала силу. Ту, в которой я полностью растворилась, когда он поцеловал меня.
- Малфой, ты что себе вообще позволяешь? – тихо зашипела я на него, потому что внезапно мне стало очень и очень страшно. Ведь я обещала себе не поддаваться, не показывать свои чувства и стараться игнорировать Малфоя.
Потому что знала: у моей влюбленности нет будущего. По рассказам Ала я знала об огромном количестве девушек, с которыми он встречался. И о том, что он считает их развлечением, красивым дополнением, которое может скрасить скуку, но от которого можно быстро и жестоко избавиться.
Я не хотела в их число, не хотела!
Но только что позволила ему себя поцеловать.
И теперь очень жалела, что не умела аппарировать, потому что больше всего на свете хотела исчезнуть из гостиной.
Я попыталась вырваться и встать с кресла, но все усилия оказались бесполезными. Малфой встряхнул меня и впечатал в спинку кресла, грубо сжимая локти.
- Не смей играть со мной, Лили, - зло произнес он, и шальная, нереальная мысль пронзила меня. А что если я тоже могла ему нравиться? Хотя бы чуть-чуть? И он не собирался играть со мной?
Нет, я не должна думать об этом. Иначе не смогу уйти.
- Пусти меня, Малфой. Ты слишком много берешь на себя, - высокомерно подняв голову, холодно сказала я, смотря прямо в его глаза.
Я не могла допустить, чтобы угроза Вуда осуществилась. Не могла подставить отца, свое семью и семью Малфоя.
Не могла позволить всей Школе надсмехаться над моей глупой влюбленностью, позволить Малфою наиграться со мной, а потом выбросить.
Его лицо застыло, превратившись в маску каменного спокойствия. Взгляд был полон враждебности и злости, в нем не было и капли расслабленности, которую я видела несколько минут назад.
Он резко отдернул руки и встал, смотря на меня с обжигающей холодностью. Пытаясь бороться со слезами, я вскочила с кресла и почти выбежала из гостиной. В коридоре, где горел лишь один факел, я прижалась лбом к холодной стене и тихо, безнадежно всхлипнула. Я была ужасной дурой и только что лишила себя того, о чем мечтала, может быть, всю жизнь.
Я плакала, кусала губы, била кулаком по каменной стене и чувствовала, как внутри все разрывается от чудовищной боли и безысходности. Я представляла, с каким презрением Малфой будет теперь смотреть на меня, как лживо будет улыбаться Вуд. Как будет угрожать отцу, шантажировать влюбленностью в Малфоя, приставать, предлагать обменять себя в обмен на спокойствие семьи.
И никто, никто не заступится в меня больше. Потому что я – полная дура, а Малфой теперь и пальцем не пошевелит ради меня.
Мне было чудовищно больно.
- Какого дьявола... – кто-то грубо схватил меня за плечо и развернул на себя. Я встретилась со злым, почти ненавидящим взглядом Скорпиуса. – Какого дьявола ты творишь сегодня, Поттер? Думаешь, кто-то может вести себя так со мной?
Я закусила губу, представляя, какой меня видит Малфой: жалкой, слабой, с заплаканным лицом, с взглядом загнанного в клетку зверя.
- Думаешь, можешь играть со мной? – его шепот, похожий больше на шипение, заставил меня задрожать.
Он грубо стиснул мои запястья в одной руке и вновь поцеловал. Еще резче, сильнее, жестче, чем в прошлый раз. Кусая мои губы, вызывая стоны боли.
Я не помню, в какой момент почти повисла на нем, и он отпустил мои руки, стискивая ладонями талию. Я сжала его волосы и плечо, прижимаясь к нему ближе и сильнее. Я закрыла глаза, полностью отдаваясь поцелую, желая, чтобы он никогда не заканчивался.
Мы прервались спустя целую вечность. Скорпиус прислонился лбом к стене, тяжело и прерывисто дыша. Его руки по-прежнему крепко держали меня за талию, но уже не причиняли боль.
Я стискивала в ладонях его рубашку и прятала лицо на резко поднимавшейся и опускавшейся груди.
- Что же ты делаешь со мной, Поттер? – тихо спросил он, когда мы оба пришли в себя и восстановили дыхание.
- Тоже самое хочу спросить у тебя, - тоже шепотом ответила ему, не решаясь встретиться с ним взглядом.
- Какого дракла тогда вырвалась и сбежала?
- Испугалась, что стану одной из многих, - честно призналась я.
- А почему не бежишь сейчас?
- Потому что человек, который так целовал меня минуту назад, никогда не сделает этого, - дерзко ответила я и облегченно выдохнула, когда услышала в ответ тихий смех.
Он обнял меня – на этот раз мягко и осторожно, запутался пальцами в растрепавшихся волосах. Я счастливо улыбнулась и поцеловала его в скулу – в единственное место, до которого смогла дотянуться, даже встав на цыпочки.
- Мне кажется, я сошла с ума, и мне все снится. Это не может быть правдой... Со мной никогда еще не происходили настолько волшебные вещи.
- Привыкай. Со мной не бывает по-другому.
Я улыбнулась и решила, что буду думать завтра. Что завтра буду сомневаться и ругать себя, корить за поспешность и необдуманность, рисовать ужасные картины будущего.
А сейчас я хотела одного – целовать Скорпиуса вечно. И никогда не останавливаться.
Поэтому я заставила его нагнуться и обняла за шею, мягко целуя в губы. Он ответил, но уже без былой резкости. Я чувствовала, что он спокоен и расслаблен и уже не хочет рвать и метать от неуправляемой злости.
Скорпиус смог отпустить меня лишь через несколько минут. Он отступил на шаг назад и взглянул на меня, прожигая насквозь. Я смутилась и отвернулась, потому что никогда и никогда не смотрел на меня так.
- Забавно, что ты решила покраснеть сейчас, Лили, - он хмыкнул и взял меня за руку.
Я почувствовала себя самым счастливым человеком, несмотря на проблемы, которые окружали меня.
И в тот момент, когда Скорпиус прижал меня к себе и поцеловал в волосы, в коридоре раздался оглушительный, пробирающий до костей грохот.
Я увидела, как по стенам и потолку расползаются огромные трещины, и через секунду услышала, как в гостиной испуганно закричала Ланкастер.
- Нападение на Школу! Нападение на Школу! Всем собраться в своих гостиных! Повторяю, всем собраться в своих гостиных.
Уши разрывал голос МакГонагалл, под ноги падали камни с потолка, воздух вокруг был тяжелым от оседающей пыли.
Кажется, Хогвартс разваливался на части и вот-вот был должен обрушиться прямо на нас.
- Бежим!..
_________________________
на всякий случай напоминаю про отзывы) вы наверное заметили, как они стимулируют меня?=D
правдиво все вышло? я не перемудрила со сценой Лили и Малфоя?
