Семь

Эпилог

Люциус вместе с Гермионой убедился, что ритуальный зал цел. Более того, в центре комнаты не существовало никаких символов, звезд и пентаграмм. Потолок тоже был девственно чист. Малфой осветил зал с помощью «Люмос максима», чтобы сразу осмотреть всю площадь. Ближе к тайному проходу, который угадывался исключительно по памяти, ибо дверь не просматривалась столь явно, преспокойно лежал хроноворот. Гермиона направилась к нему, а Люциус попутно размышлял, что же это происходило, если сейчас вся цепочка событий словно бы свернулась, не оставив следа. Снова проделки демона? Он нарочно путал их? Но главное, что отыскался хроноворот, и они с Грейнджер живы-здоровы, готовы к возвращению.
Другое пугало Люциуса: он ведь так ничего и не изменил, чтобы в будущем как-то повлиять на свою судьбу. Стоило ли проделать такой огромный путь в прошлое, чтобы уйти ни с чем? Теперь, когда ничьи имена не маячили перед глазами с кровавых кругов, Малфой мог трезво оценить ситуацию: он был свидетелем гибели знакомых, снизошел до сотрудничества с Грейнджер, оценил дружбу Северуса, побывал в передряге, но что конкретно для него это изменило? Люциус насмотрелся крови, чужие жизни, если то не касалось близких, его, мягко говоря, волновали мало. Вызвать ропот, благоговение точно не могли. Как и ловушка, где он сам чуть не задохнулся. Заварушка с демоном оказалась легким пшиком по сравнению с тем, что представлял собой Волдеморт в том настоящем, что ждало Малфоя.
Так чем же Демон собирался удивлять или испытывать его?
Ведь очевидно, что из всех невольных участников только Люциус с самого начала осознавал происходящее в полной мере. Если хроноворот запустил их с Гермионой сюда, то это было неспроста. В совпадения Малфой никогда не верил. Как и в неких Демонов. Возможно, что-то иное издевалось над Люциусом, но он так и не понял, ради чего.
Гермиона, между тем, осматривала хроноворот.
- Знаешь, как по мне, так он цел, - известила она. – Даже странно, как он сохранился, и почему мы не видели его ранее.
- Испытания прекратились, - пожал плечами Люциус. – Если хроноворот цел, то пора его использовать.
- Но… может, сперва проверим, как там остальные? – насупилась Гермиона, теребя цепочку хроворота. – А вдруг… кто-то вернулся к жизни? Ведь зал восстановился, исчезли все знаки.
- Невозможно из мертвеца получить живого одним взмахом палочки, - невозмутимо протянул Малфой. – Они умерли.
- Я все удивляюсь, как Сириусу удалось выкарабкаться, - задумчиво произнесла она. – Должно быть, у него мощный ангел-хранитель.
На секунду Люциус задержал на Гермионе взгляд и допустил мысль: а что если она – его хранитель? Что если Грейнджер была послана следом только за тем, чтобы вытащить его? Малфой качнул головой: не хватало удариться в религию. Религии нет места среди волшебства, это противоестественно. Несмотря на все те задачи с грехами и добродетелями, что приходилось решать. Это совсем другое дело, как часть чего-то общечеловеческого – верить в пороки и их взаимозаменяемые некими совершенными качествами. Но ангел-хранитель совсем уж по-маггловски. Малфой не мог допустить такого. Но Гермиона… все равно, на один момент, показалась ему какой-то сверхъестественной. Без нее они бы точно не справились с демоном.
Люциус повторно тряхнул головой: Грейнджер – всего лишь девчонка, которая не впервой влипать в неприятности не по своей воли. Однако Малфой не верил и в «везение»-«не везение»: раз именно она, то по какой-то причине. Необычайно умная, одаренная девчонка, особенно для магглорожденной. Но так ли необходима? Был и Северус, до которого все равно дошел бы смысл предприятия, пусть, может, позднее и с большим числом жертв…
- Дай мне, я посмотрю, - ровным тоном произнес Малфой, кивая на хроноворот в руках Гермиона. Та безропотно протянула ему механизм. Люциус принялся диагностировать атрибут на предмет исправности с помощью специальных чар.
Мысль о том, что Малфой что-то упустил, не понял, терзала его. Он продолжать искать ответ в глазах Грейнджер, которая так и застыла, не смея отвести взгляд. Люциус чувствовал, что отгадка связана с ней, где-то близко. Но решение данного вопроса так и не пришло, зато он озадачился другой, не менее волнующей проблемой: а что же будет после всего этого там, в будущем? Никто не должен знать о данных событиях! Вряд ли гибель троих Пожирателей и одной гриффиндорки сильно повредят будущему, нарушат равновесие, Люциуса насторожило иное, его личное. Его и мисс Грейнджер. Выход уже нашелся в его голове, и он был твердо уверен в своем решении.
- Хроноворот в порядке, - холодно изрек Люциус, внимательно смотря на Гермиону и, наконец, отведя напряженный взгляд. – Отправимся прямо сейчас. Но сперва… - он нацелил палочку на Грейнджер.
Она опешила и быстро заморгала.
- Что такое?
- Я должен очистить твое сознание.
- Стереть мне память? – она была изумлена и возмущена, но старалась держать себя в руках, словно не веря, что Люциус говорил серьезно.
- Так нужно. Я имел глупость дать волю инстинктам… - он нарочно употребил это слово, вызывая у Гермионы душевную боль, убивая надежду, - но нельзя, чтобы кто-то узнал.
- Я никому не скажу, - прошептала она, глядя в пол. Нижняя губа ее задрожала, Малфою даже стало неловко. Но ненадолго, он быстро вернул себе хладнокровие.
- Этого мало, Гермиона. Кое-кто способен прочесть мои воспоминания и все неверно истолковать.
- Боитесь гнева Волдеморта за увлечение грязнокровкой? – в ее глазах вновь читался вызов. Только что Грейнджер была обычной обманутой девчонкой, а теперь перед Люциусом еще стояла язвительная гриффиндорка, готовая броситься на амбразуру, чтобы постоять за себя, отомстить.
Малфой против воли усмехнулся: она опять поражала его своим безрассудством.
- Смелое предположение, и оно верное, - кивнул Люциус, напуская ложной надменности. На самом деле ему действительно было неприятно обижать ее после того, что было, но проще было вернуть Грейнджер былую ненависть, чем пытаться объяснить то, в чем не уверен. – Но еще есть риск, что он прочтет это в твоей голове. Ты же не хочешь допустить, чтобы твои верные друзья отвернулись, как это сделали Поттер-старший и Блэк?
Гермиона одарила Люциуса таким враждебным взглядом, что сомнений не осталось: он попал в самую цель.

- Не делайте вид, что заботитесь обо мне. Это уже утратило актуальность, мы остановили демона. И вы все решили, к чему объяснения? У меня нет шансов сбежать, так что действуйте.
Люциус поймал себя на мысли, что и вправду слишком долго убеждал ее, тогда как можно было просто наложить заклинание. Что укрепило его веру в то, что Забвение – наилучший вариант для них обоих.
- Тебе было бы трудно воевать против меня, оставь я все на месте, - все-таки вставил Малфой.
- То, каким вы являетесь в будущем, Люциус, и какой вы здесь – два разных человека. Мне было бы трудно ненавидеть вас по-старому, но я бы не метнулась на вашу сторону.
Люциус поднял бровь: а Грейнджер умела мыслить разумно и логично даже в эмоционально-напряженные для себя моменты. Стоило отдать ей должное за безупречную выдержку. Только на миг Малфой представил в чем-то подобном Драко и… с горестью признал, что сын редко сносил давление или горькую правду достойно.
- Справедливо, - хмыкнул Малфой. – Ты молодец, девочка, правда. Не думал, что справишься с этим кошмаром.
- Почему вы тянете?
Он и вправду тянул. За тем, чтобы окончательно определиться с выходом для них обоих. Люциус произнес «Обливэйт». Гермиона застыла с удивленным выражением лица, вероятно, она все еще надеялась избежать заклятия, несмотря на всю свою браваду и храбрость. Малфой торопливо пошарил в карманах и отыскал маленький клочок пергамента. Магией сделал запись, спрятал поглубже в мантию. Надел на них с Гермионой хроноворот, сделал нужное число оборотов. Прежде чем комната завертелась, Люциус успел обернуть палочку против себя и наложить второе заклятие Забвения. Прекрасно зная, чем грозит временная отключка сознания в процессе перемещения во времени. Такой трюк мог затормозить весь процесс, оставить Малфоя с Гермионой между мирами, или вовсе расщепить их… Но у Люциуса не было ни единой минуты, чтобы тянуть с этим.

Малфой обнаружил себя бегущим по темному коридору, смутно припоминая, что это Отдел Тайн. Он четко ощутил, что терял сознание. Выпадал из реальности. Надолго или нет, но пробел в памяти не так просто скрыть от самого себя. Глубоко озадачившись, Люциус замедлился, пытаясь понять, что же случилось. В него попало заклинание? Такой эффект мог возникнуть после Оглушающего, но рядом с ним никого не было, ни звука, кроме собственного сердцебиения. Когда же кто успел? Потрясенный Малфой перешел на ходьбу, насторожившись. Выворачивая из-за угла, дезориентированный нескончаемыми виражами Отдела Люциус нос к носу столкнулся с Эйвери. Тот от страха аж подскочил и чуть не запустил в приятеля заклинанием, начав воспроизводить первые две буквы. Что-то вроде режущего.
- Эй, полегче! – оттолкнул его от себя брезгливый Люциус. От Эйвери невероятно несло потом и кровью.
- Прости! – пискнул он и юркнул куда-то в поворот.
- Ищи мальчишку, а не скрывайся по углам! – спохватился Малфой и прокричал ему.
Свою задачу он помнил. Но что-то странное почувствовал, увидев Эйвери. Словно тот вовсе и не должен был здесь быть. Люциус наугад зашел в какую-то дверь, понадеявшись на смену обстановки. Он оказался в комнате с хроноворотами, большая часть из которых в безнадежно разбитом состоянии валяющаяся на полу. Где-то в глубине развалин мелькнула фигура, похоже, Долохова, но в ворохе пыли было почти не узнать. Только высокий рост навел Люциуса на эту мысль об Антонине. Малфой двинулся вперед, почти пересек комнату, как услышал полувздох где-то за стеллажом.
Сам не зная зачем, он разгреб обломки руками, стараясь не касаться стекла. Для этого надел перчатки из драконьей кожи. Подхватить заразу ему точно не улыбалось. С большим изумлением он обнаружил девчонку Грейнджер без сознания. Нога ее была придавлена дощечкой, лицо расцарапано, но в целом она, кажется, просто ударилась головой, без видимых серьезных повреждений. Люциус убрал доску, чуть почистил лицо от спекшей крови и свежих царапин, пока не одернул себя: а какого Мерлина он расселся с Грейнджер?.. Где-то совсем близко Поттер безнаказанно стащил Пророчество, за ним гнались безмозглые , вчерашние азкабанцы, которых мог укатать любой школьник, а он, предводитель операции, вдруг взволновался за девочку. Где такое видано?! Грейнджер была жива, не представляла особого интереса в сегодняшнем деле, так почему? Непреодолимо захотелось привести ее в чувство, расспросить, да и просто убедиться, что она действительно не ранена. Все сильнее поражаясь своей заботливости, отродясь за ним не водящейся, Малфой стремительно поднялся на ноги, в замешательстве осматривая магглорожденную. Гермиона приоткрыла глаза, попыталась сфокусировать на нем свой взгляд, и только после этого Люциус пулей вылетел из комнаты, будто она в тотчас выдала бы о нем нечто такое постыдное, о чем он и понятия не имел. Учитывая, что Малфой не ведал понятия «стыд», любой, кому бы удалось разбудить в нем это, всяко стал бы смертником в его глазах. Убивать Грейнджер не весть за что, он, естественно, не собирался.
В конце концов, в его паранойе виноват только он сам.
Люциус остановился перевести дух, когда понял, что стоит перед дверью, ведущей в зал с Аркой. Он слышал, что дети убежали туда, но оттуда им все равно не выйти, а ему нужна хоть минутка прийти в себя. Малфой глубоко вздохнул и выдохнул, поправил мантию, машинально залез рукой во внутренний карман, чтобы привести в порядок абсолютно все. С большим удивлением обнаружил пергамент. Развернул, прочел:
«Не дай себе прогнуться перед Ним. И да, лучше отсидись в Азкабане.
Послание самому себе, Сочельник 1976 г».
Малфой вздрогнул всем телом. Совпадало все: почерк, манера изложения. И тот смысл, что был заложен в записке, распознать было нетрудно. За беспорядки в Министерстве их наверняка привлекут, если поймают. Но как?! Как эта чертова записка оказалась в руках Люциуса, и кто ее написал?! Он в упор не помнил Сочельник того года, потому что праздники в Малфой-мэноре проходили обыденно-помпезно, как и всегда, женитьба на Нарци в этом плане ничего не изменила. Почему семьдесят шестой? Вопросов было непозволительно много, и все они были не уместны в данный момент. К Малфою уже приближался кто-то из парочки Крэбб-Гойл, под капюшоном не разобрать лица, и требовалось, разумеется, вместе с ним ворваться в зал. А не мешкать, подобно хитрецу Эйвери, который суетился и создавал вокруг себя столько бестолкового шуму, совершенно не способствуя положительному результату.
И Люциус ворвался в пучину сражения, развернувшегося уже через несколько минут, с фееричным вмешательством Ордена Феникса.
Битву он позорно проиграл. Даже пропустил финал и очнулся только к моменту появления авроров. Здравомыслие и изворотливая натура в голос кричали Малфою «бежать или немедленно откупиться, сославшись на действие Империо». Выставить всех Пожирателей злодеями, нагло впутавшими его, и плевать, что будет после. Смотаться с семьей на остров, выжечь с руки метку, попроситься под защиту Дамблдора… Что угодно, но не милостиво сдаться властям, перечеркнув всю репутацию, на которую работал годами.
Но когда тройка бравых авроров подошла к Малфою, все его безумные планы улетучились. Тоненький голосок вещал словами из записки и увещевал, что только так и будет правильно. Люциус впервые собирался довериться слепому случаю. Но зато… может быть там, в Азкабане, он-таки вспомнит, что же упустил, куда подевались те несколько минут провала в сознании, и при чем тут Гермиона Грейнджер.