Квидич и Астрономическая башняНа днях произошёл, мягко говоря, неприятый инцидент.
Лили с Мэри и с Алисой в библиотеке готовились к Трансфигурации. МакГонагалл задала написать не меньше свитка по теме «Невозможность длительной трансфигурации неживых предметов в живую материю».
За соседним столиком сидел тот самый грубый мальчик с пепельными волосами и янтарно–желтыми глазами, накричавший на Лили из–за Поттера. Он сосредоточенно занимался и никого не трогал. Даже не глядел по сторонам, как многие другие, пытаясь на мгновение отвлечься.
Лили уже успела почти закончить своё эссе, когда к столику Люпина подошли трое пятикурсников с Равенкло.
– Малявка! – обратился один из них к Ремусу.
Люпин поднял голову и вежливо, тихо так, поинтересовался:
– Это вы ко мне обращаетесь?
– К тебе, к тебе… Нам нужно, чтобы ты убрал поскорее свою тощую задницу с этого миленького стульчика, потому что это наш столик. Брысь отсюда!
– Я ещё не закончил, – возразил Люпин.
– Ты всерьёз думаешь, что нас интересует, закончил ты там что–то или нет? Убирайся по добру–поздорову. Дважды повторять не намерен. Всё! Пошел!
Люпин не двинулся с места.
– Наглые пошли малявки! – обернулся равенкловец к товарищам. – Мы в его возрасте старшим ботинки лизали, а этот...
Парни выхватили палочки и наставили на Серого.
– Оставьте его! – вскочила Лили с места.
Мэри и Алиса предусмотрительно повисли на ней с обеих сторон, будто опасаясь, что Лили кинется в драку. Даже смешно.
Оказалось, в заступничестве Лили никто не нуждался. А если кто и нуждался, так это был точно не Серый.
У Поттера хорошая реакция? Ну если только кто не видел в деле Люпина…
Даже и не подумав потянуться к палочке, первокурсник, схватив тяжелый библиотечный стул, обрушил его на голову противника. На кого бог пошлёт. Послало, естественно, на того, кому не посчастливилось оказаться ближе остальных.
Лицо равенкловца залило кровью, обильно хлынувшей из глубокой ссадины на лице.
У Люпина сделался совершенно невменяемый взгляд. Словно чудовище вот–вот вырвется из клетки. Парня била дрожь, он не отрывал голодного, иного слова не подберёшь, взгляда от поверженного противника.
В следующую секунду примчалась библиотекарь. Поднялся крик, шум, гам. Появилась МакГонагалл, и первоклашек выперли из зала.
Скандал был страшный.
– Ай да Ремус! – хмыкал Поттер. – Ай да Люпин! Ну кто бы мог подумать, что этот тихоня способен на такое?
– В тихом омуте много чего интересного водится…Просто чем умнее черт, тем тише омут.
– А я думаю, он молодец. Не будет никто к нам соваться, и головы целее останутся…
– Откуда только силы взялись…?
Лили прислушивалась к разговорам в гостиной, а у самой из головы не выходило жуткое выражение на лице Люпина.
Н–да! Иногда люди совсем не те, кем кажутся. Так сложно потеряться в море лиц.
Лили подошла к зеркалу, вглядываясь в собственное отражение. Хорошенькое овальное личико с сияющими глазами и улыбчивым ртом, готовым смеяться до бесконечности. Копна кудрей цвета золотых осенних листьев. Личико, за которое ей, Лили Эванс, прощается многое из того, что другим не прощалось.
Лили с раздражением отвернулась от отражения.
Что говорить о других, когда самих себя мы до конца не знаем?
Она так и не смогла понять, сочувствует она Ремусу? Или была бы рада его наказанию? Рана равенкловца оказалась далеко не такой серьёзной, как показалось Лили.
– Раны на голове всегда сильно кровоточат, – рассуждала Мэри.
Парню наложили несколько швов, уже на следующее утро он покинул лазарет.
Историю замяли.
Но Лили запомнила, что от Ремуса Люпина лучше держаться подальше.
***
Через несколько дней состоялось новое знаменательное событие в Хогвартсе.
Квиддичный матч.
Насколько смогла понять Лили из сбивчивых, восторженных рассказов подружек, это игра наподобие футбола. Только с тремя мячами вместо одно; с кольцами вместо ворот и верхом на метлах.
Была середина ноября. Накануне прошел сильный дождь, а с утра подморозило. Ветер налетал шквалистыми, ледяными порывами. Горы, окружавшие школу, приобрели льдисто–серый оттенок. Поверхность озера цветом напоминала холодную сталь, а траву, не успевшую до конца пожухнуть, выбелил иней.
Лили в окружении подружек вместе с остальными гриффиндорцами спешила к квиддичному полю.
Играл Равенкло против Слизерина.
За завтраком Мэри объяснила Лили, что гриффиндорцы, когда не имеют возможности болеть за свой факультет, в случае, если на поле есть Слизерин, всегда болеют против него.
– Почему? – удивилась Лили, которая была совсем не прочь поболеть за факультет своего друга.
– Такая традиция, – проглотив кусок бекона и запив его тыквенным соком, объяснила Мэри.
Накануне матча гриффиндорцы готовились почти всем факультетом: заколдовывали плакаты в поддержку Равенкло; значки, вспыхивающие зеленым огоньком. На них изображалась зеленая змея, заклеванная черным вороном.
Блэк бросил на плод их многочасовых стараний высокомерный взгляд из–под густых, как у куклы, ресниц, перед тем, как направиться в спальню.
– Эй! – возмущенно крикнул Поттер, уже почти час как корпевший над реализацией общей задумки. – Эй! Блэк!
Сириус остановился. Его поза выражала ожидание и вызов.
– Сколько раз говорить, Поттер? Я тебе не «Эй».
– Где ты шастал?
– Не твое дело, – почти ласково ответил Блэк.
– Может быть, и не моё. Но мы тут, знаешь ли, делом занимаемся? А ты …?
– А что – я? Занимаетесь? И занимайтесь. Я же вам не мешаю.
– Как тебе наша идея?
Поттер продемонстрировал значок: змея подлетает в воздух, ворон хватает её за шею и у обоих вываливаются языки и выпучиваются глаза.
– Если честно, я не понял, в чем соль, – свел тонкие темные брови Блэк.
– Ну… – Поттер взъерошил волосы, – мы просто ещё не закончили. Это как бы предварительный вариант. Вообще–то нам не помешали бы свежие мысли.
– От меня их не дождешься.
– Почему? – воинственно задрал подбородок Джеймс.
– Потому что я не вижу смысла болеть за сине–бронзовых. А во–вторых, меня не интересует искусство вообще, и значки – в частности.
– Тебя не волнует проигрыш Слизерина? – возмущенно пискнул подлипала Петтигрю.
– Ни в малейшей степени.
– Но, Сириус, – примиряющим тоном сказала Алиса, – если Равенкло победит, то шансы Слизерина на кубок существенно упадут…
Блэк бросил на МакМилан мимолетный взгляд. Может быть, он и сам не намеревался делать его пренебрежительно–презрительным, но иных у него просто не получалось:
– Нам–то с того что?
– То есть? – подбоченился Поттер.
– Нам кубок это не принесет. Победа Равенкло сделает их нашими соперниками.
– Лучше Равенкло, чем Слизерин!
Блэк в ответ скривил губы, демонстрируя, что говорить на эту тему бесполезно:
– Тогда вперёд, на трибуны. Значки на лоб, и глотку наизготовку.
– Ты у меня когда–нибудь дождешься, Блэк!
Люпин, положив руку Джеймсу на плечо, удержал его:
– Оставь. Пусть идет.
– Слизеринская гадюка! – размахивал руками Поттер. – Не мудрено, что он отказывается работать с нами. Сердцем он с ними. Со своими. Это же видно!
– Джеймс, – поморщилась Мери. – Если мы продолжим в том же духе, у нас так и останутся глаза змеи и ворона на значках бейсбольными мячами…
***
Покосившись на слизеринские трибуны, Лили привычно выхватила взглядом фигуру Северуса. Он сидел между Розье и Нарциссой Блэк.
Блондинка выглядела оживленной и возбуждённой, и, к великой досаде Лили, очень хорошенькой. Девочка то и дело оборачивалась к Снейпу и что–то ему говорила. Северус оставался невозмутим, но когда он несколько раз что–то сказал своей соседке, та звонко засмеялась, и мальчик улыбнулся ей в ответ. Улыбнулся! А Лили он не улыбался никогда! Девочка почувствовала острейшее желание вцепиться Нарциссе в лицо ногтями. Слизеринская гадюка!
Над полем пронеслась серебряная трель свистка, возвещающая о начале матча. Пятнадцать мётел, как одна, взвились вверх.
Игра началась.
Игроков то и дело сносило шквалистым ветром, но, несмотря ни на что, сине–бронзовые открыли счет, забив первый гол.
Лили приметила стройную фигуру с белыми гладкими волосами, собранными в косу. Малфой! Он держался в стороне от основной свалки с мячами, скользя по воздуху над землёй.
– Что он делает? – поинтересовалась Лили у Мэри.
– Он охотник за снитчем. Его задача поймать маленький мячик с крылышками. Как только он это сделает, игра закончится.
Игроки летали над полем с неправдоподобной скоростью. Квоффл, похожий на пушечное ядро, переходил от одного к другому.
– Квоффл в руках слизеринского игрока, – орал комментатор, хрипя от энтузиазма. – Охотник Мальсибер уходит от …
Ропот пробежал над стадионом, потому что названный Мальсибер упустил мяч, и тот снова попал к равенкловцам.
Краем глаза Лили отметила, что Нарцисса даже вскочила со своего места, подпрыгивая на месте от нетерпения, словно мячик. Снейп судорожно сжимал поручни. Глаза его не отрывались от игроков, словно он надеялся взглядом придать им ускорение.
Возмущенный крик пронесся над трибунами: Рудольф Лейстрейндж намеренно преградил дорогу ловцу Равенкло.
– Гад, – слышала позади себя Лили возмущения Пруэттов.
Метла винтом закружилась под игроком. Тот явно прилагал усилия, чтобы не слететь с неё.
– Слизеринцы – твари! – громогласно скандировал Поттер. – Слизеринцы – твари!
– Нарушение! – вопили равенкловцы.
Хаффлпаффцы и гриффиндорцы дружно им вторили.
Лили поежилась. Как–то все–таки несправедливо получается, что три факультета против одного.
Со всех сторон так орали, аж уши закладывало.
Три равенкловских охотника, выстроившись в единую линию, неслись вниз, на слизеринцев. Тем не оставалось ничего другого, как рассыпаться по полю, ломая стройную линию.
– Эй! Люпин, скажи? – услышала Лили голос Лягушонка, – Ты хотел бы играть в квиддич за свой факультет?
– Не знаю, – тихий голос серого мальчика был едва различим в общем гвалте.
– А ты, Блэк? Эй, Блэк! Я к тебе обращаюсь!
– Я хотел бы, Джеймс! – услышала Лили противный писк Петтигрю и поморщилась.
Она терпеть не могла этого крысеныша–подлипалу.
– Я хотел бы!
– Ты же летать совсем не умеешь, – послышался презрительный холодный голос Блэка.
– Гол!!! Равенкло ведёт со счетом 50–0.
Темп игры нарастал, она велась всё жестче.
Слизеринская блондинка, к ярости Лили, пользуясь случаем, буквально повисла на её Снейпе! А тот словно и не чувствует ничего, шныряет черными глазами по небу.
Игроки носились с такой скоростью, словно их выкинули из самолета без парашюта. Лили даже слегка замутило.
Люциус Малфой вышел из пике и спирально взмыл вверх. В следующее мгновение он уже кружил высоко в небе.
Игра достигла невиданного уровня жесткости. Выбивалы обеих сторон вели себя безжалостно. Им, казалось, все равно, по чему они лупят клюшками – по кваффлам или по игрокам?
Рывком Малфой вырвался вперёд на такой огромной скорости, что в небе остался лишь размазанный след. Он петлял туда и сюда, а потом стремительно ринулся вниз.
Ловец Равенкло сидел у змееносца на хвосте, но Малфой лидировал.
– Они разобьются! – завизжала Алиса.
Даже Северус вскочил со скамьи, подавшись вперёд и судорожно вцепившись в перила так, что пальцы побелели.
Поттер улюлюкал за спиной. Ему вторили все трибуны.
Малфой в последний момент круто развернул метлу и вскинул руку вверх. В его кулаке быстро–быстро трепетали золотые крылья снитча.
Со стороны слизеринских трибун раздался торжествующий рев.
Соскочив с метлы на землю, Люциус снова вскинул руку вверх, словно римский гладиатор. Один–единственный бросок и счет не только выровнялся. Перевес теперь оказался на стороне серебристо–зелёных. И никакие значки, никакие транспаранты этого не изменят.
Почти со всех сторон неслись разочарованные вздохи и ахи.
– Опять! Опять! Ну надо же, какая неудача! – причитала Молли Пруэтт, яростно колотя кулачками по деревянным перилам.
– По–моему, игра велась честно.
– Честно? – фыркнул Поттер. – Слизерин? Честно?
– А что не так, Поттер? – вскинул синие глаза Блэк.
– А то, что выиграл Слизерин! – яростно пискнул Петтигрю. – Твой Слизерин, Блэк!
Лили, обернувшись на слизеринские трибуны, увидела, как блэковская блондиночка теперь висела на Малфое, а тот со снисходительной улыбкой терпел её восторги, открыто поглядывая на старшую сестру, красавицу Беллу.
На Беллу многие заглядывались. О ней ходили странные, будоражащие воображение, если не сказать, страшные слухи.
Правой рукой Люциус Малфой обнимал за худенькие плечики Снейпа; левой – за талию какую–то симпатичную девочку–пятикурстницу.
– Хватит таращиться, Эванс, – процедил Поттер. – Это, в конце концов, неприлично.
– Не твоё дело! Хочу и таращусь.
– Ну–ну. Давай–давай…
– Да иди ты! Надоел, Поттер! Что тебе не нравится? Малфой честно поймал снитч.
– Я бы мог сделать это не хуже него!
– Ты пока всего лишь маленькая надоедливая писклявая малявка. Все бы «мог», но ничего не можешь.
– Хочешь сказать, я трус, Эванс?!
– По крайней мере, опровержения этому мы пока не видели, – вставил Блэк свои пять кнаттов.
– Готов за свои слова ответить? Хочешь пари?
– Какое?
– Любой прирожденный гриффиндорец в десять раз храбрее и благороднее слизеринской гадюки!
– Это ты меня гадюкой назвал? – потемнел лицом Блэк.
– А ты видишь здесь ещё слизеринцев?
– Я здесь вообще слизеринцев не вижу.
– Так как насчет пари?
– Идёт, Поттер.
– Что вы задумали? – забеспокоилась Мэри.
– Айда на Астрономическую Башню! Кто с нами?
Петтигрю противно подпрыгивал.
Лили отодвинулась от него подальше. Ну до чего противный тип!
– Вы с ума сошли? – пискнула Алиса. – Как мы туда пройдём?
– Положитесь на меня, – подмигнул Поттер.
Дружной толпой первокурсники–гриффиндорцы направились к самой высокой точке в Хогвартсе.
Лили успела задохнуться, пока они поднялись на неё. Даже сердце закололо.
На площадку башни их высыпало человек пятнадцать.
– Ух ты! – восхитился Лавгуд, кстати, единственный хаффлпаффец среди них. – Красиво, правда?
Девочки с опаской и недоумением наблюдали, как Петтигрю запирает дверь на площадку.
– Что ты делаешь, Питер? – спросила Мэри.
– Оставь его. Я так распорядился, – пригладил Поттер непослушные вихры и вспрыгнул на парапет.
Ветер подхватил полы его мантии.
– Какого…? – начал было кто–то.
И замолчал.
Повисло напряженное молчание.
Фигурка Поттера, маленькая и отчаянная, балансировала без всякой страховки на краю бездны.
– Ну что, Блэк? – блеснул он зубами в лукавой усмешке. – Поиграем?
– Не надо… – жалобно пискнула Алиса.
Её уже никто не слушал.
Красавец Блэк словно птица взлетел на выступающий каменный зуб башни, раскинул руки в стороны, как канатоходец, и первым шагнул на следующий камень. Замерев, все с ужасом наблюдали, как он обходит парапет.
Лили показалось, что она забыла, как дышать.
Только когда Блэк спрыгнул вниз, добравшись до противоположной стены, она жадно хватанула ртом воздух и закашлялась.
– Доволен? – крикнул Блэк Поттеру.
– Нет.
– И что же, по–твоему, я должен ещё сделать?
– Ничего.
Достав из кармана черную ленту, Поттер сделал знак Петтигрю. Коротышка шагнул ему за спину.
– Джеймс, не дури, – предупредил Люпин, снимая перчатки.
– Поттер, хватит! – крикнула Мэри.
Не слушая никого, Лягушонок, вытянув вперёд руки, словно слепой, нащупал край парапета, взобрался на него и медленно, плавно встал во весь рост.
Ветер хлестнул его в спину, и мальчишка пошатнулся, но удержал равновесие.
Лили было так страшно, хоть кричи. Она боялась даже дышать. Одно неловкое, неосторожное движение, и уже ничего не исправить!
Поттер медленно шагал с зубца башни на зубец.
Ветер выл.
И не крикнуть. Не позвать. Не пошевелиться. Дыхание перехватывает. И снова только тоскливое завывание ветра.
Поттер продолжал двигаться вперёд. Подолгу застывая на месте. Шагал, пока Блэк не схватил его за руку и не подтянул на безопасное место. Одной рукой сорвал с глаз черную ленту, другой со всего маха двинул в челюсть.
Жаль – промазал! У Поттера все–таки была отменная реакция!
– Позер ты, Поттер! – прорычал Блэк.
– Зато я круче тебя, Блэк.
Мальчишки стояли на маленьком каменном выступе, и все шло к тому, что они сейчас подерутся.
Лили медленно подошла к парапету.
– Эванс…? – Люпин позвал её тихо, но этого хватило, чтобы все взгляды вновь приклеились к ней.
– Совсем чокнулась? – услышала она возмущенный голос Мэри.
Блэк и Поттер оба перестали грызться и уставились на неё.
– Эванс! – фыркнул Поттер. – Это развлечение не для слабонервных магглов.
– А кто тебе сказал, Поттер, что у меня слабые нервы?
– Эванс, я тебя предупреждаю…
– Я не нуждаюсь в твоих предупреждениях.
– Хватит трепаться, Эванс. Или иди к нам. Или слазь, – процедил Блэк.
В синих глазах сверкало презрение.
Что, Блэк? И мысли не допускаешь, что у неё может хватить силёнок добрести до вас, двух заносчивых паразитов? А она – дойдёт! Не будь она Лили Эванс!
Держась рукой за стену, девочка медленно стала продвигаться вперёд.
Несколько шагов далось почти легко. Но стоило отойти от места, с которого в любой момент можно спрыгнуть на спасительную площадку, как Лили отчетливо поняла, что нервы сдают.
А ведь Поттер предупреждал…
Плоские каменные зубцы, когда идешь по ним сама, кажутся вовсе не такими широкими, как под чужими ступнями. Они все были в ужасных сколах, выбоинах и трещинах. А от недавнего дождя ещё успели покрыться тонкой наледью.
В носу защипало, в горле пересохло. Лили поняла, что паникует. И это напугало её ещё больше. Ноги задрожали. Её резко, мучительно затошнило. Она же сейчас упадет и разобьется!
– Эванс, не смотри вниз…
Лили видела, каким белым сделалось лицо Лягушонка.
Нога соскользнула с камня, небо и земля перевернулись…
Кто–то пронзительно завизжал.
Лили успела зацепиться пальцами за камень. Но он был такой скользкий! Порыва ветра оказалось бы достаточно, чтобы подтолкнуть её ещё ближе к пропасти. А ветер дул вовсе и не слабо.
Лили закричала.
Чьи–то руки вцепились в ворот её мантии.
– Всё в порядке, всё под контролем. Я держу тебя. А теперь дай мне руку, Лили, – стекляшки очков Поттера запотели.
Лили снова закричала.
– Я держу тебя; я тебя не выпущу, ясно? – голос мальчика звучал резко и повелительно.
Лили вцепилась за него, как утопающий в соломинку. Поттер порывисто втянул в себя воздух.
– Осторожней, Джеймс, – Блэк тоже оказался рядом и, схватив девочку за обе руки, мальчишки втянули её обратно на парапет.
– Тихо, тихо…
– Эванс! Перестань дергаться, ты же сбросишь нас всех! – зарычал Блэк, и глаза у него сделались злые–презлые.
– Всё хорошо. Мы дойдем, Лили. Ты не одна. Не бойся.
Дойдя, Лили кульком брякнулась на площадку. Она никогда в жизни не чувствовала себя так пакостно.
Товарищи обступили Поттера со всех сторон, словно героя.
– Ты в порядке? – присела рядышком Алиса, гладя Лили по взмокшим кудряшкам.
– Эллис, мне так стыдно… – спрятала лицо в ладонях Лили.
– Да ладно тебе, Эванс! – услышала она рядом бодрый и веселый голос оптимиста Поттера. – Ну с кем не бывает?
– Господа студенты? – прозвучавший голос, звенящий как перетянутая струна, заставил всех умолкнуть и потупить взгляд. – Кто объяснит, что здесь происходит?
МакГонагалл напоминала фурию, какими их рисуют в страшных сказках – злобный дух, алчущий возмездия.
– Это была моя идея, профессор, – шагнул Поттер вперёд, поправляя очки и закрывая худеньким тельцем присмиревших товарищей. – Идиотская, если честно…
– Не то слово, мистер Поттер! Не то слово! Вы, по всей видимости, давно не чистили туалеты?! Мисс Эванс?
Лили подняла на декана бледное заплаканное личико.
– Я могу понять – у мальчишек мозгов нет! Им от природы не положено, и я успела к этому привыкнуть. Но вы–то? Вы!
Лили всхлипнула.
Как и профессор, она не находила слов для оправданий.
–Взыскание всем троим. Завтра жду в своем кабинете вас, Поттер, вас Блэк, и вас, Эванс. О ваших нарушениях я непременно доложу директору. И с каждого присутствующего здесь вычитаю по десять очков.
Понурив головы, словно побитые щенки, возвращались гриффиндорцы в гостиную.
Где их ждали разъяренные потерей всех баллов сокурстники. Чаша Гриффиндора никогда не была так чудовищно, унизительно, непоправимо пуста.
– Да что же это такое? – бушевал один из братьев Пруэттов. – Никогда ещё за всю историю Хогвартса не случалось, чтобы у какого–нибудь факультета не было очков. Вообще не было! Вы – не дети, вы – чудовища! За три месяца, что вы здесь, ну хоть один урод очкастый принес Гриффиндору хотя бы бал?!
– Ну прости нас. Это недоразумение… – начал Поттер.
– Недоразумение?! – орал красный, как рак, гриффиндорский префект. – Недоразумение?! Вы ходячая катастрофа! Расхитители! Мародеры!
