Глава 16Подобие сожаления, которое Гермиона испытала, в последний раз зайдя в лабораторию, стало для неё неожиданностью. Она отдавала себе отчёт в том, что ей будет не хватать Гарри, Рона, гриффиндорской башни. Даже уроков. Как ни странно, школьную всезнайку по-прежнему расстраивала мысль, что она не закончит образование. А ведь оставалось доучиться всего полгода из семи лет! Ну ладно, прочь каноны мирного времени. Всё-таки лучше не закончить школу, чем умереть. Хагрид, который тоже не доучился в Хогвартсе, обязательно согласился бы с этим, хотя Хагрида сейчас нельзя было спросить. Профессор Дамблдор всем перед смертью раздал задания, и великан, сославшись на это, отбыл в неизвестном направлении ещё месяц назад. Вот, и возвращения Хагрида она не дождётся! Это тоже жалко, это понятно. Но скучать по профессору Снейпу?
Просто она привыкла к ежевечернему сидению в холоде с книжками и котлами. За почти четыре месяца в душе укоренилась уверенность, что три часа от суток она точно проведёт вполне определённым образом – за своим столиком в углу полутёмной комнаты. Привычка - вторая натура. Гермиона поколебалась, не забрать ли с собой флажок и колдографию, но решила всё-таки оставить их профессору – не на память, а чтоб не сразу хватился беглянки. Жаль, что Адское Пламя так и не освоила – пригодилось бы в Ордене. Зато Рождество она встретит уже в компании друзей, с пирогом и ёлкой, а не в подземелье гнусного Снейпа. Хотя, она никогда не заставала сочельник в волшебном Хогвартсе. Говорили, что замок устраивает потрясающие чудеса…
Ностальгируя по тихим школьным будням, мисс Грэйнждер времени не теряла. Сверилась с журналом, слазала за нужной бутылочкой на стеллаж. Без Accio получилось дольше, но нужное зелье обитало в дальнем углу, у стенки – если выдёргивать волшебством, переколешь половину полки. Профессору не понравится… хотя, какая ей разница, в самом деле? Всё, отработки закончилась, никто её за битые склянки не поругает. Успеть бы убраться отсюда. Злясь на себя за ненужную щепетильность, Гермиона всё-таки отодвинула тяжёлую банку с Костеростом – как же, столько его варили, а теперь кокнуть? Бутылочка с идентификатором магии была совсем крохотная, Если капнуть совсем чуть-чуть, может, и не заметит… да какая разница?!
Гермиона оглянулась на двери, прислушалась – всё тихо. И на ужине директора тоже не было… вздохнула поглубже, вытащила из сумки не по размерам тяжёлый кубок. Очень может быть, что он и впрямь был из золота – только мальчишки могли не обратить внимания на вес. А она, разиня, даже не подумала сразу изучить подозрительный сувенир. Гермиона поставила кубок на полку стеллажа, аккуратно капнула внутрь сероватую жидкость из пузырька. Белой она сделается, или чёрной? Жидкость растеклась тонкой плёнкой по дну кубка и вспыхнула тёмным огнём. Вряд ли такой эффект давала простенькая магия, проявлявшая эмблему факультета в ответ на стишок. Гермиона едва успела отшатнуться – ещё хорошо, что немного капнула! Расширенными глазами секунд пять глядела на чашу. Честно говоря, не ожидала.
Жидкость прогорела, и кубок снова стал таким, как был – золотистым, прохладным, ничем не примечательным. Каких тьма. Настоящий кубок Хаффлпаф, один из четырёх кубков, изготовленных в честь самого первого выпуска из Хогвартса. По его примеру на протяжении веков создавались сувенирные кубки. Чистое золото. Крестраж. Непонятно, почему. У Беллатрисы, которая в Омуте Памяти точно так же стояла на лесенке, вглядываясь в кубок, лицо было и вполовину не столь изумлённое, как сейчас у Гермионы. Гарри нашёл крестраж… ещё один. Здорово! Надо сматываться.
Гермиона лихорадочно запихала чашу на дно сумки, задвинула ёмкостью с Костеростом выжженное на полке пятно и прыгнула на пол прямо с верхней ступени лесенки. Едва успела распрямиться, из кабинета вышёл директор. Жизнь: полоса белая – полоса беспросветно чёрная.
- Crucio, - бросил Снейп.
- Protego, - дежурно ответила Гермиона.
Профессор окинул её недоверчивым взглядом.
- Вы уже здесь, мисс Грэйнджер? Не терпится приступить к отработке?
Значит, вернулся. Но был ли он в спальне, успел ли увидеть, что нет Омута? Вообще-то, он всё ещё в пальто, значит только что вошёл. Окклюменция!
- Извините, сэр, я помню, что до отработки ещё почти час, я уже ухожу. Просто я забыла в столе тетрадь по трансфигурации, а мне надо готовиться к завтрашнему уроку, - выдала заранее придуманную отговорку. Соответствующая тетрадка была припасена в сумке. Чем проще, тем лучше. Хотя любой учитель знает – в девяноста девяти процентах случаев история про забытую тетрадь - враньё. На уроках Снейпа, так в ста процентах. Но он же не докажет!
Профессор и не думал ничего доказывать. Казалось, что причина её появления его вообще не заинтересовала.
- Очень удачно, что вы пришли пораньше, - сказал он, как бы продолжая свою предыдущую фразу. – Самое время собирать шишки сонливых елей, а это лучше делать при дневном свете.
- Я должна сходить в Запретный лес? – с надеждой спросила Гермиона.
- Вместе со мной, мисс Грэйнджер, - тут в его взгляде промелькнуло что-то, заставившее Гермиону поёжиться. – Заодно потренируетесь в вызывании Адского Пламени, вы, кажется, давно хотели попробовать. Не в помещении же это делать!
Адское Пламя – это хорошо. И шишки хорошо – далеко от спальни. А ещё лучше было бы ускользнуть с крестражем в Выручай-комнату…
- Хорошо, сэр. Я только сбегаю в башню, заберу куртку…
- Трансфигурируйте мантию, и не будем терять времени. Если быстро управимся, я освобожу вас на час раньше, успеете выучить трансфигурацию.
Он что, принципиально не хочет никуда её отпускать? Тогда борьба бесполезна. Гермиона послушно взмахнула палочкой, превратила школьную мантию в удобную куртку. Удобную в первую очередь на тот случай, если придётся убегать.
- Готовы? Тогда пойдёмте.
Гермиона уныло отбила невербальную Impedimenta и потащилась за профессором.
Точно что-то нечисто. Интересно, очень он дорожил Омутом? Или просто так у себя хранил, как антураж, присущий директору? Хотя, в любом случае, неприятно, когда у тебя что-то воруют. Но не может же он сердиться из-за Омута больше, чем из-за палочки! У профессора Дамблдора этот Омут месяцами пылился – не самая необходимая вещь в хозяйстве. И вообще, ещё доказать надо, что она причастна к похищению. Мало ли… Гермиона и сама не верила в эти слабые аргументы, поэтому очень злилась на себя за то, что прокопалась дольше нужного и попалась. Да ещё с крестражем в школьной сумке. Одна надежда, что директор всё-таки не успел заметить, что его в очередной раз обокрали.
До выхода из замка добрались в молчании. Приблизившись к дверям, Снейп бросил недавно установленной горгулье «Со мной!», и сомнительное украшение перестало плотоядно тянуться к гермиониной палочке. Ещё одно идиотское нововведение из министерских директив – грязнокровки не имели права выносить волшебные палочки за пределы замка. Непослушных горгулья обращала в камень. С перспективой внеплановых недельных каникул в больничном крыле. Гермиона обошла уродливую статую по широкой дуге и поспешила за директором. До леса тоже шли молча, и это тягостное молчание настораживало всё больше.
Не то чтобы профессор Снейп был приятным и словоохотливым собеседником, но, как правило, он не тратил времени попусту – что-нибудь объяснял или за что-нибудь отчитывал – на три часа хватало. Может, переутомился на работе? Лорд, директорство, зелья… а тут ещё пропал очередной декан Слизерина. Так же неожиданно и бесследно, как предыдущий. То ли отбыл по секретному заданию Волдеморта, то ли пал в бою с мракоборцами. Тайна, покрытая мраком. Снейп просто вышел преподавать Тёмные искусства с тем же невозмутимым видом, с каким возвратился к зельям. Правда, без особой радости – похоже, за прошлый год любимый предмет успел ему надоесть. Зато (и, видимо, впервые в его многолетней практике) появление профессора было встречено шквалом аплодисментов и подбрасыванием палочек, причём Слизерин и Гриффиндор проявили редкую солидарность. Даже Гарри Поттер кричал «Ура!», хотя потом клялся, что ни в одном кошмаре ему не снилось такое мрачное положение дел, чтобы приходить в восторг от преподавания ЗОТИ Снейпом. Впрочем, природная скромность не дала профессору зазнаться. Дождавшись, пока стихнут овации, он мерзко ухмыльнулся и вымолвил только: «Прóклятая должность – понимаю. Но я попытаюсь выжить, как бы вы ни старались». Домашние задания снова полезли за рамки разумного, баллы Гриффиндора держались на абсолютном нуле, но это больше никого не расстраивало. А уж как повеселели слизеринцы! Нового декана им пока не подобрали, и любимый профессор в перерывах между работой и работой разгребал совершенно запущенные Кэрроу дела факультета. Драки с Гриффиндором пошли на убыль, слизеринцы перестали мёрзнуть по ночам и, соответственно, беситься с недосыпу. Драко не появлялся, старостой назначили Забини, жизнь устаканилась в некотором шатком равновесии. У всех, кроме самого директора. Теперь он засыпал над котлами не хуже Гермионы, установившей себе за правило не уходить с отработки, на сдав с рук на руки приготовленный Костерост и какао. И как он теперь без неё? Гермиона одёрнула себя – уж как-нибудь справится, бедняжка. О себе бы, дура, подумала.
Вошли в лес. Снейп наколдовал для себя и для ученицы сумки с широкими матерчатыми ремнями, после чего начался поиск сонливых елей. Всё правильно – делать-то больше нечего. Подождут – и Лорд, и его крестраж. Гермиона покорно побрела по недавно выпавшему снегу в сторону хвойной рощицы, весело выделявшейся среди сбросившего листву леса.
- Красивое место, правда? – сказал профессор, остановившись под первой же ёлкой.
Гермиона растерялась – Снейп и чувство прекрасного? Точно переутомился.
- Д-да, профессор, - пробормотала она, ощущая себя, как перед приближением конца света, - ёлочки такие… пушистые. Прямо рождественские.
- Вам было бы приятно здесь умереть, мисс Грэйнджер? Приятней, чем в подземелье? – спросил он с живым интересом.
А нет, всё в порядке, директор был в своём уме, не стоило беспокоиться. Но у Гермионы ноги вросли в снег. И дыхание оборвалось, будто в рот засунули кляп. Это что, её вели вроде как на расстрел? Девушка пару раз судорожно вздохнула, на глазах закипели слёзы.
- Н-нет, сэр, - выговорила она чужим голосом. – Я вообще не планировала умирать сегодня.
Надо было хоть крестраж куда-нибудь перепрятать по дороге… мамочка…
- Тогда, конечно, вы скажете мне, где находится Омут Памяти?
Неожиданный вопрос. Окклюменция!
- Н-нет. К-какой Омут? – спокойно, он просто пугает, хочет добиться правды. Значит, заметил всё-таки! И когда успел?
- Омут Памяти, мисс Грэйнджер, - терпеливо пояснил профессор. - Такая большая чаша, которую вы с приятелями у меня украли. Подозреваю, что с приятелями – в одиночку не унесли бы.
- Э… это не я. Сэр.
Не надо было соваться в лабораторию за зельем, мальчишки правильно отговаривали. Безмозглая выскочка! Гермиона зажмурилась, стараясь не смотреть в глаза учителя. Только не Legillimens! Но оставалось ещё много всего – классический Crucio, злосчастная Sectumsempra, Avada Kedavra под занавес. В третий раз она Непростительного заклятья не избежит. Но вместо всего выше перечисленного окаменевшая Гермиона ощутила, как её ухватили за плечи, протащили пару метров по снегу и прижали к ёлке. Неужели решил побить без магии? Или привязать к дереву и оставить на растерзание диким зверям? Любопытство, как водится, пересилило в гриффиндорке страх. Ударившись спиной о дерево, она удивлённо распахнула глаза, и тут же пожалела об этом. Немедленно началась магия.
- Legillimens! – редкий случай, когда он произнёс заклинание вслух. Атаковал безжалостно, Гермиона завизжала и осела на снег. Если б не окклюменция, он увидел бы всё до момента зачатия, но защита спружинила, и голову едва не разнесло на куски.
Не скажу, не скажу! Может, стукнуться головой о ёлку, потерять сознание? Но нужной для размаха координации не было. Кроме этого, потеря сознания грозила потерей окклюменции. А такого нельзя было допустить. Тёмный маг продолжал держать её на невидимой леске, протянувшейся от его волшебной палочки прямо к голове ученицы. Запытает, сведёт с ума… она знала, что воздействие на сознание крайне опасно, можно наслать такие видения, что потом всю жизнь будешь завидовать О’Лири. Может, Стивен так и помешался? Гермиона и рада была не смотреть в равнодушное лицо Пожирателя, но заклятие не отпускало. Отстань от меня, урод! Девушка изо всех сил старалась отпихнуть его с границ своего сознания, в какой-то момент это почти удалось сделать – профессор оступился, произвёл лишний взмах палочкой, разбивая её защиту. И тут же боль усилилась вдвое. Чтоб ты сдох… Гермиона продолжала сидеть под ёлкой, глядя уже не на профессора, а на снег, который она перемешала с землёй, пока корчилась от боли. Всё ещё страшно было отнять руки от головы, хотя это ничем не помогало. Но огненное кольцо перестало разрывать изнутри мозг. Опало и отступило. Что, он узнал, что хотел? Нет, не должен был… не мог узнать… но поднять глаза Гермиона очень боялась.
- Ублюдок…
- Вы что-то сказали, мисс Грэйнджер?
Так, спокойно, не забывать, что она в ответственности не только за свою грязнокровную жизнь, но и за крестраж. Раз, два, три… Гермиона осторожно поднялась, держась за ёлку, хмуро взглянула на учителя – в конце концов, если он захочет, то всё равно заставит на себя смотреть. Неприятное, надо признаться, зрелище.
- Ваша защита чересчур предсказуема, - резко произнёс профессор. – И сугубо оборонительна. Если не научитесь нападать в ответ, то не сможете долго продержаться.
А! Так это был образовательный процесс. Тема урока – Омут Памяти. Ублюдок! Четыре, пять, шесть…
Гермиона уже немного пришла в себя, но продолжала держать волшебную палочку наготове. Мало ли…
Лицо директора исказила судорога.
- Вижу, что без Омута Памяти вам не жить, - не удержался он. – Имейте в виду, я нисколько не сомневаюсь, что мою дверь взломали именно вы. Вернёте Омут до завтра – не позже. Он мне нужен.
Семь, восемь, девять…
Да наплевать, что тебе нужно! Бесись, сколько влезет! Он просто не смог. Не смог пробить её барьер. Вот что значит – многодневные тренировки! Ничего не узнал и разозлился ещё больше. Защита у неё предсказуемая! Слишком оборонительная! Как же! Кроме тебя, разве что Лорд ещё попытается. Но Лорд это особый случай. Между прочим, и сыворотку свободной воли она теперь каждый день принимает. Десять…
- Сэр, если тренировка закончена, я могу идти собирать шишки? А то стемнеет… - сказала Гермиона, отряхнув джинсы от грязи.
Не отводя от неё жуткого взгляда, словно ещё продолжая сеанс легилименции, профессор процедил сквозь зубы:
- Идите.
- Спасибо.
Что хорошо в таких заклинаниях – перестало действовать, полегчало. Надо радоваться, что хоть не Avada Kedavra – после неё легче не становится. Только бы дожить до конца отработки, и всё – в Орден Феникса. Нет, ещё надо попробовать разобраться с крестражем… когда ещё они найдут новый способ его уничтожить? Сок дерева Смерти, зуб вампира… где это всё найдёшь в наши времена? Выждав полчаса, в течение которых она добросовестно набивала сумку сонными шишками, Гермиона осторожно обратилась к учителю.
- Простите, сэр… вы говорили, что мне ещё можно будет поучиться Адскому Пламени…
Профессор, сумка которого уже успела заполниться больше, чем наполовину, оглянулся на неё с нескрываемым раздражением.
- Вам мало окклюменции, мисс Грэйнджер?
- Нет! – быстро сказала Гемриона. – Но окклюменцию можно изучать и в зáмке. Пожалуйста, сэр. Вы же обещали.
Профессора её молящий взор не разжалобил.
- Ваше рвение к учёбе всегда тяготело к патологии, - огрызнулся он, смерив ученицу неприязненным взглядом. – Тренируйтесь – кто вам мешает!
- А вы не подстрахуете меня? Сэр, – с опаской сказала Гермиона.
- Если вызовете хоть тонкую струйку пламени, я успею подбежать, - отмахнулся Снейп, – упражняйтесь вон на тех ёлках.
Отлично. Он хочет, чтобы она сгорела. Якобы сама. Мстит за прошлые поджоги. Ладно, пошла упражняться на ёлках. Без особой надежды на успех Гермиона послушно перебралась через овраг поближе к указанным деревьям. Обе сумки – и школьную, и с шишками поволокла с собой, повесив вперекрёст. Пусть профессор думает, что хочет – хуже не будет. Надо же, как приложил за свой дурацкий Омут! Мерзавец!
Ёлки оказались даже не ёлками, а буреломом – вспыхнут сразу, если их поджечь. Но Гермионе ещё ни разу не удавалось вызвать Адское Пламя. Если только сегодня каким-то чудом выскочит хоть маленький демон. В конце концов, она здорово разозлилась на директора, и правда была готова его убить. Вот убила бы, и не пожалела бы. Ублюдок поганый, предатель! Дамблдора убил, а ещё учит… нет, опять ничего. Ведь последняя тренировка! Как обидно-то! Решение проблемы с крестражем было совсем рядом, но добыть его было нельзя. Наказание какое-то! И как они умудряются высекать этот огонь? Гермиона замерла. Так. Она добывать Адское Пламя не умеет – ну нет, так нет. Не дано, значит. Но кое-кто умеет точно. Правда, упорно не хочет это продемонстрировать. Что ж, отступать некуда. Всё равно уже Грэйнджер решила бросать школу, в сравнении с этим все остальные жертвы ничто. Девушка зашла за ёлку, мгновенно задрожавшими руками медленно расстегнула школьную сумку и трансфигурировала кубок в шишку чуть большего размера, чем остальные. Переложила шишку в другую сумку – к почти таким же. Была не была…
- Профессор! – девушка полезла обратно через овраг, отыскала хмурого Снейпа, собиравшегося уменьшить в размере свою добычу, чтобы убрать в карман. Помешала произнести заклинание – всё одно к одному! Но Гермиона вознамерилась идти до конца.
- Профессор, у меня не получается…
- Абсолютно. Мне отсюда видно.
- Профессор, пожалуйста… не могли бы вы всё-таки показать мне, как надо? Ну хоть разочек! Что может случиться в лесу?
Гермиона не была уверена, что ей удалась роль вечно канючащего и лебезящего Малфоя, да и директор глядел на неё недоверчиво.
- Мисс Грэйнджер, не доводите меня сегодня. Я в плохом настроении.
А бывает другое? Или это считается высшей степенью благодушия?
- Но сэр… я уже столько тренируюсь, и даже не представляю, что должно выйти. Ну почему вы не хотите показать? Вы же сильный волшебник – вам ничего не стóит!
Думала, что сквозь землю провалится от неловкости. Но главное, что подействовало. В каком-то смысле. Профессора передёрнуло.
- Что с вами сегодня, мисс Грэйнджер? – спросил он участливо. - Судя по всему, ваш мозг всё-таки пострадал от легилименции.
Но хотя бы пошёл за ней.
- Сэр, но вы же сами сказали, что оборонительная защита у меня получилась! – вообще-то, он не совсем так сказал, но не важно, главное не молчать, чтоб не успел передумать. – А тут… не понимаю, в чём дело. Может, я не вовремя произношу заклинание. Или фигуру не докручиваю… если бы вы помогли мне…
- Как-то ненатурально у вас получается, - поморщился Снейп, – больше страсти. И тембр повыше – будет то, что нужно. Я даже соглашусь принять вас в Слизерин. Хотелось бы знать, для чего вам вдруг так понадобилось Адское Пламя?
Легилименс? Нет? Просто так спросил?
- Терпеть не могу, когда что-то не получается, - высказала долю правды Гермиона.
- Я тоже.
- Простите, профессор?
- Ничего. Какая ёлка вам меньше нравится?
- Вон та, наверное! Ой! Нет-нет, погодите! Это же для борьбы с инферналами! Подождите минуточку…
Спокойно. Очень спокойно.
Гермиона вынула самую большую шишку из матерчатой сумки, положила её под ёлку, махнула палочкой. Если получался хомяк, почему бы инферналу не получиться? Правда, перепад по массе большой, но это дело техники. Да нет, вполне приличный инфернал вышел – точь-в-точь, как тот, что гонялся за ней на первом занятии по Тёмным искусствам. Ну в тот день, профессор, когда мы с вами… а инфернал и не должен быть красивым – он же просто полуразложившийся труп!
- Ну и фантазия у вас, - содрогнулся Пожиратель.
Поджигай уже!
Неужели получится?
Они отошли шагов на тридцать, профессор взмахнул палочкой. Недоброе предчувствие шелохнулось в душе Гермионы, но выбирать не приходилось. Раз крестраж, то надо уничтожить. Любым подручным способом.
Из директорской палочки (если совсем точно, то из палочки предыдущего директора), клубясь, хлынул огонь – плотный, как вода, и почти белый, мгновенно растопивший снег и оплавивший землю под ним. Огонь принял образ волны и стремительно покатился на инфернала. Гермиона замерла в восхищении. Это вам не Incendio. Как ни крути, он и правда сильный волшебник! К седьмому курсу магия перестаёт поражать, но тем ценнее редкие моменты, когда действительно понимаешь, что такое чудо. Проклятье! Ну почему, почему он на стороне Волдеморта! Убила бы… огонь неожиданно подумал о том же. Докатившись точно до инфернала и, разумеется, испепелив его в мгновение ока, Пламя вдруг завыло нечеловеческим голосом, почернело и взметнулось выше деревьев, формируя обратную волну. Оба – и учитель, и ученица - шарахнулись назад и завопили «Protego!». Вербально. Но лично у Гермионы не было уверенности, что это поможет. Поэтому следующим её магическим действием было вскрикнуть «Мама!», зажмуриться и вцепиться в руку профессора. «Тут мы и умрём…», - вспыхнула логичная мысль. Бежать не имело смысла – волна накатилась почти мгновенно. Причём сила удара была запредельная, защита прогнулась, и их отбросило назад собственными щитовыми чарами. Потом двойную преграду всё-таки прорвало, и последнее, что увидела скатившаяся в овраг Гермиона – проносящийся над ней стремительный чёрный пожар.
Потом она потеряла сознание. Потом очнулась и, ещё не открывая глаз, подумала – всё-таки они сгорели – и крестраж, и профессор. Чувства были смутные, но окончательно идентифицировать их она не успела. Появилось уже знакомое ощущение – её потащили с закрытыми глазами куда-то в сторону и прислонили к ёлке.
- Ну же, Грэйнджер, живы вы или нет? – сначала с лица стёрли снег, потом хлопнули по щекам. – Ennervate!
Профессор. Что ж вы, то пытаете, то спасаете? Вы уж определитесь…
Гермиона неловко кивнула – жива. И тут же начала тупо улыбаться. Открыла глаза и поняла, что радоваться особо нечему. Профессор стоял возле неё на коленях, злобный и насупленный. Земля вокруг выгорела так, что вовек ничего не вырастет – ни ёлок, ни шишек. Немного снега осталось только тут, на дне оврага.
- А где… - Гермиона прокашлялась (снег был и во рту), потом докончила охрипшим голосом: – Где Адское Пламя?
У неё ещё не прошёл страх, что коварная волна вот-вот выскочит откуда-нибудь из лесу.
- Я его поймал. Поднимайтесь, если ничего себе не сломали…
Вид у профессора был… неужели растерянный и испуганный? Ну да, его ведь тоже забросило в овраг… хоть бы руку дал. Дал всё-таки. Гермиона с трудом встала.
- Вы что, опять разбили голову? – разозлился учитель.
Она ничего не чувствовала. И уж точно не понимала, в чём с его точки зрения виновата. Профессор снова прислонил её к ёлке, нагнул к себе голову ученицы, вытряхнул из волос сухие иголки. Руки как клещи. Нет, чтоб поласковей.
- А… почему так ударило, сэр? Так и должно быть? – не удержалась Гермиона.
Интересно, он даже теперь будет издеваться? Хотя, что особенного – их едва не прикончило Адское Пламя. Подумаешь – дело!
- Нет, не должно быть. Я не знаю, что случилось. Стойте и не дёргайтесь, - Снейп вынул волшебную палочку, провёл ею над головой девушки, останавливая кровь. Мысли не прояснились, но предметы перестали расплываться перед глазами.
- У вас очень… сильные демоны, профессор, - прошептала она.
- Это не мои.
Ясно, дело в крестраже.
- А чьи? – на всякий случай уточнила Гермиона.
- Сказано вам – не знаю. Но буду думать, - очень серьёзно проговорил Снейп, - я вас предупреждал, что не люблю это заклятие!
Примем за извинение. Что-то вы сегодня в ударе, профессор. Хотя она, между прочим, сильнее ударилась. И поделом. По-хорошему, это ей надо извиняться, но ведь не объяснишь... опять чуть не подожгла профессора Снейпа. Подсунула крестраж, безответственная идиотка. Просто счастье, что всё обошлось! И двойное счастье, что она не попробовала проделать это сама. В туалете Хогвартса. Способ уничтожения крестражей Адским Пламенем оказался не самым безопасным – клык василиска ей понравился куда больше. Но как уж вышло. А вышло, вроде, неплохо – двухметровая воронка на месте, где стоял инфернал, говорила сама за себя. Хорошо, что уничтожение крестражей – очень редкое колдовство. Похоже, директор и впрямь не понял, что сделал.
- Простите, сэр! - всё-таки не выдержала Гермиона. - Мне не надо было настаивать. Вы действительно предупреждали, что Адское Пламя тяжело вам даётся.
Директор глянул на неё волком. Что опять не так?
- Не до такой степени, мисс Грэйнджер, - процедил он, - не остроумничайте. И помалкивайте о том, что видели.
Ладно, поняла.
- Вас левитировать или дойдёте сами? – осведомился Снейп как ни в чём не бывало, когда они выкарабкались из грязного оврага.
Вот ещё! Левитировать!
- Я дойду, - тихо сказала Гермиона, но пришлось всё равно опереться на руку директора. Нет, насчёт как ни в чём не бывало – это она зря. Профессор потащил её вполне уверенно, но его рука мелко дрожала. Правда, что ли, испугался? Ну да, он же ещё ловил эту штуку… Гермиона тоже вздрогнула и вдруг разревелась совершенно неожиданно для себя. Идти куда-либо сразу расхотелось, захотелось сесть под ёлку и плакать. А лучше уткнуться лицом в перемазанное чёрное пальто и завыть.
- Что опять? Выпейте.
Гермиона взяла непослушными пальцами пузырёк, подчинилась, не уточняя, что в нём. Наверное, сыворотка правды – самое подходящее время.
- Успокоительные капли. Из таких же шишек, - не дожидаясь вопроса, пояснил профессор.
- Ой, я кажется, сумку потеряла… с шишками.
- Очень жаль, завтра пойдём снова… в другую рощу.
Завтра вряд ли, завтра она уже будет в Ордене. Если доживёт…
- Я… испугалась… оно так вспыхнуло… я думала, мы сгорим!
Капли горячей волной скатились по пищеводу, жар прошёл до кончиков пальцев. Слёзы высохли.
- Всё?
- К-кажется, да.
Хорошие капли, он что их, всегда с собой носит? Неужели часто нервничает? И что он в них подмешивает, кроме молотых орешков?
Гермиона отёрла глаза, поморгала. Широкая выжженная просека тянулась от оврага почти до края леса. М-да…
- Пойдёмте, нечего тут стоять, - профессор потянул её в сторону, в обход удобно выплавленного в снегу плато. – Там сильный темномагический фон, я ограничил чарами. Потом разберусь, - пояснил он для полноты понимания.
Да ладно, не дрожите так – всё прошло. Может, вам тоже капельки принять? Гермиона глупо хихикнула. Профессор посмотрел на неё со вздохом, и они побрели в Хогвартс. Гермиона не очень запомнила этот путь – то ли из-за редкого лекарства, то ли из-за травмы головы. Но ей показалось, что дорога обратно получилась в два раза длиннее. Опять ни о чём не разговаривали. Снейп хмуро молчал, очевидно, обдумывал странное поведение Пламени. Ещё додумается, чего доброго! Гермиона, упрямо отказываясь левитироваться, мужественно цеплялась за Метку поверх жёсткого рукава. Мысль в голове теплилась только одна – крестраж уничтожен. Мальчишки будут в восторге. Опять хотелось по-глупому улыбаться.
Общим молчаливым решением постановили не посвящать мадам Помфри в подробности образовательной прогулки по лесу. Травму головы долечивали в подземелье бадьяном. Ничего – вылечили. К концу отработки Гермиона чувствовала себя почти здоровой. Правда, и действие успокоительных капель выветрилось, поэтому вернулся страх, что по свежим следам ей ещё раз припомнят Омут Памяти, но не припомнили. Профессор смотрел мрачно и странно, но про Омут молчал. Может, обойдётся? Только бы доползти до Выручай-комнаты! Но директор её пока что не отпускал, а отпрашиваться Гермиона боялась – как бы снова не разозлить. Он сел разбирать шишки, она занялась уроками. Какие уроки – с больной головой? И вообще, она же решила бросить школу! Припомнилось ещё одно дело… не то чтобы важное, но уж очень Гарри просил. Вряд ли ей с этим лучше помогут в Ордене.
- Сэр, извините, вы ведь разбираетесь в рунах?
- Я во всём разбираюсь. Но переводить для вас домашнюю работу не стану.
- Я не про домашнюю работу, сэр. Мне нужно узнать, что означают несколько символов. Не по программе… просто их можно понимать по-разному.
- На то они и руны, надо смотреть по контексту. Хорошо, пойдёмте.
Куда пойдёмте?
Снейп отправился в кабинет, Гермиона нерешительно остановилась на пороге – выдрессировал. Но дверь перед её носом не захлопнулась. Неужели впускают? За что вдруг такая честь?
- Что за руны? – профессор быстро пробежал пальцами по корешкам словарей в книжном шкафу, отыскивая нужный.
- Скифские, сэр.
Усмехнулся, отошёл от шкафа.
- Давайте.
Что, знаешь наизусть все скифские руны? Ну-ну…
Гермиона вынужденно сделала шаг в запретное пространство кабинета. Собственно, там ничего не изменилось со дня её первой разрушительной отработки, не считая обосновавшейся на шкафу Распределяющей шляпы. Всё тот же холодный полумрак, бульканье какой-то гадости за чёрной ширмой позади письменного стола. Мрачного вида книжки по шкафам. Иные не только выглядят мрачно, но ещё и пришибленно порыкивают. Неужели человеку может нравиться обитать здесь? Исконно директорский кабинет нравился Гермионе куда больше. При профессоре Дамблдоре там всё переливалось от цветных солнечных зайчиков из витражных стёкол, там было полно диковинных магических штук вроде маховика времени, там обитал настоящий феникс. А тут – один Омут Памяти, и тот украли. Унылое, неуютное помещение, даже окон нет. Совершенно не умеет человек быть директором.
- Вот, сэр, - Гермиона протянула профессору листок, на котором были выписаны непонятные руны. – Я могла не совсем точно изобразить их, но я старалась…
Сама уже пожалела, что попросила. Хотелось поскорее уйти из подземелья, из этой маленькой, затхлой комнаты.
Профессор забрал вырванный из блокнота листок, направился к столу, изучая выписанные Гермионой руны. Остановился, обернулся, переменившись в лице. Кровь от кожи, тьма к глазам. Гермиона вздрогнула – что опять не так? Что такого могло быть в этих рунах?
- Вы что, сумасшедшая? – тихо спросил профессор. – Я же убью вас.
Что, опять? Правда, на этот раз он даже не поднял палочку, и угрозы в голосе не было – просто констатировал, и даже с долей сожаления – за такое убивают. За семь несчастных рун? Но уточнять Гермиона не посмела, просто попятилась к двери. Уже было ясно, что легилименция в зимнем лесу и впрямь не более чем тренировка. Рабочий момент. Да и Адское Пламя, развёрнутое крестражем Тёмного Лорда… ничего особенного – просто зрелищное заклинание. Разумеется, девушка не успела выскочить из кабинета – дверь захлопнулась. Профессор подлетел к Гермионе одним стремительным прыжком. Снова Legillimens? Нет, снова она не выдержит… вот, точно такое лицо у него было в Омуте Памяти, когда Рон не дал ей дослушать разговор с Люциусом Малфоем. Конец. Она опять нажила себе большие проблемы. И почему она просто не ушла?
- Что это за руны?! Откуда они у вас?! – просто на грани истерики, даже за гранью.
Да с чего он опять взбеленился? Гермиона туго соображала после удара головой. Что отвечать? Если ничего, то он станет ещё подозрительней. Если сказать, что из книжки, спросит, из какой…
- Это из письма, сэр. Из личного, я не обязана отве…
- Вот что! – он как-то нехорошо обрадовался, отступил на шаг. – Какого письма? Кому?
- М-мне, сэр, - в отчаянье прошептала Гермиона.
Профессор вскрикнул. Сперва нечленораздельно, потом человеческим языком.
- Вам?! Маленькая вы… - он не докончил, переспросил на тон тише: - Значит, вам?
- Д-да…
Что там такого, в семи злосчастных рунах, да ещё и выдернутых из текста?!
- Вот как… - теперь Снейп заговорил очень-очень тихо, но видно было, что его просто трясёт от злости, – тогда пойдёмте.
- К-куда?
- К столу. Здесь темно читать.
- Сэр, может быть, я лучше…
- Сядьте. За стол.
Гермиона пододвинула стул и села, недоумевая всё больше. Манера общения у профессора Снейпа всегда была нестандартная, но чтобы до такой степени, и без всякой видимой причины… может, сказывается служба у Волдеморта – нервы сдают? Вот и успокоительное всё время носит с собой… профессор опустился в кресло напротив, положил перед собой листок с рунами. В лице ни кровинки, глаза, словно бездонные провалы – ни малейшего проблеска света. Голос совершенно спокойный, и тем хуже.
- Я попробую передать вам смысл, хотя это довольно сложно, учитывая то, что вы не даёте мне полный текст. Сделаем так, вы будете сами следить по письму и поправите меня в случае ошибки.
Ладно, ладно… только не кричи снова. Гермиона дёрнулась, уронила сумку, поспешно подняла, вынула блокнот с переводом.
- Я готова, профессор. Извините, что отнимаю у вас…
- Вот и не отнимайте. Начали, - он глянул на бумажку перед собой. – «Дорогая Лили…». Лили это, как я понимаю, ваше второе имя…
- Нет, сэр. Но иногда меня так называют, - проклиная всё и вся, отозвалась Гермиона. – После одного урока у мадам Спраут…
- Неважно. Главное, что тут вам всё понятно. Дальше… «Пожалуйста, давай поговорим ещё раз. Или пришли ответ с филином…». Зачёркиваем ещё одну непонятную руну, - он аккуратно сделал пометку пером на листке Гермионы. - Понимаю, почему у вас возникло затруднение, мисс Грэйнджер, но тут речь именно о филине – не о сове. Продолжаем: «…если не хочешь видеть меня…», - Снейп на секунду прикрыл глаза, сердце бедной Гермионы совершило за это время головокружительный кульбит.
Дальше профессор говорил, уже не останавливаясь, постепенно вычёркивая руну за руной, то и дело бросая на Гермиону убийственно тяжёлые взгляды.
- «Прошу тебя, прости меня и не гони больше, не уничтожай всё одним росчерком пера. Это меня убивает. Знаю, что и ты не можешь не переживать из-за нашей ссоры. Ну хорошо, из-за того, как я обидел тебя. Я правда сожалею. Прости. Обещаю, что больше никогда не скажу такое – ни тебе, ни кому-либо ещё. Ну прости, пожалуйста! Человек ведь имеет право на второй шанс!»
Гермиона выронила блокнот на колени. Ох, только не это! Что ты наделал, Гарри! Вернее, что она сама наделала!
Гермиона не смела даже пошевелиться, не то что поднять глаза на профессора. Но от этого было только хуже. Поскольку он говорил наизусть, создавалось полное ощущение обращения не к давно умершей Лили Эванс, а к ней, к Гермионе. Ужас! Девушка не могла себе простить, что выдумала такую наглую, нелепую ложь, будто письмо назначалось ей! Но кто бы догадался? По щекам покатились слёзы, но для того, чтоб их вытереть, надо было поднять руку, а Гермиона не могла пошевелиться.
- Профессор, не надо, перестаньте, прошу вас! – попросила она вполголоса.
Снейп посмотрел на неё с удивлением.
- Что вы! Осталось самое интересное! «Если ты простишь меня, клянусь, я разорву всякую связь с Лордом, чего бы мне это ни стоило», - матово-чёрные глаза без границ между зрачками и радужками окатили Гермиону волной Адского Пламени.
«Ресницы у него длинные, от этого такой эффект», - машинально подумала девушка.
Профессор вздрогнул, едва слышно, упрямо, но с видимым усилием договорил фразу:
- «Потому что только для тебя я могу сделать всё, что угодно, потому что я не умею жить без тебя, потому что я люблю тебя. Я сам только сейчас это понял», - он вычеркнул седьмую руну, пояснил с издевательской обстоятельностью: - Последний символ обозначает сильную привязанность… любовь – не совсем точное слово, у неё довольно много обозначений, а это не самое распространённое. Я бы сказал, что речь идёт о чувстве, близком к одержимости. О почти физиологической зависимости от другого человека. Не всегда приятной, но трудноискоренимой. Поглощающей все прочие жизненные краски и радости. Создающей ощущение неповторимого счастья, один миг которого стоит всего прочего. Такой странный род чувства, который может одновременно питать Адское Пламя и перерождать патронуса. У вас ещё остались вопросы, мисс Грэйнджер?
А какие ещё вопросы? Всё. Сейчас он вспомнит, что крестраж был в одном доме с письмом, а значит, тоже похищен. А потом поймёт, что случилось час назад в Запретном лесу. Катастрофа! Она выдала Гарри, теперь Волдеморт будет знать, что они ищут крестражи. Захотелось умереть. Как она могла настолько ослабить бдительность, какая муха её укусила, что после всех его мерзостей, после недавней легилименции она сунулась к Снейпу за помощью?! Великий Мерлин, но как можно было предугадать такое совпадение?! Ведь Хаффлпаф! Ох, идиотка – это же был крестраж! Полукровка. Пожиратель. Учился на одном курсе с родителями Гарри. Да, Гарри говорил, что на одном…
- Сэр, но почему вы… почему это письмо не было отправлено? - Гермиона не узнала своего голоса и не поверила, что заговорила на эту неожиданную тему. Она ведь знала, что это не её дело. Но только бы отдалить переход к крестражу.
Профессор Снейп оскалился самым коварным образом.
- Странный вопрос – ведь это ваше письмо! Я так понял, что раз вы его получили, то его вам каким-то образом передали. Впрочем, я догадываюсь, каким… - прибавил он, не скрывая злости, - если б вы только знали, до чего мне это надоело!
- Простите, сэр… клянусь, я не могла подумать… - пробормотала Гермиона.
- Что именно?! – он так резко вскочил с места, что девушка вздрогнула.
- Что… что это вы, - она заставила себя поднять голову.
- Единственное разумное объяснение, хотя и маловероятное, - скривился Снейп. - Но насчёт всех прочих обстоятельств вы, как я понимаю, были осведомлены? Так какая разница – я или кто-то другой? Лучше уж я. Я привык, что ваша компания вечно что-нибудь у меня ворует. Это фамильная черта Поттеров – рыться в моём грязном белье.
Гермиона вспыхнула.
- Сэр, Гарри тут ни при чём! Я сама…
Профессор поморщился, как от фальшивой ноты.
- - До чего всё это жалко, мисс Грэйнджер! Это, надо понимать, приступ неосознанной гриффиндорской самоотверженности? Избавьте меня от него, будьте любезны – у меня от этого скулы сводит. Как и от вашего бесконечного вранья. Я уже приглашал вас в Слизерин? Можем спросить для верности Распределяющую шляпу, - он кивнул в сторону шкафа, на котором бесславно пылился упомянутый артефакт.
Воздух вокруг артефакта аж искрился от мощных охранительных чар, но сама Шляпа выглядела уныло и в ответ лишь обиженно засопела – всё ещё дулась на нового директора за то, что её не пригласили на пир в честь первокурсников.
- Мне уже поздно менять факультет, сэр, - едва слышно отозвалась покрасневшая Гермиона.
- Тогда перестаньте изворачиваться – это бессмысленно! - Снейп начал прохаживаться позади её стула, ледяная ярость капала с каждого слова. - Вы определено солгали, сказав, что не знаете, где Поттер. Вы, разумеется, видитесь с ним, и достаточно часто для того, чтобы он просил вас о такой ерунде, как руны. Как ни странно, я потому и использовал их в письме, что Поттер никогда не разбирал рун.
Что? Чтобы Гарри через двадцать лет… а, он имеет в виду Джеймса Поттера, просто не разграничивает их! От шипения профессора и выливавшегося на неё гнева у Гермионы снова заломило виски. До чего же ужасная ситуация, правда. Даже трудно винить директора за несдержанность. Всё выглядит очень нелицеприятно, а ведь хотели как лучше.
- Разумеется, письмо Поттер тоже воровал сам. Он что, не говорил вам про заклятия, подвешенные на кровь? – профессор резко оперся на спинку стула, склонился к самому уху замершей Гермионы. - Поттер умер бы на пороге моего дома, не будь он сыном Лили Эванс… - Гермиона мысленно отметила, что ненавистная фамилия досталась только Гарри.
- И сейчас я очень жалею, что не снял это символичное исключение. Только то будущее, которое уготовано вашему приятелю, несколько примиряет меня с этой оплошностью…
Слова прозвучали зловеще, и Гермиона в ужасе обернулась, но профессор уже отошёл от неё вглубь кабинета и остановился там, прислонившись к книжному шкафу.
- Я одного не понимаю – что вы рассчитывали найти в моём доме? – спросил он из полумрака, задумчиво скрестив руки на груди. - Думаете, что маггловская халупа – подходящее место для хранения чего-то действительного ценного? До чего же вы все несносны! Как легко перенимаете законы военного времени и как глупо тратите силы на бессмыслицу! Не верю, что профессор Дамблдор мог поручить вам заниматься подобными глупостями. Я не понимаю, зачем… зачем вы это сделали, мисс Грэйнджер? – в тоне опять проскользнул оттенок сожаления. Вроде как ждал от неё лучшего.
Ну-ну. От тебя тоже ждали.
Профессор посмотрел на девушку с выражением разочарования и досады.
- И что мне теперь прикажете с вами делать?
Гермиона вздохнула. Он же сам сказал…
- Сэр, пожалуйста… пусть это будет Avada Kedavra.
Директор удивился, потом взбесился.
- Нашли что попросить! Готовы умереть за клочок письма двадцатилетней давности?
Он снова приблизился к ученице и стал пытливо вглядываться в её лицо. Гермиона закрылась ладонями. Окклюменция!
- Что вы там искали? – негромко повторил Снейп. - И почему решили, что это должно быть у меня?
Девушка, наконец, не выдержала.
- Сэр, либо убейте меня, либо оставьте в покое! Я вам ничего не скажу, я вас ненавижу! Вы… вы всех предали, из-за вас Сами-Знаете-Кто получил доступ в Хогвартс! Вы…
- И я убил профессора Дамблдора, - злорадно подсказал директор, - приятно вспомнить всё это, но я так и не услышал ничего нового. Всё-таки, мисс Грэйнджер, вам не терпится последовать за мистером Томасом.
- Это третье предупреждение? – с готовностью уточнила Гермиона.
- Второе, насколько я помню. Отдайте мне оригинал письма и ступайте отсюда.
Гермиона отняла руки от лица, посмотрела на него, не веря своим ушам. Профессор кусал губы, присев на край письменного стола, и напряжённо ждал, когда она уберётся. Второе предупреждение… девушка лихорадочно начала искать в сумке словарик по рунам, но он как назло лёг на дно. Снейп подождал секунд десять, потом нетерпеливо вырвал у неё сумку, вытряхнул содержимое на стол. Учитывая то, что они уже были в двух его кабинетах, в спальне, и даже дома, Гермиона не стала возмущаться. Профессор молча потряс словарь, забрал выпавший оттуда листок пергамента и немедленно сжёг его в воздухе. Гермиона, не глядя по сторонам, сгребла обратно перья и тетрадки, радуясь, что разговор о рунах зашёл уже после того, как она вынула из сумки крестраж. Нет, определённо профессор понятия не имел о крестражах. Но теперь начнёт копать. Вот проклятье!
- Я считаю, что ваше дальнейшее появление на отработках не имеет смысла, – Снейп с привычной чёткостью расставил точки над «i». - Вы научились не взрывать котлы, а это главное. Профессор Кэрроу, который настаивал на деятельной организации вашего досуга, вряд ли будет против. Потому что вряд ли ещё появится. И раз уж мне переданы его полномочия, в том числе и по контролю за магглорождёнными, я буду рад наконец-то от вас избавиться.
Ах, он будет рад! Гермиона не выдержала. Чувство самосохранения никогда не ценилось в Гриффиндоре.
- Сэр, вы могли освободить меня в любой момент. Если не видели от меня пользы, - напомнила она, направляясь к двери.
Он опять вызверился.
- Пользы?! От вас?! – что за манера постоянно переспрашивать самым издевательским образом? - От пустой траты времени в попытках научить вас чему-то? Или от того, что вы портите мои зелья, вскрываете мои двери, крадёте мои вещи? Мисс Грэйнджер, я сыт по горло – вами и вашими примитивными интригами. Чем больше вам даёшь свободы, тем скорее вы забываете своё место!
Прекрасно – опять начались запугивания. Только ей было уже всё равно. Совсем. В Орден Феникса профессора больше не пускали – на этот случай в штабе разработали специальные чары.
- К сожалению, с вами мне ни на минуту не удаётся забыть про моё место грязнокровки, – прошептала она, оправляя дрожащими руками серую мантию.
Он вздрогнул, как от удара, рявкнул:
- Поди прочь, Гермиона! – и девушку отбросило на два шага в лабораторию.
По-настоящему разревелась она уже перед хлопнувшей дверью.
Сначала плакала просто так, сидя на корточках под запертым кабинетом, потом, всхлипывая, пошла забирать флажок и колдографию со стола. В сущности, ничего особенного ей не сказали — просто назвали по имени, обозначили статус, который она сама же озвучила. Просто её имя превратилось в оскорбление, как и название её факультета. Гермиона едва могла дышать от обиды. Ну и что, что сама хотела уйти, ну и что? Надо ей было раньше сбежать, не дожидаться, пока вышвырнут, как собачонку. Хорошо хоть правда не убил из-за рун! Зато она теперь точно убьёт Гарри. Ну надо же было, чтоб пресловутое письмо совпало с Омутом! Может, профессор не так разозлился бы, если б не всё сразу… опять себя одёрнула – какая разница? Всё уже решено – она уходит из Хогвартса.
Всё равно обидно. Ну и подумаешь… ненормальный! Да что такого в этом письме? Ну влюбился в девушку, ну поссорились… с кем не бывает? Рон со своими ссорится через день. Да и Гарри тоже. Может, из-за того, что упоминался Лорд? Сейчас мы не стесняемся этой мрази ноги лизать, а того, что не всегда об этом мечтали, стесняемся! Загадочная душа! Ну да, не модно! Но он же сжёг письмо, так какая разница?
Гермиона уже догадывалась, какая. Определённо, вопреки представлениям Гарри, Северус Снейп не ненавидел Лили Эванс. И смерти ей не желал. И вспоминать о том времени не любил. Тем более, с подачи ненавидимого им мальчишки, который, оказывается, ещё и рылся у него дома. Как же она раньше не догадалась – так понятно всё стало теперь! Всё сошлось – и рассказ Гарри, и то, что они видели сегодня в Омуте Памяти, и письмо… но ей-то какая разница? Пропади он пропадом со своими письмами, со своей Лили, со своими тараканами в голове… оставил Гарри сиротой, и ещё возмущается. Ублюдок! Связался с Волдемортом – полный урод! Но, как ни странно, всё это не давало ей права подсовывать ему его же любовные письма, да ещё бессовестно врать при этом. Мерзко – кто спорит, самой противно. Но она же извинилась! Что ещё она может сделать? Давно пора было идти в Выручай-комнату, но Гермиона не шла – стояла посреди родной лаборатории и корила себя последними словами.
Нет, только такая дура, как она, могла расстраиваться из-за того, что обидела Пожирателя! Она даже Пожирателя потрясла своей беспринципностью - молодец! Так держать и вперёд в Слизерин! С сумкой через плечо она вернулась к запертой двери кабинета, постучала ладонью.
- Профессор Снейп, откройте, пожалуйста, это Грэйнджер… опять. Профессор, мне надо сказать вам…
Что сказать? Всё уже было сказано. Гермиона всхлипнула. Она же просто хотела помочь Гарри, а Гарри просто одиноко. И поэтому он лазает по чужим домам и ворует чужие письма… дети малые!
- Профессор! Ну откройте, прошу вас!
Ведь наверняка он там, почему не открывает? Ужасный человек! Гермиона глубоко вздохнула – всё равно это нельзя так оставлять. Но за дверью было тихо-претихо. Ушёл? Вряд ли. Аппарировал? Томимая недобрым предчувствием, Гермиона решилась. Всё равно он уже понял. Спятила она, что ли? Девушка подняла палочку, в который раз поражаясь своей наглости, и начала снимать защитные чары с двери. Вряд ли он успел что-то поменять с обеда. В прошлый раз она управилась за полминуты. Под конец Гермиона ещё раз осторожно постучала, потом толкнула дверь. В кабинете было пусто. Свечки слегка подрагивали на сквозняке, который всегда проникал в подземелье невесть откуда.
Ясно - аппарировал. Ещё бы! То самое время! На всякий случай девушка приблизилась к двери в спальню – нет, не аппарировал. Из-за двери, защищённой ещё одним рядом заклятий, доносились голоса. Если говорить точно, то пока только голос директора.
- … невыносимо. Они загонят меня в гроб, ваши гриффиндорцы! Будем висеть с вами в соседних рамочках. Нет, рамку мне вряд ли выделят. Хорошо, если просто прикопают в Запретном лесу, а Поттер ещё и спляшет на могиле!
Истерика продолжалась. А почему – ваши гриффиндорцы? С кем он там разговаривает – с профессором МакГонагалл? МакГонагалл – в спальне Снейпа? Да ещё и слушает этот ор? Другой голос, тоже очень знакомый, но явно не принадлежавший декану Гриффиндора, ответил раздосадовано:
- Вы сами виноваты, Северус.
Гермиона обмерла. Этот голос она узнала бы из тысячи, даже если б не слышала его только сегодня в Омуте Памяти
- Кто бы сомневался! – с готовностью взвился Снейп. – Ну так радуйтесь вместе с ними, за вас отомстили!
- Не преувеличивайте, вы судите обо всех по себе. Не думаю, что кто-то намеренно желал вам зла, - увещевающе проговорил голос профессора Дамблдора.
- Кто-то? Вы не хуже меня знаете, кто это сделал! Поттер…
- Я уже сказал вам, что не был в тот момент на портрете!
Гермиона прислонилась гудящей головой к прохладной поверхности двери. Точно. Когда они воровали Омут, над ним висел какой-то пустой портрет, но разбираться было недосуг. И уж конечно, они не думали, что у Снейпа может висеть изображение Дамблдора, изображения прежнего директора вообще запрещено было вешать. А нынешний директор, кажется, вконец обезумел. Убил человека и спал под его портретом! Гермиону передёрнуло.
- Признайтесь, вас и прежде не слишком любили, - подтвердил её мысли Дамблдор, - вы сами…
- Отношение мне безразлично. Мне нужен Омут, - резко ответил Снейп. - Не могу же я ради этого взять приступом Министерство!
- Вы могли бы не аппарировать сегодня к Волдеморту, если так боитесь. Отдохните – не каждую же ночь! Вам просто надо выспаться…
- Я не боюсь, - огрызнулся Снейп. – Но предполагаю, что моя жизнь ещё имеет некоторый смысл. Пока. Хотя вы правы – скажусь-ка я больным. И он поверит.
Под действием плавного голоса Дамблдора его собеседник тоже немного успокоился. К нему даже стала возвращаться обычная холодная язвительность взамен отчаянной ярости.
- Но вы можете вызвать недовольство Волдеморта и в том случае, если отправитесь к нему, - напомнил Дамблдор.
- Недовольство? Полагаю, он убьёт меня, - это уже без иронии и без вызова. Убить для Лорда – обычное дело. Сразу веришь.
- Не обязательно. Откровенно говоря, я не понимаю, что вас так тревожит, - заметил Дамблдор. – Насколько мне известно, в последнее время вы не совершали ничего значимого…
Гермиона принялась барабанить в дверь, но не сразу сообразила, что находится за границей заглушающих чар. Видимо, её предыдущие попытки пробиться мешали разговору директоров. Она поспешно замахала волшебной палочкой, но всё равно ей требовалось полминуты на то, чтоб снять запирающие заклятья.
- Остаётся уповать только на это, - профессор Снейп окончательно успокоился, - вы всегда умеете ободрить, директор. Но, если что, особенно не ждите.
Хлопок аппарации. Гермиона распахнула дверь и замерла, не веря глазам. Никого. Будто померещилось. Комната была пуста. И рама портрета тоже. А что она собиралась сделать? Удержать директора от перемещения к Лорду? Вернуть ему Омут?
Ноги отнялись, и девушка опустилось в стоявшее у стены кресло. Теперь, если Волдеморт почему-либо убьёт Северуса Снейпа, виноватой окажется она. Ужасно. Как так получилось, что на неё вдруг обрушилась ответственность за жизнь совершенно чужого ей человека?
Гермионе стало так страшно, что не радовало даже уничтожение крестража. Мало того, что она очень сильно задела директора, куда сильнее, чем все остальные — оскорбительными надписями, кражей палочки, прямым нападением - она ещё и помогала воровать Омут. Не просто так, конечно. Чтобы найти с его помощью крестраж, и передать мощный магический артефакт из рук Пожирателей в Орден Феникса. Ну откуда она могла знать, что это вопрос жизни и смерти?! Ей-то профессор объяснений не давал, она ведь не Дамблдор! Может, ему не так уж нужен был Омут? Гермиона подозревала, что в по-настоящему безвыходном положении Северус Снейп нашёл бы способ выбить из неё правду. Но если Тёмный Лорд убьёт его...
Девушка в ступоре глядела на опустевший холст над тем местом, где ещё утром стоял Омут Памяти. Может быть, профессор Дамблдор вернётся на свой портрет и хоть что-нибудь объяснит ей? Но видимо покойный директор старался не появляться лишний раз в школе. Странно, что он вообще общался со Снейпом после падения с самой высокой башни. Вообще всё было странно. Самое странное, что Гермиону не обрадовала возможность отомстить. Если и этот директор погибнет, то…
Ну почему обязательно погибнет? Наверняка двуличному слизеринцу и прежде приходилось выкручиваться. С испорченным зельем, например. Но вспомнив равнодушное предсказание Снейпа, Гермиона почувствовала озноб. Её саму профессор дважды за сегодня обещал убить, но такой уверенности в его голосе не было. Девушка поймала себя на том, что от отчаяния начала грызть волшебную палочку. Выплюнула палочку и принялась за ногти — их было не жалко.
Где Лорд мог устроить собрание? Легко спросить! Где угодно. Все знали, что он выбирает место сам, в последний момент, и путь аппарации к нему проследить нельзя. Да и что толку? С Лордом не справиться — у него крестражи. Гермиона сама себе поражалась — она что, правда прикидывает, не выручить ли их директора из лап Волдеморта? Она сомневалась, что кто-то ещё захотел бы этого. Дамблдор был прав — Снейпа все ненавидели. Никто не то что жизнью не стал бы за него рисковать, палец о палец бы не ударил. И уж точно, Снейп сам был виноват в этом. Несмотря на все разумные доводы в его пользу, все только обрадовались бы, пропади он так же бесследно, как Кэрроу. Вообще-то, пропаже Кэрроу она и сама радовалась — что скрывать. Но тут было совсем другое дело.
Продолжая плакать, Гермиона обвела взглядом опустевшую комнату — беспорядок, конечно. Постель не убрана, паутина по углам… а ещё волшебник! Но никто не просил её здесь сидеть. Даже напротив – если бы профессор вернулся, наверняка не поленился бы повторить, что гриффиндорцы обнаглели до неприличия. И правильно… пусть бы говорил, что угодно. Только б вернулся.
Гермиона, на ходу вытирая глаза, побрела через кабинет к выходу. Опять повскрывала все двери, залезла в личное пространство... никакого сладу! Она с мучительно тяжёлым предчувствием обвела глазами глухое, без окон помещение. Свечи, тёмные шкафы с книгами… за ширму даже не полезла.
Руки ему сожгла, ещё в самый первый день, устроила настоящий погром! А ведь он обмолвился сегодня, что она портила зелья! Значит, догадался? А теперь ещё эти руны, пропади они пропадом! Гермиона стояла перед пустым письменным столом, но всё ещё слышала разговор, который оборвался полчаса назад. Непонятно, зачем он взялся пересказывать ей письмо и растолковывать последнюю руну. С ума можно было сойти!
- Будешь, что ли, примерять или нет? - проворчала скучавшая на шкафу Распределяющая шляпа. - На последнем курсе вообще-то поздно. Но хоть будешь знать. Мне и самой интересно.
- Нет, большое спасибо... – Гермиона, больше не останавливаясь, пошла в лабораторию.
- Надо же — никому уже не интересно! Куда мир катится? - проворчала Шляпа. - Гриффиндор, Слизерин... ходите тут, пойми вас... - и мстительно прибавила: - Всех в Хаффлпаф буду отправлять — там недобор.
Упоминание о Хаффлпафе мимолётно вернуло Гермиону к мысли об уничтоженном крестраже, но так, словно это случилось сто лет назад. Ну… крестражем больше, крестражем меньше. Неизвестно, сколько их ещё.
Вдруг его сегодня убьют?
Гермиона устало села за свой пустой стол, положила голову на руки, скользнула незрячими глазами по полкам, уставленным аккуратно протёртыми, пронумерованными и надписанными склянками со всякой гадостью. Нет от неё пользы – ну конечно! Неблагодарный! Это он нарочно, чтобы отомстить. Опять отомстить - связался с девчонкой, и не стыдно! А ещё директор!
Мысли в больной голове проворачивались неохотно, надо было идти, но сил не было. Друзья правы – она чем-то передышала в подземелье. Радоваться надо! Крестража нет, сама цела и невредима, свободна отправляться хоть в Выручай-комнату, хоть в Орден Феникса, хоть к родителям в Австралию.
Прогнал.
Почему было так больно от того, что её выставили за дверь? Ведь это уже ничего не значило и не меняло… жаль было чего-то, незримо существовавшего все эти месяцы. Чего-то хоть и странного, но человеческого в абсурдном мире жутко мутировавшего Хогвартса. Если бы профессор был хоть чуть-чуть ближе к нормальным людям! Ну да, это был бы уже не Северус Снейп, не Ужас Подземелий.
Вообще-то, она не была в восторге от профессора Снейпа. Да и кто бы в такое поверил, включая его самого? Легилименция и зелье, от которого из рук лезут шипы, вызывали в душе острое отторжение. А если бы она стала выписывать все его колкости, перехлестнуло бы за толщину словаря со скифскими рунами. Тем более странно – зачем он упорно заставлял её приходить, готовить зелья, учить заклинания… Адское Пламя явно не удавалось – первое «Т» после сплошных «П» за все годы обучения мисс Грэйнджер. Но он продолжал педантично выжимать из неё это пламя. Каждый день, ровно в восемь – быть здесь, живой или мёртвой. Если хотел держать на глазах подружку Поттера, то почему удивлялся её поведению? Она что, говорила, что у них перемирие? Никогда! Но про «грязнокровку» всё-таки зря сказала – правда, он никогда не поминал её происхождение, даже подчёркнуто не поминал, при всём его природном отсутствии такта. Унижал просто… безотносительно. Но при этом мог посадить на первую парту и звал исключительно мисс Грэйнджер.
Не взял её палочку. Но взял палочку Дамблдора. Вылечил от своей же отравы. Дважды спасал и дважды обещал убить, не говоря о сеансах легилименции и других мелочах вроде тренировочных Crucio и выламывания рук. Против плюса всегда вставал минус – строгий баланс. Но если взять только положительные моменты, если представить, что это не Снейп, а Дамблдор с его умиротворяющей манерой общаться, с горстями конфет и фениксом в кабинете, можно было сказать, что профессор с нею возился. Если совсем честно, то и Дамблдор так упорно не занимался с Гарри, которому всегда уделял повышенное внимание. Каждый день, несмотря на вечно плохое настроение и занятость. И это было непонятней всего – непонятней загоревшегося зелья, неудавшейся поимки Поттера по карте Мародёров, портрета прежнего директора в спальне. Неразрешимо…
Девушка потёрла опухшие глаза. Как бы узнать, когда вернётся директор? Вернётся ли? Ей всё-таки хотелось поговорить с ним. Ещё раз. Ещё раз извиниться. Решить, стоит ли возвращать Омут. И просто убедиться, что всё в порядке. И спросить… она так и не сформулировала вопрос, но что-то терзало, какая-то ноющая раздвоенность.
Полукровка. Серединка на половинку - ничего не понять. Слишком плох, чтобы быть хорошим. И недостаточно плох для того, чтоб не искать в нём хорошего. Свой, очень узкий, очень специфичный мир. Свои непонятные мерила. Гермиона вздохнула. Она вообще не поняла, например, что он разумел под растущим доверием, но, видимо, сам он отмечал какие-то вехи. Пускать в кабинет – не пускать, выполнить просьбу – не выполнить… но он хотя бы не питал к ней ненависти, а это по шкале профессора Снейпа было почти верхом симпатии. Неизвестно, подпускал ли он кого-либо ближе. Она таких примеров не знала. Во всяком случае, за время их знакомства. Учитывая его отношение, скажем, к Гарри… или к отцу Гарри… или к друзьям отца Гарри, Гермиона была счастливым исключением. Хотя всегда дружила с этим самым Гарри. Или как раз поэтому, если взять во внимание историю с Лили. Лили, помнится, досталась Поттеру, но можно играть в одно и то же до бесконечности.
Сумасшедший, вечный ребёнок! Но, как ни странно, сопоставив все части истории, Гермиона стала питать больше симпатии к профессору. Если он и впрямь любил Лили, наверное, ему было непросто. Не то, чтобы это извиняло, но оттенок человечности неожиданно радовал. Заодно и некоторые странности получили объяснение. Если тот дом, в котором был Гарри, и впрямь редкая дыра, то перед профессором можно снять шляпу. Не поминая о Лорде, то, чего он добился, стоило колоссального труда. Всё с нуля. Из жуткой нищеты и беспризорности… Гермиона отчасти представляла, каково это. Хотя у неё были нормальные родители – просто магглы. И нормальный дом – без заколоченных комнат и чуланов под лестницей. Но такого трамплина, как у Малфоев, когда всё дано и всё прописано с рождения, такого не было. Должно быть, пробиваться из Слизерина было ещё трудней, чем из Гриффиндора. К тому, чтобы стало, как во времена их учёбы при Дамблдоре, само собой разумеющимся: - Северус, вы знаете? – Да. – Северус, принесите… - Сейчас. Тёмная магия, светлая магия – без разницы. Это тоже не извиняло, но вселяло уважение.
Гермиона всё-таки встала и заставила себя выбраться в коридор – друзья её уже обыскались, наверное! Хотя нет, они в первую очередь пришли бы сюда. Видно, возятся с Омутом. Так стоило или нет возвращать Омут? И согласятся ли ещё мальчишки… она так и не решила, надо ли рассказывать новости Гарри – навряд ли ему могла понравиться новая встреча с Принцем-Полукровкой. Хотя, Гарри всё равно не уймётся, пусть уж лучше узнает от неё, чем будет поджидать профессора Снейпа на крыльце его дома. Может выжить только один. Причём не Мальчик-Который-Выжил.
В коридоре было темно, наступило время отбоя, и дементоры выбрались на охоту. Это уже стало обыденностью. Гермиона махнула палочкой, выпуская патронуса, и серебристая выдра легко заскользила впереди неё, освещая путь и разгоняя чудищ. Вот вызов патронуса они с профессором не тренировали, хотя это сложная и полезная магия. Но профессор Снейп, он такой… чем ближе к тёмной магии, тем лучше, а в патронусе нет ничего тёмного. Гермиона в нерешительности оглянулась назад – может, подождать его, как всегда? Нет, мальчишки будут беспокоиться – надо дойти до них, убедиться, что всё прошло гладко, рассказать про крестраж – это важно. А потом уже решить, спускаться или нет в подземелье. Может, директор к тому времени уже возвратится. Обычно дольше, чем до двух часов ночи, Волдеморт не держал - и у него были другие дела.
До второго этажа Гермиона добрела спокойно, отметила только, что в окнах стало на редкость темно, не видно было даже света от Метки. Опять началась пронзительная чёрная метель, пришедшая на смену такому же чёрному дождю. Ледяной не падающий снег кружил и кружил вокруг Хогвартса. Мёл только по кругу, да так, что резал лицо. Он сыпался из Метки сам по себе и не имел никакого отношения к нормальному снегу, разве что перемешивался с ним, и тогда метель делалась чёрно-белой. Жуткая ночь!
На втором этаже Гермионе пришлось двигаться в обход. Целых три дементора преградили дорогу и жадно тянулись к её свежей тоске. Патронуса почти не боялись. Растерянная выдра хозяйку не бросала, но жалась к ногам. Гермиона обругала дементоров не хуже, чем Пивз или Плакса Миртл. Совсем обнаглели, твари! У второй лестницы было спокойнее, дементор встретился только один, и от патронуса отшатнулся, хоть и неохотно. Что это с ними сегодня? А если кто-нибудь из первоклашек им встретится? Надо будет сказать директору… почему-то казалось, что пакостный Снейп непременно примет соответствующие меры. Наверное, у неё за время отработок сформировалось шестое чувство на директора – как способ выживания.
Гермиона опять вернулась мыслями к прежней теме – определённо, под влиянием дементоров, которые заставляли любого переживать только печаль и страх… а какие ещё чувства мог вызывать Ужас Подземелий? Он и сам пугал не хуже дементора. Но Гермиона только сейчас удивлённо отметила про себя, что с профессором Снейпом оставалось бояться только его, во всяком случае, до прихода Тёмного Лорда. И если Снейп сам не пожелает над тобой поиздеваться, то…
Она села на ступеньку тёмной мраморной лестницы, патронус удивлённо оглянулся и соскользнул с верхней площадки назад к хозяйке.
- Я дура, - сказала ему Гермиона.
Выдра ткнулась в её руки, патронус у Гермионы был смышлёный и тонко чувствующий.
- Он защищал меня.
Очень нетипичная формулировка, если вспомнить, о ком речь. Но и защита была нетипичная, и всё-таки это было самое верное слово. При всей омерзительности Северуса Снейпа. Ключ подобрался. Учитывая сегодняшние выкрики на тему того, что от Гермионы больше вреда, чем пользы. Учитывая то, что нескончаемые отработки начались после истории с вылезающими из рук шипами. Учитывая спор с Амикусом Кэрроу на глазах у министерской комиссии. «Под мою личную ответственность…». Как же он тогда зол был на неё за выходку с медальоном! Но настоял, чтоб она отрабатывала у него, а не у Кэрроу. Дура.
Ну правильно, если Снейп, то обязательно какой-нибудь коварный подтекст. Который так и не проявился. Кэрроу исчез из школы, нужда в отработках отпала – профессор Снейп её просто отпустил. И всё. Никак не использовал. Не то что она его. Гермиона почувствовала, что опять краснеет так, что наворачиваются слёзы. Директор школы, без сомнения, был тёмной личностью, но её по непонятной причине опекал. Пожалел, что ли? Тоже не очень подходящее к нему слово. Пожиратель и жалость к грязнокровке? Предыдущий жизненный опыт подсказывал, что жалость профессору Снейпу вообще не свойственна. Но она же не первоклашка, чтоб не видеть разницы между отношением к несделанному уроку и к пытке тёмным зельем! Дура ещё раз.
Не было изначально никакой отработки. Он просто натаскивал её по защитным заклинаниям, чтоб у неё был шанс выжить, и прятал у себя, чтобы не вмешивались Амикус и Алекто. И, надо признаться, они не вмешивались. Кто бы посмел? Но, разумеется, признательности профессору она не выражала, это уже было бы слишком! Пускай его Лорд благодарит! Какими бы целями ни руководствовался директор, и что бы ни грозило без него Гермионе, она за все эти месяцы по три часа каждый день ни разу не вздохнула свободно. Всегда с оглядкой, всегда настороже, всегда окклюменция. Даже в самые спокойные моменты, когда они просто варили зелье, или отрабатывали очередное заклятье, или когда она дожидалась его с какао. При этом Гермиона справедливо считала себя не худшим из недругов – с её точки зрения достаточно было заточить директора в Азкабан, а не убить мучительной смертью. Впрочем, разница небольшая…
Трудно сказать, насколько это ему претило, но разве могло быть иначе? Наверное, профессор замечал её неприязнь, но его же всегда ненавидели, и это всегда было ему безразлично. Сам сказал сегодня. Да и с чего бы директору Хогвартса обращать внимание на то, понимает его ученица или нет, хорошо к нему относится или нет? Правильно - он и не обращал. Её устные выпады и диверсии местного масштаба ничего не меняли. До сегодняшнего дня на неё в худшем случае тратились два-три предложения – сплошь язвительность и презрение, кончавшиеся неизменным «завтра в восемь». И всё равно дура.
- Я – дура, - повторила вслух Гермиона, обращаясь к свернувшемуся у её ног патронусу.
Потому что сегодня вдруг выяснилось, что ему не было безразлично. Что внимательный к мелочам профессор подмечал всё и вышел из себя, потому что она воспользовалась крохотной привилегией, которую у него имела, чтобы проявить бестактность и изолгаться.
Девушка и сейчас вздрогнула, припомнив обращённый на неё взгляд Пожирателя, тёмного мага, легилимента. Ощущение было очень странное — письмо он пересказывал, как заученное заклинание и, судя по всему, сам не очень понимал, что говорит и кому. Она его выбила из колеи — это точно. А теперь он в таком состоянии отправился к Лорду…
Нет, наверное, ей показалось. Профессора Снейпа не так легко сбить с толку. Приступы ярости для него — обычное состояние, а не выход из себя. И всё-таки жаль, что она его так обидела. Не хотела, правда. Но почему он сразу её не выгнал, если всё равно собирался? Наверняка, если бы Гарри сам принёс письмо, пусть и в самые спокойные времена, разговор был бы короче. Но зрелищней. Даже проведя много часов наедине с профессором, Гермиона терялась в догадках. Зачем он держал её двадцать минут в кабинете? Он сам-то понял? Руны, Лили, наглый Гарри – это, конечно, плохо, но...
Если профессор хотел зацепиться за её встречи с Поттером, почему снова не применил легилименцию? Наверняка получилось бы! Но про Гарри он говорил лишь постольку поскольку. Это про Гарри Поттера! Когда открылось, что она продолжает с ним знаться! Когда Гарри повсюду ищет Лорд! И… ничего. Кроме дежурного – Поттер безнадёжен, как и его отец.
Руны… подлый поступок, но не сильно удививший Пожирателя. Правильно – они издавна его обворовывают. Вряд ли после всего, пережитого у Лорда, Северус Снейп был убит очередной возмутительной выходкой студентов. Тем более что профессор искренне недоумевал, что можно было искать у него дома, кроме пыльных скелетов.
Насчёт крестража не спросил.
Насчёт Avada Kedavra не понял.
Пока она кричала про предательство и убийство, только шипел, а за навязшую у всех на зубах «грязнокровку» выставил вон… непонятно, про что они вообще говорили. Кажется, про разное.
То, что она восприняла, как допрос, похоже, не было допросом. И, как ни странно, даже не было данью памяти Лили Эванс-Поттер. Про Лили он тоже упоминал мало - только раз, не считая письма - когда обмолвился о наложенных на дом заклинаниях. Гермиона уже поняла, что о Лили Поттер либо ничего, либо… совсем ничего. Табу. Незаживающая рана. Вечный укор. Но укор старый – разозлиться директор мог, но никогда и ни с кем не захотел бы об этом поговорить. Да и не стал. На её бестактный вопрос про письмо спокойно ответил абсолютным щитом – никакой потребности огрызаться или делиться воспоминаниями не было.
И правильно, потому что это не он сумасшедший, это она, Гермиона, полная идиотка.
Потому что речь шла не о Лили. Речь шла о Гермионе, и только, и обращался он не к Лили, а к Гермионе. И среагировал так резко потому, что именно Гермиона полезла к нему с пресловутым письмом. Протянул руку и тут же отдёрнул. Девушке стало страшно.
Если бы она чуть меньше тряслась из-за крестража, оказавшись наедине с Пожирателем! Но, к сожалению, в ушах так шумело, что она почти его не слушала. Запомнилась только интонация, резкая пауза в конце, тяжёлый и растерянный, совсем не радостный взгляд. Мгновение, другое… «У вас ещё есть вопросы?». Она спросила не то…
Чёрт! Теперь Гермионе стало по-настоящему плохо. То, что и до этого было паршиво, не в счёт. Девушка прислонилась горячим лбом к мраморным перилам. Дементоры собрались вокруг хороводом, но пока сторонились патронуса, держались на расстоянии. Наплевать на них. Вообще на всё наплевать. Лестница под ней маятникообразно смещалась то влево, то вправо, примыкая то к одному, то к другому крылу замка, но девушка позабыла, куда шла.
Могло ли ей померещиться? Всё-таки в мире есть вещи, не подвластные даже магии. То, чего не может быть в принципе. Но Гермиона уже ощущала - тем же шестым чувством, никогда не существовавшим у неё даром к предсказанию - что ей вовсе не показалось. Слишком мучительная тяжесть легла на сердце. В таком случае, это самое ненормальное признание в… а чего она хотела, безмозглая школьница?
А она хотела?.. У Гермионы затряслись руки, её внезапно осенило, она выдернула из сумки блокнот с копией письма, перечла при бледном свечении патронуса и застонала. Точно – не было. Последних слов про момент осознания. Если бы она следила по тексту, а не ревела и не мечтала об Avada Kedavra, то могла сразу заметить. Откуда он это взял? И зачем, Мерлина ради, прибавил? Ошибся? Бедный профессор путал всё подряд – количество упырьих глаз, местоположение Поттера на Карте Мародёров, руны из собственного письма, которые знал наизусть… как это Лорд, не прощавший ни одного промаха, терпел его до сих пор в первых помощниках? Если бы не Гарри со своими рунами, может всё не запуталось бы так сильно… но профессор впустил её в кабинет ещё до того, как увидел руны…
Помешаться можно! Она правда ему нравилась, и он правда дорожил ею, сожалел, что её нельзя подпустить ни на шаг ближе… никогда бы не подумала. Потому что с ним самим невозможно найти общий язык! Особенно думая только об Омуте, пропади он пропадом, этот Омут! Но когда же… ах, да! «Только сейчас это понял…». И сразу решил сказать? Или не решил, просто она его довела? Ох, дура… могла бы хоть как-то отреагировать, самая умная девочка в Хогвартсе! Как он её не убил, в самом деле? Ну да, понятно, почему не убил.
И до этого, в лесу… кажется, он правда испугался, что её задело огнём… несмотря на легилименцию и откровенное хамство. Она и тогда старалась на него не смотреть, она вообще старалась смотреть на него поменьше. Если часами общаешься с врагом, который к тому же легилимент, это входит в привычку. Но теперь она вспомнила, как резко он опустил руку с волшебной палочкой, как резко отхлынуло заклятие. Когда голова готова расколоться, трудно сконцентрироваться на мелочах, но выражение бессильной досады на лице директора и последовавшую за этим тираду о построении ментальной защиты она, как внимательная ученица, запомнила. Только злился он вовсе не на неё, злился всё-таки на себя, потому что мог получить необходимый ответ и не сделал этого. Хотя вообще-то, если человек не хочет тебя убивать, это ещё не значит, что ты представляешь для него ценность. Но главное, что он не хотел её убивать. Второй по силе тёмный маг в этой стране. Это… успокаивало. И давало время разобраться с более тонкими чувствами.
Итак, если ей померещилось, то… ничего. Следовало убедиться, что он вернулся от Лорда живым, извиниться ещё раз за руны… нет, нет, он точно не хотел её убивать, он просто шутил сегодня… нет, всё-таки не убьёт… извиниться и поскорее уходить в Орден, потому что поиск гуманности в профессоре Снейпе точно не довёдёт до добра. Скоро пойдут ночные слёзы и дневной сомнамбулизм, а кончится всё тем, что она из-за своей субъективности совершит ещё одну, фатальную ошибку, как сегодня с рунами. Ещё неизвестно, с чем он вернётся от Лорда! А вдруг его там просветят насчёт крестражей? Может, тогда не рисковать, не возвращаться в подземелье? Один раз ушла живой, и ладно.
Нет, надо было думать, и срочно. Надо было что-то решать, пока он правда не вернулся. Надо было хоть определиться, в какую сторону бежать.
Гермиона обхватила голову руками. Уму непостижимо! Вот вляпалась! Нет, всё-таки она это выдумала… из-за недавней легилименции и ударом головой о пенёк. Он же её… скажем так, отпустил. Куда угодно. Освободил от отработок и вряд ли собирался взять слова назад. Испугался, что ли? Только не это. Обиделся? Опять ёкнуло сердце.
Если Правая рука Тёмного Лорда действительно устал от одиночества и ненависти и по какой-то парадоксальной случайности привязался к грязнокровке, то это очень серьёзно. Вряд ли он стал бы лгать и пытаться… ну, скажем, переманить её на свою сторону. Вообще-то, ни разу не пытался – напротив, тщательно охранял лабораторию за ширмой, тщательно отсеивал тёмную магию. Moritas more – нет. Sectumsempra она ни разу даже не видела. Все запретные книги находились в запертом шкафу в кабинете. Тогда чего он хотел? Вроде бы, ничего… сказал, и сказал. И даже не сказал – понимай, как хочешь. То ли сказал, то ли нет. Привычка, что ли, такая у человека? Ни в ту сторону – ни в эту, чётко на грани. Зато Гермиону кидало из одной стороны в другую.
Любит – не любит.
Спросить напрямую язык не повернётся. Может, до рун ещё была надежда получить подсказку, но теперь точно нет. Он ни за что не сознается, даже если действительно привязался к ней и стал немного выделять на фоне стен. Хоть немного…
Непонятная ответственность навалилась тяжёлым бременем, и Гермиона опять на себя рассердилась. Ну какое ей было дело до этого старого злобного ублюдка? Почему она была обязана его понимать? Ну, допустим, не поняла она! Но девушка чувствовала, что это уже не имело значения. Поняла – не поняла. А кто не хотел расставаться с его подвалом? А кто ломился в дверь со слезами и умолял впустить? Не впустил. Дай второй шанс… не дал. Гордые мы! Умирать пойдём, да? К Лорду, да? Забирай ты свой Омут, отстань только! Но, конечно, он не собирался отставать - связал её по рукам и ногам и радовался. Нет, вряд ли радовался… потому что совершенно не представлял, что она чувствует. Окклюменция. Ни слова без оглядки – Гермиона хорошо это выучила. И не верить ни одному его слову. Гриффиндор – Слизерин. Глупая Шляпа! Дело было совсем не в склонностях и характерах. Их тянуло друг к другу – вот и всё.
И за что ей так не повезло? Вокруг было полно нормальных людей, которые встречались, целовались, хвастались друзьям и жили вполне радостно… а у неё всё вышло наоборот. Он был странный, сложный, жестокий, совершенно измученный и совершенно безрадостный. Прóклятый и изломанный, одни надломы - дотронуться страшно, что не скажешь – всё невпопад. Что она будет с ним делать? Осталось только сидеть и реветь на холодной лестнице в окружении дементоров, которые продолжали подкрадываться, потихоньку сужая круг. Ублюдок! Ещё и аппарировал! И куда она могла уйти теперь?! В какой Орден?!
Гермиона уткнулась лицом в колени и разревелась ещё отчаянней – решение было принято, и поэтому стало страшно. Страшнее всего было думать, что он не вернётся. Но страшно было и спускаться в подземелье, и идти к нему, и придумывать тот самый вопрос… и что дальше? Она плохо себе представляла. Ничего, скорее всего. Он наверняка не стремился возвратиться в Орден, да его и не приняли бы. Она, разумеется, ни шагу не собиралась делать к Пожирателям. Интересно, что он сам думал? Он же умный. Смелый. Надёжный – прижаться и закрыть глаза. Почему-то полюбил её… ненормальный!
Гермиона улыбнулась, вытирая слёзы, и дементоры разочарованно попятились. Вряд ли она смогла бы объяснить, почему вдруг уверилась в человеке, верить которому было противопоказано по определению. Шестое чувство. Общая волна, появившаяся между ними за четыре месяца. Плевать на легилименцию. И на круглосуточную язвительность. На замкнутость, сумрачность, неряшливость и больное самолюбие. Если честно, то даже на Метку. Последнее было сложнее всего, но у Гермионы незаметно не осталось выбора. Немного утешало то, что он оказался лучшим из худших. Совсем немного. Во всяком случае, она знала, что он способен делать над собой усилие – по три часа кряду выносить заучку Грэйнджер. Если подумать ещё пару часов, можно было найти в профессоре Снейпе и другие положительные черты. Впрочем, никто не назначал её эталоном к нему. Или индульгенцией. И он ещё наплачется с ней. Если, конечно, откроет когда-нибудь свою заколдованную дверь!
Гермиона подняла голову, с сомнением посмотрела на патронуса, молчаливо лежавшего ступенькой ниже.
- Нет, даже тебе не скажу.
Влюбиться. В Снейпа. Немыслимо. Любой в Хогвартсе, да и за его пределами содрогнулся бы. После её коронного Imperio в Большом зале школа неделю приходила в себя. Гермиона вспомнила поросшую мхом выходку Малфоя, провела пальцем по распухшим от слёз губам. Бедный Хогвартс! Новый директор оказался ещё чуднéй предыдущего. Только бы он вернулся! Он просто обязан был вернуться. Он назвал её Гермионой. Ей необходимо было спросить, почему.
Девушка задумчиво подпёрла щёку кулаком, глядя в ночное окно над лестницей, где в зелёном свечении Метки бушевала чёрная пурга. Одними губами, даже не для патронуса – лишь для себя самой, медленно привыкая к слову, прошептала: «Северус». Дементоры разочарованно отхлынули в темноту, а патронус засветился новым, идущим изнутри светом.
