Все оттенки зеленого.

Глава 16

Глава 2.

Он с женой одновременно проснулся среди ночи от резкой боли. Их кольца – древняя ценность семьи – нагрелись так сильно, что обжигали пальцы.
В спальне не горел свет, и тяжелые шторы были плотно задернуты, но он знал, что сейчас – середина ночи. Все, что случалось с ним плохого, всегда происходило в это время.
Он пробормотал охлаждающее заклинание и сжал плечи жены, которая, несмотря на воспитание и обычную сдержанность, была на грани истерики. Ведь она прекрасно знала, что если кольцо обжигает, то это значит только одно: их сыну угрожает смертельная опасность.
- Успокойся, сейчас нет времени на слезы, - он встряхнул ее пару раз, внутренне морщась: он ненавидел применять к ней физическую силу. Слишком хорошо помнил тот проклятый, седьмой год в Школе.
Он вскочил с кровати, резким движением палочки распахнул шторы, зажег камин и свечи и попытался подумать о хорошем, чтобы вызвать Патронуса. Но заклинание, и обычно редко выходившее у него с первого раза, сейчас тем более не получилось.
- Старки!
- Да, господин Малфой, сэр? – домовик, видя гнев хозяина, испуганно прижал длинные уши к голове.
- Найди Гарри Поттера и передай ему, что наши сыновья в опасности.
Эльф исчез с громким хлопком, а Драко, чуть успокоившись и взяв себя в руки, повернулся к жене, неподвижно сидевшей на кровати. Она неотрывно смотрела в одну точку и беззвучно шевелила губами, повторяя одно и то же, словно молитву. Драко не мог слышать, но знал, что она шептала:
- Скорпиус. Скорпиус. Скорпиус. Скорпиус...
- Астория, - Драко сморщился.
Он не мог терять ни минуты, но и оставить жену в таком положении одну тоже не мог.
Он подошел к ней и накрыл плечи ладонями, прижимая к себе спиной.
- Астория, пожалуйста, успокойся. Ты нужна мне здесь.
Она кивнула и тихо всхлипнула, но не заплакала. Жизнь в семье Малфоев отучила ее от этого.
- С ним все будет нормально. Наверное, он и Поттер опять отправились в Запретный Лес или исследовать подземелья Хогвартса. Если это так, я этого паршивца прикую к его же кровати.
- Тогда на четвертом курсе кольцо было горячим, но оно не обжигало пальцы, - упрямо произнесла Астория. Но она уже успела взять себя в руки и говорила твердым, решительным голосом.
В этот момент в их спальне возник серебристый олень – телесный Патронус – и произнес голосом Поттера:
- Буду у тебя через минуту. Открой камин.
Драко произнес заклинание, надел черные брюки и джемпер и уже застегивал мантию, когда в камине ярко вспыхнуло зеленое пламя, и из него вышел Поттер, а за ним – Уизли, и бывшая-Грейнджер-сейчас-Уизли.
По посеревшему лицу Поттера нельзя было прочесть ровным счетом ничего, но Драко уже понял: на этот раз их дети не просто заблудились под Хогвартсом.
- Что? – коротко, сквозь плотно сжатые зубы произнес Драко.
- Сломали защиту над Школой. Частично обрушили стены, - Гарри протянул ему ручку, которая была порт-ключом, и через секунду они вчетвером уже стояли перед главными воротами в Хогвартс.
Вернее, перед их обломками. Железные решетки были погнуты и сломаны, тяжелые каменные столбы выворочены и отброшены в сторону.
В воздухе пахло гарью, и летал пепел. Над Запретным Лесом разгоралось яркое зарево пожара. Вокруг них суетились авроры, раздавались крики и приказы, бегали колдомедики, но Драко понимал, что в очередной раз все прибыли очень поздно. Все уже случилось до них.
- Удалось кого-нибудь поймать? – спросил он отрывисто у Уизли.
- Нескольких человек. Специально оставили в качестве насмешки.
- Почему?
- Они бросили тех, кого ранили в предыдущих атаках. Или кого держали под Империусом.
Они быстро шли, почти бежали, продираясь к Хогвартсу через густой лес.
Драко шел наравне с Поттер, и нехорошее предчувствие душило его.
«Он сказал стены. Только стены частично обвалились. Тогда почему я все равно представляю фундамент... и слизеринские подземелья?»
Они выскочили из леса на широкую дорогу, ведущую к Хогвартсу, и Гарри не смог сдержать стона.
Освещаемая сотней аврорских Люмосов, Школа предстала перед ними жалкой пародией на прежнюю себя. Величественный некогда замок казался сломанным пополам. На темном фоне неба чернел острый, тонкий шпиль, некогда бывший Астрономической башней. Часть Северной стороны осыпалась и огромными валунами валялась у стен Хогвартса и на равнине перед ним.
Почти во всех окнах горел свет, из некоторых вырывалось пламя и лизало каменную кладку, оставляя за собой черные потоки сажи.
Хогвартс был хорошо освещен, но в первое мгновение им четверым все равно показалось, что он превратился в черные руины. И только потом они увидели свет, бьющий из окон, и яркое пламя, горевшее в самом низу.
Из сказочного замка, сошедшего со страниц книжки детских сказок, Хогвартс за одну ночь превратился в руины, в страшный памятник начавшейся войне.
- Нужно найти детей! – Рон рванул к Школе, схватив за руку Гермиону, Гарри и Драко бросились за ними.
Они оба думали об одном: никогда, даже во время первой Войны, Хогвартс не казался им таким чужим и бездушным. Никто никогда не нападал на него и не пытался разрушить. Вольдеморт захватил его, но не уничтожил.
Чем ближе они были к замку, тем больше родителей видели вокруг себя. Встревоженных, заспанных, поднятых с постелей, неготовых к таким потрясениям. Драко скривился бы в другое время, но не сейчас. Потому что сейчас все его мысли занимал сын. Сын и слизеринская гостиная, в которой он должен был быть.
Он услышал, как одновременно облегченно выдохнули Уизли, и, быстро взглянув на замок, понял причину. Башня Гриффиндора – единственная – стояла нетронутой. А значит, и их сын – кажется, Хьюго – скорее всего, в порядке.
У Драко заходили желваки, когда он крепко сжал зубы, потому что увидел просвет в том месте, где должна находиться стена, под которой была гостиная Слизерина.
- Ты же не думаешь, что она могла рухнуть прямо на их комнаты? – чужим голосом окликнул его Поттер, но Малфой не смог выдавить из себя членораздельный ответ.
Он никогда не был нежен или мягок с сыном, нечасто баловал похвалой и добрыми словами, но всегда – всегда! – любил, поддерживал, хотя редко говорил об этом вслух.
Драко старался вырастить из него полную противоположность того, кем он был до восемнадцати лет. И потому почти не общался с отцом с тех пор, когда Люциус заявил, что хочет сам воспитывать внука.
Но только сейчас Драко понял, насколько был важен для него сын. Он привык думать, что Скорпиусу ничего не угрожает, потому что он может почти со всем справиться сам. Но теперь произошло такое, чему невозможно противостоять, и Малфой впервые за последние несколько лет ощутил, как горло сжимают холодные щупальца страха. Как его паутина оседает на одежде, лице, волосах, как трудно становится дышать.
Они подошли к полуразрушенному, огороженному входу в Хогвартс, и наткнулись на толпу встревоженных, кричащих, переживающих родителей. Авроры не пускали их внутрь, и они пытались найти своих детей, выяснить, все ли с ними в порядке.
Ученики группами выбегали из школы, паникуя, пытались отыскать родителей. Они были до крайности напуганными, многие с мелкими царапинами и синяками, в разорванных мантиях, в одежде, испачканной землей, известняком и каменной крошкой.
Гарри решительно двинулся вперед, и толпа, забыв обо всех его обвинениях, расступилась перед ним, пропуская вперед.
Драко сквозь шум голосов смог услышать слова поддержки, адресованные Поттеру. Кто-то обещал отвернуться от Министерства и встать на его сторону, уволиться из Аврората и работать только под его начальством. Другие проклинали Министра, который допустил это и привел страну к войне.
Но Малфой мало обращал внимания на крики толпы. Он искал сына.
Когда они подошли к дверям, два молодых аврора дернулись в их сторону, думая задержать. Но были остановлены чьим-то приказом и поспешно вернулись на свои места.
- Хьюго! – радостно закричал Рон, увидев, что его сын спускается вниз по главной лестнице. Часть ее осыпалась, где-то не хватало перил, и вместо ступенек были глубокие дыры.
- Папа! – Хьюго бросился к родителям, а Драко огляделся вокруг.
Главный холл казался слишком светлым из-за оседающей с потолка и разрушенных стен белой пыли. Плиты, устилавшие пол, треснули во многих местах. Под ногами валялись деревянные рамы портретов, тяжелые занавески, подсвечники и битое стекло. Каждый шаг поднимал с пола белые столбы пыли и заставлял осколки жалобно трещать под ногами.
Драко взглянул влево и скрипнул зубами: дверь, ведущая в подземелья, была выбита, рядом с ней валялись камни с рухнувшей стены, а сама лестница почти вся осыпалась.
- Дядя Гарри, - он уловил краем уха голос Хьюго. – Я предлагал Лили пойти к нам после ужина, но она отказалась. Сказала, что ей зачем-то нужно в гостиную...
Поттер застонал и схватился руками за волосы, словно хотел вырвать их. Гермиона мягко, но неуклонно взяла его за запястья и отвела ладони от лица. В таком состоянии он вполне мог навредить самому себе.
Драко отвернулся, чувствуя себя так, словно увидел что-то очень личное, не предназначенное для его глаз.
Он вряд ли признался бы даже себе, что не мог выносить вид сломленного, потерявшего всякую надежду Поттера. Он всегда был для них символом борьбы, давал надежду, подталкивал на борьбу.
- А Альбус? – справившись с собой, почти прорычал Гарри, давя внутри себя рвущиеся наружу рыдания.
Он устал. Он смертельно, чертовски устал, гораздо сильнее всех остальных. он чувствовал себя глубоким, дряхлым стариком, а не сорокалетним мужчиной, полным сил и энергии.
- Я видел его уже после... – Хьюго запнулся, и Уизли крепче прижали к себе сына. – Уже после обвала...
- Как это случилось?
Малфой пнул большой кусок стекла и отошел от Поттера. Авроры суетились, выкрикивали чьи-то имена, зачем-то убирали с пола обломки – как будто это могло помочь!
- Драко! – он резко обернулся и не успел сказать ни слова, когда в него врезалась растрепанная взволнованная Панси. Она судорожно вцепилась в его свитер и пробормотала, борясь со всхлипами:
- Как хорошо, что ты тоже здесь.
Малфой неловко сжал ее плечи и отстранил от себя, легонько встряхнув:
- Ну же, Панс, возьми себя в руки. Сейчас не время для этого.
- Я знаю, - она шагнула назад и поспешно вытерла руками слезы со щек. – Просто я была здесь совсем одна. Авроры ни дракла не объясняют, остальные косятся, Ланкастеры и Дугласы строят из себя королей.
Драко кивнул и подошел к отгороженной лентами разрушенной лестнице, внизу которой начинались подземелья Слизерина.
- Ты же не думаешь, что они... Не думаешь, правда? – спросила Панси с нотками истеричности в голосе.
- Конечно же, он не думает, - к ним неслышно подошла Диана Забини – мать Растона и Алисы и вдова Блейза.
- Хорошо, что хотя бы ты сохраняешь спокойствие, - шепнул ей на ухо Драко, косясь на заламывающую руки Панси. Она всегда была немного эмоциональной и эксцентричной, но детей своих любила по-настоящему, без капли притворства.
Диана тяжело вздохнула и молча прислонилась головой к плечу Драко. Тот подумал, что хорошо, что Астория осталась дома. Здесь ему и без нее хватает женских слез.
- Я не представляю, как буду жить, если с ними что-то случится, - дрогнувший голос выдал ее с головой, она поспешно отвернулась, пряча лицо.
- Отец! – знакомое обращение заставило Драко вздрогнуть и обернуться. Но вместо Скорпиуса к Гарри Поттеру мчался Альбус с перебинтованной головой и правой рукой.
Гарри рванул к сыну и обнял, едва не сбив того с ног. Малфой и остальные родители отвернулись, понимая, что смотреть на них сейчас будет верхом нетактичности.
«Скорпиус, только выживи», - Драко сжал кулаки, чувствуя, как звериная, острая тоска разрывает на клочки все внутри него. Он скомкал свитер на груди и потянул его в сторону, словно тот мешал ему дышать.
Стоявшая рядом Диана сжала его локоть и тихо произнесла:
- С ними все будет хорошо. Скорпиус – сильный, он выберется сам и обязательно поможет Стэну. Я уверена.
Драко коротко кивнул, и Диана, без слов понимая, что ему лучше побыть одному, отошла к Панси.
Малфой переплел пальцы между собой, видя, как вздулись его вены.
Малфой чувствовал, как стихийная магия бежит по его сосудам вместе с кровью, как с пальцев готовы сорваться слабые голубые искры, как вибрирует вокруг напряженный воздух.
Самая сильная, самая древня магия – магия крови – говорила в нем сейчас. Магия, связывающая его с сыном гораздо крепче остальных заклинаний. Магия, которою наследовал Скорпиус с рождения, которая оберегала его с момента вступления в род.
Драко тряхнул головой, успокаиваясь. Он ненавидел беспомощность, ненавидел ожидание. Он был готов по кусочку разобрать всю Школу, лишь бы не стоять без дела и не смотреть, как бестолково мечутся авроры, как ищут друг друга родители и студенты и как через черный выход, втайне от всех, леветируют носилки, накрытые белыми простынями.
- Здравствуйте, сэр, - голос Альбуса Поттера раздался сбоку, и Малфой повернулся к нему, пожав протянутую руку.
А ведь вначале он не был в восторге от этой дружбы сына. Лето после первого курса Скорпиус провел, закрытый в своей комнате, лишенный метлы, квиддича, писем, общения не только с Альбусом, но Фредериком, Растоном, Алисой и другими знакомыми.
Тогда в их доме случился самый первый и грандиозный скандал. Скорпиус сказал, что ни за что не откажется от дружбы с Поттером, а ведь Драко даже пригрозил ему, что заберет из Хогвартса и переведет в другую Школу.
Все было бесполезно, и первого сентября на перроне Драко был вынужден признать, что дружба, которую его сын отстаивал с таким упорством, имеет право существовать.
Тем более Альбус, несмотря на то, что ни разу не получил ответ, писал Скорпиуса несколько раз в неделю.
А теперь Малфой смотрел на встревоженного едва ли не сильнее, чем он сам, Альбуса, на его волнение и понимал, как важна для них эта дружба.
Повязка на голове Альбуса пропиталась кровью в нескольких местах, а он сам то и дело болезненно морщился, прикладывая ободранные руки с поломанными ногтями к вискам.
- Вам нужно пройти в Большой зал, - приказал подошедший к ним аврор и сразу же убежал, когда увидел, что Гарри собрался что-то ему сказать. От Драко не укрылась возникшая у него сухая усмешка.
- Пойдем, - он положил руку на плечо сына, не то обнимая, не то поддерживая, и они пошли в Большой зал, окруженные другими родителями.
- Что здесь произошло?..
- ... что случилось, а авроры молчат и отказываются отвечать на вопросы!
-... неслыханно... я не могу в это поверить! Мария, детка, ты уверена в своих словах?
- Как они могли пробить защиту?
-... что значит «Школа начала рушиться в первую секунду»?
- Почему не успели вас эвакуировать?
- Я буду жаловаться Министру! И завтра же выступлю в Визенгамоте!
Эхо людских голосов долетало до Малфоя, вызывая у него кривую усмешку. Днем раньше он был бы доволен, что некоторые задумались и включили мозги, перестав безоговорочно и слепо доверять политики Министерства.
Днем ранее, но не сейчас, потому что сейчас его мысли занимал лишь сын. На лицах шедших сбоку Поттеров хоть и было видно облегчение, но они были по-прежнему бледными и сильно взволнованными: Лили не видел ни Альбус, ни Хьюго, ни те слизеринцы, которые были уже найдены.
- Все случилось очень быстро, - они сели за стол Рейвенкло, и Драко видел, как вздрогнул Гарри, когда зашел в Большой зал.
Тяжелая, давящая атмосфера, всхлипы, стоны, ощутимое кожей волнение – все это было до боли знакомо и напоминало то утро, первое утро после Победы, когда они не праздновали и веселились, а оплакивали ушедших, пытались спасти раненых и отыскать мертвых.
И сейчас все было почти так же: осыпавшийся потолок, сдвинутые в беспорядке скамейки, напуганные родители и дети, тесно жмущиеся друг к другу.
Гарри обнял сына за плечи, и тот благодарно посмотрел на него.
- Все случилось слишком быстро и внезапно, - начал медленно рассказывать Альбус. – Мы не были готовы да и не ждали этого. После ужина я звал Лили и Скорпиуса к нам или в гостиную Гриффиндора, но они оба отказались. Он сказал, что должен поговорить с мелким Забини, - тут Альбус осекся и, взглянув на Драко, вспомнил, что семья Растона дружила с Малфоями. – Я хотел сказать, поговорить с Растоном, - быстро поправился он.
Несмотря на ощутимое кожей напряжение, Драко едва заметно улыбнулся, услышав слова Альбуса.
- А Лили выглядела усталой и пообещала, что сразу же ляжет спать... – он сжал лежащие на столе руки и переплел пальцы, с силой сцепляя их друг с другом. – Я не знаю, сколько мы просидели с ребятами в гостиной. Наверное, было часа два, мы все собирались уже идти, когда раздался громкий хлопок, а потом мы одновременно почувствовали... как будто магический откат. Не знаю, как объяснить, - Альбус зарылся здоровой ладонью в волосы. – Показалось, что магии вокруг стало меньше. Ну а потом Хогвартс стал рушиться. Все случилось в одно мгновенье, он упал, словно карточный домик, - он запнулся и замолчал, пряча лицо в руках.
Малфой стиснул зубы и отвернулся, пока Поттер говорил что-то на ухо сыну.
- Напротив нас сидели девчонки, - сухим, безжизненным голосом произнес Альбус после долгого молчания. – Я видел, как пол ушел у них из-под ног и как они полетели вниз. Никто даже не успел опомниться... Я до сих пор слышу их крик, - он передернул плечами. – А потом МакГонагалл объявила о нападении, все кинулись к лестнице, началась давка. Мелких отталкивали и почти топтали, большая часть курса напоминала сумасшедших... Кто-то даже прыгнул из окна.
Он взглянул на Драко потухшими, сухими глазами и прочистил горло. Малфой поймал себя на мысли, что от силы, с которой он стискивал под столом кулаки, у него начались судороги.
- Я и несколько старост собрали первые и вторые курсы вокруг себя, чтобы их окончательно не затоптали... Студенты выбили Бомбардой дверь и несколько стен, потому что пол буквально уходил из-под ног. Потом рухнула часть наружной стены, и мы увидели, как над Хогвартсом медленно кружат волшебники. Они все были в черном, только на рукавах мантий возле плеч были нашиты по две красные полоски с обеих сторон... Мы вывели в коридор первокурсников, но некоторые лестницы начали рушиться, и все бросились кто куда. На меня свалились доспехи, - Альбус показал рукой на свою голову. – А очнулся я, когда уже все закончилось. Меня нашли авроры... – договорил он равнодушным голосом и тяжело вздохнул.
Гарри, поседевший за считанные минуты, привлек его к себе, заставил спрятать лицо на груди, и Драко услышал глухие, полузадушенные всхлипы. Он увидел, как вздрагивали плечи Альбуса, как Гарри судорожно хватал его свитер, пытаясь прижать его еще ближе и крепче.
Малфой тяжело отвернулся и вылез из-за стола. Минуты текли мучительно медленно, авроры по-прежнему без толку носились по всей Школе, а волшебный потолок в Большом зале едва-едва начал светлеть, показывая, что эта безумная ночь скоро закончится. Ночь, но не тяжелое, мрачное, обреченное ожидание.
Он видел, как к Поттерам подсели Уизли с Хьюго, который, очевидно, отделался легким шоком и не видел того, что видел Альбус.
«Я бы собственноручно переломал бы все кости каждому из тех, кто сделал это», - Малфой вышел в холл, где толпились родители, провожаемый недоверчивыми, злыми взглядами.
Даже спустя столько лет, в момент, когда их дети находились в опасности, люди не забыли его прошлых ошибок, не забыли, кто он.
Драко мог только представлять, насколько тяжело было здесь Скорпиусу на первом курсе.
Он огляделся по сторонам: авроры медленно разбирали завалы, вынужденные действовать крайне аккуратно: фундамент Хогвартса был переполнен магией и грозил взорваться от любого неосторожного вмешательства.
Он сплюнул, не сдержавшись, когда увидел, что живые и вполне здоровые Ланкастер и Дуглас стоят, окруженные своими родителями. Рядом с ними, мелко пританцовывая от нетерпения, крутились репортеры и мелкие чиновники из Министерства.
Он нагло ухмыльнулся в ответ на высокомерный взгляд Роджера Дугласа – отца Эрика – и плюнул в их сторону. Это совершенно не соответствовало правилам приличия, но они меньше всего волновали Драко.
- Не смейте к ней прикасаться! Я не позволю вам увести ее, - знакомый, до боли знакомый голос резанул слух, и Малфой повернулся на каблуках, до последнего надеясь, но не смея поверить.
Позади него отбивался от авроров испачканный, раненый, усталый, но живой – живой! – Скорпиус. Он поддерживал одной рукой почти висящую на нем Лили Поттер, а другой водил из стороны в сторону волшебной палочкой. Два аврора стояли напротив него, не решаясь сделать первый шаг.
- Оставьте его, - повелительно произнес Драко, подходя к ним.
Взгляд Скорпиуса метнулся к нему, и его сын не смог удержать радостной улыбки.
Авроры, проворчав что-то, ушли: видимо, авторитет Малфоя был еще достаточно силен.
- Отец... – Скорпиус отпустил на секунду Лили и сам шагнул к нему. Драко стиснул его так сильно, что всерьез испугался, что мог сломать сыну ребра.
Он сжимал его плечи и чувствовал, как уходит напряжение, сковавшее тело, как становится легче дышать, как исчезает сковавший горло спазм.
- Я волновался, - он услышал, как дрожал его голос – едва ли не впервые за семнадцать лет. – Я чертовски волновался за тебя, сын.
Скорпиус не ответил, но благодарно кивнул. Такая эмоциональность и открытость отца была для него непривычной, но сил удивляться почти не было.
Он давно отвык чувствовать себя ребенком. Может, это случилось на первом курсе, когда гриффиндорцы-четверокурсники втроем избивали его одного в заброшенном туалете. Или еще раньше, когда он услышал оскорбления, которые доносились вслед его матери в Косом переулке.
Но сейчас, обнимая отца, понимая, что все произошедшее закончилось, он чувствовал себя нормальным, семнадцатилетним парнем, который не должен был постоянно контролировать себя.
Драко с трудом разжал руки, отпуская сына. Он до сих пор не верил, что Скорпиус – живой и почти здоровый – стоит сейчас перед ним. Что он не пострадал, и хотя бы для их семьи эта ночь закончилась благополучно.
- Здравствуйте, мистер Малфой, - сбоку раздался тихий голос Лили Поттер. Она казалась изнеможенной, вымотанной и неловко стояла, опираясь на чудом уцелевшую колонну.
Скорпиус мгновенно повернулся к ней и обнял, поддерживая. Драко, который почти взял себя в руки, удивленно посмотрел на сына, поймав в ответ его дерзкий взгляд.
Он поравнялся с ним и шепнул, неожиданно для самого себя.
- Я люблю тебя, сын.
- Я тебя тоже, отец, - почти неслышно произнес в ответ Скорпиус.

- Что ты хочешь этим сказать?! – громкий голос отца вырвал меня из полудремы. Я открыла глаза, удивляясь, как оказалась в Больничном крыле. А потом резко вспомнила все: разрывающий барабанные перепонки грохот, резкий обвал, крики сокурсников, кромешную темноту и полтора часа, которые казались мне вечностью.
Я села и осмотрелась. На соседней кровати с забинтованной грудью сидел Скорпиус, вокруг него кругами ходил отец, а мистер Малфой стоял у окна.
- Мистер Поттер! – из-за ширмы показалась недовольная мадам Помфри. – Ведите себя тише. Я разрешила находиться вам здесь только потому, что вам нужно сохранить ваш разговор в тайне. Так не кричите же на всю комнату. Здесь полно авроров! – прошипела она и вновь скрылась, задернув за собой занавеску.
- А почему нельзя наложить Заглушающее?
- Лили! – воскликнул отец и быстрым шагом пересек комнату. Он сел на край кровати и погладил меня по щеке. – Как ты себя чувствуешь?
- Нормально, - я пожала плечами, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Как Альбус?
- Мадам Помфри дала ему зелье Сна без сновидений. Проснется только завтра утром, - грустно ответил папа и нахмурился.
- Так почему нельзя использовать Заглушающее? – я уткнулась носом ему в плечо и подлезла под правую руку, прижимаясь к груди и стараясь отвлечься от тягостных мыслей об Альбусе. Из нас троих ему досталось сильнее всех.
- Пока что магическое ядро Школы крайне неустойчиво. Любое вмешательство может спровоцировать новые разрушения, - мистер Малфой повернулся в мою сторону.
- Поэтому нас не находили так долго? Потому что авроры были вынуждены расчищать все практически вручную?
- Да, сладкая, - папа погладил меня по волосам, и я тяжело сглотнула. Наверное, воспоминания о тех четырех часах под землей будут преследовать меня в кошмарах до конца жизни.
- Все уже спаслись?
Я заметила, как помедлил отец и только потом осторожно ответил:
- Пока нет. Многих с вашего факультета еще идут.
Я вздрогнула. Был уже почти обед, и значит, с момента обвала прошло почти двенадцать часов.
Почему они ищут учеников так долго?! Ведь за это время могло случиться множество страшных вещей!
- Скорпиус, - напряженно позвал отец. – Почему ты сказал, что Ланкастеры и Дугласы могут быть причастны к этому.
- А еще Вуд! – поспешно вклинилась я в разговор и разом вспомнила тот ужас, который испытала от угроз Эдварда. – Папа, он сказал, что уничтожит тебя! Что превратит в немощного инвалида! – я сжала его футболку и почувствовала, как напрягся отец, услышав мои слова.
Он одеревеневшей рукой погладил меня по голове и прижал к себе, успокаивая. Я не могла видеть, каким взглядом он обменялся за моей спиной с мистером Малфоем и Скорпиусом.
- Лили, детка, со мной ничего не случится. Неужели я похож на человека, которого так легко покалечить? – он взял мое лицо в ладони и заставил смотреть в глаза. Папа попытался улыбнуться, но по его губам прошла судорога, и вместо улыбки я увидели хищный оскал.
- Он угрожал тебе... И мистеру Малфою тоже. И всем нам.
- А Дуглас сказал, что они будут единственными, кого не затронет война, - я услышала голос Скорпиуса, и на мгновение внутри все сжалось, а потом по телу разлилось тепло.
- Он, Йорк и Вуд ведут себя так, словно они управляют этой войной, с того дня, когда нам объявили о первом нападении. И половина Слизерина их поддерживает, - продолжал говорить Малфой. – Кроме того, их отцы занимают важные посты в Министерстве и Визенгамоте.
- А это ты откуда знаешь? – с удивлением уточнил мистер Малфой.
- Это неважно, - ответил Скорпиус уклончиво и продолжил.
- А за кого вторая половина Слизерина? – спросил папа, заставив меня фыркнуть.
Скорпиус коротко взглянул на меня, и его сжатые губы на секунду растянулись в улыбке.
- Это неважно, - он почему-то не признался, что остальные ученики поддерживают его.
- Ну хорошо, - папа кивнул. – Кстати говоря, Дуглас был уже давно у нас на подозрении, но Вуд... – он покачал головой. – Никогда бы не подумал, что он способен на такое.
- Я тоже, - сказала я, вспомнив поведение Эдварда в последние недели. – Он очень изменился. Очень.
- Мистер Поттер, мистер Малфой, - из-за занавески опять показалась мадам Помфри. – Вас уже ищут. Всем родителям приказали покинуть Хогвартс и вернуться домой.
- Что?! – я чувствовала, что отца буквально переполнял гнев. – Как они вообще осмелились на это?
- Говорят, пришел приказ от Министра, - медсестра брезгливо поджала губы. – Я прошу вас, уходите. Спорьте, но только не здесь. Иначе меня уволят, и тогда...
Папа замолчал и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Он понимал, что, если в Хогвартсе не будет мадам Помфри, то никто не будет уверен, что нас действительно лечат. А не делают хуже.
Он поцеловал меня в лоб и крепко обнял:
- Передай привет Алу и скажи, что я люблю его.
- А ты скажи то же самое маме. И, пожалуйста, будь осторожен, - прошептала я ему на ухо, меньше всего желая отпускать его сейчас и разрывать объятия.
- Я всегда осторожен, ты забыла? – он чуть криво мне улыбнулся.
- Я люблю тебя.
Он поцеловал меня еще раз и поспешно вышел из комнаты, понимая, что прощание может затянуться. Я закрыла лицо руками, всхлипнула и не удивилась, когда поняла, что плачу.
За прошедшую неделю я превратилась в настоящую истеричку.
Скорпиус крепко сжимал руку отца и что-то негромко, быстро говорил ему. Мистер Малфой внимательно слушал, и, когда он закончил, обнял его и скрылся за занавеской.
- Иди сюда, - спустя несколько секунд услышала я и, отняв руки от лица, взглянула на Скорпиуса.
Он показывал рукой на свою кровать и, ожидая, смотрел на меня.
- Я пошел бы сам, но не могу шевелить ногой еще три часа, - я перевела взгляд на его забинтованную лодыжку и кивнула.
Я откинула одеяло и спустилась босыми ногами на холодный кафель. Подвернутая голень отозвалась тупой, ноющей болью, которую я проигнорировала, и медленно пошла к кровати Скорпиуса.
Он полусидел в ней, опираясь на подушки. Его грудь почти вся была забинтована, а на голых плечах я заметила темно-бардовые кровоподтеки, которые грозили превратиться в огромные и болезненные ушибы и синяки.
Пока мы пытались выбраться, потолок начинал рушиться несколько раз, и Скорпиус обычно подминал меня, принимая на себя все удары.
Я неловко села рядом с ним, не зная, куда себя деть. Ситуация казалась абсурдной до сумасшествия, но в тот момент я четко поняла одну вещь: после всего пережитого вместе со Скорпиусом мнение людей о наших отношениях волнует меня меньше всего на свете.
Он обнял меня за плечи, прислоняя к себе, и накрыл вытянутые ноги одеялом.
- Отец обо всем догадался, - мы молчали так долго, что я успела задремать и потому слегка вздрогнула, услышав его голос. Обычно я не люблю находиться в тишине рядом с другими людьми, потому что чувствую себя неловко, но рядом со Скорпиусом это было естественно и совсем не в тягость.
- Он... он против, да? – понуро повесив голову и затаив дыхание, тихо спросила я.
- Поттер, какая же ты еще глупая, - он невесело рассмеялся мне в затылок. – Нет, он не против. Если тебе это так важно – он даже одобряет мой выбор.
- А тебе что, неважно мнение собственного папы? – я встретилась с ним взглядом.
- Наши отношения отличаются от отношений между твоим отцом и тобой. Так что можешь обойтись без громких фраз, - спокойно, но немного отстраненно и холодно ответил он, и я поняла, что затронула не самую приятную тему.
- Давай ты напишешь мне список предметов, которые я могу безбоязненно затрагивать в своих разговорах? – несколько смущенно пробормотала я себе под нос.
- Боюсь, тогда мы будем разговаривать только о погоде, - хмыкнул Скорпиус.
Я лежала у него на груди, считая про себя удары сердца, и пыталась хоть как-то успокоиться, привести мысль в порядок. Тот ужас и страх, который я пережила в обвалившихся подземельях, я вряд ли когда-нибудь забуду.
Когда стены начали трястись и падать на нас в буквальном смысле, Скорпиус, сохранявший поразительное хладнокровие, схватил меня за руку, и мы побежали к выходу. Но прямо перед нами рухнула часть стены, и дальнейший проход засыпали каменные плиты. Нам пришлось повернуть обратно, и мы едва не заблудились в бесчисленных коридорах подземелий, лишенные возможности колдовать и отправить Патронуса – стены грозили окончательно рухнуть от любого, даже самого слабого заклинания.
Мы бежали в темноте, передвигались на ощупь, сопровождаемые гулким грохотом и постоянно падавшими с потолка краями.
Я боялась, что мы останемся там навечно и будем медленно, страшно умирать, лишенные воды, еды и шансов на спасение. Мучительная смерть от голода и жажды была самым ужасным кошмаром моего детства. Но больше меня пугало то, что мы будем заживо погребены, если потолок все же осыплется и придавит нас.
Меня спасло присутствие Скорпиуса. И его рука, за которую я цеплялась, как за единственное средство к спасению. Наткнувшись на очередной валун, я подвернула ногу и почти половину пути висела на Малфое. Ему самому очень сильно досталось: когда мы услышали, как над нашими головами ползет трещина, Скорпиус оттолкнул меня в сторону и не успел отойти сам. От упавших тогда камней теперь на его груди и руках появились эти огромные, причиняющую боль кровоподтеки и глубокие ссадины.
Мне стало очень стыдно за свою слабость, страхи и поведение. За свой эгоизм, за то, что думала только о себе.
Я хотела извиниться, но потом передумала. Вряд ли Скорпиус ждет от меня этого. Вряд ли ему нужна жалкая тряпка, которая постоянно хнычет и льет сопли. Будет гораздо лучше, если в следующий раз я буду вести себя по-другому. А извиняться перед ним за уже сделанное – просто бессмысленно. Это удел слабаков – так он всегда говорит.

- Мистер Поттер, как вы себя чувствуете? – профессор МакГонагалл остановилась перед кроватью, на которой сидел Альбус.
За прошедшие со дня обвала сутки директор постарела на несколько десятилетий. Еще сильнее побелели и без того седые волосы, лицо уменьшилось, стало совсем сухим. Кожу избороздили глубокие морщины.
Профессор МакГонагалл говорила и двигалась медленно, словно нехотя. Случившееся подкосило ее, срезало под корень, лишило последних сил.
- Превосходно, профессор! – бодро откликнулся Альбус и помахал для убедительности правой рукой, с которой уже сняли повязки. – Готов к выписке.
- Вы уже знаете, что Министерство приказало оставить всех учеников в Хогвартсе?
- Знаю, но понять не могу. Замок разрушен, здесь больше не безопасно! Как они могли пойти на такое? – горячо произнес Альбус.
- Самой бы хотелось знать, - МакГонагалл устало прикрыла глаза. За последние часы она выдержала около дюжины разговоров с министерскими служащими и их начальниками, и все они твердили одно: магическая активность Хогвартса спала, теперь можно применять магию, они восстановят Школу за неделю, и, разумеется, студенты должны остаться здесь. В Англии им будет угрожать опасность. Как будто она не угрожает им здесь!
- Альбус, - то, что МакГонагалл обратилась к нему по имени, заставило Ала насторожиться. Он сразу подумал о семье и о том, что с ними могла случиться беда. Он слышал краем уха, что авроры до сих пор не нашли всех пропавших во время обвала детей.
- Альбус, сегодня утром... – она запнулась, и Альбус услышал, как дрожит ее голос, и понял, что директор боролась со слезами. – Сегодня утром авроры нашли Растона Забини... Его ударило упавшей стеной... Он умер еще в первые минуты, - МакГонагалл сглотнула и сокрушенно покачала головой. Каждая смерть, каждое новое ранение – все это причиняло ей гораздо больше боли, чем могла показаться со стороны. Она считала этих детей своими родными, и потому каждое несчастье, произошедшее с ними, причиняло ей нестерпимую боль.
- Я знаю, что мистер Малфой дружил с ним... Поэтому хочу попросить тебя сообщить ему о смер... о случившемся.
Альбус, для которого маленький Забини не был пустым местом, медленно кивнул, не сводя с лица директора потерянного, потрясенного взгляда.
Растон – единственный человек, которому Малфой разрешал делать с собой все, что захочется. Которому прощал слабости и ошибки, из-за которого шел на огромный риск, с которым беззаботно смеялся по вечерам у камина, с которым много и часто шутил.
Альбус опустил голову, тяжело вздохнув. Он не представлял, как скажет о смерти Растона Малфою. Как сможет успокоить его.
Скорпиус не был бесчувственным куском железа, он мог подавлять, контролировать свои эмоции, делать вид, что ему безразлично, но на самом деле это было не так.
Альбус со злостью ударил по тумбочке кулаком, отчего стоявший на ней графин с водой разбился о пол, разлетевшись вокруг сотней маленьких осколков.
Ал знал, что Малфой во многом заменил мальчику если не отца, то старшего брата. Он читал ему книги по ночам, учил ездить верхом, брал с собой на охоту, давал тайком волшебную палочку...
Альбус помнил, как радовался Скорпиус, когда Растон попал в Слизерин. Как опекал его, и все ученики знали, чьим любимчиком был Стэн, и потому никогда не задирали его, хотя его отец был когда-то на одной стороне с Пожирателями.
Ал соскочил с кровати и зашагал по палате, смотря себе под ноги. В Больничном крыле было мало народа: тех, кто получил несерьезные повреждения, уже выписали, а других отправили в Мунго или перевели в отдельные палаты. Мадам Помфри обещала, что уже завтра утром выпишет Альбуса, Скорпиуса и Лили.
А сказать обо всем нужно уже сегодня.
- Поттер, ты в порядке? – услышав голос Малфоя, Альбус вздрогнул и замер на месте, не решаясь повернуться к другу лицом. Он не представлял, как сможет сделать то, о чем его попросила МакГонагалл. Но в то же время понимал, что лучше это будет он, чем кто-нибудь еще – Дуглас или Вуд, например. Скорпиус не заслуживал такого. И Ал был уверен, что Малфой обязательно был бы рядом, случись нечто подобное с ним.
И потому он набрал побольше воздуха и резко повернулся к Скорпиусу. Тот выглядел усталым, но вполне довольным жизнью. Он даже улыбался, смотря на метавшегося по палате Альбуса.
- Малфой, - тихо начал Ал. Он подошел к нему, сжал плечо, видя, как насторожился Скорпиус, как из глаз пропало веселье и смех. – Мне очень жаль, но... Растон Забини умер. Его нашли сегодня утром.
Между ними повисла тишина. Секунды тянулись мучительно медленно, и Альбус не решался посмотреть на Скорпиуса, представляя, что он увидит.
Каменное, застывшее лицо Скорпиуса. Тусклый взгляд потемневших глаз. Сведенные в одну линию брови, нахмуренный лоб, плотно поджатые губы.
- Что?! – не веря в услышанное, воскликнул он, резко вспарывая образовавшееся молчание. – Что ты сейчас сказал?!
Альбус крепко сжал палочку в руке: от стихийной магии Малфоя в лазарете начали дрожать стекла.

____________________________
ну что насчет эмоций? я смогла передать то, что чувствовали родители? а с описанием Хогвартса проблем нет?