Глава 14"— Хорошо. Ладно. Но только — ни слова никому, Дамблдор! Это должно остаться между нами. Поклянитесь! Я не вынесу... тем более сын Поттера... Дайте мне слово!
— Дать слово, Северус, что я никому никогда не расскажу о самом лучшем, что в вас есть? — Дамблдор вздохнул, глядя в злое, измученное лицо Снейпа. — Ну, если вы настаиваете..."
— Вчера в школе произошло то, что не происходило уже несколько десятков лет, — разносился по наполненному студентами Большому Залу голос Дамблдора. — Я не буду врать вам и говорить, что не произошло ничего страшного, — он замолчал на несколько мгновений. — Спокойствие школы и радость праздника были прерваны. Каждый из вас знает, что каким-то неизвестным способом в замок проник тролль. У этого происшествия могут быть два объяснения: либо защита замка была разрушена, — в мертвой тишине эхо несло голос директора, повторяя его слова, только усиливая детский страх, который, казалось, можно было почувствовать, — а я могу уверить вас, что этого не произошло, — все ученики дружно выдохнули. За столом преподавателей тоже стояла мертвая тишина. МакГонагалл сидела, как обычно, прямо, но что-то во всей ее фигуре говорило, что она готова отразить любое нападение, Снейп сосредоточенно о чем-то думал, его и так резкие черты лица, казались еще более заостренными, Квиррелл трясся, как осиновый лист. Альбус Дамблдор был, впервые на взгляд учеников, совершенно серьезен. — Либо один из присутствующих сейчас в зале волшебников впустил тролля в замок, точно понимая, что он делает. Я хочу, чтобы каждый, кто заметит что-нибудь подозрительное, сообщил об этом любому, я повторяю, любому декану, которого он встретит первым, или же мне. Речь идет о вашей же безопасности.
— Вероятно, вы заметили, что в зале отсутствуют несколько студентов. Мисс Гермиона Грейнджер, мисс Луна Лавгуд и мистер Гарри Поттер, — зал дружно ахнул, — были найдены без сознания в туалете для девочек в компании также бессознательного тролля, — ярко-голубые глаза Дамблдора лукаво сверкнули. — Я уверяю вас, что ни один из вышеперечисленных учеников не получил никаких повреждений, кроме шока. Все, кто знают, как эти трое учеников могли оказаться не в своих гостиных и что они делали в том самом туалете для девочек, должны рассказать об этом или своим деканам, или мне.
Директор сел, и тут же ранее пустые золотые тарелки наполнились едой. Ученики зашушукались, а Дамблдор за преподавательским столом, благожелательно улыбаясь, повернулся к Квирреллу и совершенно спокойно произнес:
— А от вас, Квиринус, я жду объяснения, почему тролль не был в подземельях, где мы его искали.
* * *
Профессор Северус Снейп * никогда не был приятным в общении человеком, и сам он это тоже прекрасно понимал. Обычно он даже не пытался быть более вежливым с окружающими его людьми, живя по принципу: «им надо, пусть терпят». Самому Северусу Снейпу уже ничего не было надо с тех пор, как единственный человек, с которым Северус был когда-либо вежлив и дружелюбен, умер. Умерла, если точнее. С ней, с единственной, его принцип жизни не срабатывал. Ей не нужен был подающий надежды начинающий зельевар с увлечением Темной магией. Зато ему, Северусу, очень нужна была Лили Эванс. Единственная. Но больше всего ему нужно было, чтобы она была жива. Не так важно, что не с ним, как важно, чтобы жила, главное, чтобы этот придурок Поттер, манипулятор-Дамблдор — хоть кто-нибудь! — ее защитил. Они все провалились. Лили умерла.
Профессор Зельеварения Северус Снейп боялся Гарри Поттера. Он боялся увидеть в нем Лили, но не мог видеть никого, кроме нее. Мальчик был сыном Поттера, должен был быть, как две капли воды быть похожим на отца, и он должен был возненавидеть Северуса Снейпа за одно только оскорбление памяти его любимого папочки, но… Северусу, казалось, что он сходит с ума. Именно поэтому он боялся Гарри Поттера, потому что боялся однажды понять, что мальчика не за что ненавидеть, что мальчик не перенял от Джеймса Поттера ничего, кроме дара к полетам и Трансфигурации. И внешности.
Каждый раз, когда Северус Снейп смотрел на мальчика, тот, будто чувствуя, поворачивался к профессору, независимо от того, чем он был до этого занят, и смотрел Северусу прямо в глаза. Поэтому Северус старался не смотреть на Гарри Поттера. Потому что каждый раз, глядя в глаза мальчику, он видел не Гарри Поттера, а Лили Эванс, которая, казалось, сейчас снова подойдет к нему и заговорит с ним, пытаясь убедить его, что Мальсибер не достоин общения с ним, что Северус лучше его, что Северус никогда не будет нападать на маглорожденных. Она так верила в это… Поговорит так, как будто ничего этого не было: ни презрительно выплюнутого «грязнокровка!», ни Мальсибера, ни Темной Метки на его предплечье, ни пророчества, ни Гарри Поттера, ни ее смерти…
Будто все еще было так, как тогда, словно ничего и не изменилось: не было загубленной жизни, тихих одиноких часов с рюмкой огневиски и коробкой фотографий, на которых он и Лили еще улыбаются, все еще машут рукой тем, кто их тогда снимал: Мери и Алисе…
И сейчас, направляясь в Больничное Крыло и стараясь не наступать на укушенную трехголовым монстром Хагрида ногу, он думал не о том, что придется объяснять Помфри, откуда рана, а о том, пришел ли в себя Поттер.
В любом случае, у него ее глаза…**
* * *
— Выпейте это, мистер Поттер, — Гарри с трудом сфокусировал взгляд на человеке перед ним и с удивлением узнал черные сальные волосы. Без очков это было самой яркой приметой.
— Профессор Снейп?
— Выпейте зелье, — повторила расплывчатая фигура, и Гарри заметил у себя под носом флакон с какой-то жидкостью — видимо, то самое зелье. Послушно обхватив горло бутылочки губами, он глотнул и чуть не выплюнул эту гадость обратно.
— Что это, сэр? — просипел он.
— Зелье, мистер Поттер, которое снимает остаточные эффекты от обморока.
— Я упал в обморок, сэр? — мальчик чуть покраснел от смущения.
— Это вы мне скажите, мистер Поттер. Что вы помните последним? — зельевар сидел на стуле рядом с его кроватью, как выяснил Гарри, когда надел очки. Одну ногу Снейп вытянул так, как обычно делают, если она сломана и в гипсе.
— Э-э… Я помню Большой Зал и Квиррелла, а потом Луна сказала, что Гермионы нет, и надо сказать ей, а я говорил ей, что Грейнджер сама виновата, а потом мы подумали, что если тролль… — на секунду его глаза расширились от страха, и он прекратил говорить все, что приходило в голову. — Я-я помню тролля, сэр, — слабым голосом он ответил Снейпу. Тот нахмурился и вытащил еще один флакон и сунул его мальчику.
— Пейте, мистер Поттер.
— Что это, сэр? — спросил Гарри, открывая бутылочку.
— Успокаивающая настойка, мистер Поттер, — произнес зельевар, поправляя свою черную мантию на вытянутой ноге, будто пытаясь скрыть свое неудобство.
— А она… — он замялся и немного смутился, — очень противная, сэр? — тихо закончил Гарри.
Снейп смерил его оценивающим взглядом суженных глаз.
— Простите, сэр, я не должен был… Простите… — прошептал мальчик, стараясь не смотреть на зельевара.
— Нет, мистер Поттер, — спокойно ответил зельевар, будто не заметив заминку мальчика. — Основным компонентом этого зелья является магическая мята, поэтому у зелья достаточно приятный вкус.
Северус Снейп смотрел куда-то в окно, не думая даже прерывать тишину, не то чтобы неприятную, но непривычную, и, Гарри казалось, мужчина видел за этим окном что-то больше, чем холодный ноябрьский ливень. Выражение его лица, обычно нахмуренное и неприятное, было пустым и отрешенным, и, казалось, мальчик мог видеть, как в глубоких черных глазах мечутся призраки прошлого, не забытого и не прощенного.
Быстро выпив зелье, Гарри поставил флакон на тумбочку рядом с кроватью, пытаясь не шуметь, и тихо произнес:
— Спасибо, сэр.
Профессор пришел в себя и так же тихо ответил, поднимаясь со стула и стараясь не наступать на левую ногу:
— Не за что, мистер Поттер, — но через мгновение он спохватился, словно пытаясь восстановить утерянный образ злобного Мастера Зелий, и добавил:
— Я надеюсь увидеть от вас детальный разбор состава Успокоительной Настойки плюс знание основных побочных эффектов этого зелья в случае аллергической реакции на каждый из компонентов.
Снейп остановился, увидев грустную улыбку на лице мальчика и пытаясь понять, что сказал не так.
— Выздоравливайте, — произнес зельевар, забыв сказать свое обычное «мистер Поттер», и направился к дверям Больничного Крыла. При каждом шаге он кривился, будто боль была всего лишь раздражающим фактором, а не, собственно, болью.
Уже открывая дверь, он обернулся на тихий голос мальчика:
— Вам не очень больно, сэр? Может… То есть Мадам Помфри… и… — Гарри замолчал и покачал головой как-то почти разочарованно, откинулся на белые простыни и закрыл глаза.
— Мне не больно, мистер Поттер, — тихо произнес зельевар, глядя на маленького мальчика, который почему-то заботился о человеке, который, казалось, возненавидел его с первого взгляда. Знал ли этот мальчик, что о нем, Северусе Снейпе, когда-либо заботилось так мало людей, что их можно бы пересчитать по пальцам одной руки? Знал ли он, что одной и самой заботливой из всех этих людей была его мама?
Нет, конечно, нет. И Северус очень надеялся, что Гарри Поттер никогда об этом не узнает.
* * *
* — В этой части — от звездочек до звездочек =) — речь идет о том, как видит эту ситуацию Северус Снейп. Понятно, что Гарри о таких мыслях и не догадывается.
** — Опять, видимо, я должна пояснить всем ГП-слешерам. Речь не идет ни о какой привязанности того типа, о котором дружно подумали все любители снарри, в особенности, бета =). Речь идет о простой заботе о ребенке человека, которого ты знал и любил.
