Трещина в (асфальте) сознании(Немного спойлерная) обложка к шестнадцатой главе:
http://cs613417.vk.me/v613417452/5265/p41TguYZio0.jpg
----------------------------------
Месяц назад.
- Тауэрский мост, - щелкнул пальцами Рафферти и восторженно посмотрел на Блисс.
- При чём здесь мост над Темзой? - нахмурилась Блисс. - Я спросила...
- Я помню. Нет, Квиетус уменьшает громкость голоса в децибелах, а не повышает его.
Уроки прошли несколько часов назад и Блисс, захватив с собой не сильно упирающегося Рафферти, разместилась в гостиной с целью сделать пропущенное домашнее задание. Точнее, если не считать астрологии и Истории Магии, всё домашнее задание рассеяно диктовал Рафферти, поминутно отвлекаясь на дымчатые мелочи общей гостиной и своих мыслей.
- Тауэрский мост будет первым, куда я тебя поведу, как только начнутся Рождественские каникулы, - пояснил Рафферти, взволнованно ходя кругами вокруг Блисс.
- Разумеется, - кивнула Блисс. - Никаких музеев, кинотеатров с черно-белыми фильмами, картинных галерей. Что может быть лучше Тауэрского моста, особенно сейчас, когда ледяной ветер гуляет по открытому пространству с особенным рвением.
- Ты никогда не могла без своей язвительности.
- Всего лишь с сознательного возраста.
Сейчас.
На самом деле, с того самого момента, как Рафферти начал её игнорировать, все мысли Блисс, чтобы она не делала, всегда возвращались к нему. А если говорить правду, благодаря которой Блисс испытывала к себе презрение едва ли не на грани отвращения, Рафферти не покидал её мыслей вовсе. С того момента, когда она вставала с кровати и до того, как снова ложилась в постель, Рафферти маячил над каждым её действием, каждым разговором и мыслью.
Она не хотела о нём думать, не хотела вгрызаться в каждую деталь и пытаться понять, что она сделала не так. В конце концов, они были знакомы смехотворно мало и последнее, что должно было волновать её, как к ней относится человек, который всего лишь провёл жалкие две недели в её доме.
«Человек, который заставил тебя улыбнуться впервые за год, человек, благодаря которому в тебе снова проснулось подобие нормального аппетита, человек, который обнимал тебя так крепко, словно от этого зависела его жизнь, и всегда следил за тем, чтобы ты была счастлива настолько, насколько сама можешь себе это позволить».
Каждый раз внутренний голос Блисс ядом просачивался в неё этими словами и доводами, но она не могла, не хотела принимать того, что так быстро её доверие смог заполучить кто-то, кто своими дальнейшими поступками просто показал, что хотел всего лишь поиграть.
И даже стоя на шахматных клетках Выручай-комнаты, она всё равно, ежесекундно ощущала присутствие Рафферти на периферии сознания.
Блисс догадывалась, что выйдя за дверь, она окажется на выходе. Но где находился этот выход? Только там, где бы она сама этого хотела.
Больше всего ей хотелось бы подумать о чем-то уединенном и отвлеченном.
Маленькая церковь в Салон-де-Провансе. Полуразрушенный собор в Версале, сквозь витраж которого причудливо пробивались солнечные лучи.
На худой конец, её оранжерея в новоприобретенном поместье. Все эти места были тихими и относительно безлюдными.
Меньше всего она хотела думать о...
«Тауэрский мост. Тауэрский мост будет первым, куда я тебя поведу».
Тауэрский мост. Улыбка Рафферти. Черные взлохмаченные волосы Рафферти. Рассеянный взгляд Рафферти. Рафферти, Рафферти, Рафферти, везде был чертов Николас Рафферти и проклятый Тауэрский мост, на который он всенепременно решил отвести Блисс.
Как только она поняла суть того, как именно работает Выручай-комната, у неё не было и шанса.
И она действительно оказалась на Тауэрском мосту. Целых пять секунд она провела на нём, задыхаясь от порывов ледяного ветра и ужаса, прежде чем её грудь рвануло вперёд и она не оказалась в практически пустом помещении.
Не смотря на то, что Блисс приземлилась относительно тихо, три человека, сидевшие на скамьях рядом с большой арочной дверью все же повернулись, но через несколько секунд, равнодушно мазнув по ней взглядом, снова вернулись к своим размышлениям.
Озадаченная и дезориентированная, Блисс попыталась сосредоточиться. Множество скамеек, поставленные в ряд, витражные стёкла, складывающие причудливые узоры, сводчатые потолки, алтарь распятого Иисуса Христа. Ничто не могло сказать точнее, где находилась Блисс.
Проблема была лишь в том, что это была определенно не церковь Салон-де-Прованса, или какая-то из знакомых Блисс.
А судя по том, что сквозь витражи не проникало ничего, кроме туманного утра, Блисс поняла, что вероятнее всего Британию она не покидала…
Три человека, что находились в церкви, были одеты в строгие пальто или утеплённые куртки, но Блисс всё равно сняла мантию и осторожно положила её в угол самой неприметной и тёмной скамьи. Лучше пусть они подумают, что она пришла в свитере, чем увидят странную робу. Разговоры могут начаться буквально не из чего, и меньше всего Блисс хотелось, чтобы кто-то узнал о том, где она находилась.
- Мисс?
От легкого похлопывания по плечу Блисс вздрогнула и, обернувшись, увидела низкого священника, который смотрел на неё со странной смесью доброты и непонимания в глазах.
- С вами всё хорошо? - заботливо спросил священник, внимательно глядя на руки Блисс.
Блисс смогла совладать с лицевыми мышцами и выдать что-то, что, как она надеялась, походило на улыбку:
- Конечно же, святой отец. Не волнуйтесь за меня, я просто...
- Вас колотит так, что вы сейчас откусите себе язык, - мягко перебил её священник.
И стоило Блисс прислушаться к себе, как сразу же стало понятно, что священник прав. При каждом слове челюсть больно давила на язык, мурашки покрыли всё тело, а руки дрожали так, что даже не удавалось толком сжать их в кулаки.
Странно, но до этого момента ей казалось, что тело слушается её.
- Вам следует сесть на первую скамью, - не дожидаясь ответа, священник с той же мягкостью взял Блисс под руку и повёл её через проход. - Котельная расположена совсем близко к ней, да и свечей сегодня столько, что можно прогреть небольшую комнату.
Через некоторое время Блисс почувствовала, что зубы прекратили отбивать сумасшедший ритм, а руки стали лишь подрагивать время от времени.
- Мисс? - снова послышалось осторожное, тихое слово и Блисс удивлённо вздрогнула, резко сев. Она могла поклясться, что священник даже не успел отпустить её руки, да и она не то, что лечь, сесть не успела, но тот уже стоял на достаточном расстоянии от неё. С чашкой в руках.
- У вас не было это чашки, - неуверенно заметила Блисс.
- Не было, - легко согласился священник. - Вы так и не отогрелись за три часа, что провели здесь, так что я подумал о дополнительном источники тепла.
Увидев ошарашенный взгляд Блисс, священник ответил прежде, чем она успела задать вопрос:
- Вы уснули сразу же, как только привалились к стене. Я проявил самонадеянность и уложил вас, иначе бы вы рискнули сломать нос об пол. Иисус поощряет людей, которые стоят перед ним на коленях, но уверен, что созерцания крови в его жизни было более чем достаточно.
- Вы шутите, да? - неуверенно спросила Блисс, принимая из его рук чашку. Она чувствовала себя растерянной и беспомощной, не понимая, как три часа из её жизни сознание преобразовало не более, чем в секунду. Даже при сильнейшем стрессе организм не выкидывал такие фокусы.
«Ты действительно считаешь, что произошедшее сегодня не самый сильный стресс в твоей жизни? Некоторые бы просто сошли с ума», - промелькнуло в голове Блисс.
- Я надеялся разрядить обстановку.
- Напоминанием о крови и распятии Христа?
- Согласен, это было не самое лучшее решение, - вздохнул священник, осторожно присаживаясь рядом с Блисс. - Последние десять лет я только давал советы, наставлял на путь истинный, и если это можно применить в качестве оправдания, всё это отнюдь не требовало успокоить человека. Обычно им этого не требуется.
- Может быть, мне тоже не нужно успокоения? - спросила Блисс.
- Вам не требуется успокоение само по себе или же то, которое может дать вера?
- Я не верю в бога, и уж тем более не верю, что он может дать какое-то мифическое успокоение. Столь же мифическое, что и он сам.
- Неужели вы совсем не верите в нечто волшебное? Если уж не в Бога, то в нечто всевышнее, нечто, за что можно спрятаться или поговорить, если дела идут совсем плохо? - искренне изумился священник.
- О, напротив, - Блисс еле сдерживала желание рассмеяться. - Я знаю о волшебном столько, что иногда эти знания мне отвратительны. А если говорить на счёт всевышнего, - Блисс встала и подошла ближе к алтарю, внимательно всматриваясь в искаженной мукой лицо и красноватые блики свечей. - Сейчас, когда вы сказали об этом, на ум пришло другое слово. Верховный.
- Верховный? - переспросил священник, в голосе которого явно проскользнуло неодобрение. - Не уверен, что это слово можно отнести к религии.
- Да, я знаю. Но сейчас... - Блисс почувствовала, что в голове что-то шевельнулось. Верховный. Почему именно верховный? Попытки вспомнить, к чему ведёт это слово, походили на желание вспомнить сон. Кажется, что вот-вот можно ухватиться за воспоминания, но на самом деле они только сильнее отдаляются от сознания.
- Не обращайте внимания, - сдалась Блисс. - Просто неудачная попытка подобрать формулировку.
Блисс знала, что ей стоило уйти сразу же, как только она проснулась, стоило понять, каким образом можно вернуться в Хогвартс. Но вместо этого она снова дошла до скамьи и медленно выпила горячий напиток, завороженно смотря на красные подставки для свечей.
Головокружения, головной боли, или даже намёка на неприятные ощущения не пришло. За эти месяцы Блисс совсем забыла, что когда-то красный цвет она считала приятным.
- Это не похоже на чай, - сказала Блисс, когда напитка не осталось, но кружка всё ещё немного грела пальцы. - Но так успокаивает.
- Мятный отвар со смородиной, - пояснил священник. - Гораздо лучше любого чая.
- Спасибо вам за всё, - искренне поблагодарила Блисс, внезапно понимая, что её поведение было более чем странным. - Пожалуй, я больше не буду докучать вам. А даже если я вам не докучала, в любом случае, мне давно пора быть в другом месте.
«Из которого мне даже было нельзя уходить».
- Беседа с вами принесла мне большое удовольствие, - заверил её священник.
Когда Блисс стояла у двери, держа мантию в руках, священник окликнул её и, завладев вниманием, спросил:
- Как это не прискорбно, многие из вашего поколения действительно не хотят верить. И сейчас, когда у меня есть такая возможность, позвольте мне воспользоваться ей. Ответьте на вопрос, почему? Из-за страха, что вы не властны над своей жизнью? Или это боязнь того, что кто-то будет решать, в хорошее место вы попадете или же наоборот? Почему вы старательно, будучи такой молодой, не хотите хотя бы на секунду поверить в то, что в этой жизни есть что-то более высокое, нежели рождение, промежуточный этап и смерть?
- Вы говорите о промежуточном этапе так, как будто он ничего не значит, - грустно покачала головой Блисс. - Из ваших уст это всего лишь два слова, и создаётся ощущение, что вам всё равно, как много они проносят. Первые шаги и понимание слов, первая влюблённость и первое разочарование, последующее понимание того, что не всё скалывается на одном моменте, череда поступков, как замечательных, так и ужасных. Может быть, некоторые не хотят верить только потому, что им хватает одной жизни и они не хотят ничего исправлять в дальнейшем, даже если их жизнь не была идеальной. Людей, которые не верят, достаточно хватает как и вашем, так и в более поздних поколениях. Как я и сказала, не стоит всё скалывать лишь на одном моменте.
- А вы? - быстро спросил священник, странно смотря на Блисс. - Почему не верите вы? Тоже хотите, чтобы эта жизнь стала для вас последней?
- Нет, - покачала головой она. - Я просто..., - слова застряли в горле и не желали выйти на ружу.
- Я просто, - снова попыталась она, но что-то снова было не так. Словно она хотела что-то вспомнить, достать из памяти, но не могла. Почему она не верила? Почему даже не допускала мысли о том, что Бог существует, почему, когда она прислушалась к себе, в ней просыпалось нечто сродни отвращению к тому, что он действительно может существовать?
- Мне пора, - выдохнула она. - Ещё раз спасибо за всё.
- Сколько вам лет, мисс? - спросил священник, всё ещё смотря на Блисс тем странным взглядом, который она не могла определить.
- Зимой мне исполнится семнадцать. Но вы правы. Я слишком молода. Слишком молода для всего, что со мной происходит.
Когда она открыла дверь церкви и выбежала на свежий воздух, то отчасти надеялась, что её снова поглотит молочный свет и она окажется в Хогвартсе. Но всё, что её встретило, это тёмный парк с множеством фонарей и легко моросящий дождь.
Наверное, на мосту был слишком ледяной ветер, потому что сейчас ей вовсе не казалось, что на улице холодно. Моросящий дождь вызывал не самые приятные ощущения, но свитера и мантии оказалось достаточно, чтобы не чувствовать сильный дискомфорт.
Скамейка, привлекшая внимание Блисс, было достаточно освящаема и поэтому можно было без труда заметить белеющую газету.
Взяв её и пробежавшись взглядом по заголовку, она попыталась унять дрожь и истерический смех. Разница Лондона с Нью-Йорком составляла пять часов. Чтобы пересечь океан и добраться самолетом, нужно было не менее семи часов без пересадок.
Но это не меняло того факта, что Блисс действительно была в Нью-Йорке. И если исходить из того, что она проспала три часа, время, что было в Лондоне и время, когда она прибыла в Нью-Йорк, было одинаковым.
Ей нужно было обратно в Хогвартс. Ей нужно было подумать обо всём именно в Хогвартсе, в месте, где сейчас ей было безопаснее всего.
И, словно её голову кто-то потянул вниз, она посмотрела на асфальт, небольшой участок которого покрывала уродливая трещина.
- Ты в порядке!
Оказавшись в центре Выручай-комнаты и сделав первый шаг, Блисс поскользнулась, но сразу же оказалась в руках Кормака.
- Если бы ты не была в порядке, я бы сам тебя убил, - прошептал Кормак, крепко прижимая Блисс к себе. - Нашёл, воскресил, если бы понадобилось, и убил бы.
- Я ценю твою заботу обо мне, - похлопала его по спине Блисс. - Сколько меня не было?
- Думаю, две минуты.
- Сколько? - растерялась Блисс. - Это невозможно. Я должна была отсутствовать порядком пяти часов.
- Хочешь сказать, что ты решила вернуться только через пять часов? - оцепенел Кормак. - Видимо, у этой штуки сбои со временем, на счастье тебе. Ещё немного, и я кинулся бы за помощью.
- Нет, - отстранившись, твёрдо сказала Блисс и схватила Кормака выше запястья. - Послушай. Если... нет, не если. Лучше сразу говорить тебе правду. Когда такое опять повториться, сколько бы меня не было, две минуты, час или день, ты не должен никому говорить об этом. Никому, понятно? У тебя есть лимит в три дня. Только через три дня сможешь предпринять меры. Ты понял меня, Кормак?
Когда Блисс уже казалось, что Кормак никогда не заговорит, он нарушил молчание:
- Лимит в три дня. Как тебе будет угодно.
- Хорошо, - она отпустила его руку, поняв, что слишком сильно сжала её. - Прости.
- За руку? - криво усмехнулся Кормак - Не стоит.
- Прости за то, что делаешь это. Прости за то, что связался со мной. Прости за то, что доставляю тебе столько неприятностей и переживаний. Но да. И за руку тоже.
Через некоторое время Кормак осторожно коснулся её плеча:
- Можешь не извиняться. Я делаю это даже более добровольно, чем ты думаешь. Кажется, я волнуюсь за тебя.
- Всё будет хорошо, - машинально сказала Блисс.
- Вряд ли.
Она была полностью согласна с Кормаком.
- Так ты была в Нью-Йорке?
- Не сразу. Первые пять секунд я провела на Тауэрском мосту, в Лондоне.
- Ты с ума сошла? - снова пришёл в ужас Кормак. - Даже за эти пять секунд...
- Видимо, так подумал не ты один, - отстранённо сказала Блисс, смотря на идеально ровные плитки.
- О чём ты? - нахмурился Кормак.
- Я немного поразмыслила над этим. Мои ощущения в тот момент, когда я оказалась на мосту и ощущения, когда снова появилась в Хогвартсе. Они были другие. Просто ощущение, словно ты проходишь через яркий свет. Быстро, как по туннелю, вот и всё. Но те пять секунд на мосту... у тебя бывало когда-нибудь, что кто-то в шумной толпе не мог до тебя докричаться? А когда добирался до тебя, то быстро хватал за руку?
- Да, - осторожно ответил Кормак. - Такое истеричное хватание, когда человеку нужно что-то сказать или передать.
- Именно. Истеричное. Клянусь тебе, это было не воздействие Выручай-комнаты. Кто-то намеренно вытащил меня с того моста.
