Месть слизеринцаПрежде Лили не случалось проигрывать. Да ещё и у всех на виду. Происшествие на Астрономической Башне заставляло чувствовать себя подавленной, униженной и жалкой.
О чем она только думала? Ведь у Лягушонка на лбу большими буквами написано: «НЕПРИЯТНОСТИ». Мало того, что она, Лили Эванс, так опозорилась? Из–за них поснимали последние очки с факультета!
Позор. Позор, позор, позор…
Мэри, заметив покрасневшие глаза у подруги, заботливо поинтересовалась: не вздумала ли та слишком близко принимать всё происшедшее к сердцу?
– Голова болит, – соврала, отмахиваясь, Лили. – Иногда такое случается на перемену погоды.
– У моей бабушки голова в таких случаях тоже болит, – сочувственно покивала Алиса. – И немудрено: бабуле в следующем марте семьдесят пять…
Решив сделаться примерной ученицей, Лили теперь все силы, все время отдала учёбе. Однако даже принесенные ею сто баллов Гриффиндору не смягчили суровое сердце МакГонагалл. В качестве отработки декан отправила мальчишек оттирать кубки от вековой пыли, а Лили велела следовать за собой.
Они пересекли двор, лужайку, сад камней, миновали сторожку великана Хагрида и углубились в Запретный Лес. Шли, пока профессор не остановилась у большой дыры, похожей на вход в тоннель.
Девочка с любопытством огляделась.
У странного отверстия лежал саженец, перевитый толстыми веревками.
– Профессор Линч уверял меня, что вам, мисс Эванс, отлично удается ладить с растениями. Просто все уши прожужжал о том, что даже мандрагошки у вас в руках вопят в три раза тише, чем у остальных. Видите это? – указала профессор на саженцы. – Это дракучая ива. Нам нужно высадить её в землю. Растение крайне капризно и прихотливо.
Лили вернулась к обеду, вымотанная до предела. Руки у неё были в синяках, спина и шея ныли.
Дракучая ива полностью оправдала своё название.
К сожалению, спаренные со Слизерином уроки по Зельям никто не отменял.
Лили по привычке успела пересечь три четверти класса, направляясь к своему месту, когда заметила, что за их с Северусом столиком восседает Нарцисса Блэк. Льняного цвета кудряшки кокетливо стекали вниз по узкой спинке. Мантия идеально сидела на ладной, кукольной фигурке. И вся она, самая слащавая из Блэков, от макушки до кончика туфелек была идеальной.
Идеальной до скрипа в зубах. У того, естественно, кто вынужденно созерцал эту «идеальность».
– Эй! – окликнула Лили слизеринскую блондиночку.
В лучших традициях поттеровского обращения ко всем и вся. Очень удобно, кстати. Не нужно в памяти держать кучу имен.
– Ты сидишь на моем месте.
– Ради Мерлина, – услышала Лили за спиной голос Мэри. – Опять собираешь устроить скандал?
Нарцисса окатила Лили таким взглядом, как если бы та была табуреткой и вдруг решилась заговорить. Неслыханная наглость! Моветон! Во взгляде красавицы омерзение дозированно смешивалось с пренебрежением.
– Ты что–то сказала, – сладко–жеманным голоском прозвенело «небесное создание», – грязнокровка?
Лили воинственно скрестила на груди руки:
– Я вот уже почти три месяца как просидела за этим столом и…
– Отойди, пожалуйста, – сморщила девочка точеный носик. – От тебя плохо пахнет.
Лили потребовалась вся выдержка, чтобы не вцепиться в косы нахалке. Она мучительно силилась придумать, чем утереть змеюке нос. Но ярость застилала мозги, и ничего путного, достаточно оскорбительного и при этом остроумного на ум не шло.
Слизеринцы усмехались, гриффиндорцы хмурились. Все ждали.
«Отступать поздно», – со вздохом подумала Лили. Она не могла позволить себе новых опрометчивых шагов.
– Мы, Блэки, – продолжала пищать маленькая ядовитая змейка, – не переносим смрада магглов.
– Даже так? – сочувственно поцокала языком Лили.
– Мучительно терпеть около себя всякую грязь…
– Остается только удивляться, как это твои чистокровные ягодицы выдерживают прикосновение доски, на которой столько раз сидела моя задница.
Цисси подскочила, словно ужаленная. Реакция маленькой слизеринки была такой неожиданно бурной, что гриффиндорцы покатились со смеху.
– Что происходит? – раздался хриплый голос Сева.
– Она…! – яростно пискнула слизеринка, тыкая в лицо Лили пальцем. – Она…!
– Что? – нахмурился Северус. – Лили, объясни толком, что происходит?
– Мисс Блэк хочет сидеть с тобой и потому гонит меня. Прикажите удалиться, мистер Принс?
Снейп скользнул взглядом по пунцовой то ли от злости, то ли от смущения блондинке и кивнул рыжей:
– Пошли поищем свободный стол.
Бросив на соперницу торжествующий взгляд, Лили последовала за другом.
Вскоре явился профессор Слагхорн и урок мирно потёк в привычном русле.
– Поттер с тебя глаз не сводит, – оповестил Северус, когда они уже почти полностью отправили все необходимые ингредиенты в котел.
– Да он всегда таращится, – с деланным равнодушием пожала плечами Лили.
– Тебе это нравится? – сверкнул глазами Сев.
– Представь себе, он моего разрешения спросить забыл.
– Нуте–с, нуте–с, – привычно тёр ручками Слагхорн. – Давайте посмотрим, что у нас получается?
– О Нарциссе…? – продолжал разговор Северус, словно не слыша учителя, – ты нажила себе опасного врага, Лили.
– К твоему сведению, вовсе не я это начала… хотя, тебе скорее всего, все равно? Ты даже не смотришь в мою сторону. Всё своё время, всего себя целиком, без остатка, посвящаешь этому хлыщу, Малфою…
– Люциус не хлыщ. Он мой друг. И мне не все равно, Лили, что с тобой происходит. Никогда не будет все равно, – Сев поднял глаза и под его взглядом Лили поежилась. – Зачем ты полезла на Башню?
– Тебе об этом известно?
– Известно. Лили! Тебе, в самом деле, так важно произвести впечатление на Четырехглазого? Или ты пеклась о том, чтобы впечатлить Блэка? О последнем можешь забыть сразу. Скорее Люциус Малфой спляшет под твою дудку, чем Блэк станет нормально относиться к таким, как ты. Он, в порядке исключения, сможет потерпеть, смириться. Но он никогда, – никогда! – не будет воспринимать магглу ровней себе, магу в энном поколении. Он – Блэк! Этим все сказано.
– А Принсы?
– Что? – нахмурился Снейп. – Что – Принсы?
– Таких, как я, могут воспринимать ровней себе?
– Я Снейп, Лили. И, по–моему, не давал оснований для подобных вопросов.
– Ну так это – по–твоему, – невесело хмыкнула Лили. – Скажи, это правда, что на вашем факультете практикуют Темную Магию?
В глазах Снейпа отразилось все, что он думал по поводу интеллекта своей подруги:
– В Хогвартсе нельзя практиковать Темную Магию, Лили. Вышвырнут вон из школы, а я так не хочу…
Лили удовлетворенно кивнула:
– Правильно! Кто в здравом уме станет заниматься Темной Магией? Тьма – это боль, безнадёжность и безысходность. Ни один нормальный человек такого не выберет. Как думаешь, какого цвета смерть?
– Нелепый вопрос. Не знаю.
– А мне кажется, она – зеленая. Во сне мне иногда снится, что меня убивают и я всегда вижу одно и тоже: черные глаза и яркий, зеленый, словно режущий луч. Потом по утрам голова болит…
– Мисс Эванс, – прервал её монолог голос Слагхорна. – Вижу, ваше зелье уже готово? Похвально, весьма похвально. Пять баллов Гриффиндору. Вы отрада не только для глаз, моя милая… очень талантливая ведьма. Так, берём пробирки и сдаем на проверку, – похлопал в ладоши Слагхорн.
В этот момент по классу пронесся крик, сменившийся приглушенными, сдавленными стонами. Поднявшись, чтобы сдать работу, Поттер вдруг согнулся в три погибели, хватаясь руками за живот, повалился на пол.
Все подскочили с мест, сгрудились вокруг. Слагхорн подхватил стенающего Джеймса под мышки:
– Что с вами? Что с вами такое, Поттер?
– Н.. не з–з–знаю, профессор. Кажется…кажется, я сейчас умру…
– Не говорите глупости! Никто вам этого не позволит. Мы сейчас вам поможем! Что вы застыли, открыв рот?! Помогите мне доставить несчастного мальчика в больничное крыло.
Вместе с Люпином и Петтигрю Слагхорн выволок Лягушонка из класса.
– Господи! Что с ним такое? – в ужасе всплеснула руками Лили.
– Отравился, – пожал плечами довольный Снейп.
– Отравился? –протянула Лили. – Чем…?
– Да разве мало составов, обладающих токсичными свойствами? – приподнял брови Сев.
– Поттер же не дурак их глотать!
– Мог и не проглотить, а скажем…случайно вдохнуть?
Лили схватила Снейпа за руку:
– Скажи, что ты не имеешь к этому отношения! Никакого!
– Увидимся, Лили, – стряхнул с себя Снейп удерживающую руку, круто развернулся на каблуках и ушел.
Этого не может быть. Сев бы не стал…
Но из памяти не выходил тяжелый, обещающий отмщение взгляд, которым Северус одарил Лягушонка после драки…
***
– Ты слышала, что с Джеймсом? – спросила Лили у Алисы.
– Отравление.
– Чем он мог отравиться? Не слизнями же?
– Не слизнями, конечно, – уставился на Лили желтыми волчьими глазами Люпин, как волк на Красную Шапочку, – а маггловским ядом.
– Где он смог его взять?! И зачем…?
– Да не думаешь же ты, что Джеймс отравился нарочно? Сам? Или мисс Эванс, полагает, что мистер Поттер отравился из–за неразделённой любви к ней?
– Ппотрясное чувство юмора, Ремус, – скривилась Лили, будто держала во рту лимон без шкурки.
– Ты не хуже меня знаешь, кто отравил Джеймса…
– Лили! – решительно заявила Мэри. – Если хочешь знать моё мнение, ты должна перестать общаться с этим слизеринцем…
– Не хочу я знать твоего мнения, Мэри! – Лили чувствовала, как от гнева у неё даже ноздри трепещут. – И вину Северуса ещё нужно доказать!
– Лично для меня – не нужно, – Ремус снова уткнулся в книгу.
Правда, держал он её вверх ногами. Только Лили ему об этом не скажет.
– Как ты можешь его выгораживать? – набросилась на Лили Дороти. – По–моему же ясно, как божий день, чьи это проделки?
– А мне вот – совершенно неясно! Джеймса кто угодно мог отравить... Да вот хоть ты, Блэк?
Сириус посмотрел на Лили так, словно видел перед собой сумасшедшую мышку: свысока, недоуменно и брезгливо.
– Я не разбираюсь в маггловских ядах, – отрезал он. – Если бы вздумал извести Поттера, использовал бы Непростительное.
Переругавшись из–за Снейпа с друзьями; обуреваемая сомнениями, девочка поспешила в больничное крыло – навестить Лягушонка.
Она захватила с собой конфеты и тыквенный сок.
Миссис Вэл пропустила её без особых проблем, только предупредила, чтобы она не утомляла Джеймса разговорами.
Лягушонок лежал на постели бледный, вытянув руки поверх одеяла. Заметив Лили, потянулся к прикроватной тумбочке, нацепляя на нос очки:
– А, Эванс? Привет. Какая честь для меня принимать у себя такую гостью, – улыбнулся он.
У Поттера была заразительная улыбка. Так и тянуло улыбнуться в ответ.
– Как ты? – спросила Лили.
– Проблевался, и теперь в полном порядке. Но поначалу было такое ощущение, будто проглотил ощетинившегося ежа…нет, постой! – дикобраза. Вот. Что ты там мне притащила? Пирожные? О нет, Лили! Унеси обратно. Я не только не смогу их съесть, но даже смотреть на то, как их лопаешь ты, мне пока не по силам. Зато теперь смогу бездельничать на законных основаниях!
– Особо–то не залеживайся. Скоро, как–никак, конец полугодия.
– И Святочный Бал.
– Это удовольствие не для нас. Нам дадут посмотреть разве что на елку.
– Ну может быть, и найдутся какие–нибудь глупцы, которые этим удовлетворятся. Только Джеймс Поттер не будет в их числе. Я пойду на бал.
– Ты хоть и задавака жуткая, но все равно малявка. Тебя не пропустят.
– Пропустят, Эванс, – заговорщицки улыбнулся Поттер. – Есть у меня одна идейка…
– Джеймс! – строгим голосом «я сегодня за МакГонагалл» проговорила Лили. – Гриффиндор ещё не все очки восстановил после реализации твоей прошлой идеи!
– Не напоминай, Эванс. Вот если бы ты не полезла за нами с Блэком… хотя ладно! К Мерлиновым штанам все угрызения совести! Было же весело?
– Да уж! – в ужасе передёрнулась Лили, вспоминая, как бездна кружилась под её ногами.
– Да и баллы мы почти заново набрали, так что… – Поттер от энтузиазма резко сел, но в следующий момент болезненно скривившись, откинулся на подушки.
Лили кинулась к нему:
– Джеймс! Джеймс, ты в порядке?
– Нет. Мне плохо, Лили. Мне очень, очень плохо…
– Господи, Джеймс! Что мне сделать?! Позвать миссис Вэл? Миссис Вэл…!
– Нет, лучше не надо. Лучше ты сама посиди со мной, пожалуйста. Просто держи меня за руку… вот так… так гораздо лучше. Так даже совсем хорошо, – засмеялся противный Лягушонок.
– Джемс, так нельзя! Так нечестно! Я же думала, тебе правда плохо.
– Успокойся, Эванс. Мне не слишком хорошо. За руку меня, так и быть, можешь не держать… но дай слово, что пойдешь со мной на Святочный Бал!
– Никакого слова я тебе не дам!
– Ну Эванс…? Ну разве тебе меня нисколечко не жалко? Посмотри, какой я бедный, несчастный, слепой и одинокий – как брошенный у дороги котенок. Ну сделай для меня эту малость, а?
– Какую малость для тебя сделать? У тебя, наверное, осложнение? На бал пускают с пятого курса. С пя–то–го! А мы – на первом, Поттер. Помнишь?
– У любого человека есть две возможности. Первая – следовать всеобщим правилам и прокиснуть со скуки. А вторая…
– Поттер! Я в этом не участвую…
– Тогда ты не узнаешь, что я задумал. А я придумал одну очень интересную штуку, Эванс.
– Взорвать Хогвартс?
– Не угадала. Танцевать на руинах неудобно. Кстати, Эванс, а танцевать–то ты умеешь? Ну Эванс! Ну обещай подумать над моим предложением? А я в ответ исполню любое твое желание.
– Джеймс, у меня только одно желание: поправляйся.
– Обещаю поправиться как можно скорее. А ты подумаешь?
***
На следующий день Лили окликнула Северуса после завтрака:
– Нужно поговорить, – решительно сказала она, игнорируя осуждающие взгляды друзей и заинтересованные взгляды слизеринцев, их многозначительные ухмылки и приподнятые брови.
– Позже нельзя? – стрельнул глазами Снейп.
– Нельзя! – отрезала Лили.
Северус без всякого энтузиазма, но без сопротивления проследовал за девочкой в одно из боковых ответвлений бесконечного коридора. Лили утянула его в одну из укромных оконных ниш.
– Я вчера ходила к миссис Вэл…
Сев смотрел на неё в ожидании, чуть–чуть склонив голову к плечу.
– Она сказала, что Поттера отравили маггловским ядом. Идентифицировать яд полностью ей так и не удалось…
Сев продолжал смотреть.
Лили набрала побольше воздуха и выдохнула:
– Сев, из всего нашего курса ты единственный помешан на зельях и ядах. И ты единственный, кто в них разбирается. Я должна знать, что в том, что случилось с Поттером, ты не замешан…
– Должна знать? – повторил он, кривя губы. – А от меня ты чего хочешь?
– То есть как: «что я от тебя хочу»?!
– Что ты там «должна», Лили, – это твои проблемы и твои сложности.
– Ты юлишь, Сев! А значит, это твоя работа? Да как ты посмел?!
– Тебе процесс в краткой или в развернутой форме изложить?
– Сев, ты что, не понимаешь…? – сузила глаза Лили.
– Что я должен понять?
– Я…я не могу прощать подобных вещей!
– Тебя это вообще никак не касается, – отрезал Сев.
– Ты понимаешь, что мог его убить?! Или ты этого добивался?!
– Не ори, – поморщился Снейп. – Я пока не планировал убивать Поттера. Волшебник не может умереть от маггловского яда. Если правильно его лечить, конечно…
– У меня нет слов! Тебе…тебе даже не стыдно?!
– А чего стыдиться?
– Я знаю, знаю, Сев, – это твоя работа!
– Ну и знай себе на здоровье. Только не кричи.
Лили в ярости смотрела на невозмутимого друга.
«Изгоните его из ваших мыслей, – всплыла в памяти цитата из любимой книги, – он не доброй породы и вам не чета… Грубое создание, лишенное утонченности и культуры; пустошь, поросшая чертополохом и репейником. Я скорее выпущу канарейку в парк среди зимы, чем посоветую отдать ему свое сердце. Поверь, дитя, только печальное непонимание его натуры позволило такой фантазии забрести в твою голову! Не воображай, моя милая, что под его суровой внешностью скрыты доброта и нежность; что он этакий неотшлифованный алмаз, раковина, таящая жемчуг, – нет, он лютый, безжалостный человек волчьего нрава. Я никогда не говорю ему: « Не трогай того или другого врага моего, потому что будет жестокого и неблагородно причинить ему вред». Нет! Я говорю: «Не тронь их, потому что я не желаю, чтобы их обижали»…
– Не тронь Поттера, Северус, если дорожишь моим обществом, – жестко сказала Лили, повелительно глядя в бездонные глаза–колодцы. – Позволишь себе отравить его ещё раз и можешь вообще забыть, что мы когда–то были знакомы…
– Ты снова шантажируешь меня?
– Это не шантаж. Это факт. Я не смогу дружить с человеком, который настолько мелок и труслив, что мстит, как баба, сыпля травки в чужой чаек. Я не могу называть своим другом труса, Северус Снейп! Когда Поттер заехал тебе по морде, – я его не оправдываю и не одобряю, – но он делал это в открытую. У тебя был шанс защищаться. А твой способ мести – он просто…откровенно мелок и гадок.
Глаза юного колдуна превратились в щелочки, заполнились мглой:
– Гриффиндорка… – прошипел он, словно змея.
– Что ж? Если ты показал все, на что способен Слизерин, то я горжусь этим.
