Один вечер из жизни после Хогвартса.Новый Министр Магии тяжело сглотнул, не рискнув взять стакан воды - трясущиеся руки спрятать было труднее. Мужчину неделю назад избрали на этот пост, и он был полон решимости изменить Магическую Британию к лучшему. Его стремления были чисты, как и у любого начинающего политика, а планы долгосрочны, из которых с лёгкостью были выкинуты всякие незначительные пункты в духе "реакция общества", "слепой случай", "мораль" или "исторический опыт подобных политических направлений". Конечно, всё это достопочтимый Министр поймёт гораздо позже, когда его карьера полетит вниз, как карьера любого правителя страны, в которой есть твёрдый костяк аристократии, и любой представитель этого круга обладает большим влиянием, чем весь госаппарат вместе взятый.
Новый Министр Магии, возможно, не осознавал этого, но инстинктивно старался не злить чистокровных, помня о собственной маггле-матери. И сегодняшний приём в честь годовщины смерти Гарри Поттера он тоже устроил с единственной целью расположить этих людей к себе и, возможно, получить поддержку от консервативной партии лорда Малфоя. От одной этой фамилии Министр передёрнулся - лорда выдвигали на пост не меньше четырёх раз абсолютным большинством голосов, но он буквально швырял должность к ногам собрания, отказываясь настолько культурно, что это звучало оскорблением. У лорда Малфоя были деньги, земли, связи в Британии и прекрасная супруга, самая влиятельная женщина магического сообщества. И чета Малфоев обещала появиться сегодня, вместе со всеми детьми! Мало кто видел леди Малфой - она носилась по всему миру во главе вампиров, заседала от лица Гриндевальда в Германии, читала вечерние лекции в Шармбатоне, выступала независимым экспертом по любым вопросам взаимодействия с Францией и писала длинные трактаты по работе с артефактами. При всём этом Малфои считались образцовой семьёй, которые великолепно воспитывали троих сыновей - двух собственных и одного приёмного, сына и наследника покойного Поттера. Второй сын носил гордую фамилию Блэк, так что семья в ближайшем будущем обещала стать ещё влиятельнее, заполнив два кресла Визенгамота собственными детьми.
Первым пришли Нотты, затем Лонгботтомы, Гринграссы и Забини. Министр сначала вздрагивал от каждого нового гостя, но ему довольно скоро объяснили - из-за занятости леди Малфой семья никогда не появляется в обществе до заката. На некоторое время это действительно его успокоило, но, когда солнце начало клониться к горизонту, мужчина снова разволновался, молясь, чтобы не проявилась детская привычка жевать губы и грызть ногти.
Сначала появились Пруэтты - все четыре брата, рыжие и богатые. Жена была только у главы - Биллиуса, который под покровительством Поттера вышел на мировой уровень взломщика проклятий. Далее шёл хозяин драконьей фермы Чарлз и два известнейших шутника, которые были единственными известными Министру работниками Отдела Тайн. Возродившиеся Пруэтты в вершины власти не лезли, предпочитая захватывать рынок, в чём они довольно быстро преуспели. Даже сидящие в Азкабане мать и брат с сестрой, бойцы опасной террористической группировки "Орден Феникса", не сильно помешали восхождению возродившегося рода Пруэтт. Министр действительно уважал их, этих братьев, сумевших избавиться от клейма Предателей Крови и поднявшихся из нищеты. Также, рыжее семейство были наблюдателями за наследником Поттеров, так что их появление на приёме значило только одно - Малфои близко.
Следующими явились вампиры, особый ковен под руководством поселившегося здесь князя. Высокие, бледные доходяги, с длинными иглами зубов и сверкающими красными глазами - половина из этих детей училась в Хогвартсе, возможно, ещё при Поттере. Реформа образования - под эгидой тех же Малфоев - прошла успешно, и теперь в Хогвартсе было целое крыло, отданное под нужды нечисти. Сейчас на рассмотрении стоял проект по включению магических существ в список потенциальных родителей для магглокровок, и Министр почему-то думал, что скоро это станет первым подписанным указом. Вампиры в боевом порядке выстроились вдоль стен, и мужчина подобрался - Малфои уже в пути.
Они пришли в момент всеобщего молчания, под градом взглядов - первым, как и положено, блистательный лорд. Драко Люциус Малфой, всё ещё прекрасный лицом и телом, быстро проверил помещение и спрятал волшебную палочку в чехол - Министр был уверен, что у этого человека есть запасная. Лорд кинул специальный мешочек в камин, пламя на секунду стало фиолетовым, и тут же в зал шагнули друг за другом три ребёнка. Все как на подбор, похожие, как родные братья - наследники Малфоев, Блэков и Поттеров. А потом...потом Министр вдруг понял, почему леди Малфой считается столь влиятельной. Она, в своём французском платье с соблазнительным корсетом, в украшениях, один камень из которых стоил больше всей его годовой зарплаты, несла в себе уверенность. В этот момент мужчина понял, что он никогда не сможет заполучить благосклонность Малфоев, если допустит хоть одну ошибку.
- Рад видеть вас здесь, Лорд Малфой, Леди.
Супруги переглянулись, прекрасно понимая друг друга без слов, и хрипловатый низкий голос растёкся по залу. Министр ощутил себя, как на заседании Визенгамота - такой ничтожной проблемой, которую собравшиеся здесь судьи хотят обдумать и решить. Что бы ни произошло, от главы магической Британии больше ничего не зависело - он призвал силы, с которыми никогда не смог бы совладать.
- Доброй Ночи, господин Министр.
Гарри сидела у окна на очередном скучном приёме в Министерстве, слегка потягивая вино и отмечая собственную смерть. Леди Малфой в какой-то степени ощущала себя призраком, которые, как известно, тщательно следили за подобными годовщинами. Женщина выпила ещё немного, отмечая удачный выбор - Министр действительно хотел им понравиться.
Тогда Поттеру удалось протянуть не три года, как ожидал Билл, не пять, как сам Гарри просил у Малфоя, а целых семь. Семь лет - один полноценный выпуск учеников школы чародейства и волшебства Хогвартс. Семь лет агонии, когда тело гниёт заживо, и внутренности растворяются, отдавая магии право поддерживать жизнь. Ему многое удалось сделать - протолкнуть вместе с Северусом кучу законов об образовании, пропихнуть своих людей так высоко, как позволяло их положение, и написать самый подробный учебник по ЗОТИ из всех существующих. Он составил несколько сборников, с сериями от дошкольного возраста до курсов повышения квалификации Аврората. Гарри каждую секунду своей быстротечной жизни отдавал своему любимому занятию, превозмогая боль, а на последних днях и вовсе подвешивая собственные конечности магией, заставляя себя двигаться подобно марионетке. В тот год профессор молился всем известным и даже самостоятельно выдуманным Богам, чтобы не умереть прямо на уроке, но честно довёл дело до конца, приняв все экзамены и появившись на выпускном. Вернулся он настоящим трупом, просто рухнув на руки ожидающего дома Малфоя и провалившись в финальную стадию борьбы за тело, которую магглы именуют агонией.
При этом, Гарри Джеймс Поттер всё ещё был жив. На этом настоял Драко - он совершенно не хотел становится вдовцом только потому, что одно из тел его жены утащит за собой второе. Так, Национального Героя специальными заклинаниями погрузили в магическую кому, и раз в две недели леди Малфой ехала в специально купленный и отстроенный склеп, где встречала рассвет, проваливаясь в черноту, пока проверенный и связаный клятвами медик проверял состояние тела и подновлял чары.
Сразу после инсценированной смерти Поттера Гарри и Драко провели ритуал для зачатия полноценного наследника Поттеров - магия отсекала лишнее, позволяя проявиться только тем чертам, что должны были содержать в себе представители выбранной семьи. Так, им пришлось подбрасывать молодого Чарльза Поттера на порог дома тогда ещё свободных Уизли. В Норе жили Молли, Джинни, а так же Рон и Гермиона, которая успела выскочить за него замуж как раз после шестого курса. Ребёнок лежал в отличной корзинке, со всех сторон окружённый домовиками, а его родители сидели в кустах под одной мантией-невидимкой на двоих. Как только Молли открыла дверь, ребёнок заплакал, а на место, как и планировалось, переместились репортёры. В волшебном мире поднялась шумиха - в руке младенца было письмо, что это Чарльз Гарри Поттер, сын последнего Поттера, и что безутешная девушка не может держать при себе память о любимом. Днём раннее было опубликовано завещание Поттера, по которому его наследника, если таковой вдруг объявится, нельзя доверять никому, кроме Драко Малфоя - поскольку этих двоих все годы жизни Национального Героя видели вместе, вопросов такая формулировка не вызвала. В общем, Уизли начали полномасштабные акции протеста, которые им ничего не дали, ребёнка забрали Малфои, и они решились поднять старые знамёна Ордена Феникса. Всех четверых быстро поймали и отправили в Азкабан, а достопочтенные лорд и леди получили назад своего первого сына. С двумя другими дело пошло проще, поскольку Нарцисса была Блэк, и признать второго сына - на самом деле третьего, но общественности этого знать не полагалось - наследником этого благороднейшего и древнейшего дома не составило труда. Сейчас мальчики, появившиеся на свет с разницей в год, снисходительно смотрели на поступающего в Хогвартс Проциониса Драко Блэка. Чарльз Гарри Поттер уже подбирал предметы на третий курс и гадал, на какой факультет попадёт, а Септимус Драко Малфой с достоинством перешёл на второй. Все трое были яркими представителями своих родов, как по внешним признакам, так и чисто по характеру, но их лица объединялись чем-то неуловимым, как и положено лицам родных братьев.
- Скучаете, леди?
Вампирский князь похабно ухмыльнулся, облапав взглядом Гарри. Она усмехнулась и легко стукнула нежить по руке - она, очевидно случайно, оказалась прямо на женской коленке.
- Мой брак подразумевает полную верность обоих партнёров, дражайший князь.
- Только скажите, и маленький несчастный случай одному блондину обеспечен.
Малфой рассмеялась, а потом запустила пустой бокал в собеседника. Тот с нечеловеческой грацией поймал его с прикоснулся губами к тому месту, где виднелся слой помады.
- Леди, я всё ещё хочу, чтобы Ваш четвёртый ребёнок был от меня.
- Вы опоздали.
Вампира это ничуть не смутило, и он в одно мгновенье оказался рядом с женщиной, беззастенчиво заглядывая в корсет.
- Тогда пятый.
Князь легко мазнул своими ледяными губами по подставленной руке и исчез в толпе, полностью растворяясь в море интриг и паутине политики. На замену ему появился сиятельный лорд Малфой, с возрастом только набирающий стать и мощь - или, возможно, Гарри просто была в него влюблена.
- Что я слышу, дорогая. Вы уже подобрали имя для мальчика?
Леди Малфой улыбнулась, любезно принимая небольшое пирожное - жуткий деликатес, скорее всего, созданный из контрабанды. Женщина мысленно отметила это, и запомнила, как запоминала все маленькие предательства людей вокруг. Единственный, кто избежал этих заметок, был Драко - ему Гарри верила и действительно прощала ошибки, что делало лорда уникальным и доказывало, что брак был заключён не зря.
- Я думала Геллерт. Как тебе - Геллерт Драко Малфой?
- Вообще-то я думал, что наш четвёртый сын будет носить более экзотическую фамилию.
- Более экзотическую? У нас есть ещё один род, который требует воскрешения? Кому же Вы, лорд Малфой, хотите помочь на этот раз?
- Я думал о Певереллах.
Гарри поперхнулась, смотря в горящие глаза собственного мужа. Как истинный Малфой, Драко обладал непомерными амбициями, и обычно супруга мирилась с этим, но сейчас...
- Как ты предлагаешь это доказать?
Мужчина ухмыльнулся, погладив жену по бедру - там был пристёгнут чехол с одной замечательной палочкой, почти добровольно отданной старым бородатым чародеем.
- Драко, нам никто не поверит.
Ловкие пальцы пробежались по женской шее, вытягивая цепочку с довольно странным кулоном - довольно нетипично для леди Малфой иметь в качестве украшения неприметный камешек.
- Не уверена, что моей крови хватит, и мы не проводили ритуалов...
Драко многозначительно посмотрел на крошечную дамскую сумочку, в которой помимо зелий первой необходимости и кучи опасных артефактов точно лежала, аккуратно сложенная, мантия-невидимка. Гарри, глубоко вдохнув, сдалась.
- А если будет девочка?
- Да это оскорбление, леди! Если для Вас это новость - в роду Малфоев всегда рождаются только мальчики!
Супруги тихонько захихикали над понятной только им шуткой.
Жизнь продолжалась.
