Глава 17
Второй день каникул был посвящен написанию писем и поздравительных открыток: адресатов оказалось неожиданно много. Повинуясь непонятному порыву, я даже купила подарок Дамблдору -- белые пушистые тапки. Пусть примеряет...
Сириусу предназначался винного цвета бархатный пиджак, папе -- альбом фотографий. Еще два месяца назад я перерыла школьный архив и разослала с Хедвиг просьбы орденцам найти и передать мне фото Лили, маггловские и колдовские. Их оказалось неожиданно много -- тридцать четыре, и детские, и взрослые. Одна, найденная Хагридом, нравилась мне больше всего: черно-белая колдография изображала родителей совсем юными, судя по надписи на обороте -- четырнадцатилетними. Лили сидела на берегу Черного озера -- мне показалось, что я узнала иву позади нее -- а папа лежал, положив голову ей на колени. Рядом валялась позабытая книга, страницы которой то и дело переворачивал ветер. Лица их были настолько умиротворенными и счастливыми, что я не сразу узнала Северуса, а, узнав, засомневалась, стоит ли включать ее в альбом. Не хотелось расстраивать папу, напоминая о прошлом.
Фотографию я все-таки вклеила. На первую страницу. Рассудила: нужно не жалеть о несбывшемся, а радоваться случившемуся.
Невиллу предназначалась кашемировый свитер теплого кофейного цвета -- он постоянно зяб и жаловался на сквозняки в коридорах школы. Гермионе -- зачарованный ночник, начинающий напевать колыбельные, если владелец слишком долго читает в постели. Драко предназначалась чисто маггловская вещица -- обсидиановые четки. Я заметила, что он любит теребить что-нибудь в руках, когда размышляет, а обточенные черно-бело-серые бусины с причудливыми разводами подходили для этого как нельзя лучше. Дежурные подарки были закуплены и для не столь близких ко мне людей: Ханны Аббот, Бесси Миллер, Бри, Рона, еще нескольких одноклассников, с которыми у меня были наиболее теплые отношения. Всем им я выбрала приятные мелочи вроде пера с посеребренными краями или блокнота с оттиснутым именем владельца.
Я долго думала, что же презентовать Люпину, пока Сириус не обмолвился за завтраком, что Луни всегда обожал шоколад. Упаковав коробку шоколадных конфет с ликером в темно-синюю оберточную бумагу с серебряными полумесяцами, я подписала открытку: "Счастливого Рождества. Гарри Снейп. P.S. Надеюсь, вы не откажетесь присоединиться к нам за обедом двадцать седьмого января". Надо папу предупредить... И Кикимера -- пусть приготовит побольше мяса.
Закончив, я пошла искать Сириуса. Тот обнаружился в гостиной с каталогом на коленях и пером в руке: очевидно, решил, не мудрствуя лукаво, заказать подарки совиной почтой.
-- Сириус.
-- Гарри?
-- Ты обещал Грейнджерам, что мы обязательно заглянем к ним в гости.
-- Обещал, -- осторожно подтвердил Сириус, ожидая подвоха. И не зря:
-- А папу ты предупредил?
Крестный скуксился:
-- Может, ты сама?
-- Бродяга, да ты, никак, боишься Нюнчика!
-- Гарри, коробка лучшего шоколада из Диагон-аллеи -- только сделай так, чтобы он меня не убил!
-- По рукам. Кстати, я уже ему сказала.
-- Гарри!
-- Что? -- я невинно захлопала ресницами. Блэк махнул рукой:
-- Что с тобой поделаешь... Когда идем?
-- Завтра. Папа послал сову -- Грейнджеры подтвердили и ждут нас к обеду. Одень что-нибудь маггловское, но необычное, чтобы сразу было видно, кто ты.
-- А что, Нюнчик тоже оденется по-маггловски? -- заинтересованно навострил уши Сириус.
-- Непременно, -- заверила я его. Сириус захихикал:
-- Я думал, что у Нюнчика одна мантия на все случаи жизни. Он так с ней сроднился, что и спит в мантии...
-- Мужчине необязательно проводить в примерочной по пять часов каждый раз, когда он собирается купить себе одежду, -- мне не понравилось, как Сириус отозвался о папиных вкусах. Он не придал значения моему замечанию:
-- Ну конечно, он ведь носит черную мантию как монах свою рясу.
-- Зато не ищет дешевой популярности. Сириус, перестань так говорить омоем отце, иначе мы поссоримся. Я знаю, вы не ладили в юности, но теперь-то вы умнее, взрослее, и можете наконец наладить отношения. Мне и без того есть о чем думать, честное слово!
Крестный выглядел виновато:
-- Прости, Гарри. Ты... все время забываю, что он -- твой настоящий отец, не Джеймс. Так странно: ну почему я не понял сразу, что неспроста Лили пришла к нему? Не могла она ни с того ни с сего так кардинально изменить свое решение!
Сириус надолго замолчал, а потом признался:
-- Знаешь, мы ведь все были по-своему в нее влюблены. Мерзкий крысюк обожал ее яркость, живость, Джеймс -- легкий нрав, я -- красоту, Ремус всегда считал ее самой умной студенткой. И, Мерлин свидетель, вокруг нее всегда было предостаточно достойных парней, но выбрала-то она Снейпа, а, значит, было за что. Лили была не из тех глупых романтичных девочек, которые так любят жалеть обиженных и угнетенных. Я не так давно сказал Снейпу, что ты вся в него: циничная и расчетливая... -- я присела на подлокотник его кресла и положила руку крестному на плечо. Кажется, только что кто-то признал свою неправоту...
-- ... я забыл, какой разумной и практичной всегда была Лили. Мы все помним только ее отзывчивость и добродушие... Считаем мягкой и хрупкой. Конечно, она, как и всякая девушка, хотела такой казаться -- но на самом деле это был танк под розами. И теперь я готов признать перед самим собой, что настоящую Лили знал, пожалуй, только Северус...
-- А она знала его -- настоящего, - закончила я. -- Все еще впереди. Брось вышучивать папины привычки, и все получится, вот увидишь.
-- Маленький миротворец, -- Сириус засмеялся и самым бессовестным образом растрепал мне волосы. Вот и замечательно: с признаниями покончено, начало пониманию положено, можно перейти ко второй части плана. Поболтав еще немного с Сириусом, я спустилась в папину лабораторию.
Он и правда заколдовал дверь так, чтобы крестный не смог пройти -- поставил защиту на крови. Зато я проходила совершенно спокойно, и уже успела оценить, насколько уютную нору оборудовал себе папа. Иногда мне казалось, что на самом деле его анимагической формой должен быть как минимум барсук -- до такой степени он любил работать в плохо освещенных закрытых комнатушках. Если бы я не видела огромное окно в его спальне, то подумала бы, что у него агорафобия...
Спустившись в подвал, я осторожно постучала во вторую дверь, ведущую собственно в лабораторию.
-- Заходи, только медленно.
Папа варил что-то прозрачное в большом котле и изумрудное в маленьком. Вспомнилось настойчивое видение, посещавшее меня до приезда в школу: высокий тощий крючконосый колдун в черном с шумовкой в руке, стоящий над бурлящим котлом. Никогда бы не подумала, что с этит самым колдуном я буду состоять в ближайшем родстве.
Колдун между тем прокомментировал:
-- Лекарства для госпиталя Святого Мунго. В большом котле жидкий аналог "Фините Инкантатем", в маленьком... догадайся.
Раз мне позволено посмотреть, это что-то невзрывоопасное, не источающее вредных испарений и, самое главное, рецепт его был в одной из книг, которые подкинул мне Северус для внеклассного чтения.
-- "Вода Леты"?
-- Именно. Достало слушать, как твой блохастый крестный стонет во сне.
"Вода Леты" использовалась в медицине для лечения нервных больных, переживших какое-то потрясение. Недельный прием делал воспоминания о пережитом смутными, размытыми, а месячный был способен заставить человека думать, будто и не было ничего вовсе.
-- Я не знала, что он видит кошмары.
-- Блэк никому не жаловался, -- папа сел на стол, не спуская глаз с маленького котелка. -- Он всегда хотел, чтобы его считали веселым лидером, душой компании, и прилагал массу усилий для этого. Привык добиваться желаемого, привык к свободе... И тут его заперли в тесной сырой каморке за преступление, которого он не совершал. От него все отвернулись, а потом и вовсе забыли. Я думал, он сможет справиться сам, но ошибся... -- Северус встал, чтобы добавить в большой котел щепотку какой-то пыльцы. Содержимое враз побурело и стало загустевать.
-- Если бы я раньше узнал, что ему снятся кошмары... Но мы же гордые, мы никогда не признаемся и не попросим у вредного зануды зелье сна-без-сновидений! -- он стукнул кулаком по столу. Я приблизилась и обняла его сзади, прижавшись щекой к пояснице.
-- Мы только что разговаривали. Сириус сказал, что постарается наладить ваши отношения и пообещал больше не дразниться.
-- Надо было взять с него Нерушимую клятву, -- буркнул папа, обернулся и подхватил меня на руки, как маленькую. Я не протестовала: может, это и выглядит по-дурацки, но зато как приятно...
-- Взяла бы, да побоялась остаться без крестного. Что мы, зря его из Азкабана вытаскивали? И... мне кажется, не будь этих ночных кошмаров, он стал бы прежним Мародером, и ему в голову не пришло бы пересматривать свое к тебе отношение.
-- Маленький миротворец, -- папа обошел стол и уселся в кресло, не спуская меня с рук. -- Вся в мать.
-- Нельзя вступать в бой, не уладив отношений между союзниками, -- я поболтала ногами и устроила затылок на папином плече, уютно свернувшись в клубочек. Сразу накатила сонливость и я почти промурлыкала следующую фразу:
-- Нужно свести к минимуму фактор неожиданности. Я хочу быть уверенной, что в ответственный момент Сириусу не попадет вожжа под хвост и он не взбунтуется, услышав приказ от "Нюнчика".
Сухая твердая ладонь пригладила мои разлохмаченные крестным волосы.
-- Почему ты так уверена, что приказы буду отдавать я, а не он?
-- Потому, что ты трезво мыслишь, а крестный -- настоящий ребенок.
-- Вот спасибо, -- пробурчал папа. -- Наконец-то меня хоть кто-то оценил по достоинству. Да, между прочим, что там принято приносить магглам, когда идешь в гости?
-- Не знаю, -- пожала я печами. -- Может, вино или конфеты... Я помню, Дурслям гости приносили...
-- Вино так вино, --кивнул папа.
