Буква Л

Глава 17

ПОСЛЕДНЯЯ СТРАНИЦА. ЛОВЕЦ.

По странному совпадению, его главной головной болью в Хогвартсе в этом году снова стал новый ловец гриффиндорской сборной. Джиневра Уизли – душа сопротивления режиму Пожирателей Смерти в школе. С начала года рыжая шестикурсница успела уже доставить Кэрроу столько неприятностей, что не будь она чистокровной, эти мрази давно избавились бы от «проблемы». Эта девушка объединила три факультета под знаменем борьбы во имя Гарри Поттера, возродила отряд Дамблдора, обеспечила каналы связи. Именно с ее подачи ученики развернули настоящую войну против него и его заместителей. И хотя стремление доморощенных повстанцев лезть на рожон безмерно его раздражает, иногда, наблюдая за Уизли он с некоторым удовлетворением подмечает в девочке Ее отвагу, упорство и непоколебимую решимость отстаивать справедливость. Плохо лишь то, что гриффиндорцам неведомо чувство разумной осторожности…
Сколько раз он уже пытался убедить деканов факультетов повлиять на своих подопечных. Те стоят за студентов горой и хотя должны докладывать ответственным за дисциплину Кэрроу обо всех проступках детей – не делают этого, если есть хоть малейшая возможность. Он прекрасно знал, что так будет – потому и возложил на этих двух тупиц ответственность за обеспечение дисциплины. Брат и сестра слишком глупы и ограничены, чтобы тягаться с сообразительными, быстрыми на выдумки студентами, если только те сами не афишируют свои провинности, что они, к сожалению, делают слишком часто.
Никакие его «репрессии» не способны удержать бунтовщиков во главе с Уизли и Лонгботтомом от безрассудных выходок. Он ввел обязательное ночное патрулирование коридоров, возобновил указ Амбридж о роспуске всех ученических организаций и запрет собираться вместе более чем по трое (вот уж никогда он не думал, что сможет оценить практическую пользу указов старой жабы), он ограничил походы в Хогсмид, а кое для кого запретил их совсем, он приказал, чтобы на каждой тренировке факультетских команд по квиддичу обязательно присутствовал кто-то из преподавателей. И все равно не проходит дня, чтобы кто-нибудь из детей не нарвался на неприятности.
Чаще всего ему приходится отдавать наказание на откуп Кэрроу и потом с болью смотреть, как те пользуются своей властью, издеваясь над теми, кто слабее их. Не один раз ему, правда, удавалось заменить пытки Кэрроу на более изощренное по их понятиям, а на деле гораздо более легкое наказание. К тому же еще в сентябре он провел со своими заместителями беседу о нецелесообразности разбазаривания чистой крови. Может быть только благодаря этому те почти за целый год никого еще не убили и даже не причинили ничьему здоровью непоправимого вреда.
О последнем, впрочем, он заботится лично. Сваренные им собственноручно целебные зелья регулярно тайком поступают в распоряжение школьной медсестры, которая всякий раз не перестает удивляться, что приготовляемых ею лекарств хватает столь надолго и они оказывают такой великолепный эффект. Два или три раза в серьезных случаях он подбрасывал мадам Помфри редкие и дорогие средства, не сомневаясь, что целительница гадает на все лады, стараясь выяснить личность таинственного благодетеля.
Для поручений подобного рода он предпочитает использовать домовых эльфов Хогвартса, которые подчиняются ему, как директору и не могут проболтаться. Шансов же, что Кэрроу станут их расспрашивать примерно столько же, как на то, что Темный Лорд добровольно перестанет охотиться за Ее сыном. Многих жертв садистских наклонностей Кэрроу он спасал от крайне тяжелых последствий, а то и от смерти. И тем больнее видеть ясно выраженное отвращение и враждебность, читающееся во взглядах доброй целительницы, стоит ему переступить порог Больничного Крыла.
Он боится за мисс Уизли гораздо больше, чем за других студентов, потому что представляет себе, чем должна стать для девушки неизбежная смерть Поттера. Едва ли под силу женщине те страдания, что он испытал на себе. Остается лишь надеяться, что девушка любит мальчишку не так сильно, как он любил и продолжает любить Ее. Хотя тот случай, когда Уизли с Лонгботтомом и Лавгуд пытались похитить поддельный меч Гриффиндора из его кабинета, не внушает на этот счет оптимизма. Он застиг их на месте преступления, когда они уже тащили меч вниз по лестнице. Что именно они собирались с ним делать, остается загадкой и по сей день. Во всяком случае, увидев его, все трое вместо того, чтобы бросить меч и скрыться стояли и смело глядели прямо ему в глаза, прожигая взглядом насквозь. Лонгботтом – робкий, неуклюжий, рассеянный, вечно все забывавший Лонгботтом смело шагнул вперед, загораживая собой спутниц. Нужно признать, в тот момент он впервые ощутил гордость за этого мальчика. Его педагогическая система оправдала себя - жесткость, требовательность и нежелание потакать слабостям явно возымели успех.
Он протянул руку к мечу, который держала Уизли. Та выпрямилась во весь рост, значок капитана гриффиндорской сборной по квиддичу на мантии блеснул в свете факелов, придававших длинным растрепавшимся волосам почти такой же оттенок, как у Нее… Одно мгновение ему казалось, что девушка сейчас ударит его мечом, но потом пальцы его сомкнулись на рукоятке и Уизли была вынуждена выпустить меч из рук. Они застыли в беззвучном поединке взглядов… Он опустил глаза первым – слишком о многом ему не хотелось говорить девушке, которая сейчас так живо напомнила ему о Ней…
Разумеется, не подлежало сомнению, что все трое должны были быть наказаны. На сей раз Кэрроу с полным правом могли быть оставлены в стороне – ведь именно к нему в кабинет забрались провинившиеся и у него пытались совершить кражу. Алекто и Амикус наперебой предлагали множество вариантов самых жестоких наказаний, начиная с заклятия Круциатус и до заточения в подземелье в цепях без пищи и воды. Он иронически поблагодарил услужливых подчиненных и заявил, что намерен отправить всю троицу на исправительные работы в Запретный Лес. Пока брат и сестра обменивались недоуменными взглядами, он напомнил об акромантулах, змеях и голодных диких животных, обитающих там. Тогда тупые физиономии обоих Кэрроу прояснились и оба дружно закивали головами… Когда на следующее утро он объявил приговор, то сразу заметил, как Уизли пожала плечами. Он не сомневался, что Хагрид, тогда еще остававшийся на своем месте, защитит друзей Поттера от любой опасности. Великан никогда не блистал умом, но преданность Дамблдору в нем не знала границ. А еще Хагрид, в числе многих других, когда-то восхищался Ею и Она относилась к леснику столь доброжелательно, что порой заставляла его чувствовать, что даже этот тупица Ей куда дороже него…
Трое героев провели в Запретном Лесу неделю и вернулись в школу грязные, исхудавшие, в изорванной одежде, зато без единой царапины. А спустя несколько дней в первом матче года против его команды, Уизли выхватила снитч прямо из-под носа Драко Малфоя, который, против обыкновения, отнесся к своей позорной неудаче более, чем равнодушно, что, впрочем, неудивительно, учитывая во что превратил Темный Лорд жизнь их семьи. Юноша почти перестал общаться с товарищами по факультету, весь год сторонится даже своих бывших верных телохранителей Крэбба и Гойла. Всех, кроме младшей Гринграсс – светловолосой шестикурсницы, имеющей отдаленное сходство с Нарциссой. Очевидно, искать женщину, похожую на мать, в обычае не только у Поттера…
Случай с мечом и блестяще выигранный матч, судя по всему, придали Уизли еще больше силы духа. Проблемой оставался Амикус Кэрроу. Видимо "дама сердца Поттера" приглянулась мерзавцу еще с летней битвы с Орденом Феникса после смерти Дамблдора.
В первый раз, когда возмущенная Минерва Макгонагалл пожаловалась, что эта тварь открыто преследует девушку своими порочными притязаниями, он изобразил полнейшее равнодушие к данному факту, чем заслужил новый поток проклятий и оскорблений в свой адрес. На самом же деле он просто не представлял, каким образом помешать Амикусу. Он решил все обдумать как следует, но вскоре после начала второго семестра подонок в очередной раз придрался к нерадивой ученице на своем уроке и под предлогом отработки оставил в своем кабинете, отобрал волшебную палочку, а затем попытался совершить насилие. Слава Мерлину, он находился поблизости и услышал крики девушки…
Ему хотелось убить Амикуса на месте, а пришлось холодно разъяснить ему, что Темный Лорд едва ли одобрит подобные развлечения в стенах школы, тем более с чистокровной волшебницей. Он заставил Амикуса вернуть девушке палочку, но не успел тот исполнить приказание, как Уизли совершенно игнорируя присутствие рядом директора школы, запустила в профессора Защиты от Темных Искусств проклятие, в котором он узнал Летучемышиный сглаз, являющийся по-видимому, фирменным ее приемом. Затем девушка развернулась и посмотрела на него с откровенным вызовом, всем своим видом давая понять, что ничуть не боится наказания.
- Минус пятьдесят баллов с Гриффиндора и две недели отработок, мисс Уизли – сказал он голосом, полным плохо скрытого торжества. Эта девушка действительно достойна любви Ее сына…