Глава 18Глава 18.
В холле гостиницы было темно и тихо, под ногами лежал побитый молью старый тканый ковер, который заглушал шаги вошедшего. На стойке, за которой никого не было, чадила зажженная масляная лампа. Подойдя ближе, Гермиона засомневалась, сначала она хотела позвонить в колокольчик и позвать хозяина, но потом передумала. Заметив справа от входных дверей лестницу, ведущую на второй этаж гостиницы, где и располагались номера, Гермиона направилась к ней. Когда она шагнула на первую ступеньку, лестница издала жалобный скрип, это звук показался Гермионе настолько громким, что она поначалу замерла в ожидании того, что сейчас явится хозяин и начнет задавать ей совсем ненужные сейчас вопросы. Но переждав пару минут и так и не заметив никакого движения, Гермиона стала подниматься дальше. Оказавшись на втором этаже и свернув в левое крыло здания, девушка пошла по коридору, внимательно вглядываясь в грязные цифры на дверях комнат. Дойдя до нужного ей номера, Гермиона какое-то время просто смотрела на обшарпанную дверь комнаты двадцать один. Возможно, она стояла бы так и дольше, но в конце коридора послышался шум, поэтому, больше не раздумывая, девушка постучала.
Сначала ничего не происходило, и Гермиона даже уже решила что возможно Уилл передумал, или же она ошиблась дверью. «Вдруг я неправильно запомнила номер комнаты?» - она пожалела сейчас о том, что сразу уничтожила полученную от него записку. Но тут послышались шаги, раздался звук поворачиваемого в замке ключа и, наконец, дверь приоткрыли.
- Входи, - услышала она приглушенный знакомый голос.
Несколько растерявшись, Гермиона шагнула внутрь и, тихонько прикрыв за собой дверь, осмотрелась. Комната, в которой она оказалась, была практически полностью погружена в темноту. Единственным источником освещения был уличный фонарь, свет которого попадал в комнату через зарешеченное окно. Уилл, видимо, привыкший легко ориентироваться здесь, прошел вглубь и сел на стул, так что оказался спиной к Гермионе. Девушка какое-то время просто стояла и смотрела на его сгорбленную фигуру, не зная, что предпринять и с чего начать разговор. Направляясь сюда, она мысленно представляла, как сначала обнимет его, а потом засыплет бесконечными вопросами, своими предположениями и догадками. Но сейчас, увидев его, она никак не могла сосредоточиться на чем-то одном. Ей вдруг показалось, что перед ней другой человек, человек, с которым она едва знакома. Постояв немного в нерешительности, она сняла пальто - в комнате было очень душно - и, подойдя к столу, наклонилась, чтобы зажечь лампу, но Уилл, почувствовав ее движение, глухо попросил:
- Ос-ставь, не надо…
Гермиона, поколебавшись, не стала возражать. Сев на стул, она огляделась. Глаза уже привыкли к темноте, и она смогла рассмотреть скудный интерьер гостиничного номера: небольшая односпальная кровать, которая, как заметила Гермиона, была не убрана, круглый стол, покрытый бумажной скатертью, два стула, в углу справа от окна - платяной шкаф и комод.
Вновь переведя свой взгляд на Уилла, Гермиона подумала, что со стороны они, наверное, представляют собой довольно странную картину. Двое в тихой, темной комнате, один сидит спиной к другому и оба всматриваются в мутное стекло единственного здесь окна. Гермиона услышала, как где-то внизу часы гулко пробили девять.
- Здравствуй, Уилл, - тихо произнесла она. Его плечи при этом едва заметно вздрогнули.
- Здравствуй, - в его голосе слышались усталость и напряжение. – Я п-понимаю, что сам должен начать разговор, но не знаю, к-как…- он выпрямился и, проведя рукой по волосам, встал и подошел к окну. Его долговязая, несколько нескладная фигура странно смотрелась на фоне окна, одет он был по-маггловски, темная рубашка и брюки, что только подчеркивало его худобу. Немного постояв так, он сказал. – Я часто вспоминал тебя, ос-собенно эту твою привычку чертить пальцами на стекле узоры. В последнее в-в-время сам, считай, только этим и занимаюсь. Оказывается, очень способствует размышлению …
- Размышлению о чем? – спросила его Гермиона.
- Д-да все больше о в-высоком, о жизни и смерти, о д-добре и зле…
- Хм, - протянула Гермиона. - А мне казалось, что у тебя есть более насущные вопросы для обдумывания.
- Ты о том, что пишут г-газеты? – он пожал плечам. – Это ерунда, - продолжил он равнодушно и тут же спросил. - Как Дейзи?
- У Дейзи все замечательно, если не считать того, что теперь днем и ночью за вашим домом следят, а мистер Браун то и дело наведывается к ней для того, чтобы задать несколько вопросов, касающихся той, как ты говоришь, ерунды, о которой пишут газеты.
- Что?! – Уилл повернулся к ней. Она не могла рассмотреть выражение его лица в эту минуту, но голос его был полон тревоги. – Он д-д-допрашивал Дейзи?
- Нет, - поспешила успокоить его Гермиона, которая была все же рада, что своими словами смогла вызвать в нем хоть какую-то реакцию. – Это не был допрос, он просто поговорил с ней, но ничего не выяснил. Но сама ситуация, в которой ты оказался, не перестает от этого быть простой и менее опасной, как для тебя, так и для нее. Ты думал о том, что будет с твоей сестрой, если тебя все-таки осудят?
- Д-думал, - ответил Уилл, снова отворачиваясь к окну. – Насколько все плохо?
- Отдел практически прикрыли, мы теперь в полном распоряжении министра, а значит, Брауна. Меня отстранили от ведения всех дел. Твой кабинет обыскивали и нашли массу доказательств причастности к делу девушек-сквибов.
- Они не сквибы, - машинально поправил он ее.
- Неважно, но, так или иначе, ты увяз по уши.
- Что т-т-ты сама обо всем этом думаешь? – спросил ее Уилл совершенно ровным голосом, но она почувствовала, как он еще больше напрягся.
- Что ты имеешь в виду? – не до конца поняла смысла его вопроса Гермиона. – Я полагаю, что нам нужно сделать все, чтобы найти истинного виновника преступления и добиться твоего полного оправдания. А что ты хотел услышать?
- Н-н-ну, согласись, - Уилл сделал здесь паузу, словно подбирая слова. - В с-с-столь неоднозначной ситуации, я, п-п-прежде всего, должен был узнать, что называется, на чьей ты стороне.
- Ты предполагал, что я могу отвернуться от тебя, что я могу бросить тебя в беде? – в голосе Гермионы послышались металлические нотки. Но Уилл покачал головой.
- Нет, нет, Гермиона. Я з-з-знаю, что на подобное ты не способна, но ведь ты могла совершенно искренне поверить в то, что я д-д-действительно виновен. В этом случае я не мог ждать от тебя поддержки. Я так много скрывал от тебя, что ты вполне могла бы…
Но Гермиона не дала ему закончить.
- Не могла бы, - отрезала она. – Да, я многого не понимаю. Да, я многого не знаю. Да, эта ситуация злит меня. Возможно, я обижена на тебя за твое недоверие. Но и только! Я бы никогда не поверила, что ты мог сделать нечто подобное. И еще, я хочу сейчас, немедленно услышать от тебя ответы на свои вопросы. Ты обещал все рассказать тогда, когда уезжал, и теперь самый подходящий момент, чтобы сделать это. Иначе будет поздно.
Она ожидала от него отказа, возражений, но вместо этого он проговорил:
- Хорошо, но н-начни ты, п-п-пожалуйста. Я уверен, что тебе удалось раскопать немало информации, даже несмотря на то что Кингсли п-п-пытался тебя от этого отговорить.
Они вновь замолчали.
- Хорошо, - согласилась Гермиона, и опершись на край стола, попросила. – Поправь меня там, где буду ошибаться.
Уилл кивнул, но так и не повернулся к ней.
Немного помедлив, припоминая все то, что ей удалось выяснить о нем и его семье за прошедший месяц, Гермиона, глубоко вздохнув, начала свой рассказ.
- Жила-была семья, принадлежавшая к древнему, чистокровному роду Абергавенни и владевшая одним из богатейших графств Британии - графством Монмут, - Гермиона специально начала повествование так, будто речь шла о ком-то другом, а не о семье Уилла и нем самом. Так было почему-то проще. - В этой семье было трое детей: девочка, у которой было дивное цветочное имя – Дейзи, и два мальчика. Старшего звали Ульрих, как и отца этого семейства, а самого младшего - Уильям Чарльз. Жили они, не тужили, но вот однажды, когда маленькому Уильяму исполнилось семь лет, его отец совершил какое-то страшное преступление, за которое был отправлен в Азкабан и приговорен к пожизненному сроку заключения. Так семейная идиллия была разрушена. Семья из Англии перебралась на родину матери отца, в Италию, где у них также было поместье. Мальчик вырос, и когда мать, разгневавшись за что-то на свою старшую дочь, выгнала ее из дома, Уильям решил последовать за сестрой. Мать, узнав об этом, отреклась от обоих своих младших детей, отказавшись признавать их полноправными членами семьи.
Гермиона замолкла, переведя дух. Сейчас почему-то ей казалось, что информация, которую она собирала так долго и с таким трудом, просто крохи в сравнении с тем, чего она не знает. Уилл во время ее рассказа не шелохнулся. Когда она закончила, он, сложив руки на груди и продолжая все также всматриваться в окно, заметил:
- Ты м-м-многое узнала Гермиона, но п-п-поверь - мне е-е-есть, что добавить к т-т-твоему рассказу.
От волнения Уилл начал сильнее заикаться.
- И д-д-для начала нам придется ненадолго п-п-погрузиться в историю. В историю эт-т-того благородного чистокровного р-р-рода Абергавенни, первые упоминания о котором встречаются в хрониках дв-в-венадцатого столетия. Проживало это семейство волшебников на т-т-территории Уэльса, после участия в одном из крестовых п-походов его глава получил вместе с титулом во владение г-г-графство Монмут-тское. С тех пор семейство Абергавенни стало од-дним из известнейших и богатейших волшебных с-семей Англии. Но, как всем известно, у к-к-каждого события в этом мире есть и оборотная ст-т-торона. Так случилось и в этот р-раз. Кроме лорда Абергавенни на з-з-земли этого графства претендовал еще один р-рыцарь, и когда он узнал, что владения, по праву п-п-принадлежащие ему, отданы другому, он поклялся отомстить. Будучи сильным волшебником, он проклял р-р-род Абергавенни, предсказав, что каждый в-в-второй ребенок мужского пола в этом семействе будет рождаться с-с-сквибом. А это для любого чистокровного рода было настоящим позором как тогда, так и сейчас. Так с т-тех пор и повелось. Каждый второй сын, рожденный в браке, б-был сквибом. В стародавние времена с такими детьми в волшебных с-с-семьях не церемонились: их либо отдавали каким-нибудь сердобольным магглам, либо п-п-подкидывали в приюты, либо же умертвляли с-с-сразу после рождения. Но примерно где-то в веке п-п-пятнадцатом в Англии стали х-х-ходить слухи, что в Италии проживает один колдун, который разработал н-н-некую формулу заклинания, позволяющую наделять рожденных сквибами д-детей магическими способностями. Прознав об этом, Генрих Монмутский, мой пра-пра-пра-прадед, постарался в-всеми правдами и неправдами узнать тайну эт-того заклинания. Но это оказалось не так-то просто. Формулу эт-того заклинания в семье Мелориччи передавали только членам семьи. А п-п-поскольку род Мелориччи не был благородного происхождения, ни о каком родстве между ними не могло быть речи. В-в-время шло, век за веком в семействе Абергавенни продолжали рождаться сквибы. Но в к-конце девятнадцатого столетия предрассудки, касающиеся браков между волшебниками, принадлежавших к разным с-сословиям, становились все слабее, и, наконец, уже мой родной дед все-таки решился и взял себе в жены девицу из итальянской семьи Мелориччи. Б-благодаря этому браку род Абергавенни обрел секрет заклинания. П-п-правда, все было не так уж безоблачно. Обряд, частью которого было старинное заклинание, относился к черной магии. В-ведь, как известно, способности волшебника ниоткуда не в-возникают, они либо есть у человека от р-рождения, либо их нет. Заклинание, выведенное моим прапрадедушкой-итальянцем, м-могло лишь передать магические с-силы от одного волшебника к д-другому, а именно от девушки чистокровного происхождения к сквибу. Д-д-девушка должна была быть на пике раскрытия своих магических способностей, то есть в возрасте своего с-с-совершеннолетия, и состоять в родственных отношениях с тем, кому передавались ее силы. После проведения об-бряда девушка сама превращалась в сквиба, что во в-времена изобретения формулы заклинания мало кого беспокоило. Женщина тогда считалась существом никчемным, поэтому судьба таких б-бедняжек интересовала мало. Об-бычно их либо отсылали в монастырь, либо же оставляли жить в родном доме в качестве прислуги, скрываемых ото всех. Впоследствии, с развитием м-магического общества, с изменением представлений, п-применение этого заклинания б-было запрещено под страхом смертной казни, потом само з-заклинание забылось и превратилось в легенду, тщательно охраняемую семейством Мелориччи. В Англии об эт-том заклинании только слышали, поэтому специальных законов, запрещающих его использование, не было. Но я з-забегаю вперед.
- Так вот, - здесь Уилл сделал паузу, налив себе стакан воды из стоявшего на подоконнике кувшина и, залпом его осушив, продолжил. - Деду не п-пришлось воспользоваться заклинанием, поскольку у него родился единственный сын - мой отец, все остальные д-дети были девочками. У меня много тетушек, - усмехнулся Уилл, вновь отпив из стакана. - Но в-вот с внуками ему не повезло. Я р-родился сквибом, Гермиона.
Уилл замолчал, словно давая девушке осмыслить только что услышанное.
- Сквибом? – точно эхо, повторила за ним Гермиона. – Но… Дейзи?
Она никак не ожидала услышать от Уилла подобного заявления. Все что угодно, но такое было трудно даже представить! Одно дело, когда ты вычитываешь подобные истории на страницах толстых, потрепанных временем, старинных книг, и совсем другое, когда нечто подобное развертывается буквально на твоих глазах. Она слышала об этом заклинании еще от Рона, но восприняла это не более чем легенду. Пусть и имеющую под собой исторические основания, но все равно легенду.
- Так вот какое преступление совершил твой отец! Он передал магические способности Дейзи тебе… - мысленно собирая отдельные кусочки мозаики в целую картинку, произнесла Гермиона.
- Да, - подтвердил Уилл, он отошел от окна и, достав палочку, зажег стоявшую на столе масляную лампу. – К-когда Дейзи исполнилось с-семнадцать, а мне семь, отец совершил необходимый обряд, Это чуть не погубило нас обоих, мы выжили только б-благодаря вмешательству бабушки. Дейзи, как ты и сама п-прекрасно знаешь, стала сквибом и превратилась в т-тень себя прежней. Раньше она была полной сил, здоровья. Характер у нее всегда был не сахар, но п-после всего случившегося она озлобилась, стала нервной, болезненной, капризной.
- А ты? – теперь при свете лампы девушка смогла рассмотреть сильно похудевшее с их последней встречи лицо друга: заострившийся нос, темные круги под глазами, их не могли скрыть даже очки, которые казались слишком большими на заросшем щетиной лице.
- А я, к полному р-разочарованию моих родителей, совершенно не изменился, только заикаться стал. Я всегда был очень стеснительным и замкнутым, ч-часто болел. Мой отец именно этим и объяснял то, что я жил отдельно от с-семьи в загородном п-поместье, со мной рядом была только бабушка. На самом же деле он скрывал ф-факт того, что я был рожден сквибом. До семилетнего возраста я отца видел от силы пару раз, мать примерно столько же. Летом к нам иногда приезжала Дейзи, именно п-поэтому мы так и сблизились, она всегда меня жалела, угощала сладостями и учила азам зельеварения, в котором очень х-хорошо разбиралась сама. Она же не знала, что в конечном итоге станет жертвой того проклятья, которое лежало на мне.
- Что случилось потом, как узнали о проведении этого обряда власти?
- Что произошло на самом деле, никто не з-знает. Но моя мать всегда винила в этом бабушку, полагая, что именно она донесла на отца. П-правда ли это, сказать не могу, я так и не осмелился спросить об этом у бабули. Зная ее х-характер, думаю, что она могла это сделать. Она считала, что то, что сделал мой отец со мной и Дейзи - это преступление. Но могла ли она донести на собственного сына? - Уилл пожал плечами. - Я п-помню только, что через какое-то время после проведения обряда - мы уже тогда оба оправились - в дом пришли авроры и з-забрали отца. Уже потом я узнал, что он не с-стал ничего отрицать, полностью сознался в том, что совершил. Как я говорил, в Англии не было ни од-дного законодательного акта, на основе которого можно было бы осудить отца. Но тогда посчитали, что не пр-рореагировать на это дело нельзя. Сделав все, чтобы история не получила огласки, было решено ос-судить отца пожизненно, а семье посоветовали поскорее убраться из с-страны. На этом все и закончилось.
- Вы уехали, а дальше?
- А дальше - ничего. Ну, или п-почти ничего. Мать приняла на себя роль главы семьи. Убежденная в том, что отец поступил правильно, она б-буквально боготворила его, полагая, что он принес себя в жертву ради чести семьи. Для тебя, н-наверное, это звучит нелепо и ужасно, но это так. Она до сих пор в это свято верит, - тихо добавил Уилл, уйдя в воспоминания о недавней встречи с матерью.
- Ты ее видел?
- Ч-что? – не расслышал вопроса Уилл.
- Ты встречался с ней?
- С мамой? Да, - Уилл провел пальцем по запылившемуся плафону лампы. – Она н-нисколько не изменилась, такая же холодная, в-высокомерная и уверенная в своей правоте. Она сначала решила, что я приехал каяться, а когда поняла, что это не так, просто выставила меня вон.
- Но почему она отреклась от вас обоих?
- Я же говорю, она была уверена в т-том, что отец ради меня п-пожертвовал своей собственной жизнью. А мы с Дейзи так этого и не оценили. Я, по мнению матери, как б-б-был никчемным существом, так таким и остался. А Дейзи… Она в-всегда, сколько ее помню, была себе на уме. После обряда она постоянно в-выкидывала что-нибудь, устраивала истерики, иногда переходящие в припадки. И ее могла успокоить т-только бабушка. Она знала различные заговоры и травы, которые помогали Дейзи. Они много времени проводили в л-л-лаборатории вместе. Мать, даже если и была против, никогда бабушке не перечила, боялась, наверное. Бабушка слыла сильной ведьмой. А вот п-после того, как семь лет назад бабуля умерла, все изменилось. Истерики Дейзи стали повторяться все ч-чаще, и, в конце концов, мать указала ей на дверь. Ей тогда исполнилось тридцать три года, и м-мать решила, что ее дочь может жить совершенно самостоятельно. Я находился в этот момент дома и, услышав это, п-п-постарался вступиться за сестру, но, как видишь, не сильно в этом преуспел. Мать, д-д-давно затаившая на меня обиду, выставила нас с сестрой вместе, заявив, что семья отрекается от нас. После этого мы жили какое-то время в Италии, но там я так и не смог найти работу, поэтому, собрав последнее, что у нас было, мы перебрались на р-р-родину в Англию.
- И здесь ты познакомился с Кингсли…
- Д-д-да. Он, ничего не спрашивая, помог мне с первой работой в лаборатории, а потом пригласил к себе в отдел, правда, его условием б-была полная откровенность. Я п-поведал ему все без утайки. Он понял, пообещал никому и ни при каких обстоятельствах не рассказывать об этом, и больше мы к этому ни разу не возвращались.
Уилл замолк, уставившись в стол.
Гермиона тоже молчала, ее раздирала масса противоречивых эмоций. А сколько у нее было еще вопросов к нему! Но с ними можно и подождать, сейчас главным было разобраться в той ситуации, в которой они оба по воле случая оказались замешаны.
- Что ты намерен предпринять дальше, куда направишься? – спросила Гермиона, стараясь сделать все, чтобы ее голос звучал спокойно и уверенно.
- Что, вот т-так п-просто!? – удивленно заметил Уилл, и в его голосе впервые с момента их встречи послышались веселые нотки. – И никаких тебе дополнительных в-вопросов, укоров и п-претензий?
- Я думаю, что все это может подождать, - сухо заметила Гермиона, и, придав своему голосу больше деловитости, продолжила. – Тебе необходимо где-то затаится. Придется набраться терпения. Потому что в сложившихся обстоятельствах у меня практически связанны руки. Но…
- А что, к-к-кстати, произошло после моего отъезда?
- По началу, как мне кажется, на это никто не обратил внимания, но потом в аврорат поступило анонимное сообщение о том, что тебя чуть ли не похитили, а я в курсе всех событий.
- Глупость-то какая…
- Глупость не глупость, но Браун за это зацепился. Когда ты не вернулся в назначенный тебе крайний срок, Браун поднял всех на уши и объявил тебя в розыск, который ничего не дал. Затем, воспользовавшись ситуацией, наш старый вояка добился разрешения на обыск твоей лаборатории. Я думаю, если ты читаешь газеты, для тебя не секрет, что там обнаружили авроры. Этого было достаточно, чтобы сделать из тебя преступника, разыскиваемого по всей Британии и за ее пределами. А также у Брауна появилась реальная возможность поставить под сомнение всю работу отдела. Даже Кингсли досталось. Мой кабинет тоже обыскивали, но уже позже, когда все наше ведомство перешло под прямое управление министра магии.
- То есть Брауна, - заключил Уилл.
- По сути да, - кивнула Гермиона, разглаживая складку на скатерти. – Видел бы ты его… Он очень доволен собой.
- М-м-могу себе представить, - хмыкнул Уилл, поднимая на Гермиону взгляд.
- Как у тебя оказалась палочка Макнейра? – спросила она прямо.
Он не смутился, не отвел взгляда, а только пожал плечами.
- Я ее никогда не в-в-видел и ни разу не держал в руках. Об этой п-п-палочке я знаю только то, что она была украдена из отдела т-тайн, как и еще четыре, это все.
Услышав это и ни на секунду не усомнившись в том, что ее напарник говорит правду, Гермиона почувствовала, будто камень с души свалился. Она и сама не подозревала, насколько ее угнетала одна только мысль, что Уилл ей настолько не доверял, что даже не делился результатами своих поисков. Семейные тайны - это одно, тут он имел полное право ей ничего не рассказывать, а вот то, что касалось работы…
- Выходит, тебе ее подкинули, - тут же высказала она свое давнее подозрение.
- Ну, п-п-прийти она сама не могла, - развел руками Уилл, слегка улыбнувшись. – Надо думать, что это сделал кто-то из своих. Мы ведь с тобой и раньше подозревали кого-то из министерства. Людей, которые м-м-меня не любят, там предостаточно.
- Я думаю, что ты в данном случае просто очень удачная мишень, с помощью которой можно ударить по всему отделу.
- С-с-согласен, но уверен, что во всем этом деле есть что-то личное.
- Что ты имеешь в виду? – выводы Уилла совпадали с ее собственными, но Гермиона хотела услышать его аргументы.
- Д-д-думаю, что ты не будешь спорить с тем, что мы имеем д-д-дело с очень сложной, х-х-хорошо проработанной схемой. Так? - девушка согласно кивнула. - В этом деле замешана масса людей, - продолжил Уилл. - И при этом ни одного свидетеля. Ч-ч-человек ради чего-то пошел даже на убийство. Так что тут должно быть нечто большее, чем просто месть мне или попытка закрыть отдел. Хотя, безусловно, и то, и д-д-другое не является случайностью, как это нам пытаются представить, но частью продуманного плана.
- Я знаю, что ты был на острове. Тебе удалось что-нибудь выяснить у отца?
- Нет, - покачал головой Уилл, вновь мрачнея.
- Тебя не пустили? – осторожно задала вопрос Гермиона, понимая, что касается очень болезненной для друга темы.
- Нет, на острове д-довольно простая пропускная система. М-м-мистер Браун если в чем-то и прав, так в том, что к охране заключенных в последнее в-время очень уж халатное отношение. У меня даже не удосужились хорошенько п-проверить липовые документы.
- Значит, ты его видел?
- Да, но он отказался со мной разговаривать. Наверное, мать в красках описала то, как я, неблагодарный отпрыск, отвернулся от с-семьи, после того как мне столько было всего сделано и скольким ради меня было пожертвовано. В мой адрес п-понеслись проклятия еще до того, как я успел открыть рот и что-либо спросить. Даже охрана переполошилась. Но поскольку мой отец не с-с-совсем психически здоров - шутка ли, провести столько лет в Азкабане? – то, судя по тому, что меня спокойно и без лишних вопросов выпустили оттуда, охрана его в-вопли всерьез не приняла.
- Та формула, которую нашли у тебя в кабинете..? – Гермиона не знала, как правильно сформулировать еще один вопрос, который волновал ее с момента обыска лаборатории Уилл, но напарник сам ей помог.
- Эта формула, которую мне раскрыла б-б-бабушка, для того, чтобы я мог помочь Дейзи. Сестре необходимы особые зелья для поддержания здоровья, и чтобы сварить их, мне необходимо было знать, как п-проходил сам обряд.
- Ты пытался вернуть ей ее способности? – осторожно спросила Гермиона.
- Нет, - покачал головой Уилл. – Это з-заклинание не имеет обратной силы.
- Да, но, насколько мне известно, именно его модификацию применяли к Пожирателям смерти. Я слышала об обещании - после истечения тридцатилетнего срока им могут быть возвращены магические способности, которые сейчас заключены в палочках. В последнее время даже стали поговаривать о том, чтобы уменьшить этот срок до десяти лет.
- Я тоже т-т-только слышал об этом, но не имею никакого представления, что это за модификация заклинания, - Уилл посмотрел на нее. – Т-ты мне веришь?
- Да, но что толку? Все так запутанно, - Гермиона встала и прошлась по комнате. – Жаль, что обо всем этом ты не рассказал мне раньше, - со вздохом заметила Гермиона. – Или, по крайней мере, тебе стоило быть более осторожным и не оставлять на видном месте столь важное доказательство.
- Я не предполагал з-з-задержаться так надолго. И уж точно не мог предвидеть, что лабораторию могут обыскать.
- Ладно, теперь мне хотя бы все более или менее ясно. Сейчас надо подумать о твоем укрытии. Это место надежным не назовешь. Мне Гарри рассказывал, что в Лютном переулке у Аврората полно осведомителей.
- Я не выхожу из гостиницы, к тому же к-к-куда мне податься? Домой нельзя, к тебе тоже, а больше некуда.
- Я подумаю, - заверила его Гермиона, останавливаясь напротив него. – Но сейчас мне лучше уйти. Меня никто не видел, когда я входила сюда, хорошо бы таким же образом отсюда выйти.
- Если х-х-хочешь, я могу первым спуститься вниз и посмотреть, нет ли кого, - предложил Уилл, тоже поднимаясь.
- Нет, - покачала головой Гермиона. – Тебе вообще не стоит выходить из номера. У тебя есть, что покушать? – Уилл кивнул. – Хорошо, оставайся здесь и жди, я постараюсь уже завтра что-нибудь придумать. Можешь, в конце концов, пожить у моих родителей, сейчас их дом пустует, они уехали в путешествие.
- Разве за домом т-твоих родителей не следят?
- Думаю, что нет. Зачем? Но в любом случае я попрошу Гарри или Рона это выяснить.
- Они знают, что т-ты сейчас здесь?
- Нет.
- Ты им не с-сказала?
- Нет, - устало выдохнула Гермиона, надевая пальто. – Я им ничего не сказала и очень надеюсь, что когда все завершиться, они поймут и простят мне это.
- Ты бы прибрался здесь, - посоветовала она, бросив взгляд на неубранную кровать. – И… не думала, что когда-нибудь это скажу, но тебе надо привести себя в порядок.
Она уже взялась за ручку двери.
- Гермиона, - остановил ее Уилл.
- Да?
- Спасибо т-тебе. И прости. Я не думал, что все обернется таким образом. И еще мне очень важно знать, что ты нисколько во мне не с-сомневаешься.
- Я все понимаю, Уилл. Правда. Все будет хорошо, вот увидишь, - Гермиона старалась придать голосу уверенности, которой сама не чувствовала. – Сейчас, главное, найти преступника, а потом у нас с тобой будет время, чтобы поговорить по душам.
Она подошла к нему и обняла.
- Не падай духом… - шепнула она ему, он же в ответ только крепко-крепко прижал ее к себе, уткнувшись в волосы.
В этот момент дверь номера распахнулась, вспыхнул яркий свет, и не успели они понять, что именно происходит, как оказались в окружении десятка авроров во главе с самим мистером Брауном.
- Вот и наши голубки! - воскликнул тот и тут же приказал своим подчиненным. – Номер обыскать.
