Глава 18. И горе и радостьНа смену ледяным ветрам пришли более теплые и не такие обжигающие. Снег постепенно таял.
Однажды вечером, закончив домашнюю работу, Лили сидела у камина, перебирая в руках серебрянный медальон в форме пятиконечной звезды. В который раз она вспоминала родителей и всё никак не могла понять: почему им совсем нет до нее дела.
«Я так много сделала, чтобы привлечь их внимание, но они ничего не замечали. Всегда говорила им только чистую правду, а они обвиняли меня в сильных преувеличениях. Нужно перестать сравнивать себя с каким-то несуществующим образцом совершенства... А родители Джеймса? Какой яркий контраст! Они заботятся о нем. Уверена, если бы их сын собрался жениться, они не остались бы в стороне, непременно постарались бы узнать его избранницу поближе. Стоп! С чего вдруг такие мысли? Я ведь даже не знаю его родителей».
Лили взяла щипцы, поправила обвалившиеся поленья и снова свернулась клубочком на кресле.
«Родители Мэдисон тоже хороший пример. Они постоянно пишут ей письма, интересуются успехами в учебе. А семья Беллы? Идеал для подражания...»
— Что у тебя в руках?
От неожиданности девушка вздрогнула:
— Я не слышала, как ты подошел.
— Я задал вопрос, — Римус улыбнулся, чтобы его настойчивость не показалась навязчивой.
— Медальон. Родители подарили.
— Когда?
— Это было давно. Когда я только поступила на первый курс, — в голосе Лили звучала грусть.
Юноша сразу это заметил: — Всё в порядке? Ты выглядишь... — но, встретив ее взгляд, запнулся.
— Я просто размышляла.
— О чем, если не секрет?
— О своей семье. Я стала задумываться о тех вещах, которые раньше меня не беспокоили.
— А теперь?
— Я поняла одну вещь: они никогда не любили меня.
— Не может этого быть! Они не дали бы тебе это, если бы не любили, — Римус кивнул на медальон.
— Они просто были рады, что в семье родилась волшебница. Вот и все.
— Он много для тебя значит?
— Да, это самая дорогая вещь.
— Тогда всегда держи его при себе. И всё же я уверен, твои родители тебя любят!
— Откуда ты можешь это знать?
— Потому что тебя невозможно не любить! Знаешь, как сказал про тебя Дамблдор? «Лили — это копна волос плюс характер».
Девушка уткнулась лицом в его плечо, и зашлась в рыданиях. Римус терпеливо ждал, когда она успокоится, поглаживая по голове поистине с братской нежностью.
— Прости меня! Я такая недотепа...
— Ты принимаешь всё слишком близко к сердцу. Поверь мне, в жизни бывают вещи более страшные, чем...
Хлопнула дверь, и в гостиную влетел радостный Сириус. Заметив заплаканную Лили, он моментально стал другим — внимательным, сосредоточенным, каким делался в моменты внутреннего напряжения:
— А что вы тут делаете так поздно? Что случилось? Я что-то пропустил?
— Нет.
Но от юноши не ускользнуло озабоченное выражение лица Римуса: под густыми светлыми волосами не разглаживалась тревожная складка, и в его чистосердечной улыбке было гораздо меньше веселости, чем обычно.
— Что это у тебя?
— Колбаска. Мои проблемы гораздо меньшего масштаба: я ужасно голоден и хочу пожарить ее на огне, — Сириус быстро сунул нанизанную на палочку колбаску в камин.
— Бродяга! — окликнул Джеймс. — Когда ты вернулся с отработки?
— Только что. Хорошо потрудиться и вдоволь поесть — двойная радость.
— Твоя еда, — напомнила Лили. Она старательно улыбалась, пытаясь дождаться момента, когда можно будет уйти, не показавшись невежливой.
— О, Мерлин! Какой ужас! — пафосно воскликнул юноша, осматривая обугленный кусочек. — Я не могу теперь ее съесть! Она погибла! И это всё твоя вина! — он обвиняюще ткнул в Джеймса пальцем.
— Прости, что отвлек. Но так и быть, я съем этот уголек.
Блэк медленно поднял руку, сложил из пальцев известную комбинацию и без всякой злобы сказал:
— Нет! Чудовище! Даже и не мечтай! — внезапно его осенило: — Мы должны сходить на кухню и принести соболезнования ее друзьям!
— Ты прав. Мы обязаны это сделать. Но сначала нужно отправить колбаску в последний путь.
— Разумеется, — Сириус стащил кусочек с палки и бросил в огонь.
Юноши напустили на себя вид возвышенной печали и встали по обе стороны камина, сохраняя на лице скорбное выражение:
— Покойся с миром!
— Фи! Как вы можете заниматься такими пустяками? — сквозь смех спросила Лили.
— Это была не обычная колбаса, — прошептал Сириус таким голосом, словно речь шла о каком-то неприличном секрете. — Она была... особенной.
Он бросил осторожный взгляд, чтобы проверить впечатление, и отвернулся к огню.
— Ты безнадежен.
— Не спорю, но я хотел бы оставаться безнадежным как можно дольше.
— Идем же на кухню.
— Наперегонки.
— Хочешь со мной посоревноваться? У тебя нет шансов!
— Невозможное — это удел малодушных!
— Готов? Раз, два, три! — Джеймс сорвался с места. Сириус кинулся следом. Дверь захлопнулась со звонким, чуть ли не веселым стуком.
— Они встретят какого-нибудь учителя прежде, чем достигнут кухни.
— Согласен.
Лили глубоко вздохнула, как человек, выпущенный на свежий воздух из подземелья и подошла к окну:
— Какой сегодня закат! Небо красное, как рубин.
— А сверху тьма.
Глаза их встретились.
— Если бы...
— Если бы что?
— Если бы всегда была весна!
Пролетела летучая мышь, какая-то птица чирикнула напоследок. И прямо над старым дубом зажглась первая звезда.
