Глава Глава 25 Знание - сила, ёпрст!Луне повезло – она просто мгновенно потеряла сознание.
Нортон первый бросился к девочке, и попытался привести ее в чувство. Довольно скоро ему это удалось – и Луна открыла свои небесно-голубые глаза.
- Я же говорила, все сработает. – она попыталась улыбнуться Нортону.
- Лавгуд, ты… ты… дура бестолковая! – Нортон осторожно поднял Луну на руки и отнес в кресло.
Когтевранцы, столпившиеся вокруг, облегченно зашумели. Кто-то уже протягивал Луне Укрепляющее зелье, кто-то притащил плед, девчонки озабоченно ощупывали ее руки и ноги – Луна, ты как? Ничего не болит?
- Спасибо, немного плечи ломит…
- Сейчас, дай я разомну, тихонько…
- Ну ты даешь, - Нортон все не мог успокоится, и, присев на корточки возле кресла, машинально растирал ледяные руки Луны, - хотя, если подумать, мы бы так и спорили до хрипоты… И все-таки ты дура. Дура несусветная.
К ним протолкался Эрни. Белый, как мел.
- Лавгуд! То есть… Луна, прости! Я не думал, что будет так… я машинально…
- Так ведь сработало! – безмятежную улыбку Луны не могло стереть ничто на свете. – Ты молодец, Эрни, ты все сделал правильно.
- Я хотел сам… на себе попробовать. Нортон отговаривал…
- Лучше бы не отговаривал! – пробурчал Нортон. – Идиотизм какой-то. Надо же…
Постепенно все успокоились.
Луна чувствовала себя хорошо – за исключением неприятной боли в сведенных судорогой плечах. Оценив ситуацию, Роджер решил не отправлять Лавгуд в больничное крыло – во всяком случае, пока.
И Когтевран не был бы Когтевраном, если бы уже через десять минут не началось бурное обсуждение происшедшего с чисто познавательной точки зрения.
Логики в записях не было.
Вернее, она была – но какая-то странная. Эрни называл ее вдохновением.
Когтевран уже не интересовало – сработает или нет, его интересовало, ПОЧЕМУ сработало.
Луна послушно пила Укрепляющее, и чувствовала себя все лучше и лучше. Постепенно и Нортон, и вихрастый Эрни, забывшие о недавней вражде, присоединились о обсуждению формулы. Луна куталась в покрывало, наслаждалась теплом и уютом, и слушала.
Через час в гостиную с заседания ОД пришли когтевранцы, а с ними Джинни и Невилл, обеспокоенные отсутствием Луны. Выслушав историю происшедшего, Джинни, порывисто обняла Луну.
- Ненормальная… Луна, ты просто ненормальная! А если бы усиленный Круциатус тебя угробил? Это же глупо, глупо! А еще когтевранка… О чем ты думала?
Невилл присел на краешек кресла, и крепко, до белых костяшек, сжимал сцепленные пальцы, мучительно соображая, чем помочь подруге.
- У меня болевой порог низкий… - улыбнулась Луна, - или высокий? Все время путаю… Я боли почти не чувствую. А если боль очень сильная – просто теряю сознание.
- Глупая, какая же ты глупая!
- Папа маме так всегда говорил, - Луна отстранилась от Джинни и вытерла бегущие по ее щекам слезы, - а она просто не боялась. И я не боюсь. Только плечи ломит – немножко…
- Гхм… Луна, прости что отвлекаю… - Роджерс был смущен, - но не могла бы ты еще раз объяснить, что там по поводу чистой крови?
Столпившиеся когтевранцы с любопытством смотрели на Луну.
- Я сама толком не разобралась. Как я понимаю, только магглорожденным и полукровкам под силу сочинять заклятия. Чистокровным это не дано. А вот в чем тут дело – мама и сама не знала. Кажется, еще в Хогвартсе кто-то из ее сокурсников придумал что-то стоящее, и он был из магглов…
- Надо в библиотеке поискать! – одновременно прозвучало несколько голосов.
Стайка когтевранцев тут же двинулась к выходу.
- Луна, а ты можешь достать дневники своей мамы?
- К сожалению, нет. – Луна поплотнее укуталась в плед. – Папа как-то раз увидел у меня их – и отобрал. Потом сжег. – Луна помолчала. – Он не хотел, чтобы я повторила ее судьбу… - совсем тихо добавила она.
Когтевран разочарованно вздохнул.
И снова зашумел.
- Какой-то парадокс. Считается, что Мерлин был автором большинства заклинаний…
- А вот и нет – основные боевые изобрел Гриффиндор!
- И Слизерин! Он специалист по Темным...
- Минуточку! Слизерин был мастером Защитных, если кто не знает! По темным был Женгай!
- А еще был Кроули! И Уэйт! И Моргана!
- Ладно, все молодцы, уроки учите! – прервал поток информации Роджерс. – Но ведь ВСЕ они были чистокровными? Или нет?
Когтевран призадумался.
- Мерлин так уж точно был… наверное…
- Мерлин был полукровкой!
- Ну уж Слизерин-то точно был чистокровным?
- Это несомненно… Тогда каким образом он изобретал?
- А может, и не изобретал! Может, он тогда первые пути прокладывал – целенаправленно перебирал всевозможные комбинации?
- Может быть, может быть…
Дискуссия продолжалась долго.
А вот и книжки из библиотеки подоспели – вовремя!
Когтевран опять не спал всю ночь.
...Заклятие Эрни все-таки взяли на вооружение – так, на всякий случай.
Однако практиковаться было не на ком, да и сложный пасс рукой удавался только троим – самому Эрни, Нортону и, как и ожидалось, Лавгуд.
И Когтевран ринулся изобретать.
Затея лихорадила факультет.
Появилась новая мода – препарировать заклятия, раскладывая их на составляющие.
Результатом стали противоядия абсолютно ко всем вредилкам Уизли и изобретение прочных ловушек для Пивза (настолько прочных, что несчастный полтергейст просидел в одной из них почти до Рождества).
Шутками Уизли Когтевран был разочарован – ничего нового! Просто хитрые комбинации всевозможных простых заклятий.
Такими же комбинациями оказались все рассматриваемые заклинания – как Светлые, так и Темные. Все просто, как два плюс два. Если проводить параллель – простые заклинания – как элементарная математика. Сложение, вычитание…
Потом деление и умножение.
Потом дроби.
Потом…
Когтевран углубился в арифмантику, древние руны и Историю Магии.
Шкура бумсланга – основа Оборотного. Все остальное только усиливает действие, и, как это ни странно, делает зелье приемлемым для потребления, ибо шкура сама по себе на вкус колоссально отвратительна.
Пару раз в гостиную врывался Флитвик и уничтожал чертежи и схемы. Однажды профессор даже наложил Обливэйт на неугомонного Эрни, изобретшего, вернее, как потом оказалось, повторившего давно известный рецепт какой-то дурманящей запрещенной дряни.
Собственные профессорские чары Слежения были наложены на гостиную – и декан всегда прибывал вовремя.
Однако глава Когтеврана не препятствовал поискам – бесполезно! Заинтересовавшись исследованиями любимого факультета, Флитвик только довольно хмыкал – исследования в данной области когтевранцы штурмовали со странной периодичностью в тринадцать-пятнадцать лет.
Профессор даже принес пару старинных фолиантов, но делиться собственными знаниями категорически отказался.
- Сами все должны понять. СА-МИ!
- Профессор, но неужели Вы нам не поможете?
- Помогу, обязательно помогу! Когда пойму, что вы задаете мне правильные вопросы. А до этих пор – ищите! Думайте!
Профессор и сам не раз попадал в это волну почти одержимости – в свое время он даже серьезно задумывался об организации Академии, где бы изучалась сама материя магии, но в Министерстве его пыл быстренько остудили, заявив, что изучение сущности магии находится в ведении Отдела Тайн. Флитвик не был готов к сотрудничеству с Министерством – все знания облагались секретностью, и, как правильно подозревал глава Когтеврана, запретов там было больше, чем разрешений.
Потому профессор зорко следил за своими воронятами, а те и рады были стараться.
Разумеется, Когтевран не словом не обмолвился своему декану об изобретении Эрни.
Зато с гордостью демонстрировал последующие.
Майкл Корнер нашел несомненную связь между зачарованными на ошибки перьями Уизли и памятным ему пыточным пером Амбридж, удивляясь, как ему не пришло в голову еще ТОГДА провести параллель… Зато теперь он знал, что у них была возможность избавиться от издевательств Амбридж, если бы…
А, да что там!
Чем дальше углублялся факультет в своих исследованиях – тем больше вопросов возникало.
Флитвик с удивлением наблюдал о разделении факультета на разновозрастные группы – только первые и вторые курсы не допускались к исследованиям.
Группы занимались изучением отдельных вопросов – кто-то изучал только зелья, кто-то занимался предметными заклинаниями, кто-то воздействиями на человека…
К середине года декан Когтеврана вздохнул облегченно – вопросами крови на факультете не интересовался никто. Забыли. Ушли вглубь, заинтересовались другим – и потеряли за деталями главное.
Слава Мерлину.
Он и сам не знал многого – но даже то, что когда-то открылось профессору, было настолько неприглядно, что он предпочитал не думать… не знать…
