Глава 18Глава: 18: «История Изабеллы»
Леди Изабелла Торнтон, урожденная Гизборн, не без оснований считала себя несчастнейшей из женщин.
Хотя многие сказали бы, что ей живется вовсе не так плохо. Она не работает ежедневно в поле, не прислуживает богатым чопорным дамам. Хотя и то, и другое, вполне могло бы произойти. Хоть она из в меру знатного рода, фактически Торнтон взял ее нищей, еще и приплатил. И это значит, вроде как спас от лишений и полуголодного существования. Благодаря ему она не перебивается с хлеба на воду и, вроде как, должна быть за это благодарной.
Вот только благодарной своему супругу Изабелла себя уж вовсе не чувствует. Потому что она бы уж лучше прислуживала кому-то менее изощренному в садизме, чем ее муженек, нежели считаться его женой, а на деле быть… Кем? Изабелла сама затруднялась с ответом на этот вопрос. Знала только одно – не той кем ее все считают. Не счастливицей, которой выпала честь стать супругой самого Торнтона. Правда, Изабелла была лишена возможности выходить на улицу, так что слышать, что о ней говорят в действительности, не могла. Но была убеждена, что и так знает. Что ее считает везучей любая, с которой она бы с радостью поменялась местами.
Сначала она была гадким утенком, потом стала красивой девушкой… Теперь от ее красоты осталась только бледная тень. Нет, она по-прежнему обладает достаточно интересной внешностью… Но больше нет блеска в глазах, не румяны щеки, нет уверенности в походке и движениях.
Она больше не верит в то, что на свете существует добро. Все, что Изабелла видела в своей жизни за последние несколько лет – это тиран-муж, который только унижает ее.
А ведь ей, так же как всем, хотелось любви. Хотелось настоящей семейной жизни. И когда-то она мечтала об одном-единственном человеке, о том, как они создадут семью, как у них будут дети…
Теперь же Изабелла знает только – у нее не будет детей. Она идет на огромный риск, покупая специальное зелье, только чтобы не производить на свет маленьких Торнтонов. Потому что, если дети будут походить на ее мужа, по мнению Изабеллы, им нечего делать на этом свете. А если будут похожи на нее… Что ж, в этом случае, она тем более хочет уберечь их от страданий, вызванных жизнью с таким отцом.
У нее нет жизни, и Изабелла, бывает, ощущает себя покойницей. Потому что все, что могло бы быть, не произошло и уже навряд ли произойдет, жизнь прошла мимо. Да, она еще молода и по-прежнему красивее многих. Но для чего это все? Для кого? Если в жизни так и нет того, ради чего жить стоит.
Изабелла периодически задумывается то о побеге, то о самоубийстве. Она понимает – в любом случае, на что-то решиться надо. Не может же вечно так продолжаться?
Но пока Изабелла не знает, что предпринять, жизнь день ото дня становится все хуже. А у нее остались лишь воспоминания, но в них очень мало хорошего.
В детстве Изабелла была далеко не красавицей. И потому была тихой, предпочитала оставаться как можно более незаметной. Она разговаривала только с мамой и старшим братом, Гаем. И была влюблена в Робина Хантингтона, сына графа. Он даже не смотрел на нее, и Изабелла страдала. Пусть ей только восемь, но ведь полюбить никогда не рано. И ей казалось, что если бы она была так красива, как мама, Робин обязательно бы заметил ее. Она мечтала вырасти и стать красавицей. Она не знала, что это принесет только горе.
В то время жизнь спокойно протекала. Изабелла ни с кем не дружила, кроме старшего брата. Гай был для нее всем – товарищем по играм, поддержкой и опорой, советчиком, если понадобится. Гай казался образцом для подражания, и Изабелла никогда не сомневалась в его словах. Всегда безоговорочно верила. Она не знала тогда, что и это тоже ничего хорошего не принесет.
Изабелла была маленькая, она не понимала, что происходит между ее мамой и графом Хантингтоном. Хотя, если вдуматься, такая ирония! Ей нравился младший Хантингтон, а красавица-мама в это время вовсю крутила роман со старшим. Но тогда Изабелла ничего не понимала, Гай не объяснил, предпочел страдать в одиночестве. И в и тоге все вылилось в трагедию, положившую конец неспешному течению детства.
Изабелла не понимала, что случилось с папой, почему его прогнали. Мама отвечала обтекаемыми и ничего не значащими фразами, Гай вообще отмалчивался. Но у него становилось такое лицо, что Изабелла боялась спрашивать, впервые в жизни она боялась брата.
Когда случился пожар, Изабелла не сразу осознала, что они с Гаем остались сиротами. Она вообще сначала не все видела, словно во сне. Разум отказывался воспринимать происходящее.
И Изабелла стояла, смотрела на пожар и не понимала, почему Робин вырывается и кричит Гаю, чтобы он что-то сделал, почему у брата каменеет лицо. Как и не понимала, почему против них ополчились все люди деревни. Почему их прогоняют. И почему им надо уходить из места, которое с рождения она воспринимала своим домом. И где родители, почему они не пришли, почему не остановили обезумевшую толпу.
Когда Гай протянул ей руку, Изабелла ни секунды не колебалась. Это же ее брат, она ему доверяла. И пошла с ним. Она не могла тогда знать, что Гай растерян и напуган больше нее (он же прекрасно осознавал происходящее), что он не знал, куда им пойти. Для той наивной девочки казалось совершенно невозможным, что старший брат чего-то в этой жизни не знает. Она безоговорочно доверилась ему.
Потом еще довольно долго Изабелла ждала, что за ними придут родители. Скажут, что искали их, заберут домой. Но родители не приходили. Она спрашивала Гая, тот отмалчивался. Но Изабелла настаивала, и, в конце концов Гай сказал, что родителей нет и больше никогда не будет. Она плакала несколько дней. А он не мог или не хотел успокоить.
На самом деле, Изабелла понимает, что Гаю было тяжелее, чем ей. И что он делал все возможное и для себя, и для нее. Она не знает, был ли выход. Но, наверное, Гай мог бы хоть попытаться остаться дома. Мог бы поговорить с людьми. В конце концов, попросить за себя и Изабеллу у ставшего хозяином земель Робина. Да, она понимала, что для Гая смерти подобно унижаться перед самовлюбленным и эгоистичным маленьким графом (он так Робина называл), но он мог бы на это пойти. Если не ради себя, так ради нее.
Гай мог бы… Но он всегда был очень гордым, не мог никого просить. Да и тогда он не осознавал всего ужаса ситуации. Все же он был по-своему наивным, считал, что люди не откажут в помощи двум сиротам, что как-нибудь проживут. Интересно, если бы Гай тогда знал, как будет плохо, стал бы просить Робина? Этого она уже не узнает… Да и, наверное, не хочет знать.
Действительно, просто сказать, что было плохо – это не сказать ничего. Лишения и голод начались почти сразу, ведь, уходя, они с Гаем даже не взяли ничего с собой. Они надеялись, в мире найдутся добрые люди, которые помогут. Какими же они были наивными!
Оказалось, люди вовсе не желают кормить двух голодных детей. Каждый думает – а почему я? Пусть их кто другой накормит, кто живет побогаче. Да и вообще – попрошайками быть стыдно. Сколько раз они это слышали! Нет, попадались добрые люди. Благодаря им они с Гаем не умерли с голоду. Но этих людей было очень-очень мало. И, как ни странно, в большинстве своем это были как раз те, кто плохо жил. Они-то знали, что такое голодать, и отдавали Изабеллу и Гаю чуть ли не последнее. Но их было слишком мало. А о том, чтобы кто-то предложил Гаю и Изабелле остаться, не стоило и мечтать.
Были и те, кто нанимал их на работу. Изабелла работала прислугой, Гай был конюхом. Они вообще не гнушались любой работы, только бы их покормили. Но нигде не задерживались надолго. Частично из-за скверного характера Гая частично из-за того, что все пытались найти, где лучше. Гаю казалось, еще немного, и они найдут место, где смогут остаться.
Но этого не происходило. Хотя, стоит отдать Гаю должное, в то время он уже понял, что гордость не приводит ни к чему хорошему. Он просил, чтобы, если не оставляют его, позволили остаться хотя бы Изабелле. Но она сама не желала покидать брата. Тогда Изабелла его любила и считала, что они все же смогут найти выход.
Но выхода не было видно. Гай тоже начал отчаиваться. Он понимал – для него лучше всего поступить к кому-либо на службу, заслужить рыцарское звание. Тогда он сможет заново выцарапать у судьбы то, что и так должно ему принадлежать по праву рождения. Но для этого все равно нужны деньги, которых нет. Все, что Гай и Изабелла зарабатывали, уходило на еду. Было ясно – если Гай срочно не достанет определенную сумму, им так в слугах на всю жизнь и оставаться.
Гай всегда был умен, этого не отнимешь. Он понимал, что, если даже добудет денег и обретет рыцарское звание, надо как-то решать проблему с Изабеллой. Взять с собой сестру он не сможет, оставить в полной неизвестности тем более. И не сможет спокойно жить, зная, что урожденная леди Гизборн прислуживает за еду. Положение было почти безвыходным. И именно в этот момент на их с братом горизонте появился Торнтон.
Изабелла не понимает – почему она? Да, она к тому времени превратилась в довольно красивую девушку. И ее красоту не погубили ни лишения, ни физический труд. Тем не менее, она себе не льстит - есть девушки и краше. Но почему-то будущему супругу приглянулась именно она.
Постучавшись в дом Торнтона, они с Гаем особо ни на что не надеялись. Вообще, они редко просились на постой к богатым. Знали – это бесполезно. Но в округе все им отказали, а было уже поздно, они устали. И Гай решил попытать удачу. Торнтон сначала, и правда, не хотел их пускать. Но, внимательно осмотрев с головы до ног Изабеллу, все же пропустил их. Приказал накормить, для Изабеллы выделили одну из лучших комнат, даже предложили помыться и приготовили шикарное платье, чтобы она могла переодеться. Гаю Торнтон предложил вина. Захмелев, брат все ему выложил про их с Изебеллой мытарства, про острую потребность в деньгах и желание наладить жизнь сестры. И вот тогда Торнтон сделал Гаю предложение, от которого он не отказался.
Действительно, звучало замечательно – Гай получает приличную сумму денег, вполне достаточную, чтобы с его умениями и мозгами сделать приличную карьеру. Изабелла становилась замужней женщиной. Причем не за крестьянина какого-то Гай ее выдавал, а за человека, вполне способного обеспечить. Что тут думать?
Но Изабелле Тонртон не понравился с первой секунды знакомства. Когда он только окинул ее плотоядным взглядом, у леди мурашки по спине поползли. Гай ее от многого ограждал и, будучи уже довольно красивой девушкой, Изабелла пока не испытывала на себе мужской похоти. Но, когда увидела взгляд Торнтона, сразу поняла, чего он от нее хочет. И поняла, что он своего добьется. Она хотела уйти немедленно, даже потянула Гая за руку. Но брат счел это просто девичьей блажью. Они голодные, уставшие, еле держатся на ногах. Так есть ли резон отказываться от еды и ночлега?
Изабелла никогда раньше не перечила Гаю. Когда он в очередной раз из-за своего тяжелого характера уходил с ней из места, где они вроде бы неплохо устроились, она не спорила. Когда он не хотел заходить к людям, которые вроде зайти предлагали, не возражала. Изабелла привыкла, что Гай старше и лучше нее знает жизнь. Ему надо просто доверять.
Только не в тот раз. Изабелла пыталась уговорить Гая пойти дальше, дать ему понять, что он не может вот так, словно вещь продать ее Торнтону. Она впервые в жизни пошла против брата, кричала на него. Он дал ей пощечину. В первый и последний раз. Теперь ее бьет только супруг… ну и иногда его слуги.
Конечно, все произошло именно так, как опасалась Изабелла. Ее муж оказался деспотом, тираном и насильником. Первая брачная ночь, да и все последующие, приносили только ужас и боль. И каждый день Изабелла ждала этого с ужасом. Она попала в кошмар, настолько жуткий, что первое время казалось, это нереально. Такого с ней случится просто не могло. Казалось, она должна очнуться от этого кошмара. Потом Изабелла осознала – это происходит на самом деле и, скорее всего, на всю жизнь.
Гая первое время она люто ненавидела. Она после каждой экзекуции желала смерти им обоим – супругу и брату. Даже не отделяя их друг от друга и не размышляя о том, кого ненавидит сильнее. Ей казалось, Гай ничуть не лучше Торнтона, ведь это он отдал ее в это ад.
Шло время, ее ненависть к Торнтону все усиливалась, а вот к Гаю, наоборот, смягчалась. Она с высоты жизненного опыта начинала понимать, что вовсе не обязательно, что Гай желал ей зла. Наоборот, он хотел как лучше. Он просто не разобрался в том, какой Торнтон человек. Изабелле хотелось верить в лучшее, в то, что Гай не желал ей зла, хотел устроить ее жизнь, прежде всего. И она больше не желала брату смерти. Наоборот, в ее голову забралась уж вовсе немыслимая надежда.
Когда Изабеллу с головой захватило черное отчаяние, она нашла спасение в безумной мысли, что Гай одумается и вернется за ней. И эта мысль преследовала Изабеллу несколько лет подряд. Казалось, Гай рано или поздно поймет, что сделал, на что обрек родную сестру. И он придет за ней, Торнтон падет от его руки, он заберет Изабеллу с собой. А леди Торнтон была уверена, что Гай добился в жизни успеха. Ее брат всегда был очень способным. Он, да еще и со стартовым капиталом, наверняка в жизни ни в чем не нуждается. Возможно, женат. Скорее всего, счастлив. Так неужели в его замечательной жизни не найдется места родной сестре?
Изабелле даже сны снились, почти каждую ночь. Вот во время очередного издевательства Торнтона дверь слетает с петель, вот в комнату врывается Гай и убивает тирана. Забирает ее. Потом она либо простит брата, либо нет, но ее не будут больше бить и унижать.
Интересно, что иногда, гораздо реже Гая, но все же, ее во сне спасал Робин. Это странно, Изабелла была убеждена, что полная горя жизнь уничтожила ее наивную влюбленность в маленького графа. Да и по зрелому размышлению поняла, что Робин далеко не так хорош, как ей представлялось в мечтах. И что она ему никогда не нравилась, ради нее он и из окрестностей Ноттингема не выехал бы.
Тем не менее, подсознание – штука упрямая. И у Изабеллы дух захватывало от снов, в которых ее спасал красавец-Робин, а потом признавался в любви. И жили они, как водится, долго и счастливо…
Только в жизни так не бывает, она жестока и упряма. И вскоре Изабелла перестала верить в то, что ее спасет хоть кто-то. Она поняла – в этой жизни рассчитывать приходится только на себя одну. И никому она не нужна. Она то плакала, то продумывала планы мести, то умоляла Торнтона, то кричала ему в лицо, как его ненавидит, то жалела себя, то ненавидела за то, что позволила этому с собой случиться. Но больше не надеялась.
И это день ничем не отличался от остальных. Вытерпев с утра порцию боли и унижений, Изабелла оказалась взаперти на весь день, пока ее супруг не соизволит прийти. Она сидела на кровати, на этот раз даже мыслей не было – полнейшая апатия. Даже к еде не притронулась. И думать не хотела о том, как нынче решит развлечься ее супруг и как скоро ее навестит.
Изабелла не помнила, сколько прошло времени, но вот ключ повернулся в замке. Она могла, как несколько раз до этого, попробовать нанести супругу хоть какой-то вред. Однажды она даже запустила в него ножом и почти попала. Потом, конечно, была наказана, но оно того стоило. Но в этот раз было лень. Она безучастно смотрела на то, как Торнтор подходит. Потом тиран расстегнул ей платье до пояса, бросил на кровать и достал свой любимый хлыст. Изабелла знала, что будет дальше, но даже страх не шевельнулся внутри, до того она была подавленной и уставшей. Только когда хлыст коснулся тела Изабеллы, она не сумела сдержать стон.
Никогда не умела. Она хотела быть сильной, раз за разом твердила себе, что мерзавец-муж не услышит ее стонов. И все равно оставалась слабой женщиной. Когда Торнтон ударил в третий раз, Изабелла закричала.
И в этот самый миг дверь была снесена с петель ударом ноги. Гай. Изабелла видела происходящее, но не верила в это. Это было словно сон, один из тех, которые преследовали ее столько лет. Она действительно думала, что это очередной сон. И что скоро она очнется. Только у этого сна было отличие от всех предыдущих. Гай оказался не один.
Увидев спутника Гая, Изабелла впервые засомневалась в том, что происходящее нереально. Потому что ни в одной фантазии она не могла представить этих двоих вместе. Она знала, что они всегда терпеть друг друга не могли. Ничто не может заставить действовать сообща Гая Гизборна и Робина Хантингтона.
Да, Изабелла не видела Робина много лет. И все равно мгновенное его узнала. Она села на кровати, борясь со слабостью, перед глазами все плыло. Гай сражался с Торнтоном, Робин быстро подошел к ней. Он внимательно посмотрел ей в глаза, потрогал лоб, что-то спросил. Изабелла не слышала, она, не отрываясь, смотрела ему в глаза. Забыла даже о Гае, о Торнтоне, обо всем на свете,
А ведь она считала, что стала рациональной и жесткой, что не верит больше ни в счастье, ни в любовь. И что, тем более, больше ничего не чувствует к Робину.
Но, оказалось, это не так. Она его по-прежнему любит, словно не было лет разлуки.
Неизвестно, сколько продолжалась бы игра в гляделки, но в комнату ворвались солдаты Торнтона, и сразу стало жарко.
