* * *В коробке с письмами, полученными мною в Хогвартсе, я нашел последнее письмо от Регулуса Блэка. За два года мы, хоть и редко, но переписывались. Последнее письмо пришло перед самыми экзаменами, и было оно такое странное, что я ответил немедленно, хотя обычно несколько дней обдумывал ответ.
Сейчас, перечитывая письмо, не могу сказать, что именно мне тогда показалось в нем странным. Туманные намеки в адрес родственников, предложение напиться до потери сознания после окончания школы, оборванное на половине рассуждение о жизни после смерти или же неровный почерк и оторванный кусочек пергамента внизу листа? Мне даже показалось, что он писал его, будучи нетрезвым, что на Регула не очень-то похоже. Хотя, может, после школы он и пристрастился к выпивке, кто знает... но все равно не похоже.
Ответа на свое письмо я не получил. А уже после экзаменов узнал, что Регул погиб при невыясненных обстоятельствах. Сириуса я спрашивать не хотел. Пытался расспросить на эту тему Беллу, но она заявила, что Регул идиот и собственный идиотизм его погубил. Я узнал только то, что Регул был из наших... а потом что-то случилось, о чем даже Белла вспоминать не хотела.
Не то чтобы мне его особо не хватало, я и другом его не мог бы назвать... но если бы он остался жив, мне было бы проще.
Познакомились мы с ним на третьем курсе. Конечно, мы и раньше были знакомы, я знал в лицо всех слизеринцев, кого-то – и по фамилии, но мало с кем общался, только с одноклассниками и только по учебе. А тут – оказались в одном купе в Хогвартс-Экспрессе и разговорились.
Я прекрасно помню этот Хогвартс-Экспресс. В то утро настроение у меня было не самое лучшее, как бы мама ни пыталась его скрасить. Отец недавно стал главой аврората, и, видимо, это помешало ему прийти на ужин накануне моего отъезда в школу. Это к старшим курсам я привык, а на третьем – огорчился. Отец утром появился в камине, пожелал мне удачного семестра и исчез. Маме я виду не показал, но, по-моему, она поняла, что я обиделся. Всю дорогу объясняла, что у отца много дел, что мы с ним еще успеем увидеться на каникулах... По-моему, она сама не верила тому, что говорила. Еще я тогда не совсем привык к министерской машине и аврору, которой сопровождал нас до самого поезда. Сейчас уже не помню, кто это был, хотя наверняка кто-то знакомый. Тогда я еще все Министерство по именам не знал, только курсу к шестому выучил.
Регула я приметил на платформе, когда стоял у двери вагона и прощался с мамой. Мы уже занесли вещи в купе, их было два огромных чемодана и сумка, и я радовался тому, что нести вещи от поезда – не моя забота. Мне хотелось поскорей засесть в купе и остаться одному, ибо еще пять минут – и я бы вообще никуда не поехал. Я оглядывался по сторонам, прежде всего чтобы убедиться, что на нас никто не смотрит. Сначала я увидел Поттера с компанией. Они над чем-то дружно смеялись, а потом зашли в вагон. А Регул стоял чуть в стороне и смотрел на них очень странным взглядом. На них обычно смотрели либо с восхищением, либо со страхом, а во взгляде Регула ни того, ни другого не было. А еще мне показалось странным, что он был один, его никто не провожал.
Прозвучал сигнал к отправлению, я в последний раз поцеловал маму и вошел в вагон. Увидев, что Регул ищет себе место, я позвал его в свое купе. Хотя минуту назад хотел остаться совсем один.
Мы заговорили не сразу. Сначала оба смотрели в окно. Потом друг на друга. Потом я наконец не выдержал и спросил:
– Тебя что, никто не провожал?
– Никто, – почти весело ответил Регул. – Я сам, пешком дошел.
Видимо на моем лице отразился ужас, потому что он поспешно добавил:
– Мы в Лондоне живем, до вокзала идти минут двадцать. У нас дома такое творится... В общем, я утром взял чемодан и пошел.
– А что у вас творится?
– А у меня старший брат из дома ушел. Ты видел его, наверное, он на шестом курсе, в Гриффиндоре. Мать все лето успокоиться не может, вчера опять раскричалась, так в результате сегодня с утра лежит с больной головой, отец бегает вокруг и поит ее зельями, а они не помогают. Смотрел я на это, смотрел, да и пошел пешком.
– Твой брат – Блэк? Сириус Блэк из Гриффиндора?
– Ну да, – согласился Регул. – И у нас уже пять лет не прекращаются скандалы из-за того, что он в Гриффиндоре, а не в Слизерине. Года три назад еще один скандал был, когда наша двоюродная сестра замуж за маглорожденного вышла. А расхлебывать это все теперь должен я.
Я некоторое время осознавал услышанное. Чего никогда не мог себе представить – как я совершаю что-то противное воле родителей.
– У нас никогда скандалов не бывает, – наконец произнес я.
– А если бы ты не попал в Слизерин?
Я пожал плечами:
– У меня мама в Равенкло училась. Не думаю, что отец был бы особо недоволен...
– Тебя ведь не отец провожал? – неожиданно спросил Регул.
Он все-таки это заметил.
– Отец занят... – смущенно ответил я, – он не смог прийти. Прислал кого-то из министерства...
Регул заметил мое смущение и перевел разговор на другую тему.
– Это что – все твои вещи? Зачем тебе столько?
– Там книжки. И теплая одежда на всякий случай.
Одежда была в сумке. И немного в чемодане, но большую часть вещей составляли все-таки книги. Меня нельзя пускать в книжный магазин. И в отцовскую библиотеку тоже нельзя пускать. К каждому учебнику я купил еще штук пять книжек дополнительно, а с учетом того, что предметов у меня прибавилось, чемодан с книгами стал совершенно неподъемным.
– Ты что, собрался изучать все, что только можно?
– Ну да, – пожал я плечами, – может, мне все потом пригодится.
Мы заговорили об учебе, обсудили преподавателей, потом, как всегда вовремя, приехала тележка с едой и мы скупили чуть ли не половину, ибо проголодаться успели изрядно, особенно Регул.
С этого момента мы и стали общаться с Регулусом. Не очень часто – обычно по выходным, да и то не всегда. И я, и он ценили одиночество, да и учеба отнимала очень много времени. Но в Хогсмид обычно ходили вместе.
Мама даже предлагала мне пригласить его с нами на лето в Испанию. Я предложил, но Регул отказался. Я не особо и огорчился, все-таки, как Регул мне ни был симпатичен, за месяц мы друг другу бы надоели.
А потом он окончил седьмой курс, а я погрузился в учебу с головой. Вспоминал Регула и надеялся, что когда я окончу школу, мы наконец-то увидимся и напьемся. Чего ради он так подбивал меня напиться – не знаю, ему прекрасно было известно, что я непьющий.
И не встретились. И не напились.
Что-то он мне хотел сказать последним письмом, а я так и не понял. И не пойму.
