Глава 19Мои дорогие читатели. Прошу прощения, за встречающиеся ошибки. Прошу не обращать на них внимания. Скоро приезжает моя бета и избавит вас от очепяток и прочей "прелести". Надеюсь, что это последняя небеченая глава, которую я выкладываю.
Амарок и Бродяга мчались по ночному лесу. Сильные тела неслись вперед, испытывая душащий восторг от ощущений. Вот лапы коснулись земли, упор, тело сжимается, мышцы напряжены, толчок, и снова полет. Высокие травы скроют след. Легкий свежий ветерок унесет запахи. Ночная роса охладит разгоряченные бегом тела оборотня и анимага. Альбинос остановился, наклонил голову и снова к луне взлетел его низкий, полный восторга вой. Бродяга вторил товарищу. Их голоса унеслись к манящему лунному диску и замерли где-то в прозрачной вышине, слившись в одну протяжную чистую ноту, едва различимую в шорохах леса. Потом снова и снова сквозь тихое дыхание ночи раздавался этот пронзительный и радостный зов. Длинные черные тени на земле зашевелились, по траве пробежал внезапный порыв ветра. Лес, как живое существо, вздыхая, слушал... Шелестели отливавшие серебром листья, скрипели старые деревья, словно мачты невидимых кораблей, с легкой грустью провожая взглядом пробегающих мимо них белого оборотня и черного пса. Тропинка, наполовину скрытая в густых зарослях папоротника, вела вперед, в самое сердце древней чащи. Неожиданно альбинос остановился. Замерев, он чутко прислушивался к ночным звукам. Бродяга тоже принюхался. До его обоняния донесся запах кентавров. Амарок всем корпусом развернулся и склонив голову набок посмотрел прямо в глаза черному псу. Оборотень, казалось, размышлял. Затем, словно решившись, он, издав хриплый горловой звук, прыгнул в сторону, откуда до слуха анимага долетели высокие чистые звуки девичьих голосов. Сириус последовал за ним. Неосторожная лесная птичка едва успела вспорхнуть с земли. В следующее мгновение по тому месту, на котором она только что бездумно щебетала, едва касаясь земли, мелькнули две стремительные размытые тени.
Вот заросшие мхом стволы расступились, и впереди показалось что-то белое и прозрачное, похожее на туман. Мелькнули высокие языки пламени, мягкое потрескивание костра в дрожащем теплом воздухе переплелось со странной, ни на что не похожей мелодией. Волк и пес замерли на границе света и тьмы, завороженные открывшейся картиной.
На огромной поляне в медленном тягучем танце двигались вейлы. Постепенно их ритм менялся, и они двигались все быстрее. Их глаза были полузакрыты. Взмах, взмах, взмах... Длинные широкие рукава белых свободно спадающих одежд.
Они медленно, словно в полусне, двигались по кругу. Сложно было определить чей-то возраст. Все вейлы выглядели юными и прекрасными. Они кружились вокруг костра. Там, закутанные в пламя, заплетя волосы лучами, унизав пальцы сиянием, расплескав чистые высокие голоса в пламени воздуха, их подруги пели песню. Бродяга не мог различить в их пении ни одного знакомого слова.
Они двигались каждая сама по себе, но в какой то момент все вейлы словно в едином порыве изгибались в одну сторону и, выгнув спину, замирали, подставив на несколько мгновений сияющие лица лунному свету. Их завораживающие, удивительные в своем совершенстве черты дышали покоем и какой-то детской безмятежностью. Легкие, слегка отрешенные улыбки, развевающиеся волосы...
Проворные и гибкие, девушки совершали поднятыми над головой руками причудливые волны, а пальцы рук рисовали замысловатые узоры в ночном воздухе.
-Приветствую тебя, оборотень, - напевный ласковый голос раздался неожиданно рядом. Бродяга невольно сжался и посмотрел в ту сторону, откуда донесся голос. Возле альбиноса стояла высокая девушка. Ее сияющая красота заставляла терять разум. Она легко потрепала рукой оборотня по шее, и от этой, казалось бы, незначительной ласки, у оборотня дрогнули в коленях лапы. Амарок склонил гордую белую голову в ответном приветствии. Нежно-голубые глаза мимолетно скользнули по напрягшемуся Сириусу.
-Ты привел гостя, оборотень?
Амарок что-то глухо проворчал, но вейла уже его не слышала. Она спешила присоединиться к своим подругам в танце.
Вейлы взмахнули длинными широкими рукавами своих одеяний и одновременно склонились в одинаковом движении, а потом отступили – сникли бессильно руки прелестных ночных дев. Медленно и величественно шагнула сквозь колышущиеся лоскуты дыма костра только что прибывшая вейла, от шеи до пят окутанная прозрачной тканью, скорее похожей на сгустившийся вокруг прекрасного тела янтарный свет луны. В пленительных звуках песни появилась чарующая сила. Она затуманивала взор волшебным миражом - вставали картины желаемого. Старшая вейла гибко скользнула в круг и несколько мгновений стояла неподвижно, устремив взгляд к Луне. И потянулась к лику ночного светила змеиным сильным телом. Секунду назад спокойное, величественное лицо вдруг изменилось, зажглось страстью, глаза сверкнули трепетным, призывным огнем. Руки ее, тонкие и гибкие, казалось, жили отдельно от тела, извиваясь, словно змеи в брачном танце. Тихо журчали струйки ниток речного жемчуга, невесомо танцуя вокруг стана королевы, ритмично покачивались голубые лесные колокольчики, вплетенные в серебристые волосы... Скорость танца увеличивалась, ступни танцовщиц начинали двигаться по зеленому ковру с поистине волшебной легкостью. Круг танцовщиц все быстрее ускорял свои движения, и вот уже над вскинутыми вверх полупрозрачными нежными руками в воздухе стал формироваться маленький смерч. В глазах вейл постепенно разгорался яркий синий пламень. С кончиков пальцев срывались искры алого цвета. На поляне постепенно формировалось искрящееся облако из вспышек огня. Фигуры танцующих почти скрылись в россыпи искр в темном воздухе леса. Воздух потяжелел, словно осязаемо наполнившись тревогой и ожиданием, ветер принес запахи полыни и лаванды. Мелькали кружевные крылышки мотыльков, слетавшихся на огонь и беспечно кружащихся вокруг костра, мелькая разноцветными крылышками. Они тоже танцевали свой танец, но ослепленные жестоким светом к которому они так настойчиво и безрассудно стремились, не замечали притаившейся рядом смерти.
Вдруг одна из вейл закинула голову к огромному, занимающему половину черного неба светилу и залилась журчащим смехом.
-Анима-аг, - зовущий полувздох прошелестел над танцующими, -Анимаг, иди ко мне.
Голубые глаза ласково смотрели на Бродягу, изящные руки протянулись в его сторону. Не было сил оторваться от ее взгляда. Неземная, мистическая красота сквозила в каждом ее жесте и вздохе, влекла к себе, лишала возможности думать и чувствовать, оставив только одно желание... Быть с ней, смотреть в ее глаза, чувствовать тонкий аромат ее кожи, слушать шелест ее платья...
-Иди к нам, прими свой облик, сбрось личину зверя, - и, видя, что Сириус не поддается, она зовуще улыбнулась,- оставь оборотня, что с него, иди к нам. Мне холодно. Согрей меня. Мне одиноко. Выпусти огонь, что сжигает тебя изнутри.
Сириус, не обращая внимания на предостерегающее рычание Амарока, сделал небольшой шаг вперед, но остановился.
-И камни истлеют от любви, которую ты обретешь, анимаг. Туманы твоих прошлых лет растают в моих объятьях. Я могу вернуть покой твоей душе. Струйкой дыма уйдет твоя печаль. Прими свой облик, покажись мне. Почему ты сопротивляешься мне? - влажно мерцали в полутьме прекрасные голубые глаза девушки. Нежные губы маняще улыбались.
- Не нужен повод для того, чтобы стать счастливым. Ты страдал, ты терял, - девушка по-кошачьи выгнулась и выдохнула, – Я слышу голод дементоров, ты знаком с ним. Я вижу твою душу, анимаг.
Вот уже еще одна вейла отвлеклась от танца и начала приближаться к оборотню и анимагу.
Блэк, словно зачарованный, следил за приближением вейлы. Он испытывал чувство восхищения и почти болезненного восторга. Какая-то часть его сознания кричала: "Беги!"
Но ему было так хорошо, он был счастлив. Однако, часть его сознания продолжала подавать сигналы опасности. Смертельной опасности.
И между огнем земли и огнем неба призрачными тенями плывут бесплотные живые полотнища, свиваясь и вздыхая в вечном танце. Неестественной гипнотической гаммой взлетели голоса вейл, серебристыми изваяниями замерли плясуньи.
Уплыла туманной рекой ворожба, развеялась дымом, затихла шелестом, И вдруг со всех сторон на анимага обрушился шум. Бродяга тряхнул головой и снова посмотрел на поляну, уже видя отчетливо и ясно. Прекрасные серебристые волосы, сияющие в лунном тумане, ореолом обрамляли бледные узкие лица, нежные черты которых исказились в хищных гримасах. Они раздраженно поводили плечами и их взгляды наполнились злобой, их интерес теперь уже не казался Сириусу таким желанным. Вейлы не сводили с анимага тяжелого взгляда. Так смотрит охотник на собирающуюся ускользнуть жертву. Глаза их казались теперь не голубыми, а почти черными от расширившихся зрачков. И ничего кроме ненависти и азарта не было в этих глазах, еще недавно таких нежных и прекрасных. С поляны раздавалось, становясь все громче, шипение, похожее на звуки, издаваемые огромными птицами. Дивы изгибали удлинившиеся, неестественно гибкие шеи. Усиливался ветер. Костер, словно живой, шумно вздохнул, пламя высоко взметнулось, сжигая и обугливая легкомысленную и недолговечную красоту паутинных крыльев ночных бабочек. Раздались первые раскаты грома.
Огромный белый волк припал к земле, закрыв глаза. Густая шерсть стояла дыбом. В нескольких шагах от волка стоял, оскалившись, большой черный пес. Его била крупная дрожь. Та самая девушка, что обещала Сириусу покой, вновь протянула к нему руки. Бродяга, глухо ворча, на подгибающихся лапах шагнул к ней и не обратил внимания, что остальные вейлы, почти не обращая внимания на альбиноса, приближались к Сириусу, не сводя с него жутковато-голодных взглядов. Блэк сопротивлялся изо всех сил, собрал всю свою волю, но, тем не менее, словно повинуясь неслышимому приказу, сделал еще несколько шагов навстречу. Вейла торжествующе улыбнулась. И тут, разрывая барабанные перепонки и выводя из состояния оцепенения, неожиданно резко и угрожающе взвыл оборотень. На голову анимага обрушился удар огромной когтистой лапы и альбинос, прокусывая шкуру, сомкнул страшные клыки на загривке пса и, отчаянно рванув головой, отшвырнул Блэка в сторону, подальше от находившихся в уже опасной близости существ. Боль привела Бродягу в себя, словно стряхнув гипнотическое состояние, он изо всех сил помчался прочь от поляны и слышал, как за ним бросился оборотень, прикрывая собой товарища от жадных взглядов существ на поляне. Спустя некоторое время Сириус остановился. Рядом с ним сразу же возник альбинос. Оборотень раздраженно клацнул внушительными клыками. Он нервно посматривал в сторону, откуда доносились визгливые возгласы и шипение, словно где-то неподалеку находилось много очень крупных птиц. Развернувшись всем корпусом, волк снова помчался прочь.
Альбинос и Бродяга мчались вперед все быстрее и быстрее, чувствуя как пружинит под подушечками ног влажная от предутренней росы земля. Пьянящее чувство свободы. Сириус мчался, следуя за волком, чувствуя, как слушается сильное тело.
Луна ушла, но солнце еще не взошло. Бродяга могучим прыжком вылетел на полянку с вековым дубом. Амарок, уже принявший свой обычный вид, лежал, уткнувшись лицом в мокрую траву. Все его тело сотрясалось, словно от рыданий. С трудом перевернувшись на спину, оборотень нашел глазами Бродягу и внезапно весело рассмеялся. Сириус принял человеческий облик и почувствовал, как ноги подгибаются от усталости и напряжения. Он обессиленно опустился на землю. Грудь распирало от восторга. Блэк упал на спину, и выгнув спину, запрокинув голову, закричал во все горло. Он кричал, стремясь выплеснуть восторг, удивление, восхищение, всю гамму чувств, которую ему пришлось испытать этой удивительной ночью. Когда он замолчал, тишину леса нарушал лишь раскатистый смех Амарока. Оборотень лежал на боку, подперев крупную голову кулаком и хохотал, обнажая белые зубы. В зеленоватых, обычно холодных глазах оборотня плясали золотые искорки.
-Вампира привлечешь, - альбинос перекатился ближе к стволу дерева. - Хагрид говорил, что в этом лесу появился вампир.
Сириус чуть приподнял голову и заинтересованно осмотрелся, словно ожидая, что пресловутый вампир выскочит из-за деревьев прямо на них.
Амарок пошарил рукой около себя. Нашел большой желудь, прищурился, и, сильным броском, кинул его в черную чащу. Затем легкомысленно помахал рукой и, задыхаясь от смеха, выдавил:
-Отобьемся.
Сириус мечтательно возвел глаза к верхушкам деревьев.
- А я бы попробовал.
-Не сомневаюсь, - выдохнул оборотень. Альбинос выглядел счастливым.
-Амарок, скажи, ты умеешь читать будущее по звездам?
Оборотень лишь иронично хмыкнул.
- Ты путаешь способности оборотня со способностями кентавра. Обратись к ним. Лучше всего к Флоренцу. Он, по крайней мере, выслушает твой вопрос до конца, не попытавшись сломать твою любопытную голову.
Сириус потрогал кровоточащую шею.
- А если бы перекусил? - осведомился он у оборотня.
Альбинос прикрыл глаза, в которых плескались золотые огоньки.
- Все лучше, чем быть съеденным вейлами.
-Съеденным? – подавился глотком воздуха анимаг. – А-а-а, понял. Шутка оборотней?
-Нет, не шутка. А ты на что надеялся, что они с тобой танцевать будут?
-Ну не танцевать, - смутился Блэк, - но есть...
И тут же ехидно переспросил:
- Так вот для чего ты меня привел к ним. Ясно.
Оборотень шутливо оскалился.
-Не кусайся анимаг, у меня зубы все равно крепче.
-Что, так и сьели бы вместе со шкурой? – вновь вернулся к больному вопросу анимаг.
-Нет, ты бы сам превратился в человека, по их просьбе,- усмехнулся альбинос.- Хотя, иногда вейлы влюбляются в людей. Так что у тебя все-таки был выбор, если бы какая нибудь из девушек тебя полюбила. Это бывает. Но очень редко... Сириус.
Блэк прищурился, он готов был поклясться, что в глазах оборотня на мгновенье промелькнула растерянность.
-Что?
-Что именно тебе сказала вейла?
-Да так, ничего особенного, - стараясь говорить как можно убедительнее, ответил Сириус, - а ты разве не слышал?
-Нет, - задумчиво разглядывая брюнета, сказал Амарок, - я отвлекся, а когда посмотрел на тебя, то одна из танцовщиц уже стояла рядом с тобой. Некогда было думать. Мне показалось, что ты в опасности.
-Она сказала, что видит мою душу.
-Конечно, видит. То, чем ты являешься в действительности, отражается в твоей анимагической форме. Опасно людям встречаться с вейлами в полнолуние.
- И все-таки мы туда отправились.
Амарок повел ладонями по траве, собирая росу, и запустил мокрые руки в густые белые волосы.
-Не удержался, – почти простонал он,- они так прекрасны.
-А тебя они бы тоже сьели?- кровожадно полюбопытствовал анимаг.
-Нам вейлы не опасны. Мы стараемся не конфликтовать. Хотя когда я был подростком, одна из них спалила на мне всю шерсть.
И, отвечая на непонимающий взгляд анимага, опустил глаза.
-Я... Позволил себе вольность по отношению к одной вейле. Мне было пятнадцать лет. Хотя не думаю, что возраст оправдывает. Но, тем не менее, - вздохнул мужчина. - Утром, когда я пришел домой, меня не узнала сестра, испугалась и заплакала. Я был весь в подпалинах, от меня горелой шерстью несло на все наше поселение. Мама меня до следующего полнолуния отварами поила.
Амарок замолчал, воскрешая в памяти картины прошлого. Сириус не стал мешать альбиносу. Блэк посмотрел по сторонам. Луна уже почти заканчивала свой путь. Все вокруг замерло в ожидании рассвета. Вот уже побледнела кромка неба на востоке, скоро оттуда брызнет первый луч и окрасит лес совсем иными красками. Звезды потускнеют и погаснут, не нужные гордому дневному светилу, не нуждающемуся в помощниках. Наваждение ночи уступит место иллюзии дня, а пока... А пока только завозились и запели птицы в кустах. Лес стоял вокруг сплошной черной стеной, таинственный и спокойный. Хотелось дышать полной грудью, ловить запахи и звуки уходящей ночи... Сириус бросил взгляд на лежавшего альбиноса. Тот лежал, закрыв глаза, лишь время от времени легкая улыбка промелькивала на жестких губах. Амарок словно сбросил с себя старую ненужную кожу, как это делают змеи, и стал самим собой. Открытым, способным испытывать обычную человеческую радость. Надолго ли? Сириус этого не знал. Скорее всего, когда наступит день, Амарок опять наденет привычную маску. А сейчас... У Сириуса появилось желание выговориться. Только Джеймсу он когда-то мог рассказывать все, что было на душе. Больше ни с кем и никогда он не был до конца откровенным, даже с Ремусом и Гарри. Наверно потому, что с Джеймсом они были как братья. Мерлин, как же это было давно...
-Я давно ее знаю, - негромко и словно нехотя проговорил Сириус. Амарок открыл глаза и посмотрел на говорившего. Они оба знали, что для полного доверия, взаимопонимания, которые были необходимы для их совместных действий, они должны быть предельно откровенными друг с другом. Однако, оборотень был связан клятвой и не мог прямо говорить о том, что знал. Сириус понял, для чего мрачный и нелюдимый оборотень позвал его в полнолуние в лес. Он пригласил анимага разделить вместе с ним красоту и волшебство, неподвластное магам. Дать ощутить чувство безудержного восторга. Это было приглашением к дружбе. Амарок сделал первый шаг, теперь все зависело от Блэка. И Сириус принял то, что мог предложить ему альбинос.
-Я учился на седьмом курсе в школе чародейства и магии Хогвартсе.
Сириус скосил глаза и заметил, что Амарок очень внимательно слушает.
- При поступлении я был распределен на факультет Гриффиндор. Сказать, что меня приняли с распростертыми объятьями, нельзя. Представители нашей семьи, как правило, заканчивали Слизерин. Но я оказался Блэком с изъяном. Мать надеялась, что может, со временем, я одумаюсь и перейду на факультет Салазара, но Гриффиндор – это мой факультет. У меня было три хороших друга. Джеймс был мне как брат. Ремуса ты знаешь. Третьим был Питер. Для того чтобы не оставлять Ремуса одного в полнолуние, мы стали анимагами. Джеймс стал оленем, Питер крысой. Самое счастливое время, самые светлые воспоминания связаны у меня с годами учебы.
Сириус светло улыбнулся мальчишеской задорной улыбкой, которая сделала его лицо моложе. Он запустил руку в длинные волосы и разлохматил их.
- Мне важна была дружба моих товарищей. Это было единственное, чем я дорожил, все, что когда-либо имело для меня значение. Одновременно с нами на факультете Слизерин училась девушка.
Сириус резко дернул шеей, словно стараясь справиться с судорогой.
- Камилла. Очень красивая, умная. Из старинной знатной семьи. И вот, в один прекрасный день этой расчудесной девушке приходит в голову мысль, что ей для полноты счастья в толпе поклонников не хватает Сириуса Блэка. Мы были с друзьями достаточно популярны. Но Джеймс был влюблен в Лили, свою будущую жену, а я был свободен. Все началось с самых обычных женских ухищрений: манящие улыбки, чарующие взгляды. Затем в ход пошли привороты и любовные зелья. Джеймс и Ремус стали просто ходячими энциклопедиями по ним. Стоило у меня появиться признакам влюбленности, как Джеймс уже примерно знал, чем это было вызвано: заклинанием или зельем, а Ремус по силе моего чувства точно знал, сколько штук златоглазок нужно будет добавить в антидот.
Сириус замолчал и Амарок не торопил его. Блэк задумчиво покачал головой, словно соглашаясь с какими-то мыслями.
-Да, именно так и было. А потом начались сны.Томящие, желанные. Я ждал эти сны, словно чудесный дар. Друзья приняли решение, что пришло время, и я влюбился. Но скоро мое чувство стало более похожим на одержимость. Камилла становилась смыслом моей жизни, стремительно вытесняя друзей. Джеймс и Ремус, сначала радовавшиеся за меня, стали беспокоится. Не помогали антидоты. Не помогало ничего. Казалось, что я схожу с ума от любви к этой девушке. Друзья перерыли всю комнату, в которой мы жили. И в какой то момент Питер, обратившись в крысу, обнаружил некую магическую вещь, прикрепленную под моей кроватью, и на нее были наложены невидимые чары. Будь Питер человеком, он бы ничего не увидел, но чутьем крысы он уловил запах Камиллы, который исходил от невидимого предмета.
Амарок слушал, не перебивая, пристально вглядываясь в светлеющее небо. Его лицо едва заметно помрачнело. Начался моросящий дождь. Пока еще редкие мелкие капли робко и почти неслышно падали на землю, словно боялись помешать разговору двух мужчин, непонятно как оказавшихся в ранний предутренний час в лесу. Сириус с наслаждением подставил лицо прохладным каплям.
- Друзья сразу рассказали тебе? – глуховатый голос оборотня звучал мягко.
- Да, сразу. Только я и слышать ничего не хотел. Мне казалось, что они хотят нас разлучить, и это приводило меня в бешенство. Джеймс и Ремус, неизвестно какими путями, но узнали, что это была за вещь. Подозреваю, что они проникли в запретную секцию библиотеки Хогвартса.
- Вечная любовь? – негромкий вопрос оборотня прозвучал как утверждение.
- Вечная любовь, – тихо проговорил Сириус, словно пробуя на вкус эти слова. - Да. Вечная… Артефакт не успел полностью подчинить мою волю, но последствия были ужасающими. Примерно через неделю я смог более или менее спокойно выслушать версию друзей. Еще через неделю я смог выслушать версию друзей о способах моего возвращения к нормальной жизни, не порываясь что нибудь кинуть в них потяжелее. Вывод был один – едва ли я смогу полностью избавится от чувства. Первым делом нужно было сделать так, чтобы я не видел ее. Так как был применен запретный артефакт и она была студенткой седьмого курса, то вполне могли и в Азкабан посадить. Я понимал, что она сделала, понимал, но не мог принять. Я слишком сильно любил ее. Хотя понимание, что эту любовь мне навязали, подавив мою волю, наполняло меня вполне понятной злостью. Я пошел к ней и, швырнув в нее «Вечную любовь», ушел. Она что-то кричала вслед. Она, гордая, надменная, молила о прощении. Говорила, что решилась на такой шаг от отчаянья. От любви. Друзья, справедливо полагая, что сам я не пойду к директору, рассказали ему все сами. Дамблдор вызвал меня, и я, опьяненный, сведенный с ума дьявольским артефактом, сам просил не выдавать ее министерству магии. Мне была невыносима сама мысль, что ей могут причинить вред. Директор пообещал не применять к ней никаких мер, но вызвал ее родителей. Они прибыли в школу колдовства и магии, уверенные в том, что смогут все легко уладить. А почему бы и нет?.. У них бы так все и получилось. Но… Во-первых, был применен запрещенный артефакт темной магии. Во-вторых, пострадавший оказался представителем более древнего и могущественного рода, чем они.
Сириус презрительно скривил губы и мрачно сверкнул зубами.
- Фамилия Блэк произвела должное впечатление на ее чванливых родителей. Камиллу забрали из Хогвартса до окончания и немедленно выдали замуж за человека много старше ее, и он увез ее из страны. Я никогда никому не рассказывал об этом. Только три моих друга знали, и, конечно, она. Мы окончили Хогвартс, и наши дни были заполнены заботами. Джеймс и Лили поженились. Мы были вместе и мы были непобедимы. Потом родился Гарри, мой крестник. Чудесный малыш с материнскими глазами. Точная копия Джеймса.
- Худощавый брюнет в очках? – тихо уточнил альбинос. В глазах оборотня уже погасли шальные золотые огоньки, и взгляд был уже привычно спокоен.
- Джеймс и Лили погибли из-за предательства Питера. Гарри остался жив. Я хотел забрать его, но мне не дали. А потом…
Сириус прервал разговор на полуслове. Лицо брюнета стало жестким, а в глазах зажегся недобрый огонек. Амарок заметил, что последняя фраза далась анимагу с трудом. За показным спокойствием явно читались горечь и боль... Прошлое не отпускало его, он жил им, несмотря на все годы, которые отделяли его теперь от мародерской юности...
-А потом был Азкабан. Тюрьма для волшебников, охраняемая дементорами. Двенадцать лет. Меня обвинили в убийстве Питера, и я оказался в тюрьме. Все это время мне приходилось подавлять тоску по Камилле. Но дементоры способны избавить даже от вечной любви. Это было самое первое, что они у меня вытянули. Хоть какое то облегчение, - горько вздохнул он.
Сириус замолчал. Он прислонился спиной к старому стволу и закинул руки за голову. Солнце уже вышло из-за горизонта, дождь прекратился, а на траве засверкала роса, но анимаг этого даже не заметил. Тяжелые воспоминания на минуту заслонили от него окружающий мир, заставив опять пережить то, что он безуспешно пытался забыть...
Когда молчание совсем затянулось, Амарок проговорил, мрачно разглядывая своего собеседника:
- Мое знакомство с ней началось с обмана. Эта женщина из простой прихоти разрушила мою жизнь и лишила будущего, которое до той поры было ясным.
Я помогу тебе, но и мне очень нужна твоя помощь. Я могу на тебя рассчитывать?
Сириус не колебался ни мгновения. Он энергично, по-собачьи встряхнул мокрой головой и во все стороны полетели жемчужные брызги. Потом протянул оборотню руку.
- Не сомневайся.
Прежде чем пожать протянутую ему руку, оборотень пристально посмотрел в глаза стоящему перед ним мужчине. Затем сжал ладонь Блэка твердыми негнущимися пальцами. Сириус, довольно улыбаясь, шутливо ткнул альбиноса кулаком в плечо.
И поинтересовался:
-Домой?
Оборотень отрицательно мотнул головой. Лицо Амарока стало невозмутимым.
-Ты иди, а я еще побуду в лесу.
Кивнув на прощание оборотню, Блэк трансформировался в пса. Ему хотелось пройтись и подумать, слишком уж много произошло этой необыкновенной ночью. Когда он вышел из леса, до чуткого слуха пса донесся низкий тоскливый вой. Бродяга рванулся, было назад, но остановился. Он все понял. Ночь закончилась и к Амароку вернулись его демоны. Черная собака превратилась в высокого черноволосого мужчину. Он передумал гулять. Ему нужно было торопиться, его ждут. Блэк аппарировал.
