Глава 19Полдень. Время палящего солнца, противных мошек и гигантских туч пыли, гуляющих по деревне. Такие старые и, несмотря ни на что, приятные воспоминания. Мужчина Подошел к противоположной стене и облокотился на небольшой выступ. Холодный камень услужливо предоставил себя в качестве стула старому шиноби. Он глубоко вздохнул и медленно потянулся к подсумке на ноге, где должны были лежать сюрикены. И которых там не было уже больше года. Поставки вооружения, да и вообще всего необходимого сбоят, а сокращают в первую очередь оснащение таких старых пней, как он. Немного покопавшись, он вытащил оттуда аккуратно сложенный кусочек бумаги. Покрытые шрамами руки бережно развернули старенькую и потертую во многих местах фотографию. Вот он, еще молодой, стоит перед горой Хокаге в форме чунина и блестящим на солнце протектором Конохи. На руках у него весело смеется младшая дочка, ей тогда исполнилось пять лет. Куча веснушек, сверкающие голубые глаза и два смешных хвостика рыжих волос. Мужчина усмехнулся, в который раз заметив отсутствие двух молочных зубов на верхней десне. Такая смешная...
- А вот слева стоит старшенькая дочка. – словно для кого то произнес мужчина - Двенадцать лет – ужасный головняк для родителей. Даже тут она демонстративно отвернулась от фотографа, высоко вздернув носик. Старый шиноби до сих пор помнил, как когда то долго ругался с ней из за проколотой губы. Она же, дурочка, считала, что выглядела красиво, или как она тогда выражалась: «круто, папаааа…». Но не смотря ни на что я все равно крепко держал её маленькую ладошку в своей, не давая никуда убежать. Для меня было такой редкостью эти фотографии всей семьей.
И последний член нашей семьи. Свежие цветы, до блеска отполированная могильная плита и её имя. Тогда исполнилось ровно три года с её смерти. Может быть отчасти из за страха, может из за беспокойства за девочек….но я сделал так, что в день её смерти, да и вообще во все праздники, мы не грустили. Поминки для нас стали не днём траура, а праздником. Мы все трое весело шли на кладбище, ухаживали за могилой и общались. Общались с ней. Я воспитал девочек так, что они истинно верили в то, что она нас слышит и видит все, что мы делаем.
Мужчина ласково погладил по потрескавшейся в нескольких местах фотокарточке и слезы стали наворачиваться у него на глазах. Маленькая серебряная капля упала прямо на лицо младшей дочки. Шиноби крепко зажмурился и встряхнул головой, но картины, одна за другой все равно возникали перед ним.
Вспышка! Он сидит на крыше их дома, девочки играют на детской площадке. Он с умилением любуется на их счастливые лица.
Вспышка! Взрыв в воротах Конохи. Он стоит в передних рядах и четко видит семь темных фигур в черных плащах с глухими воротниками и красными облаками. Губы, дрожа, шепчут: «Акацки»
Вспышка! Непреодолимая сила бросает его в сторону, и он врезаюсь в толстую каменную стену. Резкая боль во всем теле и шиноби понимает, что дальше биться не сможет. Он дрожит, ожидая финального удара, но в голове проскальзывает утешающая мысль: «Они в безопасности…»
И тут раздается тоненький девчачий крик: «Папа!..» Мужчина поворачивает голову и видит зареванную младшенькую, бегущую к нему со всех ног, а за ней несется старшая, гневно крича ей вернуться обратно. Но она не слушает…
Бледный здоровяк с лицом, словно из пластилина поворачивается к ним и резко вскидывает руку с вытянутым указательным пальцем. Шиноби изо всех сил пытаюсь вскочить, но ноги его не слушаются, и он только с глазами полными ужаса наблюдает, как фаланга пальца Акацки выстреливает и насквозь пробивает головы обеих девочек. Его девочек...
- НЕЕЕЕЕЕЕТ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! – нечеловеческим голосом прокричал старый шиноби, судорожно вырывая волосы на своей голове.
- ХВАААААТИТ!!!!!! НЕ НАААААААААААДО!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
- Где члены совета? – произнес холодный как лед голос.
- Я НЕ ЗНАЮ!!! КЛЯНУСЬ!!! – бешеными глазами смотрел на своего мучителя шиноби.
- Ты лжешь…- Слова тянуться, ледяной тон заставляет дрожать и вызывает неописуемый страх… - Продолжим…
Внезапно реплику мужчины прервал резкий звук удара о стекло. Человек в плаще повернулся и увидел за окном иссиня-черную ворону. Несмотря на адский холод она живо каркала и вращала головой. Мужчина сразу почувствовал сеть слабеньких охранных печатей вокруг крылатого посланца, защищавших его от холода и ветра. Приглядевшись, он заметил небольшой свиток, прикрепленный к ноге птицы.
Незнакомец обернулся на внезапно раздавшийся хлюпающий звук из-за спины. Старый шиноби-дозорный лежал на спине, а в его горле торчал грязный осколок камня. Кровь залила почти всю дозорную будку и уже подбиралась к ботинкам незнакомца.
- Хех…- усмехнулся он – Жалкий неудачник…
- Сакура-сан! – запыхавшийся чунин ввалился в маленький круглый кабинет главного медика.
- Почему ты позволяешь так бесцеремонно вламываться в мой кабинет, мальчик? – Гневно прорычала Розоволосая, нежно гладя лежащего на её ногах поросенка. Однако, на удивление Сакуры, её тон похоже не произвел никакого впечатления на чунина.
- Сакура-сан, я сильно извиняюсь, но это сообщение исключительной важности! – прокричал парень, судорожно пытаясь восстановить дыхание. – Сегодня в десять часов утра было обнаружено тела Кибы Инудзука…
Женщина резко вздрогнула в своем кресле, и не успел шиноби произнести и слова, как она, подскочив и приподняв его над полом, встряхнула и прокричала в лицо:
- КАК?! – раздался противный хруст и чунин вскрикнул. Сакура перевела взгляд на его руки и увидела два красных пятна на одежде, в тех местах, где держала его. Быстро ослабив хватку и на скорую руку залечив переломы, она поставила парня на пол и повторила:
- Как?! К…кто?! Какого…
- Телесных повреждений обнаружено не было, - произнес ниндзя, потирая руки. – Но на трупе был большой чакра-осадок, словно после использования мощного гендзютсу.
- Анализ чакры был проведен? – женщина справилась с собой и теперь старалась говорить ровно и спокойно. Маленький розовый поросенок медленно подполз к своей хозяйке и потерся об её ногу.
- Да, полчаса назад поступили результаты. Уже высланы патрули, объявлен режим А…
- Какие результаты анализа? – холодно перебила его куноичи, бережно беря свинью на руки.
- Это…это… - шиноби зажмурился и отвернул голову. – Это чакра, которую, согласно старым записям, оставляет гендзютсу под названием «Тсукиеми». Это…чакра, преобразованная шаринганом.
В комнате повисла напряженная тишина. Шиноби стоял и дрожал, в то время как поросенок, небрежно выпущенный из рук, с громким визгом плюхнулся на пол. Чунин не видил лица главного медика Новой Конохи, зато прекрасно слышал этот страшный звук. Если верить слухам, то когда Сакура-сан скрипит зубами, то это означает, что…
- НЕМЕДЛЕННО ОТВЕДИ МЕНЯ К ТЕЛУ!!! – разгневанная куноичи взревела так, что несчастный чунин зажал уши и отшатнулся.
С самого утра Узумаки стал осознавать свое положение в этой, с позволения сказать, деревне. Медперсонал вел себя в крайней степени учтиво и вежливо, однако опытный глаз Наруто сразу заметил, что за всеми этими речами и поклонами что-то скрывается. Небрежные вопросы, просьбы и взгляды, и сразу стало понятно, что это «что-то» - не что иное, как чей-то приказ. Отбрасывая в сторону мелкие просьбы со стороны мужчины, весь медперсонал следовал четкому сценарию.
«Подождите здесь, Узумаки-сан. Я сейчас пойду спрошу»- говорит симпатичная молоденькая медсестра, и в следующий раз приходит кто то другой. И дураку было ясно, что всем этим ребятишкам был дан четкий приказ – не выпускать его из больницы. Общение тоже было сведено к минимуму: за исключением него в здании были только врачи и медсестры, ни одной живой, больной или смертельно раненой души.
Саннин и не удивлялся такому отношению. Наверное не следовало ожидать чего либо иного, ведь все таки он, по словам все тех же приторно улыбчивых медсестричек, сильнейший шиноби в истории Конохи. Что естественно было не правдой. Людям свойственно это странное свойство: относительно свежие и недавние происшествия и события приобретают на устах народа небывалый масштаб и силу. Возможно он и сделал что-то, что не удавалось другим, однако в целом он наверное едва дотягивал до уровня того же Первого Хокаге. Не говоря уже об отце…
Однако все, кого он встречал до сих пор в этой деревне, за исключением старых товарищей из совета, смотрели на него если не с благоговением, то с нескрываемым восторгом точно. Ирония судьбы – то, чего он, казалось, добивался первые с=шестнадцать лет своей жизни, осущствилось только тогда, когда ему самому перевалило за полтинник, а людей, которых он раньше знал, почти не осталось.
Сейчас он сидел на широком диване, который, не смотря на малюсенький размер палаты, затащил сюда гигант по имени Ями. Хотя сидел – слабо сказано. Тело, отвыкшие от нормальных условий существования, почти вульгарно развалилось на мягком и удобном диване. В своей руке Наруто задумчиво вертел полупустую бутылку отличнейшего сакэ. Не обращая внимания на робкие замечания врачей и попискивания медсестер, он в первый же день своего выздоровления потребовал выпивки и сигарет. И хотя последнеес легкой руки главного медика, а по совместительству бывшей розоволосой напарницы Узумаки, было кровожадно утоплено в унитазе, ящик прекрасной рисовой водки был всеми правдами и неправдами спрятан по кровать светловолосого мужчины. Все таки даже полная замена почек не избавило Наруто от этой пагубной привычки.
Вот так он проводил время. День за днем пролетела сначала первая неделя, а затем вторая… Сакура пообещала устроить повторное собрание всего совета как можно скорее, но вот уже третью неделю от неё не было вестей. Время тянулось убивающее медленно, ящик непрерывно пустел, а скромные взгляды медсестер постепенно перерастали во вполне смелые словечки и намеки. Конечно затащить в койку какую-нибудь молоденькую девчонку было довольно приятной перспективой, но внутренний голос упорно твердил ему не делать этого. Непредвиденные последствия в виде орущего карапуза через девять месяцев были не в его планах…
И чтобы успокоить изголодавшийся мужской…мозг, саннин непрерывно думал. Думал о чем попадется, о любой вещи, приходившей на ум. Кроме женщин. Странное ощущение, когда в тебе борются сердце и мозг, эмоции и желание. Когда сначала у тебя перед глазами стоит образ самой прекрасной и любимой женщины в мире, а в следующий момент из носа бежит кровь, а сознание навязчиво пихает сцены из старой доброй «Приди-приди, тактика».
« Невероятно, - думал Узумаки – Никогда не думал,, что ЭТО вызовет у меня такие проблемы. Серьезное время требует серьезных людей и серьезные мысли. Но… черт возьми, мне за пятьдесят, а я ни разу не целовался! Бл..ь…Надо наложить какое-нибудь гендзютсу или печать-блок, а не то это превратиться в навязчивую мысль. Хотя иметь навязчивые мысли не так уж и плохо…наверное. Даже если…»
Словом, составления плана по борьбе с Акацки было в самом разгаре...
