Глава 2Когда муж с ребенком вернулись из Ливерпуля, уставшие и проголодавшиеся, они обнаружили меня все на том же диване с последним выпуском «Актуальных проблем зельеварения» в руках. Про обед я забыла, про гору грязного белья – тоже. Ребенок, конечно, этого не заметил, а стал с порога делиться впечатлениями.
– Мама, а мы вот такие большие корабли видели! – он развел руки в стороны, пытаясь показать размер кораблей, но вышло все равно недостаточно. – А вот было бы здорово, если бы они еще летать умели! Представляешь, сделать такой корабль, который мог бы плавать, летать и ездить по дороге!
Тобиас тяжело вздохнул. Предложения ребенка по развитию магловской техники вызывают у мужа неизменный протест. Он твердо уверен, что машины должны ездить, самолеты – летать, корабли – плавать, а все остальное – от лукавого. Всяческие технические новшества типа плавающих танков или гидропланов вызывают у него скептическую усмешку, даже несмотря на их чисто магловское происхождение. Волшебникам, по его мнению, в мире техники вообще делать нечего.
Я наскоро соорудила обед из сосисок и яичницы с беконом. Ребенку все равно, что есть, а вот муж был явно недоволен тем, что я целый день непонятно чем занималась. Но пока мы ели, он и виду не подавал.
Когда ребенок ушел к себе наверх читать, Тобиас все-таки не выдержал:
– Где ты была целый день? Ты же собиралась заняться хозяйством!
– Ну не успела, ты уж извини, – виновато ответила я. – Сил не было.
– Как это не было?! Вчера вечером были! Ты куда-то уходила?
Я не придумала ничего лучшего, как сказать правду:
– Я целый день была дома. Но ко мне пришел один мой знакомый, с которым мы в школе учились.
Наверное, надо было соврать. Но врать я не умею и не люблю.
Тобиас так побледнел, что мне его аж жалко стало. Ну вот откуда у него эта манера – ревновать меня ко всему, что попадается на глаза, а также не попадается?
– Какой знакомый? Откуда он узнал, где ты живешь?
– Понятия не имею. Мы с ним восемь лет не виделись.
– А что ему от тебя надо?
– Он мне работу предлагал. Я отказалась.
– Он из... из ваших?
Я чуть не удержалась от улыбки. Муж не всегда в состоянии произнести слово «волшебник», поэтому заменяет его тем, что под руку подвернется.
– Ну, раз мы учились в одной школе, значит, из наших. Где твоя логика?
– Этот тот самый парень, который тебе в школе нравился?
– Ну, мало ли кто мне в школе нравился. Со школы двадцать лет прошло, между прочим.
– Но зачем он к тебе пришел?
– Я же тебе говорю – предлагал работу.
Ну, вот почему в некоторых вещах логика моему мужу полностью отказывает?
Откуда Риддл узнал мой адрес – мне тоже интересно. Но это Риддл. Он способен на то, на что не способен никто другой. Может, у него свои люди в Министерстве. Или у Лестранжа – тот часто у нас появляется.
– Вы с ним целый день тут просидели?
– Нет, – задумываюсь, – не больше часа.
Сколько Риддл у меня сидел, я и правда не знаю. На время не посмотрела. По субъективному ощущению – всю жизнь и еще немножечко после смерти, так его было много. Но Тобиас субъективных ощущений не понимает, ему надо объективное время с точностью до минуты.
– А почему тогда ты ничего не успела?
– Я же тебе говорю – сил не было.
Тобиаса это не убедило. Он потом еще долго не мог успокоиться. Мы с ним битый час проговорили, хотя как раз за это время я могла бы сделать что-нибудь полезное. То же белье постирать, например. А после разговора и время было уже позднее, и остаток сил закончился. Меня хватило только на то, чтобы подняться к ребенку и пожелать ему спокойной ночи. Разумеется, одним пожеланием дело не обошлось, ибо ребенок так и не поделился со мной до конца впечатлениями от сегодняшней поездки, а также от прочитанных книг.
Почему-то, когда я говорю с Северусом, я отдыхаю. Его уж в отсутствии логики не обвинишь.
– Мама, а давай в следующий раз ты с нами поедешь!
– Обязательно поеду! А разве тебе с папой было неинтересно?
– Нет, интересно. Но я с тобой хочу!
Еще одна неразрешимая задача нашей семейной жизни. Все говорят, что сын должен много времени проводить с отцом, что ребенку нужно мужское воспитание. Но ребенку-волшебнику нужно магическое воспитание! Получается, что со мной ему легче. Тобиас, конечно, тоже хорош – слишком уж агрессивно реагирует на вполне невинные высказывания о летающих автомобилях и подобных вещах. В результате ребенок предпочитает мое общество. Правда, до ярко выраженных скандалов так и не доходило. Все в рамках погрешностей эксперимента.
– А мы с тобой на Диагон-Аллею сходим. В книжный магазин. Хочешь?
– Конечно, хочу! – глаза Северуса загорелись. – Я еще в аптеку хочу!
– Зачем? Все, что тебе нужно, я с работы принесу.
– Нет, я хочу сам!
Я позволяю ребенку немного работать с зельями. В пределах допустимого, разумеется. Но пока что ничего особо сложного и тем более самостоятельных разработок я ему не даю. Что же он собрался покупать сам, интересно? Все равно ведь покупать буду я!
– Ты сам мне скажешь, что надо принести.
– А я хочу видеть!
Теперь я поняла, чего хочет ребенок. Того же, что и я – самому зайти в магазин, вдохнуть его атмосферу и выбрать внимательно, не торопясь и, может быть, совсем не то, что планировал изначально. Иногда идея озаряет прямо тогда, когда стоишь возле шкафа с ингредиентами и рассеянно оглядываешь полки.
Мерлин, как же он похож на меня! Несмотря на то что внешне – вылитый Тобиас.
– Хорошо, давай завтра пойдем на Диагон-Аллею. А пока – спокойной ночи!
– Спокойной ночи, мама, – сказал Северус, поудобнее устраиваясь под одеялом.
На Диагон-Аллею мы пошли с самого утра и застряли на полдня. Муж остался на хозяйстве и, похоже, решил мне доказать, что маглы смыслят в нем больше, чем волшебники. Я все еще была в мыслях о вчерашнем посещении Риддла, но старалась не подавать вида. Ребенку об этом знать совсем не обязательно. По сути дела, и Тобиасу говорить не следовало, но я полагалась на его логику.
Перед сном он эту логику, кажется, нашел и извинился за беспричинную ревность. Хоть это хорошо.
Но Риддл не давал мне покоя, и я решила выяснить, что про него известно и чем же он, в конце концов, занимается. Говорит он больно расплывчато и непонятно, что наводит на мысль о темных делишках. С другой стороны, я привыкла к четкой логике, а в моем отказе логики нет. Одна интуиция. Это неправильно. В этом эксперименте погрешностей быть не должно. В конце концов, я работаю в аврорате или где?
На метро мы доехали до Лиз, и я оставила там Северуса. Он немедленно уткнулся в книжку, а я, на одном дыхании выпалив: «Зайду к тебе попозже, там и поговорим», – аппарировала прямо из прихожей.
Оказавшись перед аккуратным двухэтажным домиком из розового камня, я постояла с полминуты, переведя дух, а потом решительно направилась к двери и нажала кнопку звонка.
– Добрый день, Эмили, – поприветствовала я открывшую мне дверь светловолосую девушку в голубой мантии. – Мистер Эртон у себя?
Девушка посмотрела на меня так, как смотрят не то на привидения, не то на декана враждебного факультета, появившегося в собственной гостиной. Но очень быстро справилась с собой и распахнула дверь пошире.
– О да, проходите!
Пока я входила, она пристально наблюдала за мной, видимо, чтобы убедиться, что я не исчезну. После чего, закрыв дверь, заорала на весь дом:
– Папа, папа, к тебе миссис Снейп пришла!
Ох уж эти мне гриффиндорцы! Никакой выдержки!
Мистер Эммери Эртон, главный редактор «Актуальных проблем зельеварения», не заставил себя ждать. Хотя и он уставился на меня, как на привидение.
Не удивительно, после того как я месяц от него бегала.
– Что же вы так с гостями обращаетесь, Эммери? – весело спросила я. – Нет чтобы пригласить в гостиную и чаем напоить! Я никуда не исчезну, честное слово! Я вам еще одну статью о противоядиях принесла!
Теперь я буду знать способ, как освободиться от любых претензий к себе. Надо просто пропасть на месяц, после чего тебе будут рады, даже если вместо обещанных пяти статей ты принесешь всего одну. Я, правда, ничего не обещала, – просто не захотела рассказывать про веритасерум.
Но про веритасерум Эртон и не вспомнил. Он вцепился в мою статью с таким видом, как будто пергамент у него сейчас отнимут. Я еле-еле уговорила оставить рукопись в покое и пойти пить чай. Я за сегодня толком так и не поела, если не считать мороженого. Ребенка обедом накормит Лиз – не в первый раз, а мне хотя бы чаю выпить.
За чаем выясняется, почему Эртон на меня так набросился. Все его, беднягу, бросили, оставили без информации, так что он вынужден печатать чуть ли не переводы древних манускриптов, от которых его самого тошнит. Не от переводов тошнит, а от манускриптов – пыльных, дряхлых и очень недовольных тем, что кто-то покусился на свободу лежать на чердаке, где никто их не трогает.
Эртон рассказывает о своих злоключениях с таким пылом, что мне становится смешно.
– Вы Годфри Сэндза помните?
– Кто же его не помнит, – я все еще продолжаю смеяться, хотя вообще-то мне такое настроение несвойственно. – С ним-то что?
– Понятия не имею! Я три совы ему послал! Три! Ни одна не вернулась! Я разорюсь на совах! А тут еще вы пропадаете на месяц! Что я мог подумать?
– А что вы могли подумать?
Мы все никак не можем приступить к серьезному разговору, то бишь к обсуждению моей статьи и того, что журнал в лице главного редактора хочет от меня в ближайшем полугодии. При одном взгляде на лицо главного редактора мне хочется смеяться. Лиз утверждает, что он сам по себе забавный – небольшого роста кругленький толстячок с добродушной физиономией. Вдобавок ко всему еще и рыжий. Но меня никогда не интересовало, как он выглядит, меня больше занимало то, что он думает. Вот у кого с логикой всегда все в порядке!
– То-то и оно, что ничего умного подумать не мог!
– А не умного?
– Ну, разве что все зельевары Англии одновременно начали работу над особо секретным проектом.
– Так уж и все?
– Как минимум половина!
– Лично я вам уже говорила... – начинаю я, но меня тут же перебивают:
– Лично к вам, Эйлин, у меня никаких вопросов нет. Я безумно рад вас видеть у себя в гостях!
Это хорошо, что вопросов нет. У меня вопросы есть, но я не уверена, что они адресованы Эртону. Он, разумеется, с Риддлом не связывался и никогда не свяжется. У него, как и у меня, четкие принципы, что позволено, а что нет. Но нелепое на первый взгляд предположение о том, что все зельевары занялись каким-то глобальным проектом, вызвало у меня знакомую внутреннюю дрожь. Разгадка где-то рядом. Риддл никого не назвал, но я-то могу вычислить, к кому он еще пойдет! Кто согласится, тот и будет бегать от Эртона, как бегала целый месяц я. Странно, что ему в голову не пришло заявиться ко мне домой, как Риддлу. Все потому, что мистер Эртон – честнейшей души человек и не подумает узнавать домашний адрес за моей спиной. Я сказала, что у меня муж ревнивый – он и поверил.
До конца чаепития выясняю подробный список тех, кто обманул ожидания мистера Эртона, еще раз заверяю его в том, что я его ожиданий обманывать никак не собираюсь, и обещаю ему еще пять статей. После чего мы плавно переходим к самим противоядиям, и я спохватываюсь только тогда, когда часы отбивают шесть.
– Прошу прощения, мне пора!
– Когда я вас увижу?
– Меня или статью?
– И то, и другое! – Эртон расплывается в улыбке. – Хоть вы меня не бросайте!
Еще раз пообещав не бросать любимого главного редактора, я выхожу из дома.
И так задержалась больше, чем рассчитывала, а нам еще обратно на Диагон-Аллею ехать. У Лиз дома ведь нет камина!
Последующую неделю я моталась по знакомым, выясняя в подробностях, о ком еще ничего не слышно и к кому мог заходить в гости Риддл. Риддла никто из моих знакомых не видел, но Ребекка Соммерсет призналась, что к ней и к ее брату Альфреду приходил Мальсибер, тот самый, что на год старше Риддла и в школе был в его компании. Они тоже отказались, как и я, мотивировав это тем, что не хотят ничего в жизни менять, им и в своей аптеке хорошо. В этой аптеке и мне хорошо – маленькая такая, уютная.
Мальсибер, разумеется, как и Риддл, ничего толком не объяснил. То, что он работает на Риддла, – тоже не сообщил. Но мне это было очевидно. Один раз попав в его компанию, выбраться оттуда очень сложно. Да и не хочется.
Хорошо, что я в свое время туда не попала. Несмотря на почти приятельские отношения с Томом. Интересно, он из-за этого пришел ко мне сам? Небось думает, что оказал великую честь, явившись лично, а не прислав Мальсибера. А я-то чуть было не растаяла! Взрослая женщина, а смотрела на него, как пятикурсница последняя.
Ничего. Вот вычислю, кто на него работает и чем он занимается, и сдам в аврорат готовый материал. Заодно и Крауч заткнется.
Можно, конечно, сдать и неготовый – Хмури мне никогда не откажет в помощи. Но мне захотелось сделать самой как можно больше. Все равно ведь в итоге расскажу все Хмури, никуда я от него не денусь. А уж как разозлится Крауч! Он только и умеет, что проводить обыски, больше напоминающие погромы, и запугивать свидетелей до полусмерти. А на Риддла у них материалов до обидного мало, ибо подобными методами докопаться до чего-то существенного невозможно.
А я нахрапом действовать не буду. Я соберу по крупице сведения из совершенно открытых источников. И тогда Риддла можно будет брать тепленьким.
После того как я пришла домой около полуночи уже в третий раз, Тобиас попытался устроить мне скандал. Но не успел – я заснула раньше. Ребенок проснулся рано утром, чтобы попросить меня взять его на работу, но мне пришлось отказать. На вечер я назначила поход в Лютный переулок, не брать же туда Северуса! Да и на работе мне пока лучше быть одной, ибо проклятый веритасерум пока что никак не хочет получаться.
А дома ребенок сейчас и в одиночку справляется, я только на обед прихожу.
К утру пятницы я чувствовала себя до предела уставшей, но при этом довольной. Список зельеваров, работающих на Риддла, был вчерне готов. Оставалось только свести концы с концами в плане направлений их исследований. Но это и так было очевидно.
И Риддл меня еще обвинял в участии в разработке незаконных зелий! А сам чем занимается? Тем же самым, если не хуже. Была в прошлом году одна спорная статейка в «Актуальных проблемах зельеварения», вызвавшая много дискуссий. А автор взял и исчез. Теперь я поняла – куда. Точно знаю, что он никуда не уехал, потому что в Лютном переулке его видели.
На выходные я решила сделать себе перерыв от встреч, пообщаться наконец-то с семьей, а также написать хотя бы одну статью для Эртона. Он мне такую ценную информацию дал, а я опять пропала. Нехорошо.
Рабочий день уже подходил к концу, когда секретарша аврората принесла мне письмо. Я взяла его в полной уверенности, что оно от моего несчастного, всеми обиженного редактора, и в первый момент не осознала, почему на свитке печать с гербом Блэков. А когда осознала, то с полминуты смотрела на нее, как будто ожидая, что она трансформируется во что-нибудь более знакомое. Затем резко выдохнула, тряхнула головой и сорвала печать.
Письмо оказалось от Альфарда.
«Дорогая Эйлин! Тебе не кажется, что мы с тобой слишком давно не виделись и эту ошибку пора исправить? Сможешь в эту субботу в три часа дня быть на окраине Хогсмида, там, где кончается главная дорога? Всегда твой, Альфард».
Еще один старый школьный приятель про меня вспомнил. Но Альфард – не Риддл. Альфард всегда был мне симпатичен, и вот с ним бы я встретилась с превеликим удовольствием. Он всегда был легкомысленным, но сейчас мне это легкомыслие на руку. Раз он написал мне и предложил встретиться, значит, он не считает, что брак с маглом – позор для волшебницы. А я совмещу приятное с полезным – увижу старого школьного друга и, возможно, узнаю что-нибудь еще о Риддле. Он ведь общался с Блэками.
Решено! Быстро пишу, что согласна, и запечатываю свиток. Адреса Альфард, конечно, не написал, но министерские совы умные – дорогу найдут.
Вот что мне мужу сказать – другой вопрос. Ладно, еще целый вечер и целое утро, что-нибудь придумаю.
Весь вечер пятницы я потратила на объяснение мужу очевидного факта, что у меня завтра деловая встреча и ревновать меня по этому поводу не стоит, а все утро субботы будет посвящено написанию статьи для журнала. Между делом успела прибраться в комнате ребенка, приготовить обед и выстирать очередную накопившуюся гору белья. Когда я села писать, Северус пристроился рядом и заявил, что он тоже хочет писать статью. Вытащил свою рабочую тетрадку, книжку «Зельеварение для начинающих» и с очень серьезным видом принялся строчить. Зрелище было столь умилительным, что я добрых пять минут любовалась ребенком, вместо того чтобы приступить к работе.
А Тобиасу опять что-то не понравилось, и он ушел в гараж.
Мы работали в полном молчании почти до обеда, только иногда ребенок спрашивал, как правильно пишется то или иное слово. И завершили почти одновременно. Я закончила чуть раньше, что дало мне возможность еще немного полюбоваться работающим Северусом. Он очень низко наклонился над листом бумаги, чуть ли не касаясь его носом, высунул от напряжения язык и старательно выводил слово за словом. В чернилах у него были не только все пальцы, но и кончик носа.
Когда ребенок наконец-то закончил, я взялась читать его творение. Творение, надо сказать, было весьма неплохим, если не считать ужасно кривых букв и разъезжавшихся в разные стороны строчек. Ребенок очень хочет писать мелко и аккуратно, но когда он увлекается процессом, буквы выходят у него громадными и кривыми. Он пытается их делать мельче, в итоге строчки путаются и прочитать всю писанину до конца могу только я. Тобиас ужасно сердится, что я не учу ребенка чистописанию. А как я его научу, если у меня у самой до пятнадцати лет почерк был ужасный? Да и сейчас его каллиграфическим не назовешь.
Зато по содержанию своего сочинения Северус даст фору иным первокурсникам. Он очень подробно описал способ приготовления зелья для заживления ран, которое мы с ним варили вместе. Если не считать половины пропущенных запятых и переноса слов в самых неожиданных местах, то работу можно считать отличной.
После обеда ребенок был отправлен кататься на велосипеде, а я наскоро убрала в кухне, переоделась в мантию и аппарировала прямо из собственной комнаты.
В условленном месте я была за пять минут до назначенного времени и посвятила эти пять минут размышлению о том, как явится Альфард. Аппарирует? Или выкинет что-нибудь более экзотическое? С него станется прилететь на метле.
Смотрела я в сторону деревни и не сразу поняла, что случилось, услышав странные звуки у себя за спиной. Потом обернулась и застыла от удивления, увидев Альфарда, спрыгивающего с великолепного гиппогрифа рыжей масти. Гиппогриф очень внимательно на меня посмотрел, и я, выйдя из шока, медленно поклонилась. Животное поклонилось в ответ, а Альфард от избытка чувств захлопал в ладоши.
– Молодец, Эйлин! Я так и думал, что ты не забыла, как с ними обращаться!
– Забыла, – улыбаюсь я, – только быстро вспомнила.
Смотрю на Альфарда и не могу поверить, что он на два года меня старше и ему уже сорок. Точнее – скоро исполнится сорок. День рождения у него в июне, а сейчас конец апреля. Но все равно можно сказать, что почти сорок. Как и Риддлу.
Только Риддл для меня делал вид, что ему семнадцать, а Альфарду и вида делать не надо. Он всегда такой.
– Давай! – весело говорит Альфард. – Залезай.
– Куда залезать?
– Ну не на меня же! Давай, я тебя подсажу.
Никогда в жизни мне еще не приходилось летать на гиппогрифе. Но с Альфардом все выходит очень просто и очень быстро. Не успеваю оглянуться, как я уже сижу на спине у животного и держусь руками за его шею, а Альфард обхватывает меня руками сзади. Еще мгновение – и мы взлетаем. Я невольно зажмуриваюсь. Да, это вам не автомобиль!
Летим мы минут двадцать. А может, и больше, я по часам не отследила. Я стараюсь не смотреть вниз, хотя то и дело поглядываю и тут же снова закрываю глаза. Альфарду хоть бы что. Он небось каждый день так летает. А я даже на метле не особо люблю, что уж там о гиппогрифах говорить!
Наконец-то мы прилетели, и я смогла перевести дух.
– Ну как тебе?
– Замечательно!
Конечно, на автомобиле мне было бы привычнее. Но не похвалить Альфарда и его гиппогрифа было просто невозможно. Тем более что сейчас, стоя на земле, я осознала, что лететь было не так уж и плохо. Особенно вместе с Альфардом.
– Это южно-уэльская порода, моя любимая. А зовут его Харикейн.
– Как?
– Харикейн! Это у маглов есть такой самолет
Тут я не выдержала и звонко рассмеялась.
– Альфард! Ты же, помнится, на пятом курсе хотел разводить танки и самолеты? А разводишь гиппогрифов.
– Неправда! – смеется Альфард в ответ. – Я хотел разводить драконов.
– И василисков!
– Нет, василиски – это не ко мне, это к Риддлу. Я гиппогрифов люблю! Пойдем, покажу тебе мою ферму.
В следующие часа два я узнаю о различии гиппогрифов разных пород, об особенностях ухода за ними, о трудностях содержания южно-уэльской породы на севере Шотландии, а также неимоверное количество сведений, которых наверняка не знают даже преподаватели ухода за магическими существами. Гиппогрифами я никогда не интересовалась, но в исполнении Альфарда все это звучит так заразительно, что я не могу не втянуться.
И почему мы не общались раньше? Как будто не было этих двадцати лет!
Наконец, натаскавшись по закоулкам Альфардовой фермы, насмотревшись на гиппогрифов и изрядно проголодавшись, мы идем в дом. Дом куда скромнее поместья Блэков в Центральной Англии, о замке Лестранжа я уже не говорю. Но мне здесь нравится.
Альфард велит домашним эльфам подать обед. Я вспоминаю, что обедала дома, но есть все равно хочется.
– Альфард, где ты раньше был? Я по тебе страшно соскучилась!
– Сначала я был в Южной Америке, – Альфард загибает пальцы. – Искал сокровища ацтеков.
– Не нашел?
– Почему? Нашел! Потом я был в Африке. Охотился на слонопотамов. Или они на меня.
– И кто кого?
– Ну, судя по тому, что я до сих пор живой, то я их.
Мы снова смеемся.
– Эйлин, а у тебя-то как дела? Я слышал, ты замуж вышла...
– За магла, – уточняю я.
– Да какая разница за кого, был бы человек хороший!
Вот недаром Альфард говорил о себе, что он самый ненормальный из Блэков. Ни один Блэк так бы не сказал.
– А еще у меня сын. Зовут Северусом. В январе исполнилось семь лет.
– Так он ровесник Сириуса! – радуется Альфард. – Тот в конце ноября родился. Давай их познакомим!
– Ты с ума сошел? Меня Валбурга убьет!
– А Валбурга и не узнает, – заговорщицки подмигивает мне Альфард. – Я вытащу Сириуса сюда, а ты придешь с Северусом. Сириус и раньше у меня один был, так что никто ничего и не подумает. Твой небось ни разу гиппогрифа живого не видел?
– Не видел, – соглашаюсь я, – одни автомобили.
– Ой, да что эти ваши автомобили! Вот гиппогрифы...
Чувствуя, что мне грозит еще одна двухчасовая лекция о повадках гиппогрифов, я поспешно перевожу разговор на семейные темы. Сколько у кого из Блэков детей, я знаю по газетам, то, что у Ориона с Валбургой было не все хорошо, я догадывалась, но подробностей не знала.
Альфард мне рассказал явно не все, но больше, чем Орион в те времена, когда мы с ним еще общались. Оказывается, что и его задели семейные скандалы и что в Южную Америку он сбежал именно от них. Сокровища были предлогом, и искать их Альфард вовсе не собирался. Если бы собирался – не нашел бы. То, что у Ориона и Валбурги долго не было детей, я тоже знала. Но больше Орион мне ничего не сказал, он даже не упомянул, что их первый ребенок, который мог появиться на свет почти одновременно с Беллатрикс, родился мертвым. Он мне вообще на эту тему ничего не говорил.
А зря. Все-таки моя мама не первый год в Мунго работает, а я не последний специалист по зельям. Что-нибудь бы придумали. Но Валбурга записала меня в полукровки и никакой помощи от меня бы не приняла.
– Но у них все же родился Сириус!
– Да, родился. Мне Орион потом рассказал – им Риддл помог. Дал какое-то зелье...
И здесь Риддл. Есть хоть одно место в этом мире, где его нет?
– А меня не могли спросить? Я тоже в зельях разбираюсь! Впрочем, я понимаю. Я только одного не понимаю, почему Валбурга считает полукровкой меня, а не Ридлла?
Альфард разводит руками – мол, и сам не понимаю.
– Кстати, о Риддле, – продолжаю я. – Он ко мне заходил. Неделю назад.
– Как? – Альфард вскакивает с кресла, чуть не своротив при этом тарелку.
– Да что ты так волнуешься? Ну да, неделю назад, в ту субботу. Муж с ребенком в Ливерпуль поехали, я хотела в доме прибраться, а тут звонок в дверь...
Рассказываю в подробностях о визите Риддла, в процессе рассказа вспоминаю, что Альфард и о прошлой моей встрече с Томом может не знать, и добавляю еще и про нее. Он слушает и становится все серьезнее и серьезнее.
– Ты отказалась?
– Разумеется. Не могу я с ним сотрудничать. Ничем хорошим он не занимается. Я это чувствую. Более того – я это начала потихоньку расследовать, по крайней мере у меня есть приблизительный список тех, кто на него работает в области зельеварения. Альфард, что ты на меня так смотришь? – перебиваю я сама себя.
А он и правда смотрит на меня очень странно. Как будто сейчас войдет тот самый Риддл и меня убьет на месте.
– Как я на тебя смотрю? – к нему постепенно возвращается его прежнее выражение лица.
Ну не надо ж меня так пугать! А то я и вправду испугаюсь
– Как будто меня собираются убить, а ты не можешь этому помешать. А что ты про него знаешь?
– Валбурга от него без ума, – Альфард криво усмехается. – И Белла от него без ума. Они только и говорят, что лорд Волдеморт дарует нам избавление от грязнокровок и очищение магического сообщества.
Последнюю фразу Альфард произнес, явно кого-то передразнивая. Мне становится смешно.
– А ты так не считаешь?
– Я так не считаю. Но я не могу ничего сделать.
– Почему? Твоя семья опять тебя не так поймет? Но в школе вы ведь не были в его компании!
Альфард смотрит на меня очень грустным взглядом. Грустный взгляд ему не идет. Как и испуганный.
– Помнишь историю с Тайной Комнатой?
– Как ее забудешь! Когда тебя вызвали к директору, и все кругом говорили, что это ты наследник Слизерина и ты убил Миртл, мы с Орионом и Сигнусом разработали план похищения тебя из Азкабана. Что мы подлетим туда на метлах, я нейтрализую дементоров, а ребята тебя вытащат.
Альфард смеется.
– Дементоров я сам так нейтрализую, что от Азкабана камня на камне не останется! Мне Орион про это рассказывал. Помнишь, чем кончилось? Риддл указал на Хагрида, и на того повесили все обвинения, а с меня сняли. Но перед этим он потребовал с меня клятву никогда не идти против него.
– Как? – я не сразу осознаю услышанное. – Ты ему принес Нерушимую Клятву?
– Нет, не Нерушимую. Но слово Блэков не слабее Нерушимой Клятвы.
– Ну и сволочь же этот Риддл! – не сдерживаюсь я. – Тоже мне, Лорд Волдеморт! Ничего, если мы за него возьмемся всем авроратом, то рано или поздно мы его в Азкабан запрячем и никакой василиск ему не поможет!
– Тем более что в Азкабане василиски не водятся! – со смехом подхватывает Альфард и снова становится похожим на себя настоящего.
Ну и слава Мерлину. И стоило ли вообще говорить про Риддла? Должно же быть на свете место, где его совсем нет!
– Альфард, а почему ты не женился? – спрашиваю я, когда мы наконец-то заканчиваем с обедом, затянувшимся из-за обсуждения семейных проблем и Риддла. Судя по времени это все-таки не обед, а ужин. Но Альфард утверждает, что для него – обед, и я соглашаюсь.
– Ну как! – он патетически закатывает глаза к потолку. – На ком мне жениться! Кругом одни блондинки!
– Тебе надо было на мне жениться, – смеюсь я.
– Так ты же замужем!
– Так когда я замуж вышла! Ты, между прочим, на слонопотамов охотился!
– Мне бы родители не позволили, – совершенно серьезно говорит Альфард.
– Они что, тоже меня полукровкой считают?
– Полукровкой не считают, но уверены, что ты не пара Блэкам. Впрочем, сейчас мне было бы уже все равно.
– А давай я тебе маглу найду, если тебе все равно, – наполовину серьезно, наполовину в шутку говорю я.
Так и не поняла, шутит он или нет про свое желание на мне жениться. Я бы не отказалась, если бы он сделал мне предложение году эдак в пятьдесят шестом, когда еще никакого Тобиаса поблизости не было.
– Только не блондинку! – в тон мне заявляет Альфард.
– Хорошо, найду брюнетку, – покорно соглашаюсь я. – Жгучую брюнетку с черными глазами. А на свадьбу подарю полное собрание сочинений Элеоноры Смит.
– Это кто такая?
– Она пишет книги о смешанных семьях. Как вести себя с маглами, как воспитывать детей и так далее. Между прочим, она считает, что полукровки могут стать куда более сильными волшебниками, чем чистокровные. И что для оздоровления магического сообщества нужны смешанные браки, иначе волшебники выродятся. Я это еще в школе говорила, а Орион меня слушать не хотел!
– Ну, некоторые полукровки... – начинает Альфард, явно имея в виду Риддла.
– Это смотря какие! – тут же возражаю я, думая о Северусе.
Мы смотрим друг на друга и начинаем заразительно смеяться.
Домой от Альфарда я вернулась около полуночи. Ребенок уснул, не дождавшись меня, а муж был мною очень недоволен. Но виду и не подал. Я тоже не подала виду, что это заметила, ибо очень устала.
На следующий день Тобиас, к счастью, не стал вспоминать мое позднее возвращение, а предложил поехать в Лондон в гости к Лиз. Северусу, кажется, это не очень понравилось, но я пообещала ему, что по пути заглянем еще и на Диагон-Аллею, и он изрядно повеселел.
Разумеется, я не стала говорить ни Тобиасу, ни даже Лиз о том, что я узнала и что еще собираюсь узнать. Лиз вообще не в курсе основных событий магического мира, она даже о Риддле ничего не слышала. Зато знает наизусть, какие места в хитпарадах заняли песни «Битлз» за несколько последних лет.
Зельеварение, к счастью, она тоже не забыла. Это не может не радовать. И мы с ней радостно беседуем о составе веритасерума, пока мужчины обсуждают марки автомобилей. Не обходиться и без происшествий, когда выданный Северусу игрушечный автомобильчик начинает ездить без посторонней помощи. Ребенок бегает вокруг и радостно хлопает в ладоши, а Тобиас хмурится:
– Зачем ты портишь игрушку?
– Я ее не порчу! – возражает ребенок. – Автомобиль должен ездить, вот он и ездит! Мама, – дергает он меня за рукав, – а если в него зелье налить, он будет сам ездить?
Все хохочут, включая Ника, мужа Лиз и Кэт, ее дочь. Тобиасу ничего не остается, как примириться с колдовством над созданием техники, пусть даже и игрушечным.
– Он же игрушечный, – примирительно говорю, – он может ездить безо всякого зелья.
Дети наконец-то находят себе занятие – катают машинку по полу, причем без магии. Потом на машинку сажается маленькая куколка и стараниями Северуса даже с нее не падает. Мы с Лиз радуемся – ну наконец-то дети нашли общий язык и даже Северус вспомнил, что ему только семь лет и он еще не учится в Хогвартсе.
Мы возвращаемся к прерванному занятию, но через несколько минут нас отвлекает громкий вопль. Это Джонни, который мирно сидел на ковре и задумчиво грыз погремушку, осознал, что тоже хочет поиграть. И не придумал ничего лучшего, чем попробовать отобрать машинку у сестры. Северус уселся на ковер и скептически наблюдал за поединком. Впрочем, поединка не получилось, ибо Кэт умела бегать, а Джонни – нет. Но стоило нам успокоиться и отвернуться, как раздался еще один вопль – на этот раз кричала Кэт. Мы повернулись обратно и обнаружили, что машинка в руках у Джонни, кукла тоже, а Кэт лежит на полу и громко орет. Первым сообразил, что случилось, Северус:
– Мама, тетя Лиз! Это был выброс стихийной магии, я видел! Он к ней и не прикасался!
– Ну вот, – растерянно сказала Лиз, – а я-то думала, Джонни у меня нормальный.
– Кого ты называешь нормальными – маглов или волшебников? – уточняю я.
– А я нормальный? – тут же влезает Северус.
Мы с Лиз переглядываемся и начинаем дружно смеяться.
Воскресенье, можно сказать, выдалось на славу. На неделе я решила еще немного поработать как над своими зельями, так и над расследованием. И прежде всего – навестить еще одного знакомого, который числился у меня в списке подозрительных лиц. Эртону на письмо он не ответил, но наш главный редактор – человек предельно деликатный и домой без предварительной договоренности не заявится. Я тоже не люблю заходить без приглашения, но думаю, что иногда можно себе это позволить. Тем более что Деннис Даффин неизменно выражал мне свое восхищение и даже пытался со мной флиртовать. Интересно, почему до того, как я вышла замуж, меня никто не замечал?
Несмотря на мой приход без приглашения, встречают меня вполне радушно. И первые полчаса, когда мы с Деннисом и его женой пили чай, ничего подозрительного замечено не было. Я полностью расслабилась и успокоилась, пока мы наконец-то не заговорили о деле. После того как я рассказала про наше синхронное творчество с ребенком, когда мы оба писали статьи по зельеварению, совершенно естественным было спросить:
– Что же вы бедного Эртона бросили? Он мне на вас жаловался, что вы на его письмо не ответили.
– Я занят был, – смущается Деннис. Смущение его мне не нравится. И тон ответа тоже. Да, и я была занята, и я месяц от него бегала... но ведь потом у меня хватило смелости прийти! И, как оказалась, и бегать было незачем.
– А я что – не занята? Кстати, вы о Томе Риддле слышали что-нибудь?
– А откуда вы его знаете?
Я пожимаю плечами.
– Мы с ним на одном факультете учились, только он на два курса старше. А недавно он ко мне заходил.
– Зачем?
Не нравится мне тон его вопросов. Слишком быстро и слишком суетливо. Мерлин, хоть один нормальный человек в этой стране сохранился?
Говорить правду, не говорить... С Деннисом у меня всегда были приятельские отношения. Мы всегда друг другу доверяли. Как-то вместе работали над одним проектом. Так что же он сейчас на меня смотрит так странно?
– Понятия не имею зачем. Сказал, что соскучился.
Мне не поверили. Вижу, что не поверили. Но делаю вид, что ничего не замечаю, и перевожу разговор на другую тему:
– Если не слышали, то и ладно. А у меня тут муж с ребенком опять поругались на тему летающих автомобилей. Представляете, мой муж, хоть и смирился с существованием магии, применительно к автомобилям признавать ее не хочет категорически!
Уходила я от Денниса с чувством выполненного долга и почти разгаданной загадки. По крайней мере то, что он работает на Риддла, можно было считать доказанным, а до этого я могла лишь предполагать. Можно для верности навестить еще пару знакомых, а потом сесть и свести всю информацию в единую таблицу. И в пятницу, в крайнем случае в понедельник, я сдам Хмури готовый материал.
