Глава 2Сил у Снейпа ожидаемо хватило только на аппарацию, после чего он потерял сознание. Поскольку магию лучше было не применять, чтобы не вызвать осложнений, Гермионе пришлось самой тащить его до старого, изрядно потрепанного дивана. И только справившись с этой трудной задачей, она с любопытством огляделась: небольших размеров гостиная, темная и сырая, была заставлена полками с книгами в темных переплетах, даже с виду такими подозрительными, что авроры сразу же отобрали бы их для проверки; посреди комнаты находились шаткий пыльный столик, потертое кресло и потрепанный диван. Все было таким запущенным, безнадежно заброшенным и отчаянно неуютным... Казалось невероятным, что здесь вообще кто-то жил. Невозможно было представить, что дом Снейпа будет выглядеть так, хотя, признаться, раньше мысли о его жилище вовсе не донимали ее.
Очутившись здесь, Гермиона растерялась. Одно дело ухаживать за пациентом в больнице, совсем другое – в его собственном доме, тем более если этот пациент – угрюмый профессор, изводивший ее в школе. Она задумчиво посмотрела в его сосредоточенное лицо, которое заметно постарело за этот год, что было неудивительно. Потом резко отвела взгляд от подрагивающих ресниц Снейпа: ей почему-то показалось неприличным пялиться на него, когда он без сознания.
– Вам надо лечь на нормальную кровать, профессор, – нарочито громко сообщила она ему и отправилась на поиски спальни.
Спальню удалось найти очень быстро: дом был необычайно мал. Комната выглядела еще хуже гостиной: маленькая кровать, небольшой пыльный комод и низенькая прикроватная тумбочка, вся в пятнах от воска. Первым делом Гермиона раздвинула тяжелые занавески и заклинанием распахнула окно – руками сделать это оказалось невозможно, наверное, оно слишком долго было закрыто. Затем стянула с кровати тяжелое покрывало – и тут же закашлялась, очутившись в столбе пыли.
– Как же можно было так запустить свой собственный дом! – пробурчала она, выходя из комнаты.
Одному Мерлину известно, как хрупкой девушке удалось перенести Снейпа в спальню, не применив магию и даже ни разу не уронив его. Поколебавшись немного, Гермиона все же сняла с профессора мантию и ботинки и накрыла его одеялом. И уже после, преодолевая усталость, аппарировала в Визжащую хижину, чтобы забрать мантию-невидимку. Вернувшись, Гермиона принялась за изготовление необходимых зелий, ингредиенты для которых она разыскала в кухонном шкафу Снейпа. Оставалось надеяться, что ее не убьют за то, что она без разрешения хозяйничает в чужом доме.
* * *
Северус проснулся от удивительного, давно позабытого ощущения: по его лицу лениво полз назойливый солнечный луч, заставляя морщиться и отворачиваться, совсем как в детстве. Упрямая полоска света даже не думала отступать, с удовольствием нагревая подставленную черную макушку. Насколько он помнил, именно этот луч и не подумает убраться, чтобы разрешить ему еще хотя бы чуть-чуть побыть в спокойном и беспроблемном мире снов. Надо было вставать.
Перевернувшись на спину, Северус открыл глаза и увидел знакомый потолок, весь в черных пятнах от убитых мух. Потолок, который он ненавидел всей душой. Теперь, когда Снейп окончательно проснулся, мысли об обычном луче, как о чем-то живом, показались ему глупыми. Что ж, спросонья он не мог контролировать себя: слишком уж давно – с детства – не просыпался от солнечного света. Он с отвращением огляделся. Все здесь было переполнено воспоминаниями, которые лучше было бы забыть.
– Профессор, наконец-то вы очнулись! – бодрый голос у двери отвлек его от невеселых размышлений. – Я уже начала беспокоиться, что что-то пошло не так.
И в страшном сне нельзя было представить, что кто-нибудь из студентов будет на него так смотреть: дружелюбно, заботливо, с улыбкой. Этот взгляд Северусу совсем не понравился, как и сам факт присутствия в спальне Грейнджер. Дом, и особенно эта комната, был запретной территорией для кого бы то ни было. Снейп едва выносил присутствие здесь Червехвоста в прошлом году, с трудом сохранял вид, что его не взволновал визит Нарциссы и Беллатрисы. Но лучшая подруга Поттера в его доме – это уже слишком!
– Что вы здесь делаете? – гневно прошипел он.
– Ухаживаю за вами, профессор, – невозмутимо ответила она, и улыбка исчезла с ее лица. – Вы два дня были без сознания, и вам действительно нужна была помощь целителя. Поскольку, учитывая определенные обстоятельства, в больницу вас отправить было нельзя, я… почувствовала себя обязанной вам помочь.
Внезапно Северус подумал, что будет намного лучше поговорить с Грейнджер не в спальне и желательно при этом быть одетым. Он и так чувствовал себя достаточно унизительно.
– Выйдите, мисс Грейнджер. И приготовьтесь ответить на все мои вопросы.
Неторопливо одеваясь, Северус продумывал тактику предстоящего разговора, вспоминал все странности поведения настырной девчонки в Визжащей хижине, которые следовало прояснить. Для нее же лучше быть убедительной в своих объяснениях, а иначе... Он сжал палочку в кармане мантии.
Спустившись вниз, Северус первым делом обратил внимание на окно, которое, к его неудовольствию, было открыто. Странно, что дом еще не наполнился ненавистным запахом грязной реки – еще одно детское воспоминание. Почти год он не был здесь, в этой отвратительной лачуге своего покойного отца. Но сейчас гостиная выглядела вполне жилой – Грейнджер наверняка пришлось постараться, чтобы избавиться от пыли и полчищ пауков.
Сама она сидела на диване, немного взволнованная, но довольно уверенная в себе – такой он помнил ее на экзаменах – и протянула ему зелье, едва он расположился в кресле напротив.
– Выпейте, пожалуйста. Полагаю, вы без труда узнаете это зелье и поймете, что вреда оно вам не принесет, – непривычно строго сказала Грейнджер и тут же смутилась под его насмешливым взглядом.
Об этом тоже стоило ее спросить. С недовольством он все же выпил восстанавливающее зелье: девица наверняка знает о его самочувствии больше, и было бы глупо отказываться от, возможно, необходимого лечения, пусть даже его и предлагает Грейнджер.
– Наверное, лучше, если я сама все объясню, – начала она, и по ходу рассказа складка между бровями Северуса становилась все глубже.
* * *
– …При помощи хроноворота я попала в день падения Вольдеморта, чтобы вернуть вас… к жизни. Недавно было придумано заклинание Возвращения, которым можно – не всегда, конечно, – спасти волшебника в течение десяти минут после смерти. Именно им я и воспользовалась, предварительно заживив ваши раны, чтобы избежать повторной смерти. После вы аппарировали сюда, я же успела увязаться за вами. Вы этого не помните, потому что, очутившись здесь, сразу же потеряли сознание, что, кстати, совершенно естественная реакция вашего тела. Вот, в общем-то, и все.
От тяжелого пристального взгляда Снейпа Гермионе стало не по себе. Наконец, выдержав эффектную паузу, он заговорил:
– То есть вы хотите сказать, что изменили прошлое? В вашем будущем я должен был быть… мертв, а вы вернули мне жизнь? Нарушив все мыслимые правила? Могу я поинтересоваться, во имя чего я был лишен такой радости, как собственная смерть?
Гермиона тяжело вздохнула. Она сама задавала себе эти вопросы миллион раз и не отправилась бы в прошлое, не дав на них вразумительных ответов. И все же, продумав каждую деталь, она не учла одну значительную мелочь: Снейп мог хотеть умереть.
– Понимаете, профессор, – медленно начала Гермиона, взвешивая каждое свое слово, – я не уверена, что я действительно изменила прошлое. Я лишь способствовала тому, что должно было случиться. Видите ли, когда мы на следующий день вернулись в Визжащую хижину за вашим телом, его там не было. Мы решили, что вас забрали Пожиратели, ведь куда-то же вы делись, верно? Несмотря на то, что тела так и не нашли, были организованы ваши похороны… с пустым гробом. Гарри настоял на них, кстати, – добавила она тихо. – Кроме того, вы так и не появились на портрете в Хогвартсе, как это обычно происходит в случае смерти директоров. Поэтому, возможно, так и должно было быть, вы остались живы, но, вероятно, не афишировали это или сменили имя, поскольку никто о вас больше ничего не слышал.
Снейп молчал, тяжело глядя на Гермиону, и ей вдруг захотелось сбежать куда-нибудь подальше.
– Почему же я должен скрываться под чужим именем? – наконец спросил он. – Мне казалось, в Визжащей хижине вы сказали, что меня оправдали.
– Да, вас оправдали, но… – она замялась. – Ну… в общем… не все поверили в то, что вы были на нашей стороне, профессор. Если честно, вас оправдали только потому, что вы были уже мертвы, и потому…
– Договаривайте, мисс Грейнджер, – холодно приказал Снейп.
– …потому что Гарри, национальный герой, который все-таки победил Вольдеморта, очень просил за вас. Но, если бы вы были живы, я думаю, даже просьбы Гарри не помогли бы, и вас, как и всех остальных, посадили бы в Азкабан, – Гермиона очень смутилась, выдав все это, и, увидев помрачневшее лицо Снейпа, в отчаянии добавила: – Поймите, профессор, я ни в коем случае не хочу оправдывать их, но ведь о вашей настоящей роли знал только Дамблдор, который умер раньше вас. Были еще ваши воспоминания в Омуте памяти, но… Гарри сказал, что вы сами не захотели бы, чтобы их кто-нибудь увидел. Мне очень жаль, что все так получилось, правда.
Гермиона тревожно вглядывалась в лицо Снейпа, но оно было совершенно непроницаемым, только губы скривились в едва заметной усмешке.
– И ради этого вы не позволили мне спокойно умереть? – горько спросил он. В его голосе слышалась смертельная усталость. – Ради того, чтобы я всю свою оставшуюся жизнь прятался в этом доме, не имея права даже на собственное имя? Зачем вам это было нужно?
– Но вам же не обязательно прятаться, профессор, – слабо оправдывалась Гермиона. – Вы можете просто… сменить имя и… изменить внешность…
Снейп так выразительно на нее посмотрел, что она замолчала.
– И все же, – с нажимом повторил он, – зачем вам нужно было оставлять меня в живых? Должна же у вас быть веская причина, заставившая пуститься в авантюру с хроноворотом? Или это снова… – Снейп усмехнулся, – очередная гриффиндорская тупость?
Гермиона улыбнулась: теперь, повзрослев, она и сама понимала, что многие их поступки в школе были, мягко говоря, не очень умными, но как же приятно было вспомнить о них снова!
– Причина у меня действительно была, – посерьезнев, ответила она. – И дело даже не в том, что, по-моему, жизнь обошлась с вами несправедливо. По правде сказать, я прочла ваши записи о зельях, над которыми вы работали. Вы же сами знаете, что если бы хоть одно из этих зелий было завершено…
– Не важно, что было бы, – резко оборвал ее Снейп, – все равно я так и не закончил работу ни над одним из них.
– Вот именно! – воскликнула Гермиона. – Если бы у вас было еще немного времени, ваши зелья потрясли бы весь мир, продвинули бы целительство далеко вперед! Я, простите меня, профессор, пыталась продолжить вашу работу, но у меня ничего не получилось. К тому же очень скоро ваши записи… пропали.
– Что?! – выражение лица профессора заставило ее вздрогнуть. – Вы потеряли мои записи? Вы понимаете, что я работал над ними всю свою жизнь?
Гермиона вся сжалась под гневным взглядом Снейпа.
– Мне очень жаль, профессор, – тихо произнесла она. – Но ведь еще есть шанс, в этом времени ваша тетрадь еще не украдена. Это все случится в будущем, через два года.
Снейп все еще выглядел сердитым, но ничего не сказал, что немного подбодрило Гермиону.
– Особенно меня заинтересовало зелье, – продолжила она, – которое могло бы превратить оборотня обратно в человека.
Северус хмыкнул:
– Неужели Люпину надоело каждый месяц превращаться в волка? Годы уже не те? – язвительно поинтересовался он.
Гермиона с горечью в голосе ответила:
– Ремус и Тонкс погибли в тот же день, что и вы. Вы, наверное, не знаете, но за год до этого они поженились, а незадолго до их смерти у них родился малыш, Тэдди.
Что-то мелькнуло в черных глазах Снейпа, но он промолчал, внимательно слушая.
– Первые пять лет, – продолжала она, – Тэдди был совершенно нормальным ребенком. Мы все так гордились, когда магия начинала в нем проявляться! Но однажды в полнолуние он… превратился, – голос Гермионы дрогнул. – Я боюсь даже предположить, что с ним будет. Он такой милый, славный мальчик, и мухи не обидит, но вся его жизнь загублена с детства.
– Люпин не казался таким уж несчастным, особенно в школе, – зло сказал Снейп. – Уверен, что его сыну точно так же разрешат учиться, как и…
– Боюсь, что нет, – резко прервала его девушка. – После победы над Вольдемортом Министерство издало ряд законов, направленных на повышение безопасности волшебников. Люди тогда еще не совсем оправились от страха и старались сделать все, чтобы ничего подобного больше не повторилось. Среди новых законов был Декрет об оборотнях – наверное, сыграл роль тот факт, что оборотни принимали активное участие в войне на стороне Вольдеморта. Теперь за всеми ликантропами ведется строгий учет, а во время полнолуния их буквально сажают в клетки! Их запрещено принимать на работу, им нельзя поступать в учебные заведения, даже в больнице для них сделали отдельное крыло! Нам едва удалось сохранить в тайне, что Тэдди тоже оборотень. Пока мы можем это скрывать, но когда ему исполнится одиннадцать и он пойдет в Хогвартс…
Она замолчала; Снейп настолько равнодушно смотрел на Гермиону, что у нее закралось подозрение, что он из вредности примется за это зелье в последнюю очередь.
– Ну что ж, мисс Грейнджер, – наконец сказал он. – Теперь мне совершенно ясно, что вы не дали мне умереть только для того, чтобы я помог сыну Люпина избежать общественного порицания. Весьма важная причина, несомненно. Особенно для меня. Но вам не кажется, – его голос стал тихим и угрожающим, – что вы не имели никакого права вмешиваться в мою жизнь… или смерть, а теперь еще и требовать от меня, чтобы я сменил имя, внешность и сидел в этом доме, день и ночь работая над зельем для вашего славного Тэдди, чей отец, кстати, чуть не убил меня однажды? Похоже, мисс Грейнджер, время совсем не изменило вас, вы так и остались самонадеянной нахальной выскочкой. Только на этот раз зашли слишком далеко!
Гермиона виновато смотрела на Снейпа: как он мог так воспринять ее слова и действия?
– Я знаю, почему вы так разозлились, профессор, – тихо, но уверенно произнесла она. – Вы подумали, что я собиралась использовать вас так же, как вас всю жизнь использовал Вольдеморт, а потом и Дамблдор. Но вы ошибаетесь, у меня и в мыслях не было поступать так с вами, просто я подумала, что вы заслужили шанс начать новую жизнь и доказать всему миру, как он ошибается на ваш счет. А что касается этого зелья… Я не собираюсь заставлять вас заниматься тем, что не доставляет вам удовольствия. Просто я думала, что вам действительно хотелось закончить работу, которой вы посвятили всю свою жизнь. И могла только попросить, чтобы вы взялись – если это, конечно, не доставит неудобств – и за это зелье тоже. Мне очень жаль, что мы не поняли друг друга. Больше не смею отнимать ваше время, думаю, мне лучше возвратиться в будущее.
Стараясь не расплакаться при профессоре, Гермиона встала, схватила мантию-невидимку со спинки дивана и подошла к входной двери. Открыв дверь, она оглянулась на Снейпа: он сидел в той же позе, даже не глядя в ее сторону – само воплощение безразличия. Горько усмехнувшись, она бросила напоследок:
– Я бы посоветовала вам пить восстанавливающее зелье три раза в день еще неделю. Того количества, что я сварила, должно как раз хватить. И постарайтесь пока как можно реже использовать магию, – и вышла из мрачного дома профессора. Только отойдя от дома Снейпа на приличное расстояние, она позволила себе расплакаться, злясь на свою излишнюю чувствительность.
В последнее время довести Гермиону до слез не составляло большого труда, была тому виной нервная работа или постоянные ссоры с мужем – кто знает. Сейчас ей просто стало обидно, что все ее старания прошли даром. Она ведь даже позаимствовала у Рона (без его ведома, разумеется) усовершенствованный недавно хроноворот, который отдали ему на хранение. Гермиона еще долго удивлялась тогда, как могли доверить такое изобретение Рону. Он, конечно, замечательный парень, очень добрый и преданный, но совершенно безответственный. И его начальство, как ни странно, в курсе этого. Может, он изменился, а его собственная жена этого даже не заметила? В любом случае, задание аврор Уизли не провалит, поскольку она прямо сейчас отправится в свое время и успеет вернуть хроноворот на место (кухня, нижний шкафчик справа, верхняя полка, маггловская коробка из-под печенья) до того, как придет муж.
Надев мантию-невидимку, Гермиона еще раз печально посмотрела на последний дом на этой тихой, будто нежилой улице, вымощенной булыжником, и, тяжело вздохнув, шесть раз повернула хроноворот.
* * *
Едва за Грейнджер захлопнулась дверь, Северус закатал левый рукав мантии: Черная метка была на своем месте, но выглядела теперь как обычный шрам.
– Так значит, Темный Лорд на самом деле мертв… – пробормотал он, задумчиво проводя пальцем по уродливой змее, выжженной на руке.
Северус закрыл глаза и прислушался к себе: как это – стать наконец свободным? Не бояться, что в любой момент Темный Лорд узнает о его предательстве? Ложиться спать, не думая о том, что это может быть его последняя ночь на земле?
Он ждал облегчения, но чувствовал лишь опустошенность. А ведь он мог гордиться тем, как хорошо выполнил свою миссию, если даже Поттер, вопреки предположениям Дамблдора, остался жив. Удалось сдержать слово, защитить сына Лили, исполнить свой долг. Почему тогда в том месте, где должно быть сердце, болит и ноет, как и прежде? Почему персональный дементор Северуса Снейпа все еще стоит рядом, укоризненно глядя на него своими изумрудными миндалевидными глазами, и высасывает из него всю радость, все надежды, оставляя лишь боль, отчаяние и пустоту? Разве он не сполна расплатился за все свои грехи?
А ведь на секунду, когда он, истекая кровью, смотрел в зеленые глаза Поттера и представлял, что это глаза Лили, всего лишь на секунду все прошло – боль ушла, забрав с собой все опасения, страхи и тревоги, остался только покой, вечный, нетленный, залечивающий израненной сердце и ласкающий изорванную душу. Покой и зеленые глаза – последнее, что он увидел в том мире, чужом, несправедливом и жестоком. Ему уже мерещились свобода и отдых…
Но неожиданно все исчезло, и боль вернулась, и покой обернулся пустотой. И рыдающая Грейнджер, которую он сначала – сентиментальный глупец! – принял за Лили, сообщила ему, что спасла его от смерти. Спасла… Наивная дурочка! Она отобрала у него смерть, как волны вырывают спасательный круг из рук тонущего человека, и он погружается на темное илистое дно, мечтая вновь оказаться на суше, ощущать твердую почву под ногами. О, бессердечные гриффиндорцы! Сначала они безнадежно испортили ему жизнь, теперь же хотят отобрать даже смерть…
…Комната уже погружалась в полумрак, за окном начал накрапывать дождь, который затем перерос в ливень, а Северус все сидел в кресле и размышлял над тем, как ему жить дальше, зная, что ждало его там, за чертой жизни. На сей раз он остался совсем один. У него больше не будет даже Хогвартса, который давно стал для него родным домом. Ничего, он привык к одиночеству. А если станет совсем плохо, он сможет продолжать свою работу над зельями, чтобы хоть чем-то заполнить пустоту в своей душе. Грейнджер права: ему действительно нравилась эта работа, он отдавал ей все свободное время, которого, к сожалению, в последние годы было слишком мало. Зря, наверное, он так с девчонкой. Она ведь хотела как лучше, даже пыталась заботиться о нем, чего уже давно никто не делал…
Неожиданно раздался неуверенный стук в дверь, от которого Северус вздрогнул. Кто мог прийти к нему – учитывая, что он умер? Дойдя до двери, он настороженно приоткрыл ее и, увидев позднего гостя, хмыкнул и посторонился, разрешая пройти в дом.
