Глава вторая, в которой Финеас самостоятельно садится на поезд…На следующий день без пяти одиннадцать Финеас Блэк уже стоял на платформе номер 9 ¾, сжимая в руке сломанную усыпляющую шкатулку из коллекции Сириуса: брат хотел ее выбросить, но отец решил, что из нее выйдет удобный портал. Рядом стоял его наспех собранный чемодан: вчера весь день мысли Финеаса были заняты скандальной статьей, и он совершенно забыл, что в Хогвартс отправляется утром, а не к вечеру, как всегда.
Финеас с любопытством озирался по сторонам. На колонне на противоположной стороне путей висели круглые часы. Паровоз, который уже подали, и в самом деле был малиновым — он, конечно, знал это по рассказам, но и представить себе не мог, что цвет окажется настолько ярким. Из трубы валил густой черный дым. Финеас с беспокойством подумал, как бы на его одежде не осела сажа, и на всякий случай брезгливо отряхнул черную мантию с уже приколотым значком старосты.
Вокруг галдели дети, многие были в сопровождении родителей, кто-то нетерпеливо озирался и искал знакомых, кто-то (особенно самые маленькие) чуть ли не плакал. Некоторые старшеклассники косились на Финеаса с откровенным любопытством. Сначала он решил, что они присматриваются к новому старосте, и горделиво приосанился, но потом с ужасом и негодованием заметил, как два гриффиндорца-шестикурсника то и дело поглядывали во вчерашний «Ежедневный пророк» и ухмылялись.
— Блэк! А ты что тут делаешь? — услышал он за спиной знакомый девчачий голос.
Обернувшись, он увидел Энни Хитченс, русоволосую и курносую пятикурсницу-гриффиндорку. К его огромному изумлению, у нее на мантии тоже оказался значок.
— Ты староста?! — невольно вырвалось у Финеаса. — Как же отец согласился на это?
Дело было даже не в том, что Энни Хитченс, как и ее брат-близнец Стив, была полукровкой. Сам по себе этот факт еще не значил так уж много, потому что, хотя к чистокровным волшебникам и относились лучше, полукровок тоже в целом признавали. Однако Хитченсы самим своим существованием представляли воплощенное оскорбление семьи Блэк с ее девизом «Toujours pur»: Стив и Энни были детьми Айлы Блэк, сбежавшей с магглом и выжженной с фамильного древа. Ходили слухи, что Финеас Найджеллус пытался использовать все свое влияние, чтобы их не приняли в школу, но миссис Роберт Хитченс однажды явилась к брату и высказала все, что о нем думает. Энни хвасталась, что ее мать наложила на бороду Финеаса Найджеллуса заклятье ускоренного роста и не сняла его, пока приглашения в Хогвартс для ее детей не были написаны и отосланы, однако Финеас сильно сомневался в правдивости этой истории.
Энни закатила глаза.
— Ты забываешь, что твой отец все-таки не дире… Ого, сколько уже времени! Стив! Сти-ив!!
Она убежала на поиски брата, а Финеас, садясь в поезд, с досадой подумал, что забыл спросить у нее, где находится вагон старост.
Пробираясь по коридору и волоча за собой чемодан, Финеас заглядывал во все купе в поисках знакомых. В третьем купе в гордом одиночестве сидел семикурсник Принс — лицо его было скрыто за длинными черными прядями, свисающими почти до локтей, — и читал толстенную книгу в черном кожаном переплете. Хорошо хоть не «Пророк»… Впрочем, трудно было себе представить Бельзенефа Принса интересующимся современными скандалами: его привлекала только темная магия, и он даже не раз оказывался на грани исключения из школы за свои эксперименты в проклятьях.
— Послушай, Принс… — начал Финеас.
— Здесь занято, — потусторонним голосом отозвался Принс, не отрываясь от чтения.
— Мне нужен вагон старост, — быстро пояснил Финеас.
Принс уже собрался что-то ответить, но тут прямо над головой Финеаса раздался низкий глубокий голос:
— По счастливому совпадению я как раз направляюсь именно туда.
Финеас даже подпрыгнул от неожиданности и уронил чемодан. Из всех его знакомых манера появляться из ниоткуда и внезапно заговаривать прямо над ухом была только у одного.
— Ой, Дживс, как ты меня напугал!
— Прошу прощения, Блэк. Но я в самом деле иду в вагон старост и могу проводить тебя.
Не успел Финеас хоть что-то ответить, как поезд тронулся.
— Так мы идем? — поинтересовался Дживс, поправил значок старосты школы и двинулся вперед по вагону. Финеас поднял чемодан и пошел следом, с облегчением оставив Принса наедине с его книгой.
Вагон старост оказался головным. Дживс свернул в первое купе, а Финеас пошел дальше, высматривая свою однокурсницу и также старосту Слизерина Геспер Гэмп. Наконец он обнаружил ее в предпоследнем купе в компании с не кем иным, как Альбусом Дамблдором, тем самым, который, по утверждению Арктуруса, был лучшим в школе. Старосты не разговаривали: Гэмп читала длинное письмо и временами заглядывала в какую-то книгу, а Дамблдор читал… вчерашний «Пророк»! С обложки газеты на Финеаса надменно глянул отец.
«Так значит, это Дамблдор второй староста Гриффиндора», — не без раздражения подумал Финеас, однако вошел в купе. Гэмп посмотрела на него из-за толстых стекол очков, кивнула и вернулась к изучению своего письма. А Дамблдор вообще не оторвался от газеты. В отместку Финеас задвинул свой чемодан в угол купе так, что тот хорошенько стукнул Дамблдора по ноге. Тот свернул газету и наконец посмотрел на Финеаса.
— Эту статью написал не я, — усмехнувшись, проговорил Дамблдор, а потом прибавил: — А я-то надеялся, что хотя бы в вагоне старост, вдали от Аберфорта, я обойдусь без шишек.
Финеас думал, что же на это можно ответить, как вдруг дверь купе резко отъехала, и внутрь влетела запыхавшаяся Энни.
— Я так и не нашла Стива! — воскликнула она. — Кто-нибудь знает, этот балбес вообще сел в поезд?!
— А хоть бы и не сел, — пробормотала Гэмп, перелистывая свою книжку. — Никто не станет жаловаться.
— За себя говори, — отрезала Энни и повернулась к Дамблдору: — Мы идем патрулировать коридоры? Заодно Стива поищем.
Финеас протиснулся мимо Энни к сиденью и опустился рядом с Гэмп напротив Дамблдора. Вот и прекрасно, что они сейчас уйдут: чем меньше гриффиндорцев, тем лучше, а патрулировать коридоры Финеас совершенно не рвался. Лучше он сейчас еще раз проверит свои вещи — вдруг что забыл. И нужно учесть на будущее, что в Хогвартс нужно собираться вечером, а не утром.
…а Альбус патрулирует коридоры
Все утро, пока Альбус и Аберфорт собирались в Хогвартс, Ариана крепко спала: накануне Кендра дала ей сильное успокоительное зелье, хотя Аберфорт и пытался высказываться против таких мер. Ему бы хотелось проститься с сестрой.
После завтрака братья через камин отправились в один из магазинов на Диагон-элли (первого сентября покупателей в них было гораздо меньше) и уже оттуда поехали на вокзал.
Кендра всегда перестраховывалась со временем, и братья очутились на вокзале задолго до того, как подали поезд. Они довольно долго стояли на полупустой платформе 9 ¾ — молча, потому что разговаривать было не о чем. Судя по хмурому лицу Аберфорта, тот сейчас думал об оставленной дома Ариане, которая в этом году, пока братья не вернутся из школы, будет чувствовать себя еще более одинокой, чем обычно: ведь она почти поверила, что и ее заберут в школу. Сам Альбус просто глядел перед собой, не в силах сосредоточиться ни на чем: сказывались ранний подъем и вчерашнее неприятное происшествие.
Постепенно платформа заполнялась людьми — школьниками и их родителями. Немного раздраженно Альбус подумал, что к пятому курсу у него уже рябит в глазах от бесконечных учеников с тележками, чемоданами, совами, кошками, жабами, родителями… Он потер глаза, но рябить почему-то не перестало. Прямо перед ним воздух странно дрожал…
— Альбус, я тебя ищу! — и перед ним словно из-под земли возник — как всегда, зеленовато-бледный — Элфиас Додж, а рябь пропала.
— Я тоже искал тебя, — зачем-то соврал Альбус. Он совсем забыл об Элфиасе — еще и потому, что в первый раз за время учебы ему предстояло путешествие не в компании иногда слишком навязчивого Доджа, а с прочими старостами. — Как провел лето?
— Скучно, как всегда, — махнул рукой Додж. — А ты?.. — начал было он, но немедленно перебил себя, заметив значок на мантии Альбуса: — Тебя старостой назначили! А кого еще?
— Хитченс.
Додж слегка поморщился.
— Я поищу своих, — вмешался в разговор Аберфорт.
— Иди, — бросил Альбус.
Элфиас еще расспрашивал его о проведенном лете, что-то рассказывал сам о каком-то скандале с Блэками, даже всунул Альбусу то ли вчерашний, то ли позавчерашний номер «Пророка» с подробным изложением скандальных новостей — и Альбус уже откровенно скучал, когда наконец подали поезд.
— Давай найдем свободное купе, пока выбор есть, — предложил Додж.
— Я в вагоне старост еду, — не без злорадства напомнил ему Альбус.
Они заносили свои чемоданы в поезд, когда прямо напротив головного вагона возникла странная суматоха.
— …не я, говорю же! Под ноги смотри!
Высоченный русоволосый пятикурсник-гриффиндорец нависал над совсем крохотным первоклашкой, но на лице последнего не было ни капли испуга, скорей уж решимость отстоять собственную правоту.
— Я споткнулся о твою метлу, обалдуй мелкий! Извинись немедленно.
— Это ты должен извиниться, потому что орешь на меня, — невозмутимо пискнул первоклашка.
— Я?.. — задохнулся верзила и шагнул к мальчику, но сделать ничего не успел — к ним уже бежала девушка, очень похожая на разгневанного гриффиндорца, и кричала:
— Стив! Только попробуй! Шею сверну, конь безмозглый! Что вообще стряслось?
— Я споткнулся о его метлу, — заявил Стив.
— У меня нет метлы, — отрезал первоклашка. — Он в ногах своих запутался.
— Но я видел метлу! — возмутился Стив.
— Ну просто как дети! — всплеснула руками Энни Хитченс.
Поняв, что инцидент исчерпан, Альбус отвернулся и зашел наконец в поезд.
Додж уже нашел себе пока еще совершенно пустое купе, а Альбус пошел в вагон старост. Там пока тоже было не очень-то многолюдно. Альбус зашел в одно из последних купе, отправил чемодан в дальний угол и сел у окна. Через минуту дверь отъехала, и вошла Геспер Гэмп, вечно хмурая заучка-слизеринка в неизменных очках с толстыми стеклами, за которыми ее глаза казались непропорционально маленькими.
— Дамблдор, привет. Ты тоже староста?
— Да.
— Можно, я тут посижу? Везде шумно, а мне письмо прочитать надо.
— Не против, — кивнул Альбус.
Несколько минут прошло в молчании. Гэмп сосредоточенно читала письмо, иногда в задумчивости терла виски, а потом вздохнула и полезла в сумку за какой-то книгой.
— Не могу до сих пор без словаря обходиться, — прокомментировала она это. — Переписываемся уже полгода… Но славянские языки — такие сложные!
— А с кем ты переписываешься? — из вежливости поинтересовался Альбус. Гэмп почему-то заметно смутилась и покраснела.
— Он поляк, — пробормотала она. — Учится в Дурмштранге. Много интересного про свою школу рассказывает.
На это Альбус ничего не ответил. Он развернул газету, которую на платформе вручил ему Додж, и принялся читать.
С первых же строк статьи Альбус удивился. В ней говорилось о том, что профессор Финеас Блэк злоупотреблял своим положением долгие годы, не давая магглорожденным возможности учиться в Хогвартсе. Воспитанные магглами и не имеющие никакого представления о волшебном мире, несчастные самим своим существованием несли угрозу и маггловскому обществу и собственному рассудку. За семь лет, как утверждал автор передовицы, по крайней мере три юных непризнанных волшебника сошли с ума, не в силах самостоятельно понять природу своей исключительности.
Удивлен Альбус был даже не поступками профессора Блэка (он декан Слизерина, от него и не такого можно было ожидать), а сочувственным тоном репортера по отношению к магглам и магглорожденным — неожиданно сочувственным для газеты, целиком контролируемой Министерством.
Альбус был глубоко убежден, что образование должны получать все волшебники независимо от их происхождения, и не одобрял полуофициальной политики ущемления в правах магглорожденных (официально, разумеется, все были равны). Эту статью явно написал оппозиционер, странно, что ее вообще пропустили… Альбус нахмурился, вспомнив скандал пятилетней давности: косые взгляды знакомых, изменившуюся до неузнаваемости Ариану, бледного как смерть отца в последний день перед тем, как его отправили в Азкабан… А профессор Блэк — он вновь вернулся мыслями в настоящее — наверняка ничуть не пострадает. В лучшем случае он станет теперь, как, в общем-то, и обязан, рассылать письма всем…
Дверь купе снова отъехала, и, к некоторому смущению Альбуса, вошел не кто иной, как Финеас Блэк, сын профессора Блэка, о котором только что читал Альбус. Убирать газету уже было поздно, а потому оставалось только состроить хорошую мину при плохой игре и сделать вид, что не заметил собственную бестактность. Впрочем, Блэк так недвусмысленно задел своим чемоданом ногу Альбуса, что эту бестактность можно было уже считать сглаженной.
Патрулировать коридоры оказалось еще скучней, чем предполагал Альбус. Ученики в основном безвылазно сидели в купе, разбившись на тесные группы, и оживленно болтали, пересказывая друг другу летние события. Альбусу стало интересно, с кем же проводит время Додж. У него никогда не было приятелей… кроме самого Альбуса, разумеется.
С каждым последующим вагоном Энни, которая шла с ним рядом, все больше мрачнела.
— Что я маме скажу? — озабоченно бормотала она себе под нос. — Ну, Стив, попадись мне только!
В шестом вагоне Альбус обнаружил Аберфорта с приятелями. Второкурсники стояли рядом с раскрытым окном в проходе и ожесточенно спорили с рослым крепким слизеринцем — старостой школы.
— В чем дело? — спросил он.
Второкурсники загалдели, но слизеринец — кажется, его фамилия была Дживс, — перебил их, каким-то непостижимым образом ухитрившись перекрыть шум своим негромким голосом.
— Я советовал им не высовываться из окна, это может быть опасно.
— Аберфорт! — строго сказал Альбус.
— А чего он лезет! — возмутился тот. — В купе скучно, а тут за окном что-то пролетело! Мы сами видели!
— Возможно, это была обычная птица? — поинтересовался Дживс.
— Нет, это было что-то непонятное! — прояснил (вернее, наоборот, запутал) ситуацию однокурсник Аберфорта.
— Вы можете выпасть из окна! — включилась в спор Энни. — Сейчас же отойдите, я закрою…
Альбусу было немного странно в первой же конфликтной ситуации выступать на стороне слизеринца, но он понимал, что Дживс прав. Общими усилиями им удалось уговорить младших вернуться в купе.
— А Стива ты не видел? — спросила потом у него Энни.
Губы Дживса едва заметно сжались, но в остальном он ничем не показал недовольства.
— Если ты говоришь о своем брате, — наконец ответил он, — то я не только видел Хитченса, но и пригрозил снять баллы с Гриффиндора. Он был в последнем вагоне и пытался опробовать в действии стоп-кран.
На лице Энни одновременно отразились облегчение, радость и досада. Однако не успела она ничего сказать, как из тамбура прямо на них вылетел школьник с весьма странным головным убором. Альбус моргнул от неожиданности и только потом осознал, что школьник этот — Элфиас Додж, и что на голове у него не шапка или шляпа, а отросшие вместо волос наполовину облетевшие одуванчики.
— Альбус, ты здесь! — невероятно обрадовался он и тут же жалобно добавил, указывая на макушку: — Альбус, ты посмотри, что этот ненормальный сделал!
— Незаурядное владение трансфигурацией… — пробормотал Альбус, взмахом волшебной палочки возвращая прическе Элфиаса первоначальный вид и даже не поинтересовавшись, что это за «ненормальный». Додж пригладил волосы, которые немедленно распушились опять, и посмотрел на Альбуса с нескрываемым восхищением.
— Гриффиндорцы, — свысока бросил Дживс и, не дожидаясь ответа, пошел дальше по коридору.
— Альбус, ты гений! Наверное, нет такого заклинания, которое было бы тебе неизвестно! — продолжал тем временем восхищаться Элфиас. — Какая жалость, что теперь мы не можем ехать всю дорогу в одном купе!
— Я пойду в последний вагон, — не выдержав, сказала Энни.
— Успокойся, — одновременно с ней обратился к Элфиасу Альбус. — Что бы ни случилось, теперь уже все позади.
Не успел он договорить, как поезд резко остановился. Альбус и Элфиас рухнули на пол, а Энни в последний момент удержала равновесие, схватившись за поручень.
Похоже, Стив Хитченс добился своего.
