Глава 2Звонит будильник. Оглушительно, как будто колокола бьют в мозгах. Причем все ближе, ближе и противнее. А, это Фред, наверное, трясет мерзкой железкой у меня над ухом. Вытаскиваю из-под головы подушку и наугад швыряю в обидчика.
- Молодец, Джейми! – смеется тот. – Может еще и ботинком в меня запустишь? Давай, стаскивай его с ноги!
Продираю глаза и с трудом усаживаюсь в кровати. Тело ломит, как после сильного похмелья. Шея, натертая воротничком рубашки, затекла и ворочается с трудом. Какого черта я не переоделся вчера в пижаму? Напротив стоит и мерзко усмехается Фред.
- Вставай, малыш, пора в первый класс! Все остальные уже внизу, завтракают.
- Уизли, ты перепутал меня с Лили. Кстати, я специально проспал, чтобы не слушать лишний раз ее восторги, - потерянно мямлю я. Вечно спросонья недопонимаю, какое время суток и что в жизни твориться.
- Интересно, она наконец успокоится, когда ее пару раз испугает Пивз или придется драить котлы на отработках? – продолжаю ворчать, спускаясь по лестнице, отряхиваюсь, одергиваюсь, пытаюсь расчесаться руками и вообще привести себя в божеский вид.
- Джейми! – одновременно охают мама и бабушка, когда я наконец появляюсь на кухне. Все семейство действительно довольно бодро уже заканчивает завтрак. Только Альбус клюет носом, а Лили сияет, как начищенный галеон. Я вяло улыбаюсь и машу всем рукой.
- Ма, не буду завтракать, заверни мне сэндвич.
- Джеймс, - мать смотрит на меня с укором. – Ты вчера тоже не ел, как можно! И вообще, что за вид? Ты так в школу собрался?
Она недовольно одергивает мою мятую рубашку и пытается пригладить торчащие волосы.
- Мам, нет, в школу я собрался в форме, которую одену дорогой, если не забуду, - терпеливо втолковываю я.
Мама вздыхает, машет палочкой, и рубашка кое-как разглаживается. Потом матушка достает из кармана передника гребешок (такое, блин, чувство, что она его там таскает специально, чтоб по утрам расчесывать меня) и начинает прилизывать мне волосы. И при этом бормочет, бормочет, бормочет какие-то нотации.
- Мам, если он будет еще и завтракать, мы опоздаем! – беспокойно ерзает Лили.
- Расслабься, мелкая, тебе все равно слабо пройти сквозь барьер, - показываю ей язык.
Стоящий рядом Фред презрительно кривится и опять цедит сквозь зубы свое «Детский сад». Я высокомерно затыкаюсь.
Короче, сборы, суета, кто-то что-то теряет, мне все-таки впихивают в руки сэндвич, отец треплет по волосам и примирительно смотрит в глаза, а я тихо радуюсь, что матушкино расчесывание пропало даром. Наконец, мы всей огромной гурьбой: родители, дядюшки, тетушки, мелкотня, затесавшийся за компанию Тэд, коты и Розина карманная собачка вываливаемся на улицу и расфасовываемся по семейным машинам. У всех нас есть автомобили, чтоб типа косить под магглов, и, хоть вслух об этом никто не говорит, у каждой из этих машин найдется какая-нибудь магическая фишка. У нашей салон сверхвместительный, машина Флер и Чарли без динамиков играет какие-то французские песенки, а у дяди Джорджа авто вообще может ездить на… автопилоте, что ли? За руль он, в общем, не держится.
Так вот, трамбуемся по салонам, я попутно оттаптываю ноги Роуз, просто чтобы посмотреть, как на ее лакированных туфельках останутся грязные следы. Она сдавленно охает, но не зло или обиженно, а просто от неожиданной боли, а потом еще и смотрит снисходительно, мол, Джейми, какой же ты слон. И на туфлях, вот зараза, не остается ни пятнышка – наверное, какие-то грязеотталкивающие чары.
Ну, едем – душно, тесно и неинтересно. Почему-то именно у меня над ухом пищит Лили, и руки чешутся применить к сестрице Силенцио. Ничего, голову разобью, а все равно доосвою в этом году невербальные чары. Тогда посмотрим. У нас в доме колдовать можно, потому что он вечно набит магами разной степени совершеннолетия. Главное, не попадаться. Но сейчас, в переполненной машине, остается только терпеть, мысленно материться и мечтать о невербалке.
И вот наконец вокзал Кингс-Кросс, и мы как всегда опаздываем. У меня такое чувство, что мы будем опаздывать, даже если соберемся за несколько часов наперед. Хотя, наше семейство не способно собраться вовремя в принципе.
Судорожно пихаем чемоданы и клетки на тележки и, набирая скорость, мчимся к барьеру. Я тараню тележку Альбуса, подрезаю Фреда, вырываюсь вперед и первый пересекаю переход. Ну и потом, когда из стены выныривают другие, еще некоторое время паясничаю, что ежегодный забег на платформе снова выиграл Джеймс Поттер.
Паровоз уже вовсю свистит, родители суетятся, ученики чуть не вываливаются из вагонов, исполняя положенный ритуал: высунуться как можно сильнее и махать-махать-махать. Лили, все это время исходившая восторгами, теперь почему-то замялась и робко смотрит на папу. Ну конечно, раскисла. Никогда не расставалась надолго с родителями. Как бы еще не разревелась. Не хочу смотреть на эти сопли, поэтому машу всем родственникам и никому определенно, уворачиваюсь от матушкиных объятий, но чмокаю в щеку Вкторию. Кажется, вслед мне что-то возмущенно рявкает Тэд.
Но, стоит только влезть в вагон, все становится по барабану, и я с возрастающим нетерпением пробегаю вагоны и гремлю дверьми купе, ища одну знакомую рожу. Наконец за очередной дверью звучит нагло-презрительное: «Поттер!». Изо всех сил пытаюсь сдержать рвущуюся на губы улыбку и сохранить лицо кирпичом. Но все-таки ухмыляюсь краем рта и шумно заваливаюсь в купе. Он брезгливо так морщится. Стюарт Забини. Пижонистый смазливенький мулатик с выражением лица «а имел я весь мир». Мой, мать его, лучший друг.
- Опять опаздываешь, Поттер? Что у вас за средство передвижения со скоростью улитки?
Вместо приветствия швыряю в него самый легкий из своих рюкзаков. Гад уворачивается, а потом жалостливо смотрит, как я пытаюсь втащить уже гораздо больший чемодан и воюю с дверью.
- Поттер, тебе известно такое явление, как Расширяющее Заклятье? У меня все вещи в небольшом дипломате. Тяжеловато, конечно, но не целуюсь с каждой дверью. Знаешь, если самому слабо, похожие всевмещающие саквояжи продаются в некоторых элитных магических магазинах. Но ты по таким не ходишь…
Мощным рывком втаскиваю наконец чемодан и роняю ему на ногу. Стю завывает, теряет свою невозмутимость, начинает прыгать по тесному купе ну и снова спотыкается о мой чемодан.
- Ну скажи наконец что-нибудь! – возмущается он и отвешивает мне в ухо хорошую затрещину. – Тебя что, дома закодировали от общения с «этим подлецом Забини»?
Ржу и крепко его обнимаю. Потом ставлю подножку и веско так усаживаю на мой чемодан.
- А я не кодирующийся. Зараза, Забини, ну и рад же я тебя видеть! – прищуриваюсь и разглядываю его с головы до ног. – А ты мерзко выглядишь. Вымахал, как каланча. Нет, братец, вряд ли на тебя в этом году будут смотреть девчонки. Опять придется дружить с теми маггловскими журналами. Фи, куда катится потомок благородного рода!
- Отвали, Поттер, пока я не начал костерить твою лохматую внешность, - он тоже лыбится. Как два идиота, честное слово! И я залажу на купейный столик, а он продолжает сидеть на моем чемодане, и мы болтаем, болтаем, болтаем, и выпадаем, короче, из реальности на ближайшее время.
Так вот, па конечно прав, и Стю – редкостная мразь, сволочь и мерзавец. Одним словом, типичный слизеринец. Фокус в том, что я его за это и люблю. Да, я, блин, люблю людей, которым на все плевать, которые умеют и хотят быть королями мира, которые… которые могут, в конце концов, со мной потягаться! Нет, то есть да, я, конечно, хочу быть самым-самым, но в то же время, я не назову другом человека, который мне уступает. Такой вот, если хотите, парадокс. И за что я уважаю слизеринцев, так это за их гибкость, нечеткость так стесняющих людей моральных норм, умение, извиняюсь, без мыла в задницу ввертеться, собственную бабушку продать и попутно всех тихо поиметь. Потому что это тоже методы, а я в таких методах не всегда силен, и это жутко бесит, но заставляет, блин, уважать и считаться. И со Стюартом, как я уже говорил, мы можем творить все, именно потому что он мерзавец, и чхать ему на весь мир с Астрономической башни. Ну и мне, конечно, тоже.
Где-то после часа милого трепа нас начали доставать. Сперва приперся Фред с Энди Томасом, обозвал малявками, но позвал тырить вечером огневиски из Хогсмита через один узкому кругу известный ход. Потом ввалилась толпа знакомых слизеринцев, еще чуток позже, с клоунскими криками «Джейми, бедняжка, эти змеи тебя не обидели?!» присоединилась тройка гриффиндорских приятелей. И, наконец, когда все уже сидели друг у друга на головах, а я бурно что-то рассказывал, к нам, аккуратно придерживая двумя пальчиками дверь, заглянула Роуз Уизли.
- Джеймс, - она строго свела бровки на переносице, - тетя просила посмотреть, чтобы ты по-человечески переоделся в форму и не забыл съесть свой завтрак.
В купе заржали. Кто-нибудь другой, если б его так опустили в компании, тихо стушевался и молчал в тряпочку. А мне – срать. Я залажу на столик уже с ногами, обнимаю колени и задумчиво пялюсь на кузину.
- Форма? А мне ее в чемодан не положили. Блин, я же весь вечер бегал, просто умолял разрешить самому собрать сумки. Не дали, изверги! Теперь опять половина вещей дома осталась. А вместо формы, спорим, Рози, какую-нибудь из твоих мантий всунули. Хочешь зайти посмотреть?
Она мило так морщится и топчется у порога.
- Джеймс, не валяй дурака! Меня действительно попросили. Я даже не знаю, шутишь ты сейчас или правда потерял где-то форму. За тобой же если не проследить, ты и голову потеряешь!
Все снова ржут, но уже добродушно.
- Роз, от тебя голову потерять не проблема, - оценивающе разглядывая ее, одобрительно тянет Забини. – Вот только если б ты время от времени отрывалась от учебников и обращала внимание на нас, простых смертных… цены б тебе не было!
- Да ладно, - вклинивается слизеринец Ричард Берк, - она же кроме книжек обращает внимание на нашего, - он приглаживает воображаемую челку, - роскошного блондина Скорпи Малфоя!
Опять веселый смех, а у меня лицо деревенеет, еле вымучиваю косоватую ухмылку. И чего в моей семье этому мелкому крысенышу такой почет? Один с ним носится, вторая…
Рози стремительно краснеет, прямо до слез, и, пробормотав: «Мы с ним просто дружим, придурки!», выпархивает из купе, беззвучно притворив дверь. Даже хлопнуть ею в сердцах не может, кукла тряпичная!
Все, у меня упало настроение. Надо срочно что-нибудь выкинуть, чтобы растормошиться. Быстрее бы Хогвартс. Кажется, проветрить мне мозги поможет разве что действительно купание в холодной озерной воде.
И когда паровоз прибывает на станцию, все шумной толпой высыпают из вагонов, а перваки потерянно топчутся с широко раскрытыми глазами, я быстро впихиваю свою поклажу Забини, а тот тут же демонстративно все это роняет. Но на самом деле гад просто выпендривается, довезет он мои несчастные чемоданы. Так вот, я тихонечко, пригнувшись, проскакиваю мимо Хагрида, который еще долго будет собирать всех мямлящих, спотыкающихся и теряющихся первокурсников. И так, гуськом-гуськом, добегаю до покачивающихся на воде лодок. Ну и тесные же они! Раньше вроде были побольше. Сажусь, скукоживаюсь и жду. Типа я самый первый и шустрый малявка. Собственно, попасть-то в лодку ни разу не проблема. Вопрос, что будет потом, когда меня обнаружат. Вернее, я сам обнаружу себя. В этом-то все веселье.
Приближаются. Слышно их за километр – кто-то ноет, кто-то шаркает, кто-то путается с непривычки в длинной мантии. В мою лодку запрыгивает пацанчик, с любопытством вертится, выглядывает за борт, потом наконец смотрит на меня, улавливает, что на первака я как-то не выгляжу, и глаза у него изумленно округляются. Я успокаивающе подмигиваю:
- Забей. В каретах места не хватило, - и делаю жалостливое лицо.
В ответ он улыбается, робко так, но с плохо скрытым хулиганистым интересом. Наш вырастет человек!
После нудных рассаживаний, девчачьих охов, дележа мест и даже легкой потасовки наконец отплываем. Причем наша лодка притормаживает, как будто чем-то перегружена. Я терпеливо жду, пока удалимся от берега настолько, чтоб рассерженный Хагрид не смог дошвырнуть меня обратно. Потом высматриваю в одной из лодок сестрицу, делаю руки рупором и громко ору:
- Лили, деточка, солнышко! Мамочка послала меня посмотреть, чтоб наша кроха не утонула в озере! Я тут, я рядом, если вывалишься за борт – кричи!
Та смотрит на меня офигевше, глупо так распахнув рот, и даже забывает обидеться от удивления. В лодках вокруг поднимается ропот, возня и смешки. Малявки перегибаются через борта и изо всех сил тянут шеи, чтоб увидеть великолепного меня. А потом раздается громогласный рев:
- Джеймс Поттер! – Хагрид погоняет свою лодчонку и направляется к нам с самыми грозными намерениями. В смысле, поорать поближе, наверное. – Ты-то чего тут! Они ж сейчас в воду посыплются, чтоб посмотреть на тебя, остолопа! Ни стыда ни совести, как же уже надоели эти твои… фокусы!
Я приветливо лыблюсь и собираюсь вежливо раскланяться со старым добрым Хагридом, но тут его лодка чиркает о нашу, меня хватают за шиворот крепкой рукой и легко так швыряют за борт. Топором плюхаюсь в воду, ошалело барахтаюсь. Я не то чтобы испугался или растерялся, я просто в шоке. И кто? Хагрид!
- Хагрид, ты чего, обалдел?! – срочно изображаю утопающего. – Помогите! Это же самоуправство! Я беззащитный ученик! Я, в конце концов, тону!
- Ты искупайся, искупайся, Поттер, - чертов Хагрид не ведется и вообще глядит сердито. – Может, мозгов понаберешься. Эк удумал, малышей мне пугать! Теперь попотей, залезь обратно.
Я отфыркиваюсь, стаскиваю с ног ботинки, швыряю их в ближайшую лодку, набираю нужный темп и плыву среди светящихся суденышек. Хагрид явно ждет, что я полезу на борт, а я спокойно себе плыву и даже насвистываю. Наконец, Хагрид всерьез забеспокоился:
- Джеймс, залазь в лодку, побаловал и хватит!
- Что-что? - спокойно смотрю на него. - Нет, профессор, вы что, я так люблю водные процедуры!
Наш животновед вначале оглядывается, не понимая, кого я назвал профессором, потом снова начинает ерзать и сердится.
- Джеймс, дурная твоя башка, сейчас вон под какую-нибудь лодку попадешь, ударишься, утопнешь! Быстро вылазь!
- Джеймс, ты же простудишься, я все маме расскажу! – вставляет свои пять кнатов Лили. Ей вроде и весело, и удивительно, и беспокойно за растяпу-меня.
Машу головой, соплю, фыркаю, слегка задыхаюсь и вообще делаю уставший, но гордый и независимый вид. Чтоб Хагрид проникся и не швырял больше чуть что за борт. Он уже и сам не рад - пытается подрулить ко мне свою лодку.
- Ай-ай-яй! Хагрид, ты ж сейчас сам меня и задавишь! Смотри куда плывешь!
Но с лодкой вплавь не потягаешься, и великан в конце концов меня вылавливает опять-таки за шиворот. Поднимает, а я весь такой мокрый, тяжелый, и вода льется прямо ручьями, в лодку и на него. Хагрид и злится, и суетится, растирает меня, укутывает в свое пальто, достает из бездонного кармана флягу с чем-то обжигающе крепким и заставляет глотнуть. А вот за это спасибо! Я ненавязчиво так забираю у него флягу, показательно кашляю, шмыгаю носом и прихлебываю еще. Перваки притихли и с немым восторгом все наблюдают.
Короче, в Большом зале я появляюсь во всем блеске славы, оставляя назло Филчу грязные мокрые следы. Высушиться магией – раз плюнуть, но кто я такой, чтоб уничтожать свидетельства своих подвигов. Забини показывает мне большой палец, Фред смотрит презрительно-одобрительно, убей не знаю, как это лучше объяснить, но так и смотрит. Рози переживает, Лили тоже переживает, но больше о своем – у нее коленки дрожат перед распределением. Директор манит Хагрида пальцем и что-то шепотом расспрашивает, бросая на меня озабоченные взгляды. Наверное, на нее произвел впечатление мой неописуемый вид. Послушав неуверенное бормотание лесничего, Макгонагалл даже решает выкроить время перед церемонией для скромной персоны Джеймса Поттера. В смысле, грозно сдвигает брови и стремительно направляется ко мне.
- Мистер Поттер, вы что, решили повторно пополнить ряды первокурсников? – она вроде и возмущена, и в то же время смотрит на меня, мокрого и в ее представлении исстрадавшегося, с беспокойством. – Нет, идея конечно здравая, если учесть, сколько уроков на первом курсе вы прогуляли, сорвали и проспали на задней парте. Вам это устроить, Поттер? Я действительно могу в воспитательных целях отправить вас на несколько дней учиться вместе с сестрой на потеху всем вашим поклонникам. Да-да, те самые первые дни, когда многие преподаватели проводят с новичками вступительные беседы о правилах поведения и безопасности на уроке. Вам будет полезно, Поттер, - звучит угрожающе, но я не впечатляюсь и независимо стучу зубами. Макгонагалл в очередной раз понимает, что читать мне нотации так же бесполезно, как прививать Хагриду любовь к клобкопухам, и немного смягчается. – Ладно, мистер Поттер, Хагрид поступил с вами весьма… хм… сурово, это будет достаточным наказанием, - она достает палочку, очень качественно меня сушит и при этом, - вот же засада! – все-таки приводит в порядок волосы. – Идите, Поттер, не пропустите распределение сестры.
Когда она отправляется на трибуну, я не могу сдержать довольной ухмылки. Назвать наказанием такое веселье! Все-таки старушка меня любит. И многое прощает. Потому что я сын Гарри Поттера, временами так трогательно напоминаю деда, да и вообще со всех сторон позитивный и обаятельный молодой человек. Удивляюсь, как еще директор сдерживает слезы ностальгии после каждой моей новой выходки. Ладно, если серьезно, обычно она кипит праведным негодованием, но почему бы не помечтать.
Праздничный ужин прошел, в общем-то, довольно скучно и однообразно. Лили, спотыкаясь и счастливо моргая, предсказуемо отправилась за стол Гриффиндора. Макгонагалл толкнула речь, тоже предсказуемую и безынтересную: «Приветствуем первокурсников – соблюдайте правила – ознакомьтесь у завхоза – добро пожаловать всем старожилам – квиддич начнется тогда-то, факультативы тогда-то – всех поздравляем» и тому подобную муть.
А вот после ужина начинается благодатная школьная суета – все толпятся и создают заторы на лестницах, шумно здороваются, болтают о лете, обсуждают мое купание, хлопают по спине, получают тумаки в ответ, бурно радуются встрече. И я верчусь в этом всем, как рыба в воде, тоже раздаю и получаю тычки и затрещины, и небрежно всем отвечаю, что вода нет, не холодная, и нет, я не впал в младенчество, сам козел, просто кареты слишком трясет на ухабах. Потом мы дружной гурьбой идем в башню, сплавляем перваков смотреть их комнаты, а сами соображаем насчет вечеринки. И я, Фред и Энди отправляемся в Хогсмит за выпивкой, предварительно долго ждем в условленном месте Забини и Макмиллана, чуть не деремся с этими копушами, но наконец вваливаемся в тайный ход за каменной горбуньей.
В Хогсмите все прошло относительно тихо, не считая того, что нас облаяли местные собаки, чуть не поймал хозяин «Сладкого королевства», а Дамблдор вообще выгнал вон из «Бошки борова», пригрозив рассказать родителям, если мы снова будем шляться за спиртным. Хорошо, что у Фреда есть связи с мелким поварешкой в «Трех метлах», и потому мы возвращаемся, победно обнимая бутылки.
Дальше было буйно и весело. Разве что козел Забини отказался заглянуть к нам на огонек, высокомерно заявив, что у него есть свой факультет, где тоже умеют праздновать. Ну и пошел он! Я назло отрывался на полную катушку, здорово дурил, даже чуть не столкнул в камин случайно затесавшегося почему-то в гостиной первокурсника. После этого правда решил поостыть и просто сидел в кресле, самодовольно так разглядывая веселящийся народ и прихлебывая пиво. Короче, конец вечера растаял в приятном тумане, а потом я просто тяжело отрубился, и даже не факт, что у себя в комнате. Ладно, утром соображу. Все утром.
