Глава 2. Нервные клетки не восстанавливаютсяЛуч солнца, пробившись в палату сквозь пыльное стекло больничного окна ранним утром, упал на пол возле дверей и теперь тихо подбирался к кровати страдающего от вынужденного безделья профессора. Северус специально попросил дежурных не закрывать шторы, чтобы иметь возможность наблюдать за живой полоской света, крадущейся по полу, и смотреть на пляшущие в солнечном луче беспокойные пылинки.
Глупое бесперспективное занятие. Еще немного, и луч вскарабкается на кровать, залезет на голову, будет слепить в глаза, а он, Северус, будет воображать себя великомучеником и грезить о милых сердцу слизеринских подземельях. Вчера так весь вечер развлекался.
Верно сказано, что неприятности произрастают от интеллекта. В смысле, дуракам везет больше, потому что спрос с них меньше. Северус как никогда жалел, что не съездил тому болтливому типу по физиономии: сейчас на душе было бы намного легче.
Если бы не один наивный, но предприимчивый паренек по имени Август Сепсис, третий год работающий в клинике стажером, то кто знает, смог бы бывший шпион когда-нибудь встать на ноги? Этого молодого, нестандартно мыслящего целителя, Августа Сепсиса, Снейпу послала судьба — в этом зельевар был уверен без оговорок и многоточий.
Откровенный разговор с мальчишкой, послуживший началом новой жизни, состоялся в начале августа. Совершенно безрезультативное «традиционное» лечение к тому времени продолжалось уже без малого три месяца.
Во-первых, стажера удалось уговорить показать подлинную историю болезни. Общим оптимистическим заверениям Снейп к тому времени не верил, подсматривать мысли, как раньше, не получалось, но парня он убедил весомым аргументом: «Должен я знать, от чего конкретно меня усиленно травят пилюлями или не должен? Может, тогда мне удастся поверить в их действенность?»
В ядах профессор разбирался хорошо, так что ему не требовалось подробно объяснять, что значат слова: «Сыворотка введена после проявления обширных паралитических симптомов». Да можно было уже и не трудиться вводить означенную сыворотку: паралич как факт уже состоялся.
— Яд нейротоксического действия..., профессор, — спотыкаясь, лепетал стажер, — воздействует на центральную нервную систему и, в тяжелых случаях, вызывает... активное отмирание клеток головного мозга...
— То-то я все думаю: чего это мне так нездоровится? — с трудом прохрипел Северус, перебив молодого целителя.
Мальчишку было искренне жаль — выносить приговор инвалиду удовольствие то еще! Излишней жалостью к себе не страдал: не первокурсник, мог бы и догадаться, чем грозит отравление ядом аспидов. Ах да, ему ж в тот момент соображать было нечем... Ну, теперь будь здоров, зельевар!
— Профессор, я должен вам сказать, — стажер заговорил немного бодрее, — это просто уникальный случай! Просто чудо, что вам удалось выжить! То, что почти не пострадало зрение... и рассудок, тоже можно назвать чудом.
«Х-мм... Чудо, чудо... Мальчик мой, лучше быть живым и здоровым, либо, напротив, мертвым и больным. А смешивать одно с другим не рекомендуется».
Утруждать слабые голосовые связки вторично Северус не стал, но, по-видимому, эмоции, отразившиеся в его скептической ухмылке, сказали сами за себя, так что стажер, немало стушевавшись, быстро выпалил:
— Нельзя так думать, профессор! Мой дед говорил, что никогда не надо отчаиваться, ведь даже если вас уже проглотили, то все равно у вас есть как минимум два выхода! А у вас... А вас всего лишь...
— ...покусали...
Еле прошептав короткое слово, Северус беззвучно рассмеялся, но дыхание вдруг резко перехватило, легкие судорожно сжались, а многострадальное горло словно связало тугим морским узлом.
— Дышите, дышите, — настойчиво шептал стажер, поднося ко рту больного пластиковый мундштук ингалятора.
Облачко спасительного лекарства ворвалось в гортань, немного смягчив боль и одновременно вернув Северуса к жестокой действительности.
— Вам нельзя перенапрягаться, профессор, — услужливо посоветовал стажер, пристраивая на тумбочку заветный металлический цилиндрик. — Это, как видите, чревато... Но выход есть.
«Есть выход, есть... Да только инвалидная коляска далеко не во всякую дверь пролезает».
Тяжело вздохнув, Северус знаком показал Сепсису подставить ухо поближе, делая вид, что намерен сообщить нечто особо секретное.
— Нервные клетки не восстанавливаются, — произнес зельевар, едва шевеля губами.
Фразу временами выдавала Лили, когда хотела остудить темперамент своего друга. Иногда добавляла: «Сев, бросай уже психовать, а? Утомил». Ладно, дело прошлое.
— Это я знаю, — с неожиданной готовностью ответил Сепсис, заставив брови Снейпа удивленно приподняться. — Нейроны не способны к делению и потому, умирая, не оставляют после себя замены. Маглы об этом давно пишут, и им даже удалось сфотографировать тело нейрона...
Тело нейрона интересовало Северуса гораздо меньше, чем свое собственное нетело, и нить рассуждений мальчишки он быстро потерял. Наверное, сказывался дефицит нейронов, но соображалось в последнее время тоже не ахти как. Еще не ясно, сможет ли он, Северус, колдовать в принципе?
Его волшебная палочка сейчас находилась где-то в недрах министерства. Он поначалу был уверен, что «инициатива» от министерства и исходит, но оттуда сообщили, что палочка изъята по настоянию лечащего целителя Гиппократа Сметвика. Совсем дело плохо, раз волшебный инструмент конфисковали: пациент либо буйный, либо волшебство ему противопоказано по состоянию здоровья. Правильно с одной стороны: если не можешь сосредоточиться на заклинании, такого можешь наворотить...
— Вы меня не слушаете, — возмущенно проговорил Сепсис, внезапно приостановив рассказ и в упор глядя на профессора.
Признавая правоту юного целителя, Снейп устало прикрыл глаза. Заботливые руки парня поправили подушку под его головой, и, убедившись, что с больным все более-менее хорошо, он терпеливо начал объяснять снова.
— Понимаете, профессор, у волшебников и... волшебниц — а проще сказать: у мужчин и женщин, потому что маглы от нас мало чем в этом плане отличаются — мозги устроены по-разному. У мужчин мозг на три четверти состоит из нейронов, а на четверть из длинных нервных отростков, которые связывают нейроны между собой. А у женщин собственно нейроны занимают меньше половины объема мозга, но зато они куда гуще, чем мужские, переплетены нервными окончаниями. То есть мужчины в большей степени думают непосредственно нервными клетками, а женщины соображают за счет усиленной связи между отдельными нейронами.
В общем, я тут подумал... Знаете, есть у меня такая общая идея... — парень так разгорячился от волнения, что его округлые щеки заметно порозовели, — Одним словом, мы можем попробовать... Погибшие нейроны восстановить невозможно, но нарастить оставшимся в живых клеткам дополнительные усы современной науке вполне по силам.
Х-мм... Вот что значит три года подряд заниматься спасением мира, не читая научных журналов. Снейп ничего такого про возможность восстановления нервных отростков не читал. На Сепсиса (вроде Август зовут?) впервые посмотрел с неподдельным интересом.
— Сам придумал? — просипел Снейп.
К юным талантам, по мнению Северуса, следовало относиться с крайней осторожностью. Максималисты. Им кажется, что круче ничего нет, а на деле там все сыро, и до желаемого результата еще варить и варить.
— Куда мне! — немного смутившись, стажер махнул рукой. — Это дед мой, еще полтора года назад изобрел. Почти двенадцать лет трудился, — добавил Август с достоинством.
— И что, кого-нибудь уже вылечили? — Снейп с удивлением обнаружил, что голос стал звучать гораздо ровнее.
— Пока нет, — парень виновато развел руками. — Но общая идея правильная, зелье должно сработать! Дедушка так мечтал увидеть Алису и ее мужа в добром здравии, но не успел. Умер позапрошлой зимой...
— Соломон? — хрипло перебил Снейп. И как он сразу не вспомнил про Соломона Сепсиса? Не последний был зельевар в Британии.
— Он самый! — мальчишка радостно закивал головой. — Алиса была ему как дочь, хотя на самом деле она... — парень задумался, — вроде бы, троюродная племянница. Вы же знаете об этой трагедии?
О несчастье в семье Лонгботтомов не знал только ленивый. Веки профессора тяжело опустились, милосердно давая возможность не встречаться глазами с близким родственником тех, которых двадцать лет назад... погано заложил. Самонадеянный идиот!.. Не за тот ли проступок теперь расплачиваешься?
Деревянные половицы тихо поскрипывали под мерными шагами Августа. Снейп, по-прежнему не открывая глаз, прислушивался к доносящимся звукам. На сердце было тяжело, в душе сумрачно. Этот наивный мальчишка, проработавший всего-то три года в клинике, в свои двадцать с небольшим ищет выход, пытается кому-то помочь. Он, Северус, в его годы, о чем думал? Судьба зла... Насмехается. Или все-таки дает шанс?
— Понимаете, дедушка открыл, что «Круциатус» разрушает связи между нейронами. Клетки теряют способность к передаче импульсов, — остановившись возле кровати Снейпа, Сепсис продолжал развивать мысль. — Опыты приходилось на крысах проводить, а об этом дед распространяться не рисковал. Сами знаете...
— Берегите животных от людей, — машинально пробормотал в ответ Снейп, раздумывая о своем. — На людях, значит, не испытывали? — и, не дожидаясь ответа Сепсиса, медленно проговорил:
— Что ж, тогда я буду первым! И как вам, сэр Август Сепсис, общая идея?
Стажер, к удивлению Северуса, не запрыгал от восторга. Напротив, вид у него стал такой, будто он сболтнул лишнего и теперь не знает, как замять дело. Снейп нахмурился, взглядом требуя объяснений.
— Понимаете, я должен вас предупредить...
— Предупрежден, — властно перебил Снейп, не обращая внимания на боль в горле. — Зелье экспериментальное.
— Возможны побочные эффекты... — пробормотал Сепсис, отводя взгляд к графину с водой, стоящему на тумбочке у кровати пациента.
— Умру или впаду в окончательное безумие? — ядовито уточнил Снейп. — Ерунда. И содержание, и похороны за счет министерства.
— Нет, нет! — рьяно запротестовал стажер, поворачиваясь к профессору. — Что вы?! Вопрос в другом: у вас может измениться образ мышления... Вы рискуете потерять свою личность и стать другим человеком... — Сепсис замялся, по-видимому, не зная, стоит ли говорить дальше, но потом добавил торопливо, скороговоркой: — В общем, у женщин мозг работает не так, как у мужчин! Ну, я об этом уже говорил...
Северус всеми силами старался сохранить невозмутимость, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. Глупый наивный мальчишка! Он просто не знает профессора Снейпа.
— Дома учили? — уточнил Снейп на всякий случай. А что тут уточнять? В Хогвартсе одни бараны пасутся.
— Родители считали, что, поскольку с детства есть серьезная идея стать целителем, то нет смысла... — мальчишка смешался, не решаясь говорить откровенно. — В общем, дома лучше.
— Правильнее будет сказать: спокойнее, — с иронией в голосе заметил Снейп. Сепсис одобрительно замычал.
Северусу неожиданно подумалось, что впервые за последние два десятка лет он имеет возможность спать больше пяти часов в сутки. Уроки, педсоветы, дежурства, собрания, мальчик на побегушках для Дамблдора и мальчик по вызову Темного Лорда — все в прошлом. Нет больше ни хозяина, ни начальника, а он, Северус, сам себе голова! Правда, отдельно от тела... Но, как говорится, свои недостатки есть у всего.
Голова работала медленно. По сути, еще неделю назад профессор не задумывался о своем будущем всерьез. Преодолев марафонскую дистанцию и разорвав финишную ленточку, он, точно раненый зверь, рухнул в изнеможении на землю. Люди, собравшиеся на трибунах, орут и машут руками, приветствуя победителя, а у него нет сил даже на то, чтобы помахать им в ответ. Старые запасы желчи закончились, а новые порции изношенный организм вырабатывал с перебоями.
Общее состояние было настолько непривычным, что временами Северусу хотелось заглянуть под собственный череп: интересно, что же конкретно там уничтожилось? Он так зверски устал, что первое время даже в тупом созерцании потолка находил удовлетворение, а где-то в глубине души был уверен, что судьба просто дала ему возможность отдышаться перед смертью. Палата, койка, подушка, пилюли... — все это максимум еще на неделю.
Время шло, недели сменяли друг друга, тело продолжало оставаться чужим, а конец не наступал. Такое положение вещей начало понемногу беспокоить, оставшиеся в живых нейроны требовали срочных действий. Собственно, разговор с этим самым Сепсисом явился первым пунктом наскоро состряпанного плана, и вдруг такая удача! Кто-то ему помогает...
Эгоистично рассудив, что за мальчишку надо держаться зубами, Северус проскрипел как мог дружественно:
— Ну, тогда ты просто не знаешь, с кем связался. Ваша подопытная крыса хуже, чем есть, уже не станет.
Чтобы подтвердить репутацию первого злодея, профессор, сдвинув брови, изобразил на лице страшную мину и уперся взглядом в собеседника. Отработанный прием, в Хогвартсе на первогодок действовало безотказно.
— А вот хмуриться вам ни в коем случае нельзя, — покачав головой, заметил Сепсис с добродушно-поучительной докторской интонацией, отличающей работников клиники от прочих волшебников. — Более того, для успешного лечения совершенно необходимы положительные эмоции.
— Нет проблем! — ухмыльнулся Снейп, и проговорил по-учительски размеренно и строго: — Согласно общему определению, положительные эмоции — это эмоции, которые возникают, если на все положить...
Секунду-другую Снейп с удовольствием наблюдал, как меняется выражение лица мальчишки. Морщинки, рисующие растерянность и озабоченность, исчезли, сменившись улыбкой. А когда улыбка растаяла, уступив место серьезности, Снейп почувствовал, как парень сжал его руку.
— Ну что? Ищем выход?
— Спорим с судьбой, — усмехнувшись, прохрипел Снейп. — Дама вроде не против?
Дама против не была. Мадам С. время от времени любила сыграть злую шутку со своими подопечными, а профессор задолжал ей как минимум одну жизнь. Ведь это она шепнула Люциусу заглянуть еще разок в хижину, а тот, как обычно, поделился мыслью с женой.
