Глава 2. Пробуждение«Название: Вирус-911.
Открыто 73 штамма.
Период 1: Пассивный.
Этап 1: заражение (воздушно-капельным путем).
Этап 2: связывание клеток вирусов, развитие вируса (10-14 суток).
Период 2: Полуактивный.
Этап 1: появление симптомов…»
- Доктор Чейз! У меня через двадцать минут операция, не хотите ассистировать?
В дверях моей комнаты (разумеется, войдя без стука) стояла Виолетта в белом халате, насмешливо наблюдающая за моими попытками понять хоть что-нибудь. Странно, а халат ей идет. Я бы даже сказал – очень идет. И это удивительно, потому что обычно халат смотрится на враче, как мешок. Исключением можно назвать лишь Кэмерон, но, возможно, все дело в моей предвзятости по отношению к ней.
- Я ещё не разобрался с документацией, - угрюмо отозвался я. – Вам-то что делать на операции? У вас температура.
- Ваши догадки были ошибочны, это все от жары.
Ну да, конечно, так я и поверил. Нет, у неё был жар. Может, проверить сейчас, чтобы уличить во лжи?
Резко встал из-за стола, подошел к Виолетте и раньше, чем она успевает что-то возразить, приложил ладонь ко лбу. Разумеется, горячий.
- Не меньше тридцати восьми по Цельсию, - со злорадным удовлетворением констатировал я, возвращаясь за стол. Несколько секунд она думала, потом просветлела:
- Но операцию-то никто не отменял! Меня ждет восемнадцатилетний парень по имени Джереми с редким штаммом № 30 и больными почками. Если не я, то кто?
- Нет, вам просто не хочется валяться в кровати, пока кто-то будет делать вашу работу.
- Не… без этого, - неохотно согласилась Виолетта. – Но Джереми испытывает дикую боль. А я врач.
- Рад, что вы об этом вспомнили, - фыркнул я. – Перед операцией не забудьте принять двойную дозу жаропонижающего.
- А разве это не допинг? – она издевательски посмотрела на меня, выражая лицом полный идиотизм придурка, который не способен отличить инфаркт3 от инсульта4.
- А вам есть до этого дело?
Молчание. Потом короткий ответ:
- Мне не все равно.
- А вы болели? У вас был вирус? – закусив губу, спросил я. Если она действительно оперирует так давно, как мне сказал мой наниматель (полтора года, то есть, примерно с того времени, когда вирус и был обнаружен), то давно должна была заразиться.
- Разумеется. У меня был штамм № 19, - после секундной заминки ответила Виолетта. Не дожидаясь ответа, она вышла за дверь, а я вновь углубился в документацию.
«…симптомов заболевания: слуховые и зрительные галлюцинации, нарушение сна, двоение в глазах, ночные кошмары, головные боли, падение давления, боли в суставах.
Этап 2: мутация вируса (около 6 суток).
Возможные причины…»
Далее следовал ряд медицинских терминов. Общий смысл сводился вот к чему: первые восемь штаммов вируса – «стандартные» штаммы, то есть те случаи, когда вирус не мутировал. Восемь – из-за существования 8 типов крови (4 группы на два резуса)5. Они стандартно поражают или легкие, или селезенку, или почки, или печень, или сердце, или бронхи, или желудок, или пищевод.
Но если пациент принимал какие-либо обезболивающие в полуактивный период, или у него имеются хронические заболевания (врожденные, наследственные или приобретенные), или он – ребенок до 11-12 лет (т.е. обладатель несформировавшегося организма) – вирус мутирует и образуется новый штамм, соответственно поражающий другие органы каким-либо образом. Допустим, новый штамм будет «портить» ту же печень, но другим способом.
« Этап 3: поражение мутировавшим вирусов определенного органа (в зависимости от мутации).
Период 3: Активный.
Этап 1: появление симптомов поражения органа – внутренние кровотечения, кашель с кровью, непроходящие сильные боли в области поражения, поднятие температуры.
Этап 2: уничтожение организма вирусом (6-9 суток)».
Далее следовали короткие рекомендации по обнаружению вируса (как минимум, после наступления полуактивного периода) и лечению вируса (только после наступления активного периода).
И вот оно – непосредственно способ лечения.
Вчитываясь в строки, я… начинал понимать, почему Джулия Далтон захотела уехать отсюда. Если честно, тоже захотелось сбежать.
Лечение проводится в несколько этапов. Сначала половину клеток поврежденного органа, вводя определенные препараты, заставляют искусственно отмирать. Их функции выполняют тут же подключенные аппараты.
Затем – непосредственно операция. Полтора часа облучения поврежденной области, затем к органу подводятся входящие и выходящие трубки (то есть, пациента режут и вставляют в орган трубки, по которым будут идти какие-то вещества). При этом входящие трубки проводятся буквально рядом со спинным мозгом – параллельно позвонкам. И начинают пропускать по ним определенные вещества. Каждые десять минут пациенту вкалывается вещество, связующее вещества с отмершими клетками органа. И так, пока отмершая часть не очистится и не начнет работать заново (около получаса).
Затем – двухчасовой отдых. После этого те же операции производятся со второй частью клеток органа6.
Следующая строчка поразила меня настолько, что я ещё раза три вчитался в слова, надеясь, что где-то ошибся:
«Примечание: операции проводить без обезболивающих, держа пациента в сознании».
И только теперь я начал понимать, что имела в виду Джулия, говоря про садистов и мазохистов.
Врач режет, проводит трубки, пропускает вещества – и все это на живую плоть, без обезболивающих, без наркоза – общего или местного.
Садисты. Садисты. Садисты…. Врачи…
И они хотят, чтобы я в ЭТОМ участвовал???
- Ну что, доктор Чейз, все ещё хотите со мной на операцию?
Виолетта возвратилась минут через сорок, уставшая, уже без халата. На лбу – выступившая испарина, круги вокруг глаз, чуть-чуть подрагивающие губы. Когда я понимаю, ЧТО ей только что пришлось перенести, мне становится до безумия жаль её.
- Он кричал? – тихо спросил я.
- Да, - так же негромко ответила она, мгновенно становясь мрачной. – Беспрерывно. Кричал и умолял прекратить, утверждая, что скорее умрет, чем согласится на это.
- Но через два часа у него снова операция? – почти шепотом уточнил я.
- Через четыре. Я даю пациентам два с половиной часа отдыха, ещё полтора – предварительное облучение, - помолчав, ответила она. – Сейчас десять вечера. Операция назначена на два часа ночи.
- Мне жаль.
- Вы собираетесь уезжать?
- Нет, я остаюсь, - твердо сказал я. – Во-первых, мне некуда идти, во-вторых – кто-то же должен этим заниматься. В-третьих, я должен знать, что мне придется пережить.
- Я знаю, - фыркнула она. – То есть, я знаю, что вы ещё не переболели вирусом.
- Откуда? – изумился я. – Я же не сдавал кровь на блок-постах.
- Вы же не знали про боль, - сжав губы, произнесла Виолетта.
- А вы знали?
- Когда только пришла – нет. Я заразилась от одного из своих пациентов.
- Штамм №19, - задумчиво кивнул я, успевший изучить номенклатуру штаммов. – Употребление кодеина7 в качестве обезболивающего. Поражает четырехглавые мышцы бедер8. Надо же, какая ирония.
- Да. Трижды.
- Что значит – трижды?
- Мне трижды проводили операцию. Сначала на общем наркозе9. Потом – на местном10, потому что первая операция не дала результатов. Так как вторая произвела аналогичное действие, мне только с третьего раза запустили мышцы.
- О, черт… - прошептал я. – Трижды? Как вы вынесли?...
- У меня были пациенты. Доктор Чейз, вы уверены, что хотите этого? – негромко спросила она, глядя на меня тяжелым, совсем не-хаусовским взглядом.
- Да. Через четыре часа?
- Да. Советую выспаться.
Она смотрела на меня… с явной жалостью.
- Привет, Джереми. Отдохнул?
Стандартный вопрос. На операционном столе – парень с трясущимися руками и безумными глазами. Мне стало страшно, едва я увидел этот взгляд, и я начал подозревать, что зря согласился. Виолетте, кажется, тоже не по себе, потому что она зашла с другой стороны и отвернулась от парня, пока медсестры готовили его к операции. А может, мне просто показалось.
Джереми привязывали к столу.
- Нет, нет. Пожалуйста, не надо… - он умоляюще посмотрел на меня. – Доктор, не надо, прошу!
- Глупо отступать, когда полдела уже сделано, Джереми, - произнес я, приближаясь и делая глубокий вдох. Это – мой пациент. И ему будет гораздо больнее, чем мне, потому что я буду всего лишь слушать его крики.
Всего лишь.
- У Джереми штамм № 30, - произнесла Виолетта, не поворачиваясь. – Вы в курсе, что это, доктор Чейз?
- Нет, - я отрицательно качнул головой. – Не успел выучить наизусть.
- Ничего, наверстаете. Штамм № 30 – употребление кодеина в качестве обезболивающего плюс врожденный порок сердца. Поражает почки. Правую мы уже прооперировали.
- Понятно, - кивнул я, стараясь не прислушиваться к умоляющему шепоту со стороны Джереми. Ничего, все будет нормально. Главное – не обращать внимания на крики, ведь ему несомненно будет легче потом, после операции. И даже если он возненавидит своих врачей – мы спасаем ему жизнь.
- Ладно, тогда начинаем, - произнесла Ви. – Джереми, перевернись на левый бок, будь добр.
Я знал, что сейчас - самая болезненная часть операции. Это не значит, что потом будет только приятное покалывание, но проведение входящих трубок – несомненно, одна из наиболее неприятных вещей.
- Доктор Чейз…
Надо же, он успел услышать, как меня зовут.
- Доктор Чейз, пожалуйста, не надо, - схватив меня за руку, прошептал Джереми. – Я лучше умру.
- Ты будешь жить, - твердо сказал я, делая знак медсестрам. Они перевернули почти не сопротивляющегося парня набок. Теперь Виолетта стояла у него за спиной, а я – спереди.
- Джереми, - я присел перед ним на колени, чтобы наши лица оказались на одном уровне. – Тебе остается только терпеть. Давай поступим так: ты будешь держать меня за руку, и будешь сжимать её так сильно, как больно будет тебе. Хорошо?
- Хорошо, - пролепетал он, вцепляясь в мои запястья. Виолетта у него за спиной одобрительно кивнула мне:
- Вдохни поглубже, - приказала она, и не совсем понятно, ко мне или к Джереми относилось это высказывание.
- НЕТ!!! НЕТ, ПОЖАЛУЙСТА!!! Лучше убейте меня!!! Господи, мне больно!! Пожалуйста, прекратите!!!
Мои запястья, в которые отчаянно вцепился Джереми, нестерпимо болели от его хватки. Но я настойчиво напоминал себе, что ему сейчас ещё больнее. В сто, а может, в двести раз.
Уши заложило от мучительного крика парня, которого мы обрекли на такую боль, которую я даже боялся себе представлять. Я старался не обращать внимания на крик, хотя сердце билось часто-часто, выстукивая какой-то неизведанный ритм. Хотелось выбежать наружу, забиться в угол и закрыть уши руками, чтобы не слышать, не слышать, не слышать…
- ПРОШУ ВАС!!! БОЛЬНО!!!
- Джереми, - я старался дышать ровно. – Джереми, ты слышишь меня! Будь здесь, не теряй сознание! Дыши глубоко и говори со мной! Говори, ты слышишь?
Он открыл глаза, полные безумного, отчаянного желания умереть, с расширенными от крика зрачками.
- Доктор Чейз! Прекратите это, пожалуйста! – он сжал мои запястья.
- Говори со мной! – приказал я. Спокойно, только спокойно, Роберт, ты же все-таки врач. – О чем угодно, но говори! Расскажи мне о своей девушке, слышишь, Джереми? Девушка, у тебя есть девушка?
- Да… Марси… - сипло выдохнул он, видимо, уже потерявший голос от крика.
- Марси! Марси, очень хорошо. Прекрасное имя! – быстро сказал я, стараясь не упустить контакт с ним. – Как вы познакомились?
- Мы в кафе.… О, ЧЕРТ!! В кафе, мы познакомились в кафе…
- Она официантка? Джереми!
- Она… нет… ПОЖАЛУЙСТА!
- Джереми, ты слышишь меня? Кто она?
- Она… учится на… юриста…
- Очень хорошо! Прекрасно! Юрист – отличная профессия! Сколько ей? – я продолжал настойчиво трясти парня, в надежде хоть немного отвлечь его от мучительной боли.
- Пара сантиметров, - негромкий голос Виолетты. Я поднял на неё глаза. В её взгляде – одобрение, она кивнула мне: продолжайте в том же духе.
- Ей… восемнадцать…
- Как вы познакомились? Что ты и Марси делали в кафе?
- Ещё несколько секунд, Чейз.… Подержите его в этом состоянии как можно дольше.
- ГОСПОДИ, БОЖЕ!!
В стрессовых ситуациях мозг начинает работать гораздо четче. Роберт, все, что тебе нужно – это отключиться, отрешиться от происходящего. Давай, у тебя это отлично получалось, когда ты видел самые отвратительные внутренности, самые кошмарные операции…
- Что ты делал в кафе?
- Это кафе… при университете… её университете… я зашел туда случайно… БОЖЕ!!
- Входящие трубки проведены.
- Пульс в норме, - кивнул я. – Джереми, давай, переворачивайся на спину.
Получивший короткую передышку, он тяжело дышал. Перевернулся на спину, продолжая рефлекторно сжимать мои запястья.
- Чейз, вы знаете, что нужно делать, - снова негромкий голос Виолетты. – Сможете?
- Да, конечно, - снова кивнул я. – Джереми, ты можешь отпустить мои руки. Так больно уже не будет.
- Да… - выдох.
- Ты можешь отпустить меня. Давай, осторожно, все хорошо, - я аккуратно разжал его побелевшие от напряжения пальцы, освобождая сначала левую, а затем и правую руки. Запястья ныли, но, я думал, что я ещё удачно отделался, если посмотреть на Джереми.
Во всяком случае, теперь я точно знал, что придется пережить, когда в моей крови будет гулять Вирус-911.
Я открыл кран с холодной водой и, недолго думая, сунул голову под струю. Прохлада принесла долгожданное облегчение, но в ушах все ещё стоял крик Джереми.
Операция шла минут сорок, и за это время я успел бесчисленное количество раз пожалеть, что вообще ввязался в это, проклиная свою судьбу, собственную глупость и доктора Грегори Хауса в частности, за то, что он уволил меня. За все время пока мы проводили все необходимые процедуры, я не услышал от Виолетты больше слов, чем было необходимо («Ещё один укол B-23» или «Доктор Чейз, увеличьте подачу сульфата магния и исключите возможность брадикардии11»).
Опершись руками о края раковины, я посмотрел в зеркало. Зря. Наверное не стоило. Человек, отразившийся там, никак не походил на меня – такого, каким я привык себя видеть. Запавшие глаза, испарина на лбу, затравленно-усталый взгляд, свисающие мокрыми прядями потемневшие волосы, с которых спадают на пол маленькие капельки воды и подергивающийся уголок губ.
- Чейз.
Виолетта стояла у дверей и с некоторым интересом разглядывала меня.
- Что так плохо? – несколько сочувственно спросила она, стягивая с рук резиновые перчатки и выкидывая их в мусорную корзину.
- Я в порядке, - невнятно проговорил я, стирая капли со лба. Она пожала плечами:
- Если вам угодно… - и потом, несколько другим тоном. – Покажите руки.
Я в недоумении обернулся:
- Что?
- Показывайте ваши запястья, - устало произнесла она. Я подошел к ней, на ходу сняв полиэтиленовый халат и выбросив его в ту же урну, и протянул руки вперед. Она задернула рукава моего матерчатого халата.
На обоих запястьях проступали багрово-синие полосы, похожие на кошмарные браслеты. На легкое прикосновение к одному из синяков я ответил невнятным шипением сквозь зубы.
- Хороший вариант утешения чужой боли через свою собственную, – фыркнула Виолетта. – Но если вы будете продолжать в том же духе, то скоро останетесь без рук, Чейз.
- Идите к черту, - сквозь зубы проговорил я. Она отмахнулась:
- Я же не сказала, что это плохой способ. Вы нашли хороший подход к пациенту, Чейз, это подействовало, но через две недели таких «упражнений» они сломают вам и луч, и локоть12, - она закусила губу. – Ладно, идемте.
Мы нарочно не пошли по подземным коридорам, а вышли на улицу. Мне было просто необходимо хлебнуть свежего воздуха, Виолетте, видимо, тоже.
Улица встретила нас ночной прохладой и тусклым светом фонарей, падающим на каменную брусчатку дорожек. Кое-где окна белых домиков ещё светились, особенно большим количеством «огоньков» обладал корпус непосредственно больницы, которую мы только что покинули. Но по большинству своему обитатели «Центра по борьбе с Вирусом-911 города N» уже спали, что было вполне справедливо, учитывая, что стрелки уже перевалили за три часа ночи.
В нашем корпусе горели только два соседних окна – мое и Виолетты.
Бесшумно открыв дверь (странно, мне кажется или сегодня днем ключ скрежетал в замке?) она проскользнула на кухню, поманив меня за собой. Миссис Притчер спала мертвым сном и видела десятый сон, но, как мне шепотом объяснила Виолетта, хозяйка все равно скоро проснется, потому что часто встает по ночам.
Ви усадила меня напротив себя, закатала мне рукава и, достав прохладный мокрый бинт, смоченный каким-то раствором, принялась накладывать повязку. Сейчас у меня даже не было ил удивляться такой неожиданной человечности со стороны той, которая носит фамилию Хаус. А, может быть, и Хаус способен на человеколюбие… если это ему выгодно.
Пока она перебинтовывала мои запястья, я наблюдал за её лицом. В слабом свете настольной лампы, её глаза казались темными, почти черными. Они были абсолютно равнодушными как всегда, когда не выражали злобы, раздражения или насмешки. Лицо её казалось также спокойным, если б не одна маленькая деталь: уголок плотно сжатых в ниточку губ подозрительно подрагивал, выдавая, что и ей не было безразлично все, что происходило в операционной.
- Теперь отсыпайтесь.
Надо же, я не успел заметить, когда она закончила перевязку. Виолетта поднялась, собираясь выйти из кухни, но уже возле двери обернулась, бросив на меня взгляд:
- И… Роберт…
- Что? – я поднял голову, снова увидев какую-то странную жалость в её глазах.
- Вы хорошо держались сегодня.
- Вы тоже, - негромко ответил я. – Вы, конечно, уже привыкли…
Виолетта покачала головой:
- Поверьте, к этому привыкнуть нельзя.
__________________________________________
3. Инфаркт – омертвение участка органа или всего органа вследствие недостатка кровоснабжения.
4. Инсульт – клинический синдром, развивающийся внезапно по причине острого нарушения мозгового кровообращения, сохраняющийся не менее суток или заканчивающийся летальным исходом в течение этого срока.
5. В мире существует четыре группы крови (0, A, B и AB), для каждой группы – два резуса или резус-фактора (положительный или отрицательный) – отсюда восемь типов крови.
6. Читателю нет необходимости понимать весь принцип операции. Точное её определение в том, что она причиняет дикую боль, но вылечивает вирус.
7. Кодеин – обезболивающее средство, вызывающее слабое наркотическое привыкание.
8. Четырехглавая мышцы бедра – соответственно и есть мышца бедра. Однако по иронии судьбы, именно эту мышцу вырезали доктору Грегори Хаусу, что и сделало его хромым. Именно об этой иронии и говорит Чейз, неплохо осведомленный об истории болезни Хауса-старшего.
9. Общий наркоз – под этим определением автор имеет в виду, если говорить проще, усыпление человека на время операции.
10. Соответственно, местный наркоз – обезболивающие, либо препараты, вызывающие онемение в определенной части тела и таким образом избавляющие пациента от боли.
11. Брадикардия - разновидность нарушений синусового ритма сердечной деятельности.
12. «Луч и локоть» - профессиональный врачебный жаргонизм. Разумеется, Виолетта имеет в виду лучевую и локтевую кости, которые и проходят в том месте, где Джереми сжимал руки Чейза (то есть, несколько выше запястья).
